Cicatrix.

Полуденное солнце припекало головы Валькирий своим жаркими лучами, но девушки, привыкшие к изнуряющим тренировкам, попросту игнорировали подобное явление, продолжая бег по ристалищу. С позволения Ее Высочества им разрешили занять турнирное поле, чтобы не терять хватки и физической подготовки. Пребывание в столице, по всей видимости, будет долгим. Брунгильда, лежащая ровно в середине площадки, жевала травинку, размышляя о недавнем разговоре с Тором. Под топот ног в тяжелых сапогах, взбивающих песок при беге, было легче сосредоточиться. Сестры, поглядывая на мирно лежащую Острие, недовольно морщат нос, — высказать свое «фи» из-за сбившегося дыхания казалось задачей не из легких. Лишь Сигрюн своим зорким взглядом видела мелкие изменения в подруге: даже самые активные и умелые попытки спрятать настроение не ускользнули от глаз лучницы. Белокурые волосы давно выбились из косы, прилипая к влажным от пота щекам. Ее нисколько не заботил собственный вид, сколько внимательный присмотр за воительницей, подмечая мелкие привычки: сжимающиеся губы в тонкую полоску, сощуренный взгляд, буравящий синеву неба и крепко стиснутые до белизны фаланги пальцев на груди. — Да сколько можно-о-о, — вымученно взвыла в конце шеренги самая младшая — Альва. Молча зыркнув на юную деву, чье тело еще не окрепло под гнетом упражнений и множества походов; на хилые, по мнению Брун, ручки, что тяжелее кинжала в руках не держали и стройные ноги, — она со скептицизмом фыркнула, тем самым давая девушке понять собственную глупость. Несомненно, девица попала к ним не обузой: она по-своему сильна, но, увы, пока что только в стратегиях. Каштановые волосы были собраны в тугой хвост, обрубленным концом выглядывая из-под тугой веревки; короткие, чуть ниже линии подбородка, в распущенном состоянии. Серые, впавшие глаза, невзрачные, как у мыши. Пухлые щечки, в силу возраста, назревающие прыщи, разбросанные по лику — впрочем, даже внешность у нее была довольно заурядная. — Сколько нужно, — отчеканила Брунгильда, возвращаясь к своим думам. Протяжный стон всех членов отряда прошел цепочкой от начала до конца, но никто перечить не стал, а продолжив собственное изнурение, лишь изредка перешептываясь с вопросами: «что на нее нашло?». Все понимали, что есть только одна причина такой резкой перемены — Кронпринц. Спустя некоторое время, когда жалобы о колющих ощущениях в боку достигли слуха лежащей, она наконец-то поднялась. Сладко потянулась, вскидывая руки небесам, и лучезарно улыбнулась замученным от бега людям. Проходит медленным шагом вперед, вставая на пути у едва перебирающих ноги сестер, жестом руки останавливая первую из них. Самой выносливой оказалась Ниод, чем темноволосая была приятно удивлена. — Вы отлично постарались, хватит, — после этих слов девушки повалились на землю, совершенно не беспокоясь о чистоте собственной одежды, а ведь больше половины из них — аристократки. Драгоценные дочери своих отцов, чей титул был звучен и высок. Даже выше, чем у семьи Брунгильды. Большинство хватались за грудину, сжимая грубые ткани туники в ладонях. Морщась от горящего пламени в легких, шипя от колких болей и вытирая струящийся пот о согнутые колени. — Ты дьявол, — шепчет Сигрюн, вскидывая уставший взор на спокойно стоящую девушку, — такими темпами даже Эйр переплюнешь. — Сочту за комплимент, подруга, — звонко рассмеялась, выкидывая травинку куда-то в сторону, совершенно не следя за направлением. Игра началась, маска надета и шут вышел на сцену, весело звеня своим голоском. — Теперь все готовы к спаррингу? Разминайте суставы и выходите по одной ко мне. — Тогда я буду первой, — выходя из тени зрительских трибун, прокричала незнакомка, обращая на себя взоры. Именно такой реакции она ожидала: удивления и полное отсутствие понимания. Изящно шествуя к девам, Сиф надменно улыбнулась. Она предстала перед Валькириями в высококачественной одежде, казалось бы, совершенно не предназначенной для тренировок. Кожаный корсет, туго стянутый на талии, подчеркивал формы груди; белая шелковая рубашка со свободными рукавами контрастировала с румяной и чистой кожей без единого изъяна. Брюки