Только услышь мой шёпот во тьме...

Уже морозный зимний ветер пронизывает до костей, будто забирается в самые глубины души, покрывая льдом самые теплые и счастливые чувства, кусает кожу и вызывает неприятные мурашки. Пытается отрезвить, привести в сознание, но бесполезно. Мне совершенно не холодно в одной лишь футболке. Кончики пальцев уже давно покраснели и опухли, но мне нет до этого дела. Всё в этом мире меня уже перестало интересовать. Ничего уже не имеет значения. Никто ведь теперь не скажет, что я могу замерзнуть и простудиться. Никто не принесет мой любимый горячий чай с лимоном и не укроет одеялом, поверх которого ещё и обнимет, чтобы было теплее. Не будет больше рассказывать свои глупые истории с работы и делиться приключениями. Никто не придет ко мне посреди ночи перебравши с алкоголем и не будет жаловаться на несправедливость этого мира. Не обнимет с утра и не попросит что-то ему приготовить. Никто больше не будет звонить мне каждый вечер и спрашивать как я себя чувствую или как прошел мой день. Некому больше. Его нет. Я больше не услышу этого заразительного глупого смеха. Не посмотрю в эти родные глаза полные любви и чрезмерной заботы. Не почувствую, как его крепкие руки обнимают меня и гладят по спине, когда у меня приступ. Этот хриплый голос никогда больше не сможет мне напевать что-то перед сном или ругать за то, что я не щажу себя на работе. Любимые ямочки больше не будут появляться на его изуродованном и безжизненном лице. Он его отобрал у меня навсегда. Он вырвал его душу своими руками и бросил к моим ногам. Оставив меня захлебываться в родной крови и барахтаться в истерике. Оглушил своим ядовитым дьявольским смехом и заставил смотреть в глаза смерти. Безысходно и навсегда утонуть в одиночестве. Ведь в тот день, он поглумился и разорвал две души, что были связаны кровными узами. Сейчас, на ватных ногах, я стою и смотрю на могилу своего брата. Каменная, холодная плита с его инициалами и датой смерти и выцарапанным вороном. Посреди густого и всеми забытого леса. Где нету даже животных. Всё живое навсегда покинуло это место, оставляя только мертвую тишину после себя. Только здесь ты не забываешь, что всё ещё жив, когда вторгаешься в это царство мертвых. Всё-таки не выдерживаю и падаю на колени, пачкая белые джинсы в кладбищенской земле. Руки сами собой зарываются в нее и сжимают в ладонях. Больно. Немая истерика вновь накрывает. Нет сил сдерживаться. Кристальные слёзы скатываются по холодным щекам и собираются на подбородке. Огромными каплями падая на землю и утопая в ней. «Ник… Как же так… Зачем же ты… Идиот…» — обрывками лишь могу хрипеть я, ведь голоса совсем нет, как и смысла жить дальше. Он был утерян в ту самую минуту, когда я вошла в ту треклятую квартиру. Когда его сердце остановилось в руках монстра полонившего моё сердце. Мне почудился призрачный пульс, такой равномерный, но заглушенный. Моё и без того затуманенное сознание совсем поплыло и я собой уже не руководила. Стала разрывать ногтями землю, чтобы добраться к брату. Мне казалось, что он живой, что его ещё можно спасти, ведь его сердцебиение отдавало мне в висках. Когда я наконец-то добралась до крышки гроба, это стало для меня немалой помехой. Ногти царапались и ломались от силы, с которой я пыталась ее расцарапать, как какая-то дикая кошка. Кажется, только, когда я стерла пальцы в кровь, наконец остановилась. — Вставай, хватит копаться в земле. — Говорит хрипловатый от долгого молчания голос, который всё это время находился рядом и не вмешивался, даже не пытался остановить. — Его уже не вернуть, смирись. — Послышался тихий хруст давно выпавшего снега и что-то теплое и колючее опустилось мне на плечи. — Переставай реветь, лучше не станет. — Мои плечи всё равно продолжали содрогаться в тихом плаче. — Катрин, блядь, соберись