***
Узкая лестница привела вниз, к кладовым. Лучник уверенно распахнул нужную дверь, и Ардерик перестал жалеть, что не взял плащ — в каморке было ощутимо теплее, чем в коридоре. Свечей горело мало что не сотня. В середине, на поставленных друг на друга скамьях, лежало тело убитого. Над ним возвышался Оллард, рядом вытирал инструменты замковый лекарь. — Узнаю школу старика Талларда, — кивнул Оллард на тело вместо приветствия. — Нынче редкость, когда женщина носит доспех не для красоты. На освобождённом от одежды теле рана была хорошо заметна — на два пальца выше и левее ярёмной впадины. Элеонора знала, куда бить. Пока лекарь складывал инструменты, Оллард обратился к Ардерику: — Посмотрите внимательно. Вы по-прежнему уверены, что это не Шейн Эслинг? — Да, — Ардерик ещё раз вгляделся в лицо убитого. — Уверен. Этот моложе, и нос вроде покрупнее. Он коснулся холодного плеча. Тело окоченело, мышцы были тверды, как дерево, а кожа белой как мел. Ей давно пора было расцвести пятнами от застывшей крови, но кровь вся осталась на шкурах, выпущенная смелой рукой. Стоило отвести взгляд от лица, и казалось, что это Шейн лежит на широкой скамье. Как же близка была полная победа! — В полумраке я мог бы перепутать, — выговорил он. — Не удивлён, что баронесса обозналась. Рост, телосложение, волосы — точь-в-точь младший Эслинг. И откуда он взялся? — Очевидно, бастард старого барона, — пожал плечами Оллард. — Как ещё объяснить такое сходство. — Мало разбавляли северную кровь, — зло выплюнул Ардерик. — Порода, — отозвался Оллард. За лекарем захлопнулась дверь, и граф продолжил: — Я позвал вас посоветоваться. Как думаете, сколько он мог прожить с такой раной? — Не успел бы досчитать до ста. — А сказать что-нибудь успел бы? — Едва ли. — Видал Ардерик парней с клинками и арбалетными болтами в горле, и немногие могли выдать что-то, кроме бульканья и хрипа. — Не больше, чем тот камнеед, которого вы мастерски уложили стрелой. Оллард чуть усмехнулся — уголки губ дёрнулись и снова застыли. Убитый, пожалуй, даже поживее смотрелся: его согревала рыжина, а у этого лицо — прозрачно-белый кварц в буром граните. — Сразу видно опытного воина, — заговорил Оллард, разрушив морок. — Лекарь сказал то же самое, но ему потребовалось с четверть часа, чтобы раскрыть рану и сказать точно. Танкварт, ты свободен. Иди наверх. Ардерик и забыл о лучнике — он затаился в тёмном углу, сидел тише мыши и теперь глядел разочарованно. Ни дать ни взять, обиженный мальчишка, которого отправили спать, не дав послушать взрослые разговоры. — Я не дорисовал узор, — попытался отговориться он. В руках у него лежала доска, на которой было наполовину срисовано плетение с рубахи убитого. — Марш в тепло, — повторил Оллард, и лучник наконец убрался. Ардерик проводил парня взглядом. Сейчас станет ясно, зачем его в действительности позвал маркграф. — Я позвал вас, чтобы поразмышлять ещё кое о чём, — начал Оллард, едва за мальчишкой закрылась дверь. — От барона нынче мало толка, но вы тоже неплохо знаете Шейна. Пусть не знакомы лично, но слышали о нём, сталкивались в бою. Вы просчитывали его намерения лучше, чем барон. Давайте вместе подумаем, что им движет? — Неужели барон вам не рассказал? — Я было решил, что младший Эслинг не верил барону, потому и послал двойника, — продолжал Оллард, будто не заметив издевки. — Но он ведь и сам там был. Окажись барон предателем, Шейна ждали бы в лесу. — Но не ждали же. На свежем снегу хорошо видны следы, и Шейн знал, что с утра в лес никто не ходил. — Тогда зачем ему двойник? Заметьте, не просто помощник. Человек, в сумерках похожий на него, как близнец. Ардерик пожал плечами. Одна тьма знает, чего ради граф ввязался в это дело, но ухо надо держать востро. — Мне нужна ваша помощь, — негромко продолжал Оллард. — Никто лучше вас не сможет вжиться в шкуру Шейна. Представьте, что вам нужно проникнуть в замок и забрать госпожу Элеонору. Как бы вы поступили? — Мне?.. — Ардерик недоумевающе поднял голову. — Я?.. — Только не принимайте