Sia - Snowman
— Хён, я в душ, — Чан оторвался от телефона и посмотрел на черноволосого мальчишку, так невинно прижимающего к груди полотенце с Мики маусом. Чонин стоял у дверного проёма, прижимая правую ступню к левой ноге, пытаясь хоть как-то её согреть. — и… хён, могу я у тебя кое-что попросить? — На щеках младшего появился еле заметный румянец. — Да, конечно! Чем я могу тебе помочь? — Старший отложил телефон, переключая всё своё внимание на макнэ. — У меня вся домашняя одежда в стирке, да и эту — Чон оттянул край серой футболки, чуть оголяя бледную кожу. У Чана сердце, кажется, упало куда-то вниз. — тоже надо стирать. Не мог бы ты дать мне какую-нибудь футболку или рубашку на одну ночь? — Давай поищем. У меня вроде была маленькая рубашка. — Бан подошёл к шкафу и открыл нижний ящик. Перевернув всё, что можно было верх дном, он, наконец, достал белую длинную рубашку и, быстро встав, подошёл к Яну. — Вот, держи, только, я думаю, она всё равно тебе большая, но ведь нужно-то всего на ночь, так что… Дальше Чан уже договорить не смог, потому что то, что сделал младший, просто выбило не только кислород, но и все жизненные силы из лидера. Чонин, одарив старшего солнечной, согревающей улыбкой, притянув за шею, быстро обнял, а затем, забрав одежду и бросив «Спасибо, хён», вышел из комнаты. А Чан так и остался стоять посреди комнаты с протянутой рукой, в которой несколько секунд назад была белая, выглаженная рубашка. Два месяца. Два месяца назад Бан Чан понял, что полностью и бесповоротно влюбился в этого ребёнка с брекетами и самой яркой улыбкой на свете. Уже два месяца он каждый день видит, как Чон тренируется, отрабатывает хореографию, нет, он и раньше это видел, но теперь Бан начал замечать, как красиво выгибается худая спина, как спадает с узких плеч слишком большая для младшего футболка, как удивительно длинные, по-девичьи тонкие пальцы зарываются в мокрые чёрные волосы, зачёсывая их назад. А две недели назад они с Чонином начали делить комнату. Тогда Чан действительно себя возненавидел. Возненавидел за то, что чуть ли не в первый вечер, как последний извращенец, убежал в туалет, после того, как увидел младшего без футболки. Какой кошмар…он дрочил на шестнадцатилетнего ребёнка, на их макнэ — на самое невинное существо, которое только можно представить! Он ненавидит себя за те мысли, за те фантазии, которые позволяет себе его воображение, за то жгучее желание, которое возникает при одном лишь взгляде на Яна. Старший уже по привычке расправляет две кровати, закидывает разбросанные по полу вещи в шкаф и заваливается на свою кровать, проверяя соцсети, затем ставит телефон на зарядку и… — Хён. О Боже… Чон, такой маленький и хрупкий, на носочках, совсем не слышно, как лиса, подходит к кровати старшего. А тот, кажется, чувствует металлический вкус на кончике языка. Чонин такой худой. Чану кажется, что он сможет спокойно обхватить тонкие лодыжки пальцами. Затем взгляд потемневших глаз проходится по острымBillie Eilish - xanny
Блондин шокировано смотрит на стоящего перед ним подростка. Почему-то он только сейчас замечает острые, совсем не детские скулы, вызывающе-яркие огоньки в лисьих глазах, шлюховатую улыбку на красивых губах. Когда Чонин успел так повзрослеть? В воображении медленно рассеивается образ солнечного мальчика с брекетами, а на его месте появляется мальчишка со шлюшьей ухмылкой и полуприкрытыми от возбуждения глазами. Ради такого зрелища даже на статус «педофил-извращенец» становится плевать. — «Не против» значит? — Чан в точности повторяет улыбку младшего и подходит ещё ближе. Чонин же не двигается, а всё так же нагло продолжает смотреть старшему в глаза. Говорят, хищникам в глаза смотреть нельзя. Не зря. — Может тогда немного поиграем, а то как-то не честно получается, весь день выполняешь поручения других, надоело, не так ли? Если ты меня победишь, я выполню любое твоё желание, если же побеждаю я, то я могу сделать с тобой всё, что угодно. Проигрывает тот, кто первый коснётся спиной пола. — Я согласен. — Тогда — Чан моментально понизил голос — Начали! Старший, как голодный волк, набрасывается на Чона, хватает того за руку, пытаясь повалить на кровать, но мелкий ловко вырывает руку из захвата и отпрыгивает на более менее безопасное расстояние. У Яна глаза горят, как закатное солнце, и язычок проходится между красными накрашенными губами, а Чан понимает, что если младший ещё раз что-нибудь такое выкинет, то его расшатанной за год психике придёт конец. Блондин делает ещё один рывок, одной рукой обхватывая Чонина за талию, а другой придерживая за предплечье, ставит подножку. Чан, бесспорно, гораздо сильнее макнэ, но тут есть небольшой нюанс: старший выпил больше младшего в раза два. Чон делает резкий выпад вперёд и тянет Бана за майку назад. Чан запинается о ногу Яна и, не удержав равновесия, падает назад. У лидера в голове настоящий ураган мыслей и сердце переполняют отчаяние, расстройство, грусть и злость на себя, на дурацкий алкоголь и на ещё более дурацкую безответную любовь. Чонин победил. Он сейчас развернётся, подойдёт к двери, но перед тем, как уйти, посмотрит на старшего осуждающе, как бы говоря: «От тебя, хён, я такого не ожидал», а потом уйдёт, хлопнув дверью. А он, Чан, будет лежать тут на полу и страдать от нераздельной любви. Но… Чон никуда не уходит, смотрит своими хитрыми, лисьими глазами на него сверху вниз, а затем на его губах медленно растягивается маниакальная