уже тряпка. — Парень резко поднимает меня на ноги и окутывает в свое пальто покрепче. Начинается сильный снегопад. Мои волосы мгновенно намокают и превращаются в что-то похожее на замерзшие сосульки. — Даже мне не приятно видеть твои слёзы, подумай о нем. — Его голос смягчаеться и он обнимает меня, но не так, как мой Ник. Он был холоднее, чем снег, который продолжал падать. — Этот урод с нами сейчас, я уверен, так что, будь добра, успокойся и поехали отсюда. — Я уверена, что он сейчас бросил взгляд на могильную плиту и сморщил нос. — Мне не в кайф тут мокнуть, да ещё и с тобой, ненормальной. — Усмехаюсь уже сама себе. Тот, кто ненавидит меня, наверное, больше всего, сейчас успокаивает и согревает, хоть и через силу. — Чего ты, дура, пыталась этим добиться? — Парень аккуратно взял мои руки в свои и осмотрел. — Сейчас сама на трупа походишь, — его взгляд стал бегать по мне, — видела бы ты себя со стороны, самое отвратительное зрелище, которое я видел. — Он усмехнулся и повел меня к машине, посадил в нее, а сам не сел. Брюнет достал лопату из багажника своего внедорожника и направился к могиле. На мое великое удивление, он стал вновь закапывать ее. Заметал следы моей истерики. — Хорошо, поехали. — Сказала я, когда он вернулся и сел рядом со мной, включив обогреватель в машине. — Забери только это. — Я захотела скинуть эту ненужную чужую мне вещь с плеч, но он не позволил. — Не смей, итак продрогла вся, сиди грейся, ато ещё подохнешь. Не буду тебя рядом закапывать. — Брюнет немного потер свои ладони и подул на них, видимо тоже замерз пока возился на улице. — Да и к тому же, — он завел зверя и повернул его на выезд, я последний раз бросила взгляд на могилу, — запачкаешь мне машину своей кровью и землей. Тогда я сам тебя прикончу. — Я горько усмехнулась и наблюдала за пейзажами, что ежесекундно менялись в окне. Прекрасный лес начинает покрываться пушистым белым одеялом и засыпать, провожая нас легким покачиванием из стороны в сторону. — Можешь пока вздремнуть, нам ехать обратно достаточно долго. — Тихо шепнул Артём и одной рукой поправил мне пальто, которое немного спало. Этот парень такой милый иногда бывает однако. Сам похоронил моего брата, привез меня сюда и позволил достойно попрощаться с ним после того, что случилось. И конечно же, что всё это без согласия Кости, то есть, буквально в тайне от него. Он не хочет, чтобы его друг общался со мной, но сам же понимает, что этого не избежать. Поэтому молчит, даже, если знает, что брюнет видиться со мной. А сам Артём пытается казаться злым и бесчувственным, как и я когда-то, но плохо скрывает тот факт, что у него добрая душа. Он просто не смог оставить всё так, как было и помог мне буквально со всем. Как и обещал тогда, позже пригнал мой байк к дому и сообщил про свои намеренния похорон, обосновав их фразой: «Я не хочу, чтобы на моей кухне гнил труп, а Костю потом посадили за убийство, если он позвонит в скорую». В каждый свой приезд ко мне, якобы по делу, интересовался, как я себя чувствую и не хочу ли я совершить суицид. Всегда смеялся и говорил, что был бы этому рад. Привозил немного еды и говорил, что нельзя так убиваться из-за потери кого-то и нужно жить дальше. — Тёма, — он раздраженно фыркнул от такого фамильярного обращения к нему, — высади меня в парке, я хочу прогуляться. — Я столкнулась с вопросительным взглядом. — Не переживай, мне сейчас не страшны никакие маньяки, просто высади. — Он пару секунд раздумывал над этим, а потом всё-таки согласился. Я уже собиралась выходить из машины, открывая дверь, как вдруг, он ее заблокировал. — Ты это… — он замялся и почесал затылок, — напиши мне, когда придешь домой. Мне будет спокойнее конечно, если ты там в темноте поляжешь, — снова вернулся к своей манере и рассмеялся, — но всё же. Хорошо? — Вместо