Я не могу объяснить то, что чувствую к тебе. Я просто люблю. Просто тебя. Просто навсегда…
— Се-ень, — плавно и тихо раздалось из другого конца комнаты, заставляя Арсения вынырнуть из сладкой неги сна. — Сеня-я, встава-ай, — послышалось чуть громче у кровати, после чего что-то негромко опустилось на прикроватную тумбочку, тихо звякнув. — Солнце, — раздалось уже у самого уха, а на щеке почувствовалось горячее дыхание, отчего Арс что-то буркнул себе под нос и нехотя приоткрыл глаза, тут же их закрывая. — Который час? — пробурчал мужчина вяло и почти неразборчиво. — Полшестого утра, — бодро и с улыбкой ответил Антон, потираясь щекой об окутанное тёплым одеялом плечо брюнета, который, услышав время, измученно застонал, открывая глаза. — Зачем так рано ты меня разбудил? — сонно спросил Арс, смотря в яркие зелёные глаза, которые будто вовсе не хотели спать. — Не бухти, я вообще на ногах с четырёх утра. — Но мы легли только в два. — Ты лёг, — исправил его Шастун. — А я дождался, когда ты уснёшь, и ушёл готовиться. — К чему? — приподнял бровь Арсений и только после своего вопроса заметил поднос со свежеприготовленными вафлями, покрытыми плавленным молочным шоколадом сверху, горячим кофе со сливками и яичницей, от которой исходил приятный запах приправ. — Ты меня, конечно, извини, — кашлянул мужчина, расплываясь в улыбке, — но готовить это четыре часа? Не чересчур ли долго? — А остальное время я занимался тем, о чём тебе пока знать необязательно, — лукаво протянул Антон, отодвигаясь от Арсения. — Давай вставай, весь сюрприз проспишь. — Встаю, — протянул уже бодрее из-за возникшего любопытства Арс и приподнялся на кровати, сладко зевая. Убедившись в том, что Арсений более-менее проснулся, Антон аккуратно, чтобы не пролить кофе, перенёс поднос с тумбочки на кровать и, поцеловав мужчину в шею, удалился на кухню. Арс за это время не шелохнулся, залипнув взглядом на очень занимательном месте на паркете, на котором лежало некое подобие дохлой мухи, которое на самом деле являлось скомканным фантиком из-под ириски, и мысленно перенёсся в свои чертоги разума, прямо как Шерлок погружаясь туда полностью и без остатка, не обращая внимания ни на что вокруг. — Ну и? — спустя минуту вернулся Шастун, держащий в руке чашку горячего шоколада, который быстро сварганил за время своего отсутствия на кухне, и, увидев преспокойно сидящего на том же месте, на каком он его видел в последний раз, Арсения, попытался до него достучаться. — А-арс, ты что, уснул или как? — А? — заторможенно, через несколько секунд очнулся Попов. — Что? — Ты чего не завтракаешь? — юноша кинул взгляд на оставленный на кровати поднос с едой. — Задумался. — Задумался? И о чём же можно задуматься в почти шесть утра? — с ухмылкой спросил Шастун, осторожно присаживаясь на край кровати. — О том, что сам Антон Шастун решил сделать сюрприз, — ехидно ответил Арсений. — Да ещё и пробудил во мне любопытство! Антон громко вздохнул, потрепав улыбающегося и всё ещё сонного брюнета по мягким спутанным волосам, придвинулся к его лицу почти вплотную, опалил его губы горячим дыханием и, не прикасаясь к сухим устам, шепнул: — Если сейчас не съешь завтрак и не поднимешь свою пятую точку с кровати, мы останемся здесь и сюрприза не будет. — Я согласен. — Уверен? — хитро сощурился Шаст. — Просто, заверяю, тебе он точно понравится. Арс прикусил нижнюю губу, проходясь по внешней стороне зубами, и сощурил глаза. — Ладно, — кивнул он. — Согласен. — Остаться в кровати? — Увидеть сюрприз, — твёрдо, но мягко заявил Арсений. — Давай завтракать.***
Арсений крепко держал за руку Антона, выходя из гостиницы с закрытыми тёмной повязкой глазами, не отпускал её, когда они садились в такси и куда-то ехали, продолжал держать, когда его вывели из машины на неизвестную ему из-за темноты местность и подвели к, видимо, ступеньке, которую он перешагнул. После чего мужчина был снова подведён к, видимо, перилам, одной рукой за которые он схватился, когда Шастун остановился на месте. — Уже можно снимать? — Ещё нет, — с улыбкой ответил Антон, отпуская руку мужчины и становясь позади него, утыкаясь носом в его шею. — А сейчас? — спустя пять минут простого бездействия с закрытыми глазами снова поинтересовался Арс. — И сейчас нет. Попов поджал губы, пытаясь осмыслить, что происходит, где они находятся и почему стоят на месте, а ему не разрешают снять уже порядком надоевшую ткань с глаз. Он молчал минуту, две, десять. И всё, что ему удалось понять — чем больше проходило времени, тем воздух становился холоднее, покрывая кожу мурашками. — А… — Подожди ещё минут пять, хорошо? Брюнет кивнул, ощущая позади тепло чужого тела, и довольно улыбнулся, когда Антон обвил его руками, кладя ладони на пресс и притягивая к себе ближе. — Только не бойся, — по прошествии пяти минут раздалось у