"Мир другими глазами"

      " Война смывает кровавые клятвы, и нити судьбы путаются и путаются». Земля 30-го столетия поражала своим величием и превосходством. Хрустальный дворец сиял в лучах утреннего, летнего солнца, создавая волшебную и неповторимую атмосферу какой-то лёгкости и таинственности. Всюду царила гармония и мир, воздух пряный и сладкий, будоражащий рассудок, нет привкуса металлической крови и смерти. Войны, такие беспощадные и казалось бесконечные, наконец то утихомирили свой неконтролируемый голод власти и силы. Метеоры не были на земле с далёких времён, последний раз, когда была коронация лунной принцессы и земного принца. Восстановление планеты отняло большое количество времени и сил, понадобилось декады и века, чтобы флора и население вернулось в стабильность. Их внезапно пригласили на совершеннолетия дочери королевской четы, плюс сегодня празднует свой праздник и сама королева, бессмертная, вечная, молодая Богиня, чей свет озаряет даже самые тёмные границы галактики. — Мы так давно не были тут, это так волнительно, надеюсь наша королева не изменилась вместе с воительницами, они такие же дружелюбные и живые, — с придыханием и волнением произнесла Какью, ее тонкие и нежные пальчики ласково гладили округлившийся живот, в глазах плескались звезды и бесконечная нежность и любовь, а горячо любимый супруг бережно обнимал ее за плечи. Это был король с созвездия Персей. Много столетий назад он потерял возлюбленную и дочь, в войне с хаосом, но его мёртвое сердце растопила эта хрупкая и нежная нимфа с невероятными глазами цвета алого рассвета, познакомился с ней путешествуя по разным системам, что бы создать могучий и новый альянс планет и созвездия, солнечная система являлась сильным советником и другом, с королём Эндимионом и его небесным королём связывала крепкая дружба, и приятно удивился, узнав, что его горячо любимая жена знакома с этой системой и защитниками. Мужчина обладал яркой внешностью и индивидуальностью. Медово- медные волосы струились по плечам, оливковая кожа, пронзительные янтарно- золотые глаза, слегка раскосые с хитрым прищуром, высокий и статный, и благородный, с острым умом и языком, но добрым и справедливым сердцем. Отлично знал техники телекинеза, обладал даром ясновидящего, управлял энергией и стихиями, преобразуя в магические и мощные атаки, хранил семейный артефакт, меч возмездия, в нем заключались звездные семена всех мужчин, всех королей, отдавая честь и службу новым поколениям, он мог спокойно общаться со своей древней родней, ведь души предков были всегда с ним. Какью была на пятом месяце беременности, своим чутьем она знала, что родится девочка, ее свет будет яркий и сильный, вырастет прекрасным воином и королевой, звездное семя возьмет силы обоих родителей. Она души не чаяла в своем возлюбленном, никогда не думала, что можно так сильно и бесконечно любить, отдавая всю себя этим чувствам. — Цветочек мой, сильно не волнуйся, тем более тебе нельзя в таком положении, если бы они не рады были нас видеть, то не прислали приглашение. Думаю, воительницы рады будут увидеть наших странствующих метеоров, хотя они уже все ушли под венец с небесными королями, — с иронией и остротой подметил король, не мог он не удержаться, и не подтрунить этих обормотов, которые до сих пор вели себя как нерешительные и не нагулявшиеся мальчишки. Хотим подметить то, что они полностью приняли образ благодарных и безупречно красивых мужчин, что позволяло им менять женщин, как перчатки, даже рассудительный Тайки вошел во вкус. — Славу Богу, что эту неугомонную и неуправляемую фурию кто-то взял замуж, этот лорд хаоса и льда, надеюсь он усмирил ее пыл, и укротил ее длинный язык, и надеюсь она больше не носит свой нелепый и детский, красный бант, — прошипел