Эгоист

      Минсок сжимает кулаки и зубы. Люди вокруг кричат, и их слишком много, чтобы он мог заткнуть их всех разом. Только его сосед по месту на трибуне подозрительно на него поглядывает и бурчит про то, что Минсок мешает ему смотреть игру. Но Минсоку плевать на этого придурка, плевать на баскетбольную команду «Зелёные медведи» и на всех участников команды «Пантера». Почти на всех.       Прошло около шесть лет с того момента, как он смотрел баскетбольный матч, в котором участвовал этот человек. Сейчас Минсоку двадцать семь, и вот уже несколько лет он носит траур. Он не позволял себе развлечений с тех самых пор, как Сехуна не стало. И то, что он сейчас здесь, укрытый гомоном толпы, как одеялом, абсолютно ничего не значит. Ему не даёт расслабиться чувство, будто его тело разлагается.       Его движения резкие, отточенные. Игра выдалась сложной, но на его губах отчётливо видно насмешку над противником. Минсок видит, как сверкают чёрные глаза, а мощные руки ведут мяч, мастерски избегая всех выпадов со стороны противника. Один из членов команды «Зелёные медведи» следует за ним попятам. Он не сильно ниже, но выглядит более юрким, чем гигант из «Пантер», но всё его попытки сделать качественный выпад оказываются тщетными — гигант под номером шестьдесят один упирается крепкими ногами и, под противный скрип обуви, прыгает так, что Минсоку чудятся тяжёлые крылья за его спиной, благодаря которым он на несколько мгновений зависает в воздухе.       Мяч в кольце, и трибуны с противоположной стороны от Минсока взрываются радостными воплями, в то время как люди рядом с Минсоком разочарованно воют, роняя лица на ладони. Минсок может с ними согласиться — он тоже разочарован таким исходом игры, но это следовало ожидать. Он спускается по ступеням вниз вместе с редкими болельщиками «медведей». Их не так уж и много, но потоптаться несколько секунд перед выходом с поля всё равно приходится.       Минсок не знает, сколько точно прошло времени перед тем, как он оказывается рядом с раздевалками, но определенно остаётся доволен результатом.       — Пак Чанёль, — улыбается мужчине Минсок, как только яркий свет раздевалки касается его лица.       В помещении было ещё около пяти других членов команды, сразу обративших на него внимание. Они все уже были практически одеты и, судя по тому, что все те, кого Минсок встретил, шли в одно место, вся команда ещё собиралась встретиться после матча — никак иначе, как отпраздновать победу.       Капитан, стоящий совсем рядом с Чанёлем, вопросительно на него посмотрел. Чанёль только похлопал его по плечу и что-то тихо сказал прямо на ухо.       — Привет, Ким Минсок. Не ожидал тебя здесь увидеть, — ослепительно улыбнулся Чанёль, ненавязчиво подталкивая Минсока в сторону выхода, пока последний сконфуженно дёрнулся, когда жилистые пальцы крепко схватили его за предплечье сквозь ткань тёмного, грязно-голубого пальто.       Они встали около служебного помещения. За поворотом была раздевалка, а от посторонних взглядов их прятали редкие квадратные колонны из бетона. И в этом полумраке Минсок позволил себе оглядеть Чанёля лучше. Да, тот стал, определённо, выше и шире в плечах. На теле, в основном — на руках, появились татуировки, но Минсок не стал осматривать их дольше секунды и поднял взгляд — Чанёль как раз прекратил осматривать его в ответ и оценивающе хмыкнул и улыбнулся, вперив взгляд в блестящие чёрные глаза Минсока.       — Мы очень давно не виделись, — начал разговор Чанёль, кивая сам себе и запуская руки в карманы широких штанов. — Я, кажется, знаю, о чем ты хочешь поговорить, — он усмехнулся, но глаза его грустно заблестели.       — Конечно ты знаешь, нас ведь связывает всего один человек, — тихо произнёс Минсок, помявшись на одном месте.       Чанёль медленно закивал, ожидая, когда Минсок продолжит.       — Это уже стало закономерностью для тебя — выигрывать на чужом поле, — наигранно рассмеялся Минсок, пытаясь разрядить обстановку — ему и без этого напряжения было невыносимо плохо.       — Верно, — басисто захихикал Чанёль. — И каждый раз после этих побед ко мне подходят смутно знакомые люди, — добавил он уже без смеха. — Ты стал чем-то похож на Сехуна.       Чанёль ещё раз оглядел Минсока с ног до головы и закивал сам себе, а у Минсока во рту вкус земли и гнили стал отчётливее. Он поморщился.       — Это ведь… Благодаря тебе всё случилось, — сквозь зубы проговорил Минсок, глядя куда-то Чанёлю выше плеча.       — Ты про то, что я вас свёл? — изумлённо поднял брови Чанёль, вытаскивая руки из карманов и укладывая их на чужие плечи, когда заметил, что Минсок начинает мелко дрожать.       Чанёль не чувствовал того, что чувствовал он, но мог себе представить. Минсок ведь любил и знал Сехуна задолго до того, как сам Чанёль с ним познакомился.       — Это я про то, что ты попёрся в тот бар в тот проклятый день! — сказал Минсок чуть громче обычного, без страха посмотрев в обеспокоенные глаза Чанёля.       — О, да, я помню тот день, — сказал Чанёль, прижимая к себе Минсока так, чтобы висок точно коснулся места, где у него разрывается от воспоминаний сердце. — У нас был санитарный день, и он пришёл как раз тогда, когда я ждал своего сменщика, который работал только по будням. — Чанёль почувствовал, как Минсок в его объятиях завозился, устраиваясь в них удобнее, и еле заметно кивнул, чтобы Чанёль продолжал. — Такой наглый и требовательный… Он зашёл с мыслями о тебе, но тогда я понятия не имел, о ком в его голове идёт речь. Потом, уже когда я пришёл в универ, то поспрашивал ребят из команды о тебе. У нас в тот день как раз была игра, и, на самом деле, там все не реже меня бывали в разъездах, но Ифань как-то сказал, что ходил к тебе на вечеринку на первом курсе…       — Да, тогда мы с… Сехуном ещё не были знакомы. — Чанёль думал, что Минсок плачет, но его голос оказался ровным.       — Да… — протянул Чанёль, прежде чем продолжить. — Ифань сказал, что ты общительный парень и достаточно популярен в своих кругах.       — А что думал обо мне Сехун? — перевёл тему Минсок.       «Ничего хорошего», — подумал Чанёль и тут же обрадовался тому, что они с Минсоком не связаны красными нитями родственных душ — он уже отвык, что кто-то читает его мысли, но всё равно был насторожен.       — Кажется, он очень за тебя беспокоился… — соврал Чанёль.       — Да, это так, — закивал Минсок скорее для того, чтобы что-то сказать, а не для того, чтобы ответить. Он слегка отстранился от Чанёля, чтобы сложить свои руки у него на груди. Чанёль опасливо положил ладони на его твёрдые бока. — Сехун не давал мне прохода, и я прятался в вашем баре от его опеки. Наши семьи были достаточно влиятельны, а Сехун искренне верил в то, что подберёт-таки своего соулмейта сам, не полагаясь на судьбу. И он выбрал своей целью меня. После той вечеринки на первом курсе мы и познакомились. Сехун не любил ходить на занятия, но вот хорошо повеселиться он всегда был готов. Мы начали встречаться. Так прошло несколько месяцев, или даже полгода… Я точно не помню, потому что в то время моё сознание было словно в тумане. Сехун любил проводить со мной время на выходных, а в будни я врал ему, что мне нужно учиться и сваливал в деревянный бар, где симпатичный бармен по имени Лухан наливал мне очень дорогие коктейли. — Минсок сделал секундную паузу, чтобы отдышаться, и привстал на носочки, чтобы уложить подбородок на плечо Чанёля. Тот его только сильнее обнял, явно не чувствуя подвоха. — Однажды я накидался как последняя свинья и позвонил Сехуну, чтобы он забрал меня… Я… Я сказал ему, что мы никто друг другу — никакие не соулмейты, — потому что я так устал, что он обманывался сам и обманывал меня. — Он что-то ещё пробормотал себе под нос, но Чанёль не услышал. — Кажется, именно тогда что-то изменилось в его взгляде. Он перестал следить за мной, и тот случай в баре — единственный, когда он захотел узнать о моих похождениях после того случая.       — Откуда ты знаешь? — недоверчиво нахмурился Чанёль.       — Не говори глупостей, — фыркнул Минсок, прижимаясь к крепкому телу сильнее. От Чанёля пахло потом и дезодорантом, и этот запах, пусть и совсем немного, но заглушал мерзкий запах мертвечины. — Я его побочный соулмейт, мне было нужно только направить его мысли в нужную сторону, чтобы всё узнать.       Последнее слово Минсок сказал, приподнимая голову. Он подтянулся на носках ещё чуть выше, сжимая в одном кулаке чужую белую футболку с нелепыми надписями, а второй рукой надавливая на затылок и ероша чёрные жёсткие волосы, заставляя Чанёля наклониться. Он даже мог чувствовать горячее дыхание на своём лице, когда его губы накрыла шершавая ладонь.       — Ты так отчаянно просил тебе помочь тогда, — горько усмехнулся Чанёль, чуть отстранившись и наблюдая за тем, как бегают по его лицу чужие глаза. — Но это было ошибкой, так? Ты, никак иначе, ощущаешь себя ходячим трупом.       Чанёль отошёл ближе к колоннам и зло оскалился.       — Думаешь, почему вы с Сехуном именно «побочные» соулмейты? Да ты сам ощущаешь на себе всё побочное действие ваших отношений! Чувствуешь, да? Сехун умер два года назад, а ты всё равно чувствуешь, как он разлагается в своей могиле! Этого ты хотел, а, Минсок?!       — Я просто хотел быть с ним рядом, — тоже повысил голос Минсок. — И всё было хорошо, но, временами, в его голове проскальзывали мысли о тебе. Он не вспоминал конкретно тебя, но я точно знал, о ком он думает. Его сердце сразу начинало биться быстрее, и мне было так больно, так одиноко! Но из-за мыслей о тебе он не мог чувствовать меня и мою боль, понимаешь?! Даже в последнюю секунду своей жизни он думал о тебе, а я надеялся, что от той оглушительной боли умру. Сехуна придавило сразу несколько стальных балок, и у него не было шанса выжить. Я так надеялся, что умру тоже… Но я остался жив. Как и ты.       — Хочешь убить меня? За что-то отомстить? — криво усмехнулся Чанёль.       — Нет, ты ни в чём не виноват, я понимаю это, — замотал головой Минсок, снова подойдя к Чанёлю вплотную, заставив того коснуться спиной бетона. — Но разве мне от этого легче? Я каждый день не живу, а умираю, и как ты думаешь — устал ли я от этого?       Чанёль крепко зажмурился, не желая больше слышать этот голос. Ему хотелось сказать, что он сам ни в чём не виноват, и Минсок может искать виноватого где-то в своём окружении и показывать все свои эмоции ему, но он одёргивал эти мысли, прекрасно понимая, что Минсоку просто не к кому больше пойти. Что он отчаялся в поисках поддержки, поэтому и пришёл к нему на этот матч, поэтому и завёл этот разговор — из-за глубокого отчаяния.       Минсок стоял к нему практически вплотную — его грудь практически упиралась в грудь Чанёля, оставались только несчастные сантиметры.       — Что я могу сделать? — хмыкнул Чанёль. Когда-то он уже помог Минсоку, и вот, чем всё это закончилось. — Однажды я отдал тебе своего соулмейта, и теперь ты хочешь от меня что-то ещё?       — Только не говори мне, что вы были бы счастливы хотя бы один год, — едко выплюнул Минсок, напирая на Чанёля.       — Ты даже не дал нам попробовать, — сказал Чанёль прежде, чем уйти к команде. Он больше не будет его слушать, как и не будет помогать.       Минсок поджал губы и обрушился всем своим весом на пол. Его всё достало, жутко достало. Он думал, что сумеет хотя бы скрасить один час своей жизни в компании человека, которому он не безразличен. Но, как ни прескорбно, Чанёль остался в списке близких людей самым последним. И теперь Минсок не видел смысла продолжать бороться.