Gigolo

— Хеееееен! — сотрясаясь в рыданиях, белокурый кидается к кровати, на которой сидит Сокджин. — Тэхён-а… Малыш, ты в порядке? — взволнованно проговаривает старший, хватая брата за лицо и всматриваясь в заплаканные глазки. — Ты придурок! Лежишь тут, а сам спрашиваешь в порядке ли я? — визжит в его руках Тэ. — Тебе часть мозгов при операции не удалили? — Ой, Малыш. Успокойся. Я в порядке, — обнимая белокурого, бормочет Джин и слегка поглаживает того по голове. — Хееен… — тихо скулит ему в грудь Тэ и ластится ближе. Он так переживал, так скучал… — Я рад, что ты в порядке… — Мама хорошо позаботилась обо мне, не волнуйся, — проговаривает Джин. — Лучше скажи, как ты? — Точно удалили… — наигранно испуганно хватается за рот Тэ. — Детишки, я пойду куплю еды в буфетe, скоро обед, — проговаривает госпожа Ким, которая всё это время сидела в кресле в углу комнаты. Ребята быстро кивают и смотрят, как закрывается дверь за женщиной. Как только они остались одни, Тэхён, что не успел даже голову назад повернуть, оказался резко притянут к телу, а его губы заключили в плен. Белокурый слегка опешил, выпучив голубые глазки, но после прикрыл их и поерзал на кровати, усаживаясь поудобнее и отвечая пухлым губам брата. Джин целовал долго, настойчиво и нежно одновременно, до дрожи в коленках, но, кажется, младший не чувствовал того же, просто подаваясь на провокацию. Джин так волновался, он не переставал думать о Тэ в те моменты, когда приходил в себя, постоянно расспрашивал мать о своём ангелочке, но получал лишь слабое: «Всё в порядке. Отдохни», а сейчас его Тэхён перед ним, и старший хочет насладиться этим моментом как можно сильнее. Когда воздуха начинает катастрофически не хватать, они всё же отстраняются друг от друга и Тэ садится ровно, будто и не было ничего. — Прости, что тогда так поступил… — проговаривает старший. — Заглохни. Это было первый и последний раз, — выдает Тэхён. — Но… — опешил Сокджин от такого прямого заявления. — Нет никаких «но». Мы братья… так нельзя. Если мама узнает? Она же не выдержит… — проговаривает Тэ. Честно, он не был готов к этому разговору, но создается ощущение, что подготовил речь. — А ещё… я не могу ответить тебе взаимностью, — Джин понуро опускает голову. — Я люблю тебя… но только как брата. Не стану врать, как мужчина ты тоже привлекаешь, но я понимаю, что этого недостаточно, чтобы полюбить. Прости. — Ничего, — выдыхает Джин, натягивая улыбку на губы, — я знаю про Чонгука. — Что? — удивленно спрашивает Тэ. Он хочет думать, что ему послышалось это имя на фоне проведенных в депрессии последних дней. — Мама сказала, что он спас нас, — поясняет Сокджин. — Зная твой характер, ты бы не остался жить у него, не будь у него чего-то… что заставляет тебя остаться. — Чепуха! Чувство благодарности за всё, что он сделал, заставляет меня задержаться, но я не останусь с ним, — заявляет Тэ. Он вообще не понимает, почему сейчас должен обсуждать эту тему. — Не дури, а… Тебе ли не знать, какой Чон человек, — укладывая ладонь поверх руки младшего, говорит Джин. — Он не стал бы делать подобное для кого-то, кто ему не дорог. — Мне плевать, кто и что ему дорого. Я всего лишь не посылаю его к хуям из чувства благодарности, — проговаривает Тэ. — Ну ладно. Продолжай обманывать себя дальше, — выдыхает Джин. — Тогда я не оставлю попыток. — Мое решение никак с ним не связано, — шикает Тэ. — И вообще! Ты в больнице, какого мы говорим об этом тут?! — Ладно, успокойся, — слегка усмехается Джин. — Оу, к нам гости… — заглядывая за плечо Тэхёна, проговаривает, и тот оборачивается на дверь. Кажется, под ним бездонная пропасть и он падает всё глубже и глубже. Руки трясутся, а тело в напряжении, будто одно лишнее движение и взорвется мина под его ногами. Тэ смотрит долго, не отрывая взгляда, и в душе легче становится. Большой валун, что не давал дышать нормально последние несколько дней, упал. Растворился. Превратился в миллионы атомов, разлетаясь в пространстве. — Вспомни говно, вот и оно… — проговаривает Тэ и отворачивает взгляд, начиная пялиться на пуговичку больничной рубашки Джина. — Как грубо, — басят за спиной. — Я скучал вообще-то. Рука Джина сильнее сжимает ладонь брата. Сокджин бесится. Он обязан Чонгуку. Ничего не скажешь, но то, как этот скот смотрит на его ангелочка, буквально заставляет кулаки сжаться до белых костяшек. Тэхён молчит, ничего не говоря в ответ. Чувствует спиной прожигающий взгляд и слышит неспешные шаги в их сторону. — Как твоё самочувствие? — Чон обращается к Сокджину, что сквозь стиснутые зубы почти что не цедит проклятья. — Неплохо, — сквозь стиснутые зубы, но с гордостью и пытаясь показать свою мощь, отвечает Джин. Чонгук усмехается на то, как храбрится человек в больничной постели, и ставит на тумбочку пакетик фруктов. — Я знаю, что ты ненавидишь меня, но, кажется, аллергия на слово «спасибо» не коснулась только вашей матери, — проговаривает Чон, и Тэхен оборачивается, впиваясь в него взглядом. Он так зол. Зол не за прошлое, не за слова, зол, потому что тот заставил его переживать. За то, что вызвал непонятное волнение там, где его быть не должно. — Ну что, думаю, нам стоит поговорить? — смотря на Тэ, произносит Чон, и белокурый молча поднимается с кровати, но его ладонь сильнее сжимает Джин. Тэ оборачивается к брату. — Я зайду завтра. Не скучай и предупреди маму, — мягко говорит младший и наклоняется, чмокая Джина в припухшие губки. — Оу… Инцестом пахнет… — усмехается Чонгук. — Молчи, паскуда! — шипит на него Тэ и, схватив за запястье, вытаскивает из палаты.