***
А в ту пору на крыше школы сидела девушка, поглаживая свои тёмные волосы и смотря как солнце плавно садилось за горизонт, скатывалось, словно шарик, ласково целуя тёплую землю, как виделось ей. Фантазия у Хомуры была довольно богатая и даже бурная. Она часто любила наблюдать природные явления и описывать у себя в голове картины этих чудесных закатов, восходов, дождей и даже снегопадов. Если бы не родители и не любимые некогда ею боевые искусства, то девушка наверняка подалась бы в писатели или даже художники, хотя сама прекрасно понимала, что это занятие для души и сложно им прокормить даже себя, не то что семью. Она невольно улыбнулась: любовь по дракам отошла с того момента, как в её жизни появился он — Вайз Штейрнер. Как же странно понимать и принимать тот факт, что какой-то смазливый пацан-старшеклассник из её же класса смог невесомо, без прямого вмешательства, изменить её мировоззрение, пусть и не всё, а часть, но она уже ощущала себя новым человеком — совсем другим, не боящимся мнения родителей, не страшащимся идти учиться по их стопам, а может даже человеком со стержнем, который когда-нибудь сможет выразить свою точку зрения и желание. — Как нелепо, — улыбнулась Хомура, прикладывая руку к щеке и прикрывая глаза. — Только бы не влюбиться. Но она знала, что это определённо случится. Сейчас девушка старалась понять мотивы своего уже не тайного поклонника: вдруг она и правда ему интересна? В конечном итоге Хомура устала постоянно бояться и ожидать чего-то плохого. Как оказалось, верить в лучшее, ждать чуда и позволить себе хоть невесомый контакт с человеком противоположного пола вовсе не плохо. Её переполняла весна: лёгкие, тело, волосы — вся она чувствовала себя новым человеком. Человек-весна, так бы она себя назвала. Хомура мечтала, чего не делала уже очень давно, кажется, со времён начала средней школы… или раньше? Сейчас она не могла вспомнить, да и не хотела. Жизнь прекрасна — весна прекрасна. Её ждёт встреча с тем, кто слал ей письма, с тем, кто сломал в ней ту вредную, занудную Хомуру, которая словно по установленным командам выполняла всё, что скажут родители. Она не хотела идти домой, игнорируя звонки от мамы. Впервые в жизни девушка повела себя так смело и дерзко и ей было хорошо — она ведь его ждала. И как тут не влюбиться?! Пусть он даже и школьный идол — любимчик всех в округе, разве это должно волновать её, или даже его — одна единственная или одна из бесчисленного количества? — Как глупо, — вторила она, пытаясь встряской головы избиваться от ненужных мыслей, загонящих в краску и одновременно заставляющих подумать о чём-то плохом. Но ведь прекрасно понимала, что от таких дум так просто не избавиться, и уж никак не махами в разные стороны.***
Тем временем Вайз всё ещё стоял у ивы, откровенно и открыто матерясь на чёртово дерево, грёбанную бумажку и себя, такого твердолобого идиота, с его слов. Ещё чуть-чуть и кажется, что он будет готов расплакаться от неудачи. — Я спалю тебя дотла, до серого пепла, чёртова коряга! — кричал парень, пиная раскидистые листья. Он уже по щиколотку вошёл в воду, но кажется его это не беспокоило, хотя и было явно неприятно. — Я так устал от этого дерьма. Просто дай мне записку и разойдёмся. Я не могу без неё… уйти. Он был растерян и измотан, но отступать не собирался. И плевать, что уже никого нет в парке, что стемнело настолько, что загорелись фонари. Ему нужна эта бумажка — бумажка, на которой написана жизненно важная ему информация, и уходить с пустыми руками было не в его приоритете. Всё-таки Вайз признался сам себе, что влюблён в Хомуру, и чувства его поддельны, настолько, что прекращать любую связь было бы мучительно для него. И его слова, его признания были услышаны. Дерево словно смиловалось над ним, выпуская из объятий записку от очередного слабого подёргивания ветвей. Бумажка упала в воду и тут же стала намокать, а следом и вовсе тонуть. Он не сразу заметил пропажу, лишь спустя минуту-две, когда в очередной раз поднял голову вверх, чтобы накричать на дерево или корить себя, но тут же встревожился и стал судорожно осматривать территорию возле дерева, а после и вовсе решил, что записка утонула — бросился под воду искать её. Благо глубина была слишком мала и нырять не пришлось, лишь по локоть намочить руки, так как склон уходил в обрыв. — Есть! — вопил уже довольный парень. Он тут же вышел из воды, возвращаясь к своим вещам. Вайз решил подобраться ближе к фонарю, чтобы разглядеть записку как можно лучше и не упустить ничего, тем более когда на улице было настолько темно, что естественного освещения для прочтения чего-либо не было, а вот искусственное было катастрофически необходимо. Он аккуратно разворачивал сложенную бумагу — слишком мокрая. Лишь бы чернила не потекли, но, к сожалению, реальность сурова.«Если это ты <…>то я буду ждать тебя на крыше школы <…>»