были заправлены в высокие сапоги по середину бедер, что производило впечатление о скованности движений в области коленей. — И что ты тут забыла, леди Сиф? — безэмоционально выдала Брунгильда, стирая следы былой радости. — По-моему, ты должна быть занята подготовкой к предстоящей свадьбе с нашим дражайшим принцем. Тишина повисла в воздухе: лишь стрекот цикад был слышен в травинках чуть поодаль от них. Валькирии переглянулись в изумлении, моментально приходя в себя, косясь на близкую подругу их личного демона, но та лишь пожала плечами. Ей, к сожалению, не докладывали. — Время на знакомую Его Величества я всегда найду, — парирует будущая невеста Тора, скрещивая руки на груди, победно улыбаясь. — Тем более, хочется узнать, так ли вы хороши, как говорят. Защита наших земель полностью на ваших плечах. Любопытно. Брунгильде мерзко все: ее ироничный и колкий тон, вид победительницы и даже то, как она дышит одним воздухом с ней. Валькирия хмыкает, показательно обводя взором одежду оппонентки, мотая головой, как при разочаровании родителей их дитем. — Только не говори, что хочешь в этом со мной драться. — Для тебя, думаю, будет достаточно. Можешь счесть за фору, если желаешь, — еще немного и Острие точно блеванет от мерзко струящейся иронии: ядовитых высказываний, скрывающих правду под слоем обычных, на первый взгляд, безобидных слов. Проще было бы сказать напрямую то, что у Сиф крутилось в голове: «я пришла тебя унизить». Кивая самой себе, нежели напротив стоящей, собирает грубые волнистые волосы в низкий хвостик, давая возможность выбиться передним прядям. Хрустит шеей, разминая затекшие косточки, вскидывает сжатые кулаки к своему лицу, показывая своей позой, что готова к бою. — Не пожалей, — стискивая зубы шипит Брунгильда, — и нападай. Ниод — как всегда самая бойкая, вскинулась кричать, поддерживая свою сестрицу, правда толку в этом было никакого. Душевные порывы не доходили до нее; адреналин и желание показать, кто тут сильнее, захлестнули с головой. Сиф, пригнувшись, проанализировала стойку, решив, что ее недооценивают, встала в стандартную позу. Замахивается рукой, чтобы пробить прямым ударом в открытый корпус. Острие быстро реагирует, просчитывает по замаху: скорость, движение, область удара и скользит по земле, спокойно уворачиваясь, но на всеобщее удивление, это была заброшенная приманка. Суженая Его Величества быстро опирается на переднюю ногу, ударяя с разворота второй, в вовремя поставленный блок, и Брун ударяет своими же руками в предусмотрительно сжатую челюсть. — Не стоит меня недооценивать, — брошенные вскользь слова перед тем, как снова напасть; Сиф повторяет череду ударов. В скорости ей нет равных в Асгарде, и она это знает. Воительница быстро приспосабливается к ловкости своей соперницы благодаря многолетнему опыту, но, если быть откровенной, дочь герцога хороша, и ей претит мысль об этом: настолько, что она кривится, не пряча истинных эмоций. Ее успех как ножом по самолюбию. Нужно радоваться, что жена принца будет не из робкого десятка, вот только ей это не по силам. Хватая ногу во время очередного удара, Брунгильда резким движением тянет девушку на себя, выбивая тем самым почву у опирающейся ноги. Сиф падает неуклюже, теряя всю грациозность и напыщенность, что были с ней неотвязно до этого. От удара спиной о землю охает, выбивая воздух из лёгких; не теряя времени, Острие садится на бедра, зажав телом так же две руки соперницы, наконец, собираясь ударить по лицу эту нахалку, но непредвиденные обстоятельства гремят своим присутствием, отвлекая Брунгильду от сладкой победы. — Послание от главнокомандующей, — резкий оклик писклявого мужчины, один из множества придворных, останавливает сей желанный момент. Недовольно цокнув языком, встает, отряхивая песок с колен, совершенно не заботясь о том, попадет ли он на лежащую девушку. Протягивает руку к посланию, наградив гонца взглядом полного ненависти. На миг даже показалось, что в темно-карих глазах плясали языки пламени, отчего он поспешил сразу удалиться. Спасти свою шкуру на всякий случай. Брунгильда разворачивает пергамент, проводя пальцами по матовой