на свой счёт. Вы же воин, вы умеете ставить себя на место врага. Представьте: ваш замок, ваши родовые владения захвачены близким родственником. Вы хотите вернуть их, а заодно поквитаться с теми, кто лишил вас всего: чести, имени, власти… Поквитаться! Да он бы огнём и мечом выгнал Виллардов с родовых земель. Пусть сам и не помнит уже, когда что сеять и жать, но мать с отцом пока в силах. Они ждут, что после Севера он наконец женится, благо тридцать лет то ли минуло в прошедшем году, то ли будет в следующем. А теперь не то что жениться, вернуться будет посложнее, чем победить. Будто прочитав его мысли, Оллард добавил: — Вы знаете, что в условленное время вас будет ждать женщина, которая… с которой… — С которой что? — спросил Ардерик с вызовом. — И об этом я тоже хотел поговорить, — тут же подхватил Оллард. — Будем откровенны. Сдаётся мне, размышляя о намерениях Шейна, мы упускаем из виду кое-что важное. Госпожа Элеонора воспитана по имперским меркам. По меркам своего рода, если позволите. Её любезность и обычная для светской женщины обходительность могли быть восприняты её северными родственниками… неверно. Как вы считаете? — Я считаю невозможным обсуждать женщину за её спиной. — Это делает честь вашей добродетели. Но вернёмся к Шейну, который, как можно предположить, добродетелью отягощён не был. — А я, знаете ли, не отягощён обходительностью. И не обучен понимать намёки. — Правда? Когда барон обвинил госпожу Элеонору в сговоре с Шейном, вы всё прекрасно поняли. Вы знаете, что барон отчаянно ревновал супругу к брату и у него были причины. Вы знаете, от кого баронесса получила ларец с камнями и по чьему поручению травила мужа. Но встали на её сторону и ничего не сказали мне. Рядом с мертвецом особенно хорошо слышалось биение собственной крови. Следовало тогда вызвать барона на поединок и проткнуть его жирное брюхо. И вырвать язык, чтобы даже из могилы не смог разболтать. — Барон выдал вас охотнее, чем брата, а Дарвел пересказал ваш разговор почти дословно. — Шаги маркграфа глухо отражались от каменных стен. — Был уверен, что тем поможет вам обоим. Я не обвиняю вас — пока, но убеждён, что госпожа Элеонора была знакома с Шейном Эслингом куда ближе, чем следовало. Когда яд не подействовал, она пожелала Шейну смерти. Именно поэтому он послал двойника — хотел проверить, как его встретят. Убедился, что баронесса не пойдёт с ним добровольно, а вести её силой слишком шумно и хлопотно, и ушёл, заодно подставив брата. — Я глубоко уважаю госпожу Элеонору, — медленно проговорил Ардерик. — Она дала мне и моим людям приют, доверила защиту замка. Когда мы были разбиты, помогла вернуть доброе имя. Я обязан ей всем и буду последним человеком, что решит свидетельствовать против неё. И я сделаю всё, чтобы защитить её честь и тем вернуть долг. — Перевёл дух и добавил: — И вообще, нужно быть безумцем, чтобы судить хозяйку замка в разгар войны. Оллард смотрел со странной смесью насмешки и любопытства. Слушал или подмечал одному ему понятные мелочи — тьма разберёт. — Я в вас не сомневался, — уронил он наконец. — Вы свободны. Однако попрошу не покидать своей спальни до завтрашнего утра. Ардерик не сразу сообразил, что его выпроваживают, понял лишь по кивку в сторону выхода. Распахнув дверь, он ожидал увидеть стражу, но коридор был пуст. Оллард усмехнулся в спину: — Полагаюсь на ваше слово. Добравшись до развилки, Ардерик поднял повыше фонарь и заметил в темноте ниш тусклый блеск доспехов. Не так уж и полагались на его слово. Спальня окутала теплом и запахом трав. Верен сопел, скинув одеяло, в камине потрескивали догорающие угли. Ардерик недоумевающе взглянул на затухающие язычки — он подбрасывал не так много дров перед уходом, — на кувшин, полный свежей воды, свежую повязку и пузырёк тёмного стекла, в каких лекари обычно хранили укрепляющие настойки. Махнул рукой и повалился рядом с Вереном — завтра разберётся, кто позаботился.8-1. Мёртвая кровь, живая кровь
22 апреля 2020 г. в 21:41
— Да я за солеварни глотки перегрызу!