недовольно Ятен, его глаза горели буйным огнем, словно зеленые прожекторы, он всегда терял самоконтроль, слушав что-то либо про эту несносную Венеру. — Помним, какими глазами ты пожирал Минорию, чертовка хороша, но не так глупа и наивна, как кажется, не даром она лидер сенши, — парировал Тайки, спустя века, имея таких соратников и короля, сам научишься быть еще той язвой. — Но, что-то скромница Амелия меркурианская, выбрала себе полную противоположность тебя, оказывается книги и игра в шахматы, не так ее заводила, как несносный и наглый, рыжеволосый Зойсайт, — с наслаждением съязвил в ответ Ятен, наслаждаясь как темнею фиалковые глаза брата, и без того узкие губы сжимается в тонкую и напряженную полоску. — Тайки, Ятен прекратите, вы уже надоели, и так сильный мигрень, нас пригласили в гости, ведем себя подобающе, — прокомментировал Сейя, своим бархатным голосом, его сапфировые глаза уже не излучали то юношеское озорство, в них не было мерцающей галактики и нежности, лишь холод и мрак, вековая мудрость, ведь его сердце давно перестало дышать, оно раскололось множество веков назад, теперь лишь удовлетворение потребностей. Он стал жестче, серьезнее, мудрее, более холодным и надменным. — Ну, конечно мы такие умные и взрослые, самому то разбили сердце, не смогла принять тебя в свою обитель верная и наивная лунная королева, которая слепо и безнадежно любила своего короля, а о его верности прелестные ходят слухи, — не удержался Ятен, в последнее время, ему хотелось задеть за живое брата, расколоть его ледяной панцирь, подраться с ним до последней капли крови, переругаться как в старые и добрые времена, эта физиономия уже бесило до невозможности, не человек, а бессердечное чудовище, но лишь одарил его самым тяжелым и холодным взглядом. — Мальчики, пожалуйста прекратите, — уже ревела во всю королева, шмыгая раскрасневшимся носом, хрупкие плечи подрагивали в рыданиях, она всегда в душе была очень сентиментальная и ранимая, но с беременностью, это невозможно было контролировать, могла потягаться лишь с Серенити в проливание горьких и слез. Увидев суровый взгляд короля, все сразу же замолчали, наблюдая с какой трепетностью он обнимал свою возлюбленную, нашептывая что-то ласковое и личное, бережно целуя ее влажные ресниц и краешек карминовых губ. В глубине души, они завидовали белой завистью, ведь они отчаянно так же хотели той самой и настоящей любви, одноразовые связи уже не радовали, все было безвкусно и тускло, лишь потребность, лишь услада мужского либидо. — Нас как раз идут встречать, вся гвардия во главе короля и королевы, — спокойно произнес король, его звали Мийо, иронично поглядывая на братьев, он чувствовал, что у каждого своя драма, свой ад и своя боль, казалось, что девочки были безмерно влюблены и им разбили сердце, а оказалось все наоборот, истинные королевы своих планет, грозные воительницы, мудрые женщины, верные жены, благородные матери. — Добрый день, уважаемые гости и горячо любимые соратники, и друзья, мы рады вас приветствовать на нашей планете, — Минория всегда лезла вперед, и порой чересчур пользовалась своими правами верховной, опережая короля и королеву, но не зря была женой главного советника государства. Ее нежный голос разливался как потока по венам, разгоняя сумасшедшую кровь, Ятену стало дурно, он не мог вынести ее золотое сияние, ощущать всей душой ее непередаваемый аромат, она пахла любовью и солнцем. — Те же порочные, алые и пухлые губы со вкусом земляники. Та же самая тяжесть золотых волос, которые сияли сильнее на солнце, которые так непередаваемо пахли цветочным медом. Бесконечно насыщенные и родные глаза, словно летнее небо, как сияющие топазы. Венера, тебя не портят века, ты, наоборот, словно Богиня Афродита все краше и краше, нельзя