поверхности, вчитывается в послание, что Эйр попросила доставить для девочек. Сдержанный тон, короткие фразы и приказ явиться как можно скорее, а то один старикашка ужасно соскучился. Слабо улыбается, прикрывая веки и представляя Генерала с его проницательным взором, который видел человека насквозь. Чувствует разливающуюся теплоту на сердце, старается удержать это благоговейное чувство как можно дольше. Оно успокаивало. Усмирило ярость, бушующую где-то под лёгкими. — Валькирии, собирайте свои пожитки, мы отправляемся на мост! — четко выговаривает, разворачиваясь к леди Сиф на каблуках сапогов. — Прошу меня простить, как видишь, неотложные дела. Все замечают, как кривится лицо соперницы Острие, настороженно следя за ее движениями, а в особенности за поясом, удерживающим ножны с мечом. Готовятся на случай непредвиденной ситуации и удивляются расслабленности, до этого дерущейся сестры. Ей было хорошо известно, что дочь герцога не станет наводить шум перед предстоящей свадьбой. — Я с вами, — не спрашивает, а ставит перед фактом. Поднимается под всеобщими взглядами, отряхивается и выпрямляется, ровно, как натянутая струна на арфе. — Нет, нельзя, Ваше сиятельство, — вклинивается в разговор лучница, склонив голову в почтительности. Среди отряда титулы не имели значения, но за их пределами приходилось соблюдать рамки приличия, если это, конечно, не Брунгильда. Сиф приподнимает бровь в немом вопросе, прося растолковать ей подробнее. — Все походы, передвижения, задания, даже в пределах страны исключительно для Валькирий, никто извне без разрешения Короля не имеет права присоединяться, — спокойно объясняет Сигрюн. — Усекла? — хмыкает Брун, хватая светловосую под руку, неспешно удаляясь с ристалища. Пожимая плечами, остальные последовали за девами, лишь слегка склоняясь при прощании с будущей невестой. На сборы не нужно много времени, так как привыкшие к длительным путешествиям асиньи уже привили себе привычку складывать вещи заранее, особо не раскидываясь пожитками по покоям. За исключением родных домов. Некоторые удалились к реке быстро омыть свои потные тела, чтобы предстать перед мужчинами в выгодном свете. Брун же не растрачивалась минутами по мелочам, заскочила в свою комнату, схватив сумку, и умчалась в конюшню, к любимому Арагорну. Один из двух мужчин, что ее никогда не предаст; а второй, конечно, дядя. Скрежет деревянной двери по земле взбудоражил лошадей, приветственно заржав заходящей внутрь Валькирии. Проходя мимо череды загонов подходит к нужному, отворяя калитку, чтобы зайти вглубь и подремать на стоге сена, прислонившись к родному боку Арагорна. — Привет, мой мальчик, — воительница пропускает грубые пальцы меж прядей белоснежной гривы и утыкается лбом между глаз ее друга. — Прости, что не пришла вчера. Умное животное, словно понимая грустный тон хозяйки, кладет морду на плечо, давая обнять себя за широкую шею. Темноволосая так и поступает: обхватывает обеими руками, вдыхая не очень приятный запах лошади, но не морщится. Потому что это ее. Противное, едкое для чувствительного носа, однако, остававшееся любимым. Девушка утопает пальцами в гладкой гриве, слегка сжимает пальцы в кулак. Представляет золотые кудри Его Высочества, выдыхает сквозь зубы остатки самообладания. Все сбивается, меркнет и блекнет от обид. Появление пигалицы, что своим стройным станом заставляла ослепнуть от старых и забытых комплексов. Груда мышц под тканями одежды резко стала тяжёлой и непосильной ношей; нотки горечи и соболезнования о том, что она подалась в ответвление рыцарей. Делала упор на полезности в будущем, хотела быть опорой для него, но что-то пошло не так. Все старания канули в пропасть, как и ее сжигающие чувства, исстилающее органы. Они ложатся на сухую солому; слышится хруст веточек, травинок под тяжестью их веса. Брунгильда припадает к боку, прислоняя ухо к рёбрам Арагорна, слушает мерное биение сердца. Мир не остановится только из-за боли какой-то девы, и она засыпает, сладким и безмятежным сном после череды испытаний, отведенных ее терпению. — Эй, просыпайся, — Ниод слабо трясет за плечо, вырывая из царства Лукойе. Задремавшая, смаргивает