Устроив раненых, лиамцы второй час хвалились друг перед другом, как спасли Эслинге и утёрли Шейну нос. Драли горла, не жалея: Ардерик даже разбирал слова сквозь перекрытия. За столом не было ни хозяина, ни хозяйки, но что за беда, раз нашлось кому отпереть кладовые?
Барона сейчас допрашивали, и Ардерик дорого бы дал, чтобы послушать. Но граф захлопнул перед ним дверь, и пришлось убраться. Хотелось увидеть Элеонору, но она сегодня ночевала в других покоях. Где — Ардерик не знал, а расспрашивать не решился. Верен всё чаще прислонялся к стене, устало жмурился, и посылать его разузнать было бы явной подлостью. Теперь он спал, с трудом устроив раненую ногу, а Ардерик глядел в потолок и думал.
Повезло, что, едва перевалив через первый хребет, лиамцы переругались — мол, стоило содрать с барона на отстройку побольше. Повезло, что, услышав замковый колокол, решили вернуться. Повезло, что Шейн оказался дважды предателем, а у Элеоноры не дрогнула рука.
И очень неплохо сложилось, что граф схватил барона. Мог бы не поверить служанке. А раз поверил, значит, хотел навести на Севере порядок сильнее, чем пытался показать.
Придумка про наследника была хороша для доверчивого Верена. Сам-то Ардерик видел: не ради мальчишки Оллард явился на Север, да ещё в разгар зимы. Даже если у них и была общая кровь, из лучника наследник — как из Эслинга император. Секретарь, ученик, оруженосец может, и выйдет с годами, но хозяин обширных земель и мастерских… даже представить смешно.
Их связывало что-то другое, и лезть в это Ардерик не собирался. Но дознаться, что привело маркграфа на Север, очень даже хотел.
Ардерик рылся в памяти, вспоминал всё, что слышал об Оллардах. Странный род — хозяева механических мастерских, владельцы обширных лесных угодий, строители лучших мостов и страшные домоседы. На кой ляд им Север? Не Вилларды же, те-то рады ухватить и меньший кусок, лишь бы чужой…
Странное выходило дело. Летом Ардерика послали с одной сотней приструнить горстку дикарей. А граф явился с хорошим войском, да не со своим, а столичным. Ещё и соседей по пути собрал. Знал, что воевать придётся всерьёз. Но откуда?
Из замка на помощь не звали. После Перелома едва минуло два месяца. Даже если Элеонора тайно послала гонца, он бы только добрался до столицы.
Складывалось так, будто в столице знали, что барон предатель и воевать придётся не с горсткой дикарей. А значит, Ардерика и его людей послали на верную смерть.
Эту мысль Ардерик упорно гнал прочь. Слишком отчётливо помнились слова императора. Он полагался и доверял, надеялся и вручал судьбу Севера, и оттого мрамор тронного зала под коленом казался мягче пуха, а тяжесть доспеха не мешала сердцу взмывать, как на крыльях.
В дверь постучали. На пороге стоял лучник — плащ распахнут, вызывающе зелёная рубаха постирана и залатана, на груди медальон с гербом.
— Вас маркграф зовёт, — проговорил он. Упёрся обеспокоенным взглядом в разметавшегося Верена и перенёс было ногу через порог.
— Идём, раз зовёт. — Ардерик преградил ему дорогу. — Давай, поворачивайся.
Мальчишка нахмурился, но отступил, кивком приглашая в коридор, откуда повеяло почти уличным холодом. Ардерик укутал Верена до подбородка, поставил поближе полупустой кувшин и вышел.