иметь такую мраморную и белоснежную кожу, которая пахла нежным цветочным аромат с нотками мандарина, осиную и тонкую талию, пышную и налитую грудь, бесконечно длинные ноги, ты соткана из света и страсти. Золотой шелк, подчеркивает и обнажает все твои достоинства. И конечно рядом стоит ее муженек, на две головы выше ее, спортивный и широкоплечий, с колючими и властными, льдистыми глазами, серебро волос обрамляет его мужественное лицо, а тонкие губы расплываются в легкой и ехидной усмешке, он уже раздражает невыносимо, — думал и изнывал ото желания Ятен, смотрю на ту, которая навсегда украла его сердце, и на того кто украл ее сердце. — Ятен, ты не представляешь, как скучала по тебе, может быть эгоистка, и во мне течет непостоянная и венерианская кровь, но я вас люблю обоих. Вы такие разные и непохожие друг на друга, но при этом порой ощущение, что вы братья. Надменные, холодные, непокорные и стойкие, с острым языком, но лишь знаю я, как вы умеете любить, так горячо и пылко, как в первый последний раз. Твои изумруды прожигают меня насквозь, я помню мягкость твоих волос, вкус твоей кожи, такой сладкой, как персик, твои мягкие и умелые губы, твой аромат, каждый раз, когда наступает весна и утро и все благоухает и растет, вспоминаю тебя. Я знаю что за твоей хрупкостью и стройностью чрезмерной, скрывается сильное и рельефное тело, но я не имею права скучать и желать тебя, у меня долг и верность перед мужем, — отчаянно думала Венера, ощущая как крепко держит за талию горячо любимый муж, от него ничего не утаишь, приходится играть веселую дурочку и улыбаться во весь рот. — Тетя Минория, вы как всегда в своем репертуаре, добрый день уважаемые друзья, как вы наверно уже догадались, я принцесса Чибиуса, или как любят меня называть, леди Серенити, юная леди, я рада с вами познакомиться, — нежно и непосредственно улыбалась дочка короля и королевы, так похожая на мать в юности, такой же звонкий и игривый голосок. Нежный овал лица, большие и выразительные рубиновые глаза, платиново-розовые волосы, собранные в острое, однако, такая хрупкая и тоненькая, словно фея из волшебных сказок. — Извините, что вас не все встретили, мой суженный сейчас на другом конце планеты по государственным делам с другими воительницами, — продолжила юная девушка, пристально разглядывая гостей, и любопытство и озорство видимо от матери, а не от нудного отца, думали метеоры. — Какие еще другие воительницы, мы что-то упустили, — осторожно спросил Тайки, ловя на себе пристальный и глубокий взгляд Амелии, от чего по телу пробежали волнительные мурашки. — Наши девочки, наши дочери, нам уже много столетий и пора бы обзавестись потомством и новыми защитниками, как бы это грубо не звучало, — нахально и остро прокомментировал Зойсайт, ему не нравилось как он смотрел на его любимую морскую нимфу, и какое-то напряжение витало между ними, была воля он запустил огненный файрволл уже. За что получил локтем от Литавры, которая пускала молнии в его сторону, говоря всем видом, что стоит держать толерантность, и желание увидеть метеоров и бывших соратников было идее юной леди, ведь много утекло воды, и какие были моменты, которые лучше спрятать как воспоминание глубоко в сердце. -И что она в нем нашла, черт подери, кудрявые и длинные медные волосы, отливали ярким пламенем, большие и пронзительные зеленые глаза, слишком тонкие и мягкие черты лица, похож на женщину какую-то, чрезмерно слащав и как мальчишка. Моя прекрасная Амелия, свои короткие волосы ты опустила до талии, которые так пахли морскими лилиями, твои сапфировые глаза стали мудрее и глубже, твои нежные губы улыбаются в кроткой и приветственной улыбке, но я вижу твои изящные руки напряжены и как побелели твои костяшки держась за плечо своего суженного. Такая же