ответа я положила свою окровавленную ладонь ему на колено и он поморщился, но кивнул и разблокировал двери, попрощавшись со мной. Я вышла из машины и проводила ее взглядом, теплее укутавшись в пальто парня, которое он мне подарил. Снегопад усиливался и мне нужно было скорее дойти до дома. По привычке, я шла через площадь с фонтаном, где обычно собиралось много подростков ночью, чтобы выпить и подраться. Эта ночь не стала исключением. Когда я проходила мимо них, заметила, что они избивали кого-то меньше их. Судя по всему, это был ребёнок. Малолетние монстры. Конечно же я не могла оставить это просто так и пройти мимо. Мне не хотелось даже разбираться, кто и за что, я просто подошла к ним и решила размять руки и попрактиковаться в своей силе. Пару движений и они на коленях, склоняют головы не в силах пошевелиться. — Если вы, ублюдки, считаете, что способны так обращаться с кем-то, кто младше вас, — я бросила взгляд на бедного мальчика, который смотрел на меня, как побитая собака, причем буквально, — то почему я так не могу? — Взмахом кисти я заставила одного из них выть от боли поломаных костей и смотреть мне в глаза. — Неужели тебе больно? — Я склонилась над ним и взяла за подбородок, он попытался попятиться назад, но тчетно. Сейчас я выглядела как героиня самых настоящих фильмов ужасов, как и говорил Артем, что внушало в парнишек ещё больший страх. — Какая жалость. — Отбросила его в сторону. — В моих руках, вы такие жалкие. Одним движением этих вот пальцев, — я сжала ладонь в кулак и они начали корчиться от боли, — я могу убить вас. — Паренек, которого они избили поднял голову и моляще продолжал смотреть на меня. — Но не стану. Пошли вон отсюда и не смейте больше трогать его. — Я расслабила руку и они рванули куда подальше, прихватив своего дружка с поломанными ногами. Разжав пальцы я прошипела от боли и присела к парнишке. — Малыш, ты в порядке? — Он кивнул и отшатнулся от меня. — Не бойся, я не сделаю тебе больно, всё хорошо, ты можешь мне верить. — Мальчик никак не среагировал и продолжал дрожать то ли от холода, то ли от боли. — Ты мне веришь? — Я протянула ему ладонь и он неуверенно кивнул и взял ее своими маленькими ручками. — Вот и хорошо. Скажи мне, где ты живёшь, я тебя отведу домой к маме. — Он всхлипнул и кровавым кулачком вытер такую же щеку. — У меня нет мамы, никого у меня нет. — Он прижался ко мне и обнял за спину, сжимая мою холодную футболку. — И дома у меня нет, — он уже хрипел и кашлял кровью, — они избили меня за то, что я не такой, как они и попросил денежку на мороженое. — С моих глаз снова полились слёзы, в который раз уже? — Мне некуда идти, не бросай меня пожалуйста. Только ты сможешь меня защитить. — Малыш уже рыдал во всю и пачкал слюнями и прочим мою одежду. — Тише, всё хорошо, я с тобой. — Я прижала хрупкое десткое тельце к себе ближе. — Теперь тебя никто не обидит, малыш. Если ты хочешь, ты можешь пойти со мной, будешь жить у меня. Что скажешь? — Он поднял на меня заплаканные глазки и улыбнулся. — Да, я очень хочу, а можно? Я тебе не буду мешать? Ты меня не выгонишь? — Парнишка хлюпнул носиком и его губки дрожали от слёз. — Конечно нет, глупышка. Почему ты меня не боишься? Я же совсем чужая тебе и такая страшная сейчас с виду. — Я погладила мокрые и в запекшейся крови волосы парнишки и аккуратно подняла его на ноги. — Ты добрая, ты меня спасла. И ты совсем не страшная, ты мне нравишься. — Этот маленький комочек счастья обнял меня за шею. — Я уже люблю тебя, мамочка. — Моё сердце пропустило серию ударов. — Не плачь, теперь у тебя есть я. — Он стал вытерать мои слезы, а я всё ещё потерянным взглядом смотрела ему в глазки. — Пойдём домой? — Спросил он и улыбнулся самой невинной десткой улыбкой, не смотря на раненные губы. — Д-да, пойдём, — я поднялась на ноги и только сейчас