Рыцарь и Стратег

      Если бы он только мог всё изменить, вернуться в прошлое и пристрелить этого мерзавца прямо на месте. Не жалеть, а решительным быстрым движением руки спустить курок и размозжить пулей его череп. Мысли о том, что у него на поясе кобура с пистолетом, и Джулиус сейчас так рядом, не отпускали его с самого начала их совместного путешествия на королевском поезде через всю Россию.       А Кингсли своим вызывающим поведением только способствовал подобным мыслям сопровождающего его рыцаря. Британец нагло шатался по всему поезду взад и вперёд, грубо вторгаясь в личное пространство офицерского состава, также направляющегося на западный фронт, и Сузаку оставалось лишь следовать за ним по пятам. Юный стратег проводил вечера за ленивыми спорами с генералами о положении дел на линиях соприкосновения с вооружёнными, но давно разрозненными остатками Евросоюза. Джулиус смеялся, лицемерил в обществе высших офицеров и нарочито медленно потягивал из бокала вино.       Сузаку знал, что Джулиус презирает их всех, и в этом было его, Джулиуса, сходство с Лелушем. Отчего-то Куруруги был уверен, что будь Лелуш сейчас не под действием гиасса, то его поведение было бы идентичным тому, что выдаёт из себя молодой стратег. Рыцарь не в первый раз ловит себя на мысли о том, что сравнивает их между собой. Одного человека с двумя разными личностями, одна из которых — придуманная. С тремя разными личностями, мысленно поправляет себя Сузаку, посчитав третьей столь ненавистный памяти образ Зеро.       Смотреть на Джулиуса не хотелось, думать о нём не хотелось и знать его в целом тоже. Куруруги сжимает ладонь в кулак, продолжая с бесстрастным лицом наблюдать за хаотичными движениями Кингсли в очередном припадке вышедшего из-под контроля гиасса забвения. Он бредит, бросает обрывочные фразы в пустоту и силится поднять взгляд на своего рыцаря, стоящего перед ним. Глаз под повязкой словно горит огнём, и британец не в состоянии совладать с болью. Он буквально стонет и царапает повязку ногтями, когда чувствует сильные ладони на своих плечах. Его бережно подхватывают на руки и несут к кровати.       Кингсли почти благодарен, но озвучить это вслух ему не позволяет гордость. Лелуш же хочет сказать рыцарю совсем другие слова, но боль во всём теле сковывает с новой силой, и он молча остаётся лежать на постели, слыша как закрывается дверь, оставляя британца наедине со страданием. Гиасс снова берёт верх над сознанием, и Лелуш растворяется в Джулиусе.