Тайный поклонник

      Ничто, абсолютно ничто не могло подтолкнуть Хомуру даже к мысли о том, как она будет себя вести при их первой, а может и нет, встрече. Весь запал улетучился куда-то, и не было даже мысли о злобе, предательстве или какой-либо игре с ней. Так или иначе он сейчас тут, стоит напротив, весь красный, потный и местами мокрый. И если бы не эта мысль: «почему он в таком виде», девушка бы никогда не обратила внимание на его тело, которое просвечивалось через светлую ткань школьной рубашки, насквозь пропитанной его потом и плотно прилегающей к каждому кубику его пресса, к груди, соблазнительно очерчивая сосок, — к его телу. Хомура уже мысленно успела проклясть эту чёртову форму, ведь ранее она никогда бы не заинтересовалась подобным, чего уж там, прошла бы мимо такого зрелища и глазом не моргнула. А тут Вайз, собственной персоной, да ещё и под окнами её дома. Лишь только сейчас её прошиб ледяной пот от осознания того, что же она сегодня натворила. Девушка не могла посметь даже думать о том, как она будет выкручиваться перед родителями, не говоря уже о стоящем напротив неё уже-не-анониме.       Бездействовать Хомура не любила, особенно когда находилась в опасности, благо ранее такими моментами были вовсе не близость рядом с парнем или что-то вроде, а что-то, что касалось только её — учёба, например. И даже сейчас она хотела раскрыть рот и сказать что-то, хоть что, главное не молчать и нагнетать и без того интимную обстановку. Но мыслей не было — в голове словно стерильно, будто нет темы — пищи для размышлений, и нечего сказать, а всё было с точностью да наоборот.       Но слова не потребовались. Вайз в полминуты преодолел расстояние между ними, идя быстрыми и резкими шагами, чуть склонив голову. Его лицо было серьёзным как ни когда, кулак правой руки сжимал школьный пиджак, а левой — перебирал пальцами сжатую ладонь так, что костяшки начинали белеть.       И Хомура была бы не Хомурой не заметь она этого. Ей казалось, что он зол, сильно зол и предметом его гнева была как раз она. В его взгляде она видела голодного зверя, готового напасть на свою жертву в мгновение ока, и, как ни странно, ею была именно она, в этом девушка ни капли не сомневалась, но вот что заставило его подвести эту невидимую ей черту и что привело к этому, не понимала.       Все вопросы сошли на нет и голова опустела как только он, наконец, подошёл к ней. Не было ни слов, ни пауз перед чем-то. Вайз сразу же взял её левой рукой за подбородок, чуть надавливая большим пальцем вниз, затем поднимая его вверх, дав толчок, чтобы та запрокинула голову назад, да так, что Хомура смогла смотреть на него снизу вверх, и поцеловал. Бесцеремонно, нагло, но в тоже время аккуратно сминая своими тонкими губами её — пухлые и такие мягкие; они словно поддавались ему, желали этого. Он резко ухватился губами за её нижнюю, чуть оттягивая на себя, так, что девушка могла почувствовать его ухмылку, и с громким причмокиванием отпустил.       Он мог бы улыбаться, довольный проделанной работой, как и хотел, а после обнять её сильно-сильно, но громкий хлопок, отчётливо слышимый в правое ухо, прервал его мечты. Щека словно горела, она пульсацией отдавала в висок. Парень никак не ожидал пощёчины, в его мечтах об их первом поцелуе, да что тут мечтах, в его недавних планах этого не было. Он верил в себя, в свою неотразимость, посему уже предвкушал как Хомура растает в его руках и кинется благодарная на шею, но никак не вот это всё. Вайз слишком уж самолюбив: это он считает себя доминантом и готов делать что ему вздумается, а вот избранница нет. — Да как ты посмел! — прошипела девушка, чуть ли не давясь желчью от обиды и нахлынувших на неё чувств. — Ты, ты… — она тараторила так быстро, что её слова действовали на юношу отрезвляюще. — После всего! Ты даже не соизволил придти на крышу! — Прости, — виновато прошептал он, чуть опуская голову, так, что она могла видеть его глаза. — Да ещё и целуешь меня возле моего же дома! — Хомура была готова провалиться сквозь землю от стыда. — Прости, — вновь повторил Вайз, против воли обнимая девушку за талию, словно не замечая её слабые попытки сопротивления. Он положил голову на её плечо, зарылся носом в её, как всегда, распущенные волосы и глубоко вдохнул, плавно выдыхая горячий воздух ей в шею. — Я обязательно всё тебе расскажу, и потом мы вместе посмеёмся над моей глупостью.       