невесомая и тоненькая, с прозрачной и белоснежной кожей, я помню ее вкус и аромат, ты пахла фиалками и морским ветром. Я помню, как украл твой поцелуй там в библиотеке, после коронации, ты была еще свободна и генералов еще не воскресили. Ты ведь не такая холодная, как многие думают, ты самая нежная и ласковая, кого-либо я знал, и как могут быть твои поцелуи слаще меда, — раздумывал Тайки, не зная, что сказать. Все были удивлены, что у них уже и мужья, и дети и двери окончательно закрыты. — - Таки, мой дорогой Таки, да я была очарована тобой, влюблена в тебя, той самой невинной и девичьей любовью, но я безмерно люблю своего мужа, сколько жизней и перерождений я ждала его. Да, мы с тобой похожи, оба спокойные, умные и начитанные, твои поцелуи ласковые и трепетные, объятия мягкие и заботливые. С тобой мне спокойно и уютно, в душе играет медленный танец, под звучание романтичной лиры. С ним же в душе бушует пламя и огонь, словно дикое и ненасытное танго под неугомонный оркестр. Ты пахнешь мягкой свежестью леса и дождя, а он пахнет костром, корицей и бергамотом, от чего все внутри трепещет. Прости меня, да ты прекрасный и благородный мужчина, с бесконечно прекрасными фиалковыми глазами, но я не могу жить без своего хитрого лиса, — крутились в голове мысли у сейлор меркурия, хорошо, что любимый был рядом, с ним она бы не справились и расплакалась от ностальгии что поселилось у нее в душе, с нотками меланхолии. — Извините мои гости, что моя дочь и верховная не соблюдают этикет, и не позволили нам с моим нареченным первыми с вами поздороваться. Но, не судите строго, ведь во всех нас просыпаются те юные и любознательные девочки двадцатого столетия. Добро пожаловать, — некогда нежный и звонкий голос, стал более спокойный, аристократично — холодный, от гостей не ускользнуло, как сенши грустно и тоскливо взглянули на свою королеву, лишь аутеры не выдавали ни каких эмоций, когда король стал таким гордым и надменным, а Серенити такая не живая и строгая. Юная леди пунцово покраснела от слов матери, и теребила подол своего платья, в глазах стояли слезы. Какую плюнула на этикет и подбежала к юной девушке, и трепетно и ласково ее обнял, что в глазах лунной королевы проскользнуло отчаяние и боль. — Моя Светлейшая Серенити, не будь так сурова, мы же все-таки друзья, к черту весь этикет, я по вам всем безмерно соскучилась, — все были удивлены вольным и непосредственным поведением Какью, видимо на ней так сказывалась беременность и любовь, ведь она сама всегда была признаком изящества и этикета. — Юная леди, прости меня, ты же знаешь, как я бесконечно сильно люблю тебя, ты мое самое главное и бесценное сокровище, твое счастье самое главное для меня, — Серенити ласков обхватила персиковые щечки родной дочери, и с непередаваемой нежностью поцеловала в лоб, где был знак полумесяца, от чего Чибиуса расплакалась и крепко-крепко обняла свою мать, со всей любовью которой может. — - Вы же знаете, от яблоньки не получается мандаринки, простите за такое сентиментальное приветствие, что наши прекрасные правительницы такие плаксы, — пыталась разрядить обстановку Рейанна, она стала терпимее, снисходительнее, мягче. Ее прожигающие, ежевичные глаза горели мягким пламенем, а не сжигали до пепла, видимо рассудительный и спокойный Джедайт, укротил свою строптивую ведьму, балуя ее нежностью и бесконечной лаской. Плюс, она, как и Венера считались самыми приближенными подругами к Серенити, ее душа болела и переживала, что весь этот до тошноты приторно- лицемерный союз, до жути кажущимся идеальным, трещал по швам, и утопия была лишь прикрытием. Воительница марса громко вздохнула и закатила глаза, считая до десяти, ее раздражала наглая физиономия ихнего короля, это был уже не тот воспитанный и робкий