остатки сна, обводит взором столпившихся людей, все при параде: белые хлопчатые рубахи, чистые накрахмаленные брюки, вычищенные до блеска сапоги; парочка девиц даже наложили макияж на лица. Ее забавит их предвкушение от скорой встречи с противоположным полом. Желание найти воздыхателя, окунуться в сладкий порыв, получить внимание. Одна она тут забытая, утонувшая в пучине скорби, тонущая под толщей вод грусти. — Я вижу, все готовы. Выдвигаемся. Брунгильда закидывает седло на спину животного, туго стягивает ремни и выводит коня за поводья. Он довольно похрапывает, ловя мордой лучи заходящего солнца, вдыхает осенний воздух широкими ноздрями и даёт себя оседлать. Они пускаются в путь мелкой рысцой, весело напевают какую-то похабную песенку из большого арсенала, дабы не скакать в гнетущей тишине. Иногда останавливаются, переговариваются, заливисто смеясь, припоминая забавные моменты из походов. Ловят искренние улыбки друг друга, сверкают радостные очи в сумерках ночи. Жизнь не останавливается рядом с ними. Сигрюн равняется с подругой, оборачиваясь назад, в сторону поредевших домов — столица уже была позади. — За нами хвост, — наклоняется ближе, почти касаясь своей ногой бока чужой лошади. — Знаю, — кивает Острие, не оборачиваясь в сторону проблемы. — Он за нами практически из конюшни. Думаю, что ты догадываешься, кто это. Блондинка снова бросает короткий взгляд, продолжая скакать наравне. К покрову ночи отряд достиг моста. Один из рыцарей под руководством генерала зажигал фонари, чтобы освещать дорогу для путников, в особенности, для ожидающих гостей. Он вызывался добровольцем для такого скучного занятия по одной причине: встретить первым легендарный отряд, состоящих из одних девушек и лично лицезреть их красоту, что люд описывал в ярких красках. — Прибыли, — кричит мужчина, едва не выронив длинную палку с горящим концом. — Валькирии тут. — Так сильно ждали нас, — весело щебечет позади рыжеволосая, робко заправляя длинную прядь за ухо. Ее любимое оружие во время флирта — яркие волосы; она вечно делает акцент на этом. — Меня Улла зовут, а тебя? Она спрыгивает с коня прямо перед мужчиной, выбрав свою жертву на сегодняшний вечер самой первой. Ниод качает головой, закатывая глаза, но делает то же самое, скользя по лицам выходящих из казарм, выискивая свою цель. Бросив короткую фразу: «вон тот мой», тут же исчезла из поля зрения Брунгильды. Самыми последними вышли двое пожилых вояк, облокачиваясь плечами за разные косяки прохода. Они даже не подозревают, что привычки идентичны, да и повадки, впрочем, тоже. Все равно будут отнекиваться: Эйр яростно, а Хеймдалл робко, смакуя слова отрицания. — Дядя! — темноволосая с разбега кидается в объятия генерала под неодобрительный взгляд начальницы. Льнет к нему, словно пятилетний ребенок, подставляя голову под широкую ладонь. — Здравствуй, Брун, — улыбается одними глазами, стараясь сохранить безмятежный вид. — Рад, что ты в добром здравии. Его ладонь взъерошивает волосы на макушке, а после немного отходит, чтобы заглянуть в глаза, но девушка не даёт этого сделать. Отворачивает лицо, немного пятится назад. Потом, не сейчас. Ей не хотелось выносить душевные стенания перед кем-то, даже если это главнокомандующая. Да ещё этот раздражающий «хвост». — Приветствую Генерала Хеймдалла и Главнокомандующую Эйр, — леди Сиф, позади Острие, прикладывает руку к груди, слегка кланяясь. — Для реверанса я в неподходящей одежде, прошу понять. Брунгильда насмешливо фыркает от сказанных слов, но молчит. Не подобает вклиниваться в разговор вышестоящих по званию. — Напомни, Хеймдалл, кто это, — безразлично спрашивает женщина, складывая руки на груди. — Наверное, сама принцесса, раз явилась следом за Валькириями, не смотря на запреты. — Эйр, можно же помягче, — порицает, недовольно хмурясь. Сиф растерянно переминается с ноги на ногу, пытаясь подобрать верные слова, чтобы на нее не свалился шквал неодобрения. — Мне долго ждать объяснений? — ледяной тон, который при желании может и плоть разрезать. Видит Всеотец, ещё немного и Брунгильда заурчит от удовольствия того, что нахалку ставят на место. — Ваша