***
Стиву страшно, но Джеймс здесь, в его руках, и отпустить его невозможно. Неправильно было переплавлять свои страхи в возбуждение, но сейчас им нужна передышка. Нужно почувствовать, что они все еще есть друг у друга, несмотря на все, что с ними случилось. И Стив ведёт Джеймса в спальню, они идут, держась за руки, прижимаясь плечами, едва не запутываясь в ногах, когда пытаются притереться еще и бедрами. В их прошлые ночи Джеймс вел, лаская Стива, заставляя его тело звучать, доводя до изнеможения. Теперь была его очередь плавно очерчивать сильные мышцы, сосредоточенно контролируя каждое движение, нежно касаться губами кадыка, ключиц, края реберных дуг, выцеловывая себе путь вниз, стыдливо копаться в ящике в поисках смазки. Чтобы потом в панике замирать, едва шевельнув пальцами, и не отрывать взгляда от запрокинутого лица, боясь пропустить даже намек на дискомфорт. И замирать от восторга, услышав первые стоны, заставившие утонуть в собственном возбуждении, наконец отпустить себя и позволить переплести их пальцы, не опасаясь сломать кости одним неверным движением. — Хорошо, — выдыхал Джеймс, — хорошо, Стив! — почти кричал он, выгибаясь навстречу. — Давай, Стиви, пожалуйста. Сейчас! Стив накрыл собой Джеймса, прижимаясь тесно-тесно, всем собой, ощущая, как содрогается в экстазе тело под ним. На один короткий миг порадовался обретенной силе — теперь он мог защитить дорого человека, и провалился в собственное удовольствие. — Как мы выбрались? — спросил Барнс, уютно устроившись под теплым боком Роджерса. Хоть один очевидный плюс у превращения: не надо было согревать вечно ледяные ноги тощего недоразумения. — Я мало что запомнил, — Стив рассеяно смотрел в потолок, не желая возвращаться к кошмару, которым обернулась их жизнь, еще хотя бы пять минут. Но поговорить все же стоило. — После процедуры все болело, и органы чувств как будто частично отключились. В памяти только отдельные кадры: пришел Брок и велел идти куда-то, я шел по коридорам, видя впереди только его затянутую в черное спину — единственный ориентир, слышал выстрелы и крики, что-то горело и взрывалось, потом в какой-то момент я понял, что Брок тащит на плече тебя, а после только темнота. Очнулся в больнице. Мне сказали, что ты в коме. — Значит, мне все-таки не привиделось, и ты держал меня за руку? — Мне хотелось побыть с тобой, пока ты не очнешься, но… — Ты правильно сделал, что поехал домой. Ты, конечно, теперь не можешь свалиться с приступом астмы, как я понимаю, но даже у подкрепленной твоим упрямством и силой духа новой выносливости есть предел. — Врачи не знали, когда ты очнешься, потому что обследования не выявили ни одной причины для такого состояния. Кома — странная вещь, она может длиться годами, а может закончиться за несколько часов. Мне оставалось только надеяться. — Надеяться… — Джеймс сел, не в силах оставаться на месте. Его разрывало между желанием все забыть и рассказать Стиву о Баки. — Я бы никогда не выбрался сам. Стив, ты спас меня. — Как такое может быть? — Роджерс тоже сел, нервно потирая лицо, не зная, как поддержать явно переживающего Барнса. — Баки. Он… Ценил тебя. Я не знаю, как объяснить, но… Что-то в тебе сломало его установки. И он пожертвовал собой. Стер себя как-то, что позволило мне вернуться. — Я бы хотел его поблагодарить. Жаль… — Жаль, — эхом откликнулся Джеймс. — Наверное, он все-таки был отчасти человеком, не только программой, ведь он был создан на основе твоей личности. — Я не знаю, Стив, я ничего про него не знаю. И никогда не узнаю. А ведь он подарил мне самое дорогое, что у меня есть. Возможность быть с тобой. Но что мне сделать? Как отблагодарить? Как почтить его память? — Просто жить? Быть собой? Не позволить снова загнать себя в ловушку? Роджерс сам не заметил, как уснул, вглядываясь в силуэт сидящего на краю постели Барнса. Тот занавесился волосами, как в их первую встречу, и явно был погружен в невеселые мысли. — Наверное, ты прав, Стиви, — Джеймс осторожно вернулся на свое место по левую сторону от Стива и забылся тревожным сном.***
Фьюри милостиво дал им неделю отпуска, старательно делая вид, что его сотрудники не побывали в аду, из которого чудом выбрались. Но, как и все хорошее, она очень быстро закончилась. Нужно было возвращаться в реальный мир и нести ответственность за свои поступки. Утро первого рабочего дня было дождливым и хмурым. Таким же было и настроение Джеймса. И только Стив едва не светился от счастья, потому что возвращался к своему любимому делу. Всю неделю, пока они зализывали раны, он почти без умолку болтал о новой игре, проект которой ему скинули на е-мейл, заполняя тягостные паузы в их разговорах. Барнс был рад за него. Глядя на улыбку, как-то очень уж быстро примирившегося с ситуацией Роджерса, он почти забывал о том, что продался в бессрочное рабство организации, которая хоть и позиционировала себя на стороне добра, явно не чуралась самых грязных методов. Одна только его вербовка чего стоила, не говоря уже о том, сколько они тянули с их спасением, хотя знали все с самого начала. Но как бы ни бунтовало в нем все против похода в ЩИТ, идти все же пришлось. Единственный положительный бонус — они добирались со Стивом практически в обнимку под одним зонтом. — Здорово, что Фьюри взял тебя на работу. Хоть ты и говорил, что из-за твоего прошлого тебя на пушечный выстрел к компьютерам не подпустят. — Джеймс незаметно скривился: Стив — святая наивность — верил в лучшее в людях. — Будем вместе обедать? — Не факт, что у меня будет возможность. Ваш одноглазый, когда проводил инструктаж, сказал, что сисадмина, — такова была легенда, — у вас нет уже лет сто, так что работы будет непочатый край. — Когда-нибудь ее поток станет поменьше, — кажется, вместе с сывороткой Роджерсу вкололи изрядную дозу оптимизма, хотя, может, он у него всегда был, просто многочисленные болячки не давали как следует развернуться. — Все наладится. — Это должна была быть моя фраза. — Они подошли к турникету и приложили каждый свой пропуск. — Могу же я хоть раз тебя поддержать. — Иди уже, поддерживатель. Стиву предстояло свернуть направо, направляясь в отдел дизайна. Джеймсу нужно было свернуть налево, а потом спуститься вниз, направляясь к неприметной двери, скрывающей лестницу, ведущую на подземные этажи. В конце лестницы была еще одна дверь, на этот раз бронированная с биометрическим замком, которая отрезала его от мира, где сновали, весело гомоня, студенты, подрабатывающие бета-тестировщиками, гордо вышагивали кричаще одетые представители художественной элиты и короткими перебежками перемещались от одного кофейного автомата к другому хмурые от вечного недосыпа суровые программисты. Миновав эту преграду, он оказался будто в другой вселенной, где на лицах у всех проходящих мимо людей была печать печального знания о несовершенстве и опасности мира, а также решимость защитить его любыми способами. Атмосфера была так себе. Хотелось развернуться и сбежать, но за поворотом его уже поджидал Рамлоу с навороченным планшетом в руках. — Ну что, готов работать? — едва дождавшись кивка, он пошел вперед, на ходу рассказывая подробности последней хакерской атаки на системы ЩИТа. День обещал быть очень насыщенным.