Всё, что смог разобрать парень среди предложений, написанных аккуратным девичьим почерком. Вода размыла больше половины содержимого записки, так, что вышла сплошная каша и были видны только лёгкие очертания букв на местах, где парень не смог разобрать текст, но некоторые слова он всё же смог восстановить. Ах как он ненавидел эти школьные чернила — быстро смазывающиеся, долго сохнущие и так легко смывающиеся! Так, к примеру, от слова «школы» оставались только первые две цифры, но Вайз сообразил, что раз они учатся вместе, то крыша должна быть школьной. Всё, что ему нужно он получил, остальное спросит при встречи, главное быстрее добраться. — Чёрт! Чёрт! — кричал юноша, хватая на бегу свои вещи, надевая пиджак и суматошно перебегая дорогу. — Какой же я кретин! Он боялся опоздать. Вдруг она уже ушла? Вдруг посчитала его сообщения насмешками и издёвками? Если это так, то парню будет крайне сложно доказать обратное. Он корил себя за излишние эмоции, желания уединения с какой-то бумажкой. Ну неужели это было так важно? Вайз не переставал думать о том, что было бы, если бы он сразу поднялся на крышу. Чтобы он тогда сказал ей? Весь путь от парка до школы занял у него бегом всего пять минут — максимум семь, — но за это время он успел изрядно испугаться и продумать пару предложений — что ей сказать в качестве оправдания. Как только мокрые от воды туфли коснулись площадки школьной крыши, хлюпая и разбрызгивая капли из-за шагов, Вайз остановился, тяжело дыша и крепко сжимая в руках записку. Крыша была абсолютна пуста — она ушла. Он опоздал и его любимая поспешно скрылась с крыши, а может они даже разминулись. Он ненавидел себя за эгоизм, неоправданный фанатизм и то, что из-за этого всего заставил её ждать. Как же противно было от одной мысли, что она находилась здесь одна — ждала его, а он… а он как последняя сволочь пренебрёг этими драгоценными минутами с ней — с Хомурой, из-за себя же. Парень опустился на колени, всё ещё не в силах перевести дыхание. Его грудь высоко вздымалась ежесекундно, он жадно поглощал воздух, словно потом не сможет надышаться. Нужно было всё исправить, просто необходимо! Он не смеет думать об отдыхе, нужно найти её и обязательно извиниться прежде чем рассказать о своих чувствах и принять её реакцию — какой бы та ни была. — Я… — начал юноша, всё ещё не в силах перевести дух от бега, — я всё исправлю. Он сглотнул, горло пересохло и так хотелось отдохнуть, попить воды, но разве он может позволить себе забить на всё и просто так отказаться от этой встречи? Возможно сегодня его шанс — единственный — поговорить с ней, объясниться, чтобы она ничего не придумала. Он же такая глупенькая, вечно сомневающаяся во всём, как она сама разберётся? Вайз встал на ноги, развернулся и побежал в обратную сторону. Возможно есть шанс, что он догонит её где-то по дороге. Внезапно парень осёкся, сейчас уже поздний вечер, а значит многие автобусы прекращают маршрут, а сегодня так вообще предупреждали, что из-за ремонтных работ на дорогах некоторые маршруты будут ограничены по времени, если так, то её прямой рейс как раз уже не ходит. Значит она может добраться домой только на метро с тремя пересадками, либо пешком, чего, он надеялся, она делать не станет — время-то ой какое позднее, и что она вообще так засиделась?! Вайз возмущался ровно пару минут пока ему в голову не пришла мысль, что Хомура не стала бы так долго задерживаться и уехала бы домой во время на последнем на сегодня автобусе по её маршруту. Всё-таки она девочка порядочная и всегда всё просчитывает. Если так, то она наверняка уже дома. Он и не успел заметить, как добежал до её квартала и свернул на улицу, где живёт любимая. В её доме горел свет в окнах, но только не в её спальне. Парень остановился отдышаться и хотел было набрать ей сообщение, но остановился. Он не знал что писать. — Господи, как же я жалок, — простонал Вайз, опускаясь по стволу дерева вниз к земле. Он остановился на противоположной стороне, недалеко от её дома. Как раз рядом стояла лавочка, а ему и его сбившемуся дыханию стоило отдохнуть. Мысли спутались: что и как писать — он не знал. А стоит ли вообще извиняться через сообщения? Будет ли это честно, ведь она ничего не может сказать в ответ. Так юноша простоял минут десять, так и не сев на скамейку, пока не услышал шорох сзади. Перед ним, примерно в трёх-пяти метрах стояла Хомура, крепко сжимая в руке телефон. Она была ошарашена видеть его перед собой. Откровенно говоря, девушка очень волновалась по началу, зовя его на крышу, ведь не знала что сказать. Эта мимолётная храбрость сошла на нет под тяжестью страха. В конечном итоге, опоздав на все автобусы, Хомура успокоилась, со слезами на глазах и чувством униженной, растоптанной букашки отправилась на метро. Сейчас она смотрела на него с красными, чуть опухшими, глазами. Дорожки от слёз на её щеках поблёскивали от света фонарей. Уж сейчас перед её домом она никак не ожидала встретить Вайза. Слова позабылись, ноги словно сковали так, что нельзя было двинуться с места. Она как вкопанная стояла, лишь слёзы незаметно стекали по щекам, от чего — не знала. — Глупая, — прошептал Вайз так тихо, себе под нос, и тут же бросился к девушке. Он крепко сжал её в своих объятиях, зарываясь носом в густые распущенные волосы, вдыхая такой родной аромат её шампуня, а может духов. Молча, не спеша говорить ничего, он обнимал её, немного посапывая тяжёлым дыханием на ухо. Его грудь слишком высоко поднималась от жадных вдохов, что упиралась в грудь Хомуре. А та пребывала в шоковом состоянии, не зная как ей отреагировать на такой чувственный порыв: нужно ли обнять его в ответ или оттолкнуть? Голову словно опустошили в миг: мыслей не было и не было команд, которые бы подсказали как действовать. Теперь ей самой нужно решать что сделать.