правда, — Эйр непонимающе приподнимает брови, — На следующей неделе стану принцессой, женой принца. Удар под дых. Брунгильда щурится, а от былого ликования не остается и следа. Хеймдалл замечает минутную слабость своей родственницы, поддерживающе сминая родное плечо в своей крепкой ладони. — И это даёт право нарушать приказы нашего Властителя? — женщина бесстрастно продолжает допрос, покидая свое место, чтобы подойти ближе. — Мы в подчинении Одина, а не его отпрыска с женой. Советую уяснить это раз и навсегда, чтобы в будущем таких оплошностей не было. — То есть, я могу остаться? — Острие молится всем богам, которых помнит, дабы Сиф получила отказ. — Куда тебя девать, оставайся. С восходом солнца, чтобы и следа твоего здесь не было! — Слушаюсь! — радостно щебечет, бросая победный взгляд на спину своей соперницы. Если бы не присутствие маленькой проблемы, то ночь прошла бы значительно благоприятней. Рыцари заранее подготовили одну из комнат для встречи: убрали собственные койки в остальные спальни, чьи-то даже были поставлены на кухню; расставили столы из общей столовой, оставив место для танцев; накрыли щедрый стол, но что самое главное — это доставка добротного эля. Брунгильду не волновало общество мужчин, а вот сладкий напиток, приятно обжигающий горло, очень даже был к месту. По закону подлости, язва села прямо напротив Острие, из-за чего не смотреть в ее сторону было попросту невозможно. Частые встречи глазами, недовольные гримасы и каждый отворачивается, делая вид, что беседа соседей безумно увлекательная, а главное, очень душевная. Но это не являлось правдой. Игра в гляделки продолжалась до раннего утра, когда большая часть веселья давно сошла на нет. Вдоволь наплясавшись, сестры мирно посапывали, облокачиваясь на плечи своих ухажёров; или друг друга; кто-то не брезговал развалиться на холодном каменном полу, сладко причмокивая губами во сне. — Эй ты-ы, — с трудом ворочая языком, процедила Брунгильда, недовольная тем, что Сиф положила голову на плечо какого-то юнца. — Ты что творишь, Тору изменяешь?! — Чего-о-о, — прокричала порядком захмелевшая девушка напротив, — я-то, да не в жизнь. Это только он может, дурак. — Не смей его так называть, сама дура, — вспенилась Острие, подпирая разгоряченную щеку ладонью. — Он самый лучший, так и знай, не чета тебе. Сиф поморщилась от брошенных слов в ее сторону, сощурилась, чтобы сфокусировать взгляд на девице напротив, и набрав слюны в рот, нахально плюнула в лицо воительницы. Лучше он ее, ага, как же. Любовь? Да что он вообще знает об этом слове? Эгоцентричный нарцисс, живущий прошлым и до последнего момента не замечающий герцогскую дочь, любящую его с раннего детства так крепко, насколько возможно. До безумия, отчего становилось больно. Брак по расчету, но даже так, это немного успокаивало, ведь она выиграла у той, кого он замечал постоянно. Валькирия вскидывается через стол, хватая Сиф за ворот рубашки, тянет на себя, к лицу, и получает второй плевок прямо в глаз. Агрессия — и не только она, — застилает взор, опаляет дыхательные пути, заставляет биться сердце чаще, разгоняет кровь, оставляет разум где-то позади. Темноволосая опрокидывает голову назад и что есть мочи ударяет лбом по носу будущей невесты, разбивая его. Кровь тонкими струйками тянется к подбородку, капает багровыми каплями на железное блюдце, окрашивая остатки еды. Сиф цепляется в волосы девушки, тянет сильнее, как может, пытаясь вырвать эти ненавистные густые пряди. Крики разносятся гулом по помещению, возня за столом заставляет проснуться многих, притупленно глядя на представление. — Он не лучше, не лучше меня, — вопит, захлебываясь в горьких слезах, — а знаешь, почему? Да потому что он тебя только видит, страшилу и чудачку. Даже когда в стране нет, когда за пределами. Бесишь. Ненавижу! Кому-то из них удается всё-таки вырвать клок до того, как их начинают растаскивать по разным углам. Эйр, держащая под руки уже поникшую невесту, замечает мелькание тени в окне и томно вздыхает. Она знает, что завтра кому-то из них не поздоровится, награждая Хеймдалла многозначительным взглядом, держащего на руках племянницу.