Невероятности с долей вероятности

Джон Барроумен был гениальным актёром. Он мог сыграть что угодно и когда угодно, и активно пользовался своим актёрским даром не только на съёмочной площадке, но и в жизни. Два дня комик-кона в этом году были особенно мучительны, потому что рядом снова был Гарет Дэвид-Ллойд, но Джон понимал, что это не его Гарет, и никогда не был его, как бы этого ни хотелось. И потому старательно давил в себе все чувства, и весьма убедительно отыгрывал на публику равнодушие по отношению к этому человеку. Сердце сдавило при виде тени, мелькнувшей в глазах Гарета, когда Джон сел на противоположном конце дивана и с завидной долей показного жизнелюбия стал его игнорировать, но Джон заставил себя отвлечься от болезненного чувства. Это было правильно. Жена Газа ждала ребёнка, а у Джона был Скотт, которого он обещал оберегать. Вечером второго дня Дэвид-Ллойд не пошёл с ними в кафе, что было ожидаемо. Барроумен знал, что он обижен и расстроен, как знал и то, что это единственный способ дать ему свободу от себя. Но сердце предательски ныло, и, в конце концов, презирая собственную слабость, Джон сбежал из компании и понёсся в отель объясниться с Газом. Он просто скажет ему, почему так себя вёл. Больше ничего. Уже на ресепшене Джон, устыдившись, вспомнил, что в этот раз даже не знает, в каком номере живёт Гарет. Он всегда знал, он всегда первым делом узнавал его номер... Пришлось спрашивать об этом администратора, хотя он не хотел предавать свой визит огласке. - Мистер Дэвид-Ллойд настоятельно просил его не беспокоить, - фальшиво-вежливым тоном пропел мужчина в строгом костюме, но Джону на это было наплевать. Призвав на помощь вновь всё своё актёрское дарование, скрывая страх и беспокойство за родного человека под маской напускной высокомерной ярости, Барроумен снова потребовал от администратора информацию, и тот с неохотой подчинился, видимо, не желая скандалить с супер-звездой. Джон не помнил, как взлетел вверх, как оказался у нужной двери и в отчаянии забарабанил в неё. В голове стучал один только вопрос: почему, почему Газ просил его не беспокоить?.. На удивление, дверь даже не была закрыта на защёлку и открылась сразу же от того, как Джон начал колотить в неё. Барроумен вошёл в тёмный коридор, подавляя приступ паники. В комнате горел только светильник на прикроватной тумбочке, и в пятне этого света, прижавшись к той самой тумбочке спиной, на полу сидел Дэвид-Ллойд. По его отсутствующему взгляду Джон понял, что его друг (друг?) вусмерть пьян. Барроумен застыл в арке, ведущей из коридора в комнату, не зная, что сказать. Гарет начал разговор за него. - Я знал, что ты придёшь, - икнув, выдал он. - Газ... - Заткнись. Джон послушно замолчал, и Гарет поднял на него покрасневшие, опухшие глаза. - В принципе, и так всё понятно, - продолжил Дэвид-Ллойд с прямолинейностью хорошо выпившего человека, и Барроумен стушевался под этим жестоким в своей честности взглядом. - Ты посылаешь меня в пизду. Я понял. И это ебать как правильно. Мог бы, правда, по-человечески сказать, а не устраивать спектакль, но ты же ёбаный Барроумен, тебе всегда из всего нужно делать шоу, верно? Всё о'кей. Всё правильно. И с самого начала было понятно, что я для тебя только хуй на пару ночей, и, блять, мне не должно быть так хуёво. Короче, я переживу. Можешь спать спокойно. Чао. И Гарет снова отвернулся, уставившись невидящим расфокусированным взглядом в противоположную стену. - Газ... Нет... Всё не так! - слова друга сильно ударили Джона. - Ты не на пару ночей, слышишь, ты никогда не был... В ужасе Джон осознал, что Гарет его, похоже, не хочет слышать или не слышит. Он мог напиться до невменяемого состояния, и вкупе с переживаниями это могло ударить по организму. А вдруг у него инсульт? Или сдвиг по фазе? И во всём виноват будет он, Джон Барроумен! Джон кинулся к нему, упал на колени, порывисто схватил за плечи и заглянул в остекленевшие глаза. - Гарет, пожалуйста, послушай, всё не так!!! Я не хотел... Я люблю тебя! Я просто не хотел рушить твою семью, хотел уберечь тебя, хотел чтобы... Ну Газ! - Отъебись, - бесцветным голосом отозвался Гарет и снова икнул. - Мне все эти два дня было так плохо, ты не представляешь, без тебя... Мы практически не видимся больше, но я всё равно постоянно думаю о тебе, слышишь? Я не играл с тобой, Газ!!! Джон сорвался на крик, чувствуя, как в горле полоснуло болью (как певец, он чересчур ярко ощущал всё, что происходило в его глотке), а по щекам покатились слёзы. Кажется, он был близок к истерике, а Дэвид-Ллойд всё ещё сидел как парализованный. - Прости меня, прошу!!! - едва держа себя в руках, воскликнул Барроумен и ощутимо встряхнул Гарета за плечи, чтобы привести его в чувство. Удар затылком о дверь тумбочки явно поспособствовал