принц, с обаятельной и теплой улыбкой и лучистыми и глазами цвета индиго. С каким пафосом он приветствует гостей, и как с ним дружит этот Мийо, он вроде не дурак, и гниль сразу чувствует, и генералы уже притёрлись нему из-за вековой дружбы. — Серенити милая, я с тобой, пожалуйста держи в себя в руках, снежной королевой не идет тебе быть, — с ехидством послала через ментальную связь мысли своей верной подруги, что на мгновение щеки лунной королевы покрылись румянцем, и она бросила пылающий взгляд в сторону несносной марсианки. У девочек, было свой маленький секрет, они научились тоже разговаривать мыслями, не только же мужьям, при этом блокировать информацию остальным. — Рей, ты такая противная, но так больно и тяжело, Сейю словно подменили, от него холодом сильнее веет чем от Кунсайта, холодный и чужой, — отчаянно пыхтел лунный кролик. — Девочки, я все слышу, когда речь заходит о моем любимом, не такой и холодный…. Он такой горячий в постели и ее поцелуи обжигают сильнее пламени, — томно ворковала Минория, прикусив невзначай губу. — Мииииина, все мы прекрасно знаем, что вы как кролики в брачный период и солнцестояния, что твои протяжные стоны слушает весь дворец, — съязвила Рейанна, на то, что венерианская, грустно смутилась. — - Ронни, соберись, если будет возможность, вы с ним поговорите, — с теплом и пониманием, кинула сигнал Литавра, понимая, что даже самый снисходительный и веселый Нефрит, уже на грани скандала, с суженным светлейшей. — Не буду я с ним говорить! — взбесилась лунная. Без того напряженная королева, уже была окончательно на взводе. — Куколка, моя любимая лунная девочка, я думал похоронил свою любовь к тебе, ведь ты растоптала мое сердце, предала меня, выбрала его, сколько женщин было в моих объятиях, но все равно они не могли заменить тебя. Какой я сейчас, все благодаря тебе, настоящий я, спит там, где-то внутри меня. Твой шелк волос, целованный солнцем, окрасились в серебро, но я уверен, что они так же потрясающее пахнут жасмином, а не розами, как многие думают благодаря твоему мужу. Твои самые прекрасные глаза, словно сами васильки, но вместо нежной синевы, там пасмурное небо. Твоя лебединая шея, изящный стан, тонкие ключицы, маленькие ладошки, нежная и упругая грудь, ты такая хрупкая, как фарфоровая куколка, я помню вкус твоих губ, словно вишеневое мороженое. Я помню аромат твоей кожи, такой мягкий аромат лаванды и ландышей. Я помню твою сладость, твое тепло, как тоненькие пальчики робко обнимали меня за шею, и перебирали пряди моих черных волос, я помню нашу первую и последнюю ночь, как ты сладострастно кричала мое имя. Все мгновения, но ты сейчас с ним, и я вижу ты не счастлива, но знай, я никогда тебя не забывал, и всегда скучаю, — держал под контролем эмоции воин, что готов был откусить себе язык, как же хотелось врезать ее королю со всей силы, перекинуть его зайку на плечо, и улететь в другую галактику. — Сейя, мой воин, знал бы ты, сколько я пожалела о своем выборе и решении, лишь ради дочери я пошла на этот отчаянный шаг, а потом узнала, не важно кто мой король, это моя девочка и только моя, и она все равно появилась на свет. Чувство долга душит меня и убивает, каждый день, я чувствую мой свет стал гаснуть. Твои космические глаза, мягкость твоей кожи и силу твоих рук, я все это помню. Твой терпкий аромат мускуса и сандала, сводили меня ума, твоя кривая усмешка, чертики, которые играли в твоих глазах, твоя искренность и тепло, как клеймо навечно в моем сердце. Все это время не жила, я выживала и делила постель с нелюбимым мужчиной. И сейчас я вспоминаю тот момент, за несколько месяцев до свадьбы и коронации, когда вы вновь вернулись погостить на землю… — Эй, Оданго-о-о-о-о-о ты меня слышишь, не молчи, хотя твое рассерженное и красное