поняла, что мальчик тоже был легко одет, — тебе холодно должно быть, иди сюда. — Я подняла его на руки и он обнял меня за шею и ножками обхватил талию, я укрыла его пальтом. — Так лучше? — Он кивнул мне и покрепче держался за меня. — Меня зовут Катрин, но ты можешь звать меня Кэт. А как твоё имя, малыш, и сколько тебе лет? — Меня зовут Никита, но ты можешь звать меня Ник. — Мне показалось, что я перестала дышать на несколько секунд, мое сердце решило остановиться. — Всё хорошо? — Малыш это почувствовал, наверное, и забеспокоился, я ему кивнула. — Мне пять лет, но я уже взрослый и самостоятельный. А тебе сколько? — Да, я вижу. — Я слегка улыбнулась, впервые за последние пару дней. — Мне двадцать один год, тебя это не смущает? — Ну, ты не такая старая, так что, нет. — Тут я уже рассмеялась, казалось бы, по-настоящему. — Ты живешь с кем-то? А у тебя есть животные? А парень? — А не слишком ли много вопросов, малыш? — Он надулся, я это почуствовала своей шеей. — Сейчас сам всё узнаешь, мы уже пришли. — Паренек развернулся и оглядел подъезд дома, куда мы вошли и попросился нажать кнопочку лифта сам, дабы помочь мне. — Вот, смотри, теперь это твой новый дом, Ник. — Мой голос дрогнул, но я быстро собралась. — Добро пожаловать, — я посадила его на столик возле входной двери и закрыла ее за нами, — давай для начала мы тебя искупаем и переодем, а потом я тебя накормлю и покажу мою кису? — Я присела на корточки и взяла его промерзшие ладошки в руки, а он радостно закивал и дергал ножками, но потом зашипел от боли. — Так, жди здесь, я сейчас. — Через пару минут я вернулась со своей футболкой и полотенцем. — Давай снимай ботиночки, — сказала я, но сама это сделала, и про себя отметила, что нужно купить ему новые, эти были совсем порванные, — пошли в ванную. — Он послушно взял меня за руку и направился за мной, своими маленькими шажочками. — Здесь так красиво, мне нравится. — Невольно у меня вышла улыбка, этот ребенок творит чудеса со мной. Он уселся на крышку унитаза и я достала аптечку, чтобы обработать его раны. Предупредив, что будет щипать, я аккуратно стала вытирать перекисью его ранки на губах, щеках и бровях, предварительно одев перчатки, со своими потом разберусь. Они были по всему лицу, его знатно побили. Парнишка держался почти, как взрослый, даже не дергался от боли, только шипел и плакал. — Больно, долго еще? — Он убрал мою руку и оттолкнулся подальше. — Не нужно, так сильно обрабатывать, я уже привык. — Терпи, мой хороший, ещё чуть-чуть. — Я подула на ранку и ему вроде стало легче, он улыбнулся и я подхватила. Позже, вытерла всё это салфеткой и налепила пластырей с динозавриками, которые каким-то чудом валялись здесь у меня. — Теперь, раздевайся, я наберу тебе ванную с пузырьками. — Малыш заулыбался и поспешил снять рваную и грязную толстовку со штанишками. — Вот, держи пока, чтобы не замерз. — Я укрыла его полотенцем и он быстренько в него закутался. Всё время он молчал, это даже пугало. — Всё готово, залезай, проверь только, не горячо ли тебе. — Он подбежал к краю и окунул пальчик в воду и улыбнулся. — Хорошо, давай тогда будем купаться. — Я подняла его на руки и медленно посадила в воду. — Если будет счипать, ты сразу говори мне, хорошо? — Да, хорошо. — Наконец-то он хоть что-то сказал и мне уже легче стало. — Почему ты предложила мне пожить с тобой? — Неожиданно спросил он и я замерла на мгновение. — Тебе что-то нужно от меня? Я же никчемный маленький мальчик… — он снова всхлипнул и посмотрел на меня глазками бэмби. — Нет, это не так, даже не думай о таком. Просто… — Вылила чуть-чуть шампуня в ладонь и стала мылить его светлую макушку. — Я не хотела тебя оставлять совсем одного там на улице, боялась, что если что-то ещё случиться, а меня не будет рядом, а я хочу тебя защищать, малыш, всегда. — Тебе