И это подействовало на неё, как успокоительное: его плавное дыхание, такое горячее, словно обжигающее, его голос — мягкий баритон, он действовал усыпляющее, наверняка, и его длинные и холодные пальцы, которые нежно поглаживали по спине, точно вдоль по позвоночнику. Весь страх будто испарился каким-то неведанным паром, растворяясь в вечернем небе, где уже начали появляться звёзды. — Можно я украду тебя завтра? После школы, — нежно прошептал парень, и получил положительный ответ в качестве несмелого кивка.       Даже не смотря на недавний инцидент с пощёчиной, где Вайз был готов взреветь от бешенства, он всё же понимал, что это лучшее, что могла позволить себе Хомура, и ему даже нравилась такая реакция, сейчас по крайней мере. Будь кто на его месте, то он точно не потерпел бы её таящей фигуры в руках незнакомца, уж лучше смачно получить в щёку. Ведь это и отличало Хомуру от других девушек, таких ветреных и непостоянных — готовых чуть ли не на всё для смазливого парня, нежели она — такая взрослая, но он-то знает, что это лишь иллюзия — желание казаться таковой. На самом деле девушка была мягким комочком нежности, запрятанным где-то очень далеко, где никто не мог разглядеть, кроме него конечно же. И именно сейчас Вайз боготворил её и воспитание родителей за такой подарок. Она копила в себе всю свою нежность, всю любовь, чтобы подарить её только ему, да так, что он с удовольствием утонет в ней. Об этом мечтал парень, и ничуть не сомневался. Ведь не зря же она столько копила, не размениваясь на мелочных прохожих — всё ему, всё для него. — Тогда до встречи, — он прошептал эти слова в шею, нежно целуя бархатную кожу и получая невесомое «ой» вместо каких-либо рукоприкладств. — Пока, — тихо прошептала красная от невесть откуда появившейся жары — пульсирующей крови в щеках — Хомура.       Она провожала затуманенным взглядом его медленно удаляющийся силуэт, ровно стоя и теребя тонкими пальчиками подол школьной юбки. Ох, что же это за мужчина такой? Кто бы знал, но именно он посеял в ней это жгучее семечко разврата. Да-да, именно он, в этом не сомневалась даже сама Хомура, подловив себя на мысли, что смотрит не в спину уходящему кавалеру, а на брюки — плотную и чуть влажную, как ей показалось, ткань, облегающую его накаченные ягодицы. И эти мысли подливали жара, словно дров в камин. От них щёки горели ещё интенсивнее, ещё ярче. — Ох, Хомура, что же ты делаешь, — покачала головой девушка в сердцах ругая себя. Но даже в этом большом сердце, где отныне поселилась крупица влюблённости, не было мыслей об осторожности, о подлости и предательстве её другими, к которым девушка ранее прибегала очень часто, почти постоянно опасаясь, что с ней поступят плохо.

***

      Утро нового дня началось как ни кстати с некогда забытой вновь зарядки. Девушка пребывала в просто восхитительном настроении. А как иначе! Выкрутиться перед родными у неё получилось, да так изящно и без осечек, что хоть самой верь в это. Во всё, что касалось учёбы родители верили безоговорочно, этим совсем юная ученица лжи и воспользовалась, сетуя им о большом объёме знаний, домашней работе, о проверочных экзаменах, при этом не забыв упомянуть о своём внезапно ухудшающемся состоянии и головных болях, которые не дают ей сосредоточиться. Это всё она умело слепила наряду с дополнительными занятиями у учителей, которые любезно согласились уделить ей немного времени после уроков и тем самым задержали допоздна. А лицо красное от бега, да, и телефон был выключен из-за того, что села батарея. Правда пришлось пожертвовать розеткой у прикроватной тумбочки, ведь по легенде Хомуры та оказалась неисправной, когда девушка ставила телефон на зарядку на ночь. Она понимала, что в банальное «забыла зарядить» родители не поверят, вот и пришлось выкручиваться, исходя из подручных средств.       А привычные и уже полюбившиеся сообщения от уже не скрытого, а бережно записанного в телефонную книгу номера, только радовали и дарили бодрость по утрам. И засыпать после «Спокойной ночи» было куда приятнее. Ведь, кажется, только из-за них девушка и просыпалась, беря сразу же в руки сотовый телефон.       