этому; как минимум, Гарет понял, что от него так просто не отстанут, и это чревато для его черепной коробки, поэтому выбрался из своей эмоциональной скорлупы, зло посмотрел на Джона, сидевшего напротив, и уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал и просто рыгнул. - Что, блять, Барроумен... - Прости меня, умоляю, прости... - талдычил Джон, вцепившись в кофту друга, и явно уже тоже с трудом понимал, что несёт. И только через пару секунд до Газа дошло, что Джон плачет - Джон... Джон... Это имя сорвалось с губ само собой - Дэвид-Ллойд всё ещё был зол и обижен и не хотел нежничать, но алкоголь не способствовал его самоконтролю. Барроумен поднял заплаканное лицо, и несколько долгих мгновений они вглядывались друг в друга, купаясь в омуте противоречивых эмоций. Первым отмер Гарет и, неуклюже поднявшись (его сильно шатало), потянул за собой полуневменяемого от накатившей истерики Джона, и оба упали на кровать, как два кулька. Барроумен поёрзал, устраиваясь поудобнее, и тесно прижался к боку Дэвида-Ллойда. Тот честно попытался отпихнуть своего больше-чем-друга, но и здесь опьянение заставило его дать слабину, и в конце концов Газ обнял Джона в ответ, чувствуя, как тот расслабляется в его руках, как опадают сведённые судорогой мускулы, как широкая грудь наполняется воздухом. - Я никогда не играл с тобой, - начал свою пластинку заново Джон, и теперь Гарету пришлось вникать в смысл сказанного. - Прости, что моё поведение... Заставило думать тебя так. Ты всегда был для меня чем-то бо́льшим, чем просто увлечение, и я чувствую себя предателем именно из-за этого. Что не даю тебе жить спокойно своими чувствами, а у тебя семья... И она... Боже, когда я узнал, что у вас будет ребёнок, мне стало так больно... Я подумал, что должен отпустить тебя, и поэтому игнорировал, и... - И поэтому у тебя словесный понос, как всегда, - грубовато оборвал Дэвид-Ллойд. Впрочем, грубость была тут же приправлена столь нежными поглаживаниями по голове, поэтому на этот резковатый тон Барроумен не обиделся. Но всё-таки замолчал, что определённо имело свои плюсы: теперь можно было прижаться губами к груди любимого, ощутить тёплую ткань кофты и учащённое биение сердца под ней. - Думал ты явно не головой, - прямолинейно произнёс Гарет после паузы. - Потому что голова бы подсказала тебе в первую очередь поговорить со мной по-нормальному, а не ждать, пока я напьюсь в стельку. Джон хмыкнул в мокрое от его слёз пятно, образовавшееся на ткани кофты Газа. - Я люблю тебя любого. Я бы и сам сейчас с удовольствием выпил. - Джемма знает. - Что? - Барроумен резко запрокинул голову, глядя в глаза Дэвида-Ллойда, такие же синие, как у него самого. - Про нас с тобой. Мы поженились, как друзья, зная каждый сам для себя выгоду от этого союза... - Но ребёнок, Газ... - Джемма хотела. Я постоянно в разъездах и в работе, а ей скучно. Но, знаешь, для нас это как секс по дружбе. Ну, так, на всякий случай. Чёрт, завтра я пожалею обо всех этих разговорах. Джон неловко отвёл глаза и пробормотал: - Скотт... Не знает. Он, в принципе, подозревает, что у меня бывают другие связи, но просто секс с кем-то его не волнует. Он говорил, даже возбуждает иногда. Но он не знает, что я к тебе чувствую... Гораздо больше. Больше, чем просто влечение. И мне страшно, страшно потерять его из-за этого, и я подумал... Что мои чувства к тебе - неправильны, и я должен... Подавить их... Прости, Газ, прости, пожалуйста, любовь моя... Гарет молчал. - Газ?.. - Может, тебе и правда лучше тогда быть только с ним? - серьёзно спросил Гарет, постепенно трезвея. Джон тяжело вздохнул и снова зарылся в грудь Дэвида-Ллойда. - Я... Пытался. Видишь, к чему это привело? - невнятно пробормотал Барроумен. Гарет усмехнулся и снова икнул. Да уж. Любая их попытка расстаться и оставить позади всю эту историю на протяжении пяти лет уже заканчивается тем, что они оказываются лежащими в обнимку на одной кровати. Газ чуть отстранился, но Джон тут же вцепился в его плечи так, что явно оставил там синяки. - Нет, не уходи! - заныл он. - Вообще-то это ты припёрся сюда, - с сарказмом фыркнул Дэвид-Ллойд, всё-таки отрывая Барроумена от себя и садясь на кровати. - А я хотел предложить просто поспать. - с этими словами он стянул футболку и наклонился, чтобы расшнуровать кроссовки. По красному опухшему лицу Джона расплылась робкая, но счастливая улыбка. Снова вместе. Нет, это пока что они вместе. Рано или поздно это должно закончиться, и он окончательно вернётся к Скотту... Но сейчас противиться нет никаких душевных сил, поэтому Джон быстро раздевается и расстилает кровать, позволяя укрыть себя одеялом, заключить в крепкие объятия и поцеловать в макушку. Пусть это всё будет. Пока что. Он ещё не понимал, что то, что между ними - навсегда.