было одиноко без меня? Что-то случилось? Почему ты тоже была ранена и такая грязная? — А ребенок был очень умен, раз не переставал задавать таких вопросов. — Да. Ты прав. — Я стала мылить его ручки и тельце и заметила кучу синяков и гематом от ударов, которые не сойдут ещё пару недель. — У меня кое-что случилось, и я была очень расстроена. Поэтому чувствовала себя одиноко, но появился ты и спас меня. — На его лице засияла улыбочка и появились милые щечки. — Так что, я благодарна тебе, солнышко. — Парнишка ещё пару минут поплескался и я укутала его в полотенце, вытирая мокрые блондинистые волосы. — Кэт, я кушать хочу. Можно что-то, мне совсем чуть-чуть? — Задрал головку и посмотрел на меня своими синими глазками, что не могло оставить равнодушной. — Да, конечно, сейчас что-то приготовлю. Что ты хочешь? — Я натянула на него свою футболку и взяла на ручки, направившись на кухню. — Я так давно не ел картошки с курочкой. У тебя есть? — Он погладил меня по волосам и перебирал их. — Да, как раз была. — Мальчик очень обрадовался и похлопал в ладоши. — Вот, держи, — немного пошарившись в холодильнике и разогрев, я дала ему покушать. — Ты всё? Может ещё хочешь? — Он помахал головой и спрыгнув со стула подбежал ко мне и обнял за талию, благодаря. Внутри меня что-то начинало трепетать. Позже, я отвела его в спальню к долгообещанной кисе и включила телевизор приказав ждать меня тут и ничего не трогать. Он послушно сел на кровать в обнимку с кисой и уставился в экран. Через несколько минут я вернулась в домашней одежде и перебинтованными руками. Мне вообще не хотелось оставлять его одного надолго, казалось, что мне всё это мерещиться и он пропадет, когда я вернусь. Но одежда в стирке и сам ребенок на моей кровати, отметали эти бредовые мысли. Когда я зашла в комнату и присела рядом, он аккуратно переложил бедного спящего котенка с него на другой угол кровати, подкрался ко мне и обнял. — Я уже думал, что ты сбежала от меня. Тебя так долго не было. — Я перебирала светлые пряди и смотрела на это маленькое чудо, давшее мне надежду на будущее. — Ты такая красивая. — Мальчик отстранился и рассматривал меня. — Очень милый цвет и такие мягкие, — говорил он про мои волосы и я как завороженная слушала и наблюдала за его действиями, — это твои настоящие? — Указал на глаза и я кивнула. — Не ранься больше пожалуйста, если надо, я опять буду тебя спасать. — Он снова обнял меня и лег мне на коленки, играя с моими волосами. — Тебе тут звонили, я хотел ответить, но это не вежливо. — Ты такой умничка, Никки. — Я чмокнула его в лобик и взяла телефон, а он засмущался и вжался в мою руку. Два пропущенных от Артёма. — Привет, — я приложила телефон к уху и показала молчать малышу, — извини, я была в ванной и забыла позвонить. Я дома, всё хорошо. Не кричи, тебе же всё равно, разве нет? Ладно, забей уже. Пока и… спасибо за всё. — И я сбросила вызов, швыряя телефон куда-то в сторону. Заметила как светловолосый зевает и сама нечаянно повторила. — Ты хочешь спать? Будем уже ложиться? — Да, давай, а я буду с тобой спать? Можно пожалуйста? — Он надул губки и сложил ладони в молящем жесте. — Я боюсь темноты и не хочу быть один. — Конечно можно, — я расстелила постель и уляглась на подушку, — ложись ко мне, можешь взять того мишку, — указала на моего черного медведя, с которым я сплю, — если хочешь. — Нет, я хочу с тобой. — Ребенок умостился рядом, свернувшись клубочком, обнимая меня. — Спокойной ночи, Кэт. — Пожелав ему того же и поцеловав в лобик, я погрузилась в сон так же быстро, как и он. В котором, я увидела Костю, лежащего в ванне наполненной кровью и цветами. Вместо его лица был огромный цветник, а его прекрасные крылья были окутаны стеблями и проткнуты шипами. Вокруг шеи были следы от удушья, а из груди торчали кровавые черные розы.