Хомура поймала себя на мысли, что стала много врать родным, притом так искусно и умело, что какая-то часть неё гордилась этой способностью, а другая наоборот — жалела родителей и корила себя за такие плохие поступки. Так же она понимала, что поменялась в корне: абсолютно всё, даже характер и мировоззрение. И она не знала — хорошо это или нет. Это незнание пугало девушку, но мысли о первой любви и её возможностях успокаивали.       Это была весна. Именно так решила Хомура. Весна творила с ней что хотела, заставила влюбиться без оглядки, словно так и нужно. И она верила, всем сердцем верила в то, что это навсегда, что это её человек и что всё обязательно будет хорошо. Хотя, чего греха таить, в душе девушка подозревала, что всё не может быть так хорошо, что обязательно что-то должно пойти не так, ведь ей не могло так повезти — внезапно. Некая частичка прошлой Хомуры всё же осталась, стараясь отрезвить ей мозг каждый раз, когда та вела себя именно так как все её одноклассницы — влюблённые дуры, как некогда окрестила их она. А теперь и сама примкнула к стаду.       Даже сейчас не могла понять, что не так — она просто искала подвох, опасаясь, что всё это злая шутка. Хомура девушка достаточно взрослая и умная, чтобы повестись на чей-то злой умысел, но расслабляться было нельзя. У неё даже был план на случай плохого исхода событий, который та бережно хранила в памяти, в надежде не забыть, во время успеть сориентироваться и не остаться в дураках. Но, кажется, это было лишним, ведь сейчас, находясь вместе с Вайзом на крыше закрытого восточного крыла, куда нельзя было подниматься никому кроме персонала, она не ждала ничего худого от него. Верила ему, заворожённо вглядываясь в добрые голубые глаза, и словно знала, что это взаправду. Так искренне и по-детски верила. — Зачем ты позвал меня сюда, — стараясь как можно естественнее себя вести, поинтересовалась девушка. — Чтобы побыть вдвоём, — мягко улыбнулся Вайз.       И такой улыбки на его лице она никогда не видела, настолько… нежной. Вся эта нежность была адресована лишь только ей одной. От него сердце словно плавилось, само не своё. Хомура чётко понимала, что он даже опасен для неё, ведь если так продолжиться дальше, то она может заработать себе тахикардию. Странные и даже глупые мысли в такой умной голове.       Она до сих пор не понимала, как он может находиться рядом с ней так просто, без своры своего фан-клуба, который плетётся за ним словно по пятам. Судорожно оглядывалась, словно в надежде найти какую-нибудь его чокнутую фанатку с фотоаппаратом, готовую сделать снимок и разослать по школе — прощай спокойная жизнь, думала она. Но нет, было пусто и тихо. Только Вайз и его терпкий одеколон с нотками мускуса. — Ты удивительная, — тихо засмеялся парень, видя то, как неловко девушке рядом с ним. — Чего же ты ждёшь? Или кого? Моя персона тебя не устраивает?       Он вплотную подошёл в Хомуре, чувствуя своей грудью её — неровное дыхание, зардевшие щёки. Она была более привлекательна в таком амплуа, гораздо больше, чем он мог себе представить. И её скромность отдавалась Вайзу сладким потягиванием внизу живота. Он словно ощущал себя тигром — голодным хищником, готовым съесть её целиком. Но пока лишь остаётся наблюдать за ней, особенно за губами, которые так и манят его поцеловать их. — Можно? — он выдохнул вопрос чуть наклоняя голову к ней, почти в губы. И получив еле заметный кивок в знак согласия, немедленно поцеловал девушку, не дав окончательно закрыть ей глаза.       Юноша не просил от Хомуры большего — ни страсти, ни взаимности. Он сминал её губы своими, оставляя чуть влажный след на них. Осторожничал с ней, зная, что такая как она слишком ценная — неповторимая, и упустить её было бы жуткое расточительство. Поэтому Вайз ждал, контролировал свои руки, чтобы в бреду не схватить её и не сделать больно, терпел даже когда чувствовал её дыхание, этот возбуждающий до кончиков пальцев ритм — особый. Он верил, что сделав всё правильно и доказав свою любовь, всю серьёзность по отношению к ней — будет всё, чего он так ждёт, хочет только с ней. Ведь Вайз чертовски желает узнать, что их ожидает, и верит, что только она сполна утолит весь его голод. — Ты будешь моей девушкой? — вновь он выдохнул ей в губы. Так опьяняюще, что выбора другого нет, как только дать согласие.       И кажется, что все в этот вечер были счастливы. Ведь даже Хомура позабыла о своих предрассудках и страхах перед его фанатками. Есть только он — её Вайз — и больше ничего не волнует. С остальным они справятся. А другим и знать не обязательно.