личико очень милое, — нагло и фамильярно издевался Сейя над своей куколкой, теребя ее шишки на голове, тиская на нежные и мягкие щечки, наслаждаясь неповторимым ароматом жасмина, интересно на какой вкус ее пухлые губки. Нежность синевы ее глаза пылали первобытным гневом и яростью, что даже пар из ушей шел, что юноша еле держался не рассмеяться в голос, как она воинственно сжала маленькие кулачки, как вздымалась ее упругая и округлая грудь, эти длинные и стройные ножки в коротких шортиках стояли в боевом позиции, и лямка лавандового бюстгальтера сползла с мраморного плечика. — СЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЙЯ!!!!!!!! Ты уже совсем из ума выжил, покоряю тебя лунной клизмой, то есть во имя луны и дам по твоей легкомысленной голове своим жезлом, во имя справедливости, и хватит называть меня оданго и трогать мои хвостики, — на эмоциях и жестикулируя руками кричала Усаги. — Чертов мальчишка, возомнил себя, да он безумно красивый и так соблазнительно пахнет, синева глаз манит и манит, и эти красивые и чувственные губы, так хочется укусить за нижнюю губу и прижать в подворотне, а потом уже отомстить, боже о чем я думаю, у меня скора помолвка и свадьба с моим Мамо-чаном… хотя, ни какого трепета и нежности, я не ощущаю как раньше, может это все волнение, — думала девушка, теребя золотистые хвостики. — Тогда я буду называть тебя куколкой, — томно прошептал он, его дыхание обжигало, что даже покраснели мочки ушей, горячие губы слегка коснулись пульсирующей венке на шее, наслаждаясь вкусом и ароматом кожи. Музыкальные пальцы невесомо и игриво касались шеи и тонких ключиц, сильнее опаляя рассудок девушки, что внизу живота сладко заныло и запульсировало, даже близость с женихом, не дарила такую сладкую истому и желание. — Ты не посмеешь меня так называть, не распускай руки — голос предательски дрожал, колени тряслись, мраморные щеки стали пунцовыми, его близость, запах сводило с ума, держать контроль над эмоциями было вся тяжелее и тяжелее. Горячая ладонь прошлась, но изящной спинке, отдавая током в каждом позвонке, опускаясь ниже и осторожно и чувственно касаясь округлых бедер. — Твоя реакция тела, куколка моя, говорит о другом, и мне кажется тебе очень даже не противно, — его настойчивые губы трепетно покрывали поцелуями тоненькие плечи, проводя тыльной стороной ладони по плоскому животику, что Усаги не хватало воздуха, что губы приоткрылись, и Сейя посчитав это зеленым светом, со всей страстью и жадностью впился в ее податливые, мягкие губы. Девушка непроизвольно глухо простонала, и совсем потеряла контроль почувствовав его умелый и горячий язык, который уносил в пучину страсти и неуправляемого желания, быть ближе, с каждым порывистом дыханием было все мало и мало. Как же хорошо, что было уже темнело, и они находились далеко в глухом парке на самой отдаленной лавочке. Не понимая, как, Усаги уже сидела на коленях это взбалмошного мальчишки, и прижималась всем телом, отдаваясь сильнее поцелую. Он гладил ее ноги, обнимал все крепче, целовал ее распухшие губы все жарче и жарче, осыпал страстью ее лицо и шею и плечи, а она полностью поддалась неуправляемым чувствами и желанию, быть ближе к тому, кто с первой встречи затуманил ее рассудок. Одно сердце на двоих, одно дыхание, лишь его глаза и губы… — - Ну, что друзья отправляемся во дворец, вы наверно устали с дороги, уже накрыт стол, — весело и непринужденно зазвала Ли трава, дав пинка лунной овечке, что та не сняла блокаду воспоминаний, показывая свой сладкий поцелуй с метеором. Девчонки прыснули, на что Серенити, лишь недовольно нахмурила брови. — Все же та же Усаги, ну ничего наш приезд, тоже не такой простой, время покажет истинные чувства и посмотрим, что будет дальше, — с хитринкой призадумалась Какую.