уха. — Можешь снять повязку. Только медленно и нерезко. Арсений так и сделал. Он аккуратно развязал узелок ткани на затылке и, зажмурив глаза, осторожно убрал её с глаз, после чего медленно приоткрыл веки, дёргаясь от того, что увидел, и понял, где они находятся. — Антон, — пискнул Попов, хватаясь рукой за сплетённые на его животе руки, и ошарашенно раскрыл глаза. — Чш-ш, успокойся. Парни находились на огромной высоте над какой-то пустыней, летя, в самом что ни на есть прямом смысле, на воздушном шаре. Сердце брюнета бешено стучало от той пропасти, которую он ощущал под ногами. — Сень, успокойся, — мурлыкнул ему на ухо Антон, начиная ласково целовать его в шею и щёки. — Да, мы на высоте, но ничего страшного в этом нет. Ты уже много раз пытался преодолеть свой страх: ходил со мной по мосту Каноки в Малайзии, катался на велосипедах по дороге смерти в Боливии, взобрался на Язык Тролля в Норвегии и даже полетал на дельтаплане. Как тогда, так и сейчас, я всегда с тобой и ни в коем случае не позволю тебе упасть вниз, слышишь? Арсений вспомнил те моменты их приключений, когда они ещё не были вместе, а были просто друзьями, и расплылся в дрожащей улыбке, чувствуя, что сердце уже не так сильно стучит в груди и бьёт по ушам своим трезвоном, руки не дрожат, а ноги не подкашиваются, дыхание выравнивается, давая ощущение спокойствия. — Всё хорошо? — заботливо спросил Антон, на что Арсений кивнул. — С тобой всегда хорошо и спокойно, Шаст.***
Парни находились на воздушном шаре вдвоём — если не считать англоязычной девушки, управляющей их полётом, с которой Антон договаривался только через переводчик — уже на протяжение получаса, встретив вместе замечательный и яркий рассвет на высоте птичьего полёта и наслаждаясь объятьями друг друга, при этом тихо и спокойно переговариваясь на разные темы. — Сюш, — сладко и даже чересчур приторно сказал Антон, не обращая внимания на девушку позади, которая с лукавой улыбкой наблюдала за ними со стороны, бесшумно уплетая виноград. — Ты знаешь, что я тебя очень сильно люблю? — Догадывался, — улыбнулся Арсений, кидая быстрый взгляд на юношу. — Да? А то, что я зависим от тебя? Что не представляю ни единого дня, прожитого без тебя? Что если ты меня разлюбишь, я не знаю, как буду жить без твоей одурманивающей улыбки, пальцев, оставляющих холодные следы на моём теле, смеха, заполняющего мою голову каждую секунду без перерыва на отдых и даже маломальский завтрак, жарких и каждодневных поцелуев? Что не могу на тебя не смотреть, когда ты чем-то настолько увлечён, чтобы лишний раз не поразиться тем, насколько же ты прекрасен? Что мне плевать на чёртову грозу, которую я, сам знаешь, боюсь до чёртиков, на Иру, которую так и хочется уже добавить в чёрный список из-за её частых звонков, на возможное осуждение моих и твоих родителей, на то, что, скорее всего, нам придётся уехать из России? Главное только то, чтобы ты был рядом. Антон говорил спокойно и размеренно, иногда прерываясь на недолгие паузы, произнося всё мягким голосом с приятным тембром в нём, при этом не прекращая крепко прижимать к себе густо-краснеющего от смущения мужчину. — Ты это к чему всё? — неловко спросил Арсений, вслушиваясь в мелодичность голоса парня и в его слова. — Я просто хочу сказать, что люблю тебя, мне кажется, даже чересчур сильно. До ослепляющих звёздочек перед глазами, до этих сказочных бабочек размером с кулак под рёбрами, до бегающих приятных мурашек по коже, до разряда молний по всему телу и даже больше. Намного сильнее, чем описывают любовь в своих книгах Чехов, Пушкин, Гоголь и другие. Сильнее, чем это показывают в фильмах и сериалах. Сильнее, чем Джон Ватсон любит Мэри Морстен, чем Джек Доусон любит Розу Бьюкейтер… И если ты когда-то задашься вопросом «почему?» или «за что?», я просто отвечу, что не знаю. Так как, да, я люблю твою мимику, руки, плечи — да я всё в тебе люблю! — но я не смогу сказать, почему полюбил именно тебя. Может, за то, что ты был всегда рядом. Может, потому, что ты умел рассмешить до такой степени, что те самые бабочки начинали смеяться. Может, существует такая причина, до которой я вовсе не смогу додуматься! Но мне это неинтересно. Даже если я просто влюбился в тебя за то, что у тебя в каком-то месте есть необычайная родинка, это просто не имеет никакой разницы для меня. Вау, узнать причину моей любви к самому лучшему человеку в мире — это же так необходимо! Антон замолчал, тяжело выдыхая от того, что смог выговорить всё накипевшее в нём за это время, что он хотел сказать уже очень давно. Юноша отступил на шаг назад, давая возможность Арсению повернуться к нему лицом. — Эти чувства, они просто невозможные, и я не думаю, что смогу полюбить кого-то настолько сильно, как тебя, — смотря в настороженные глаза ничего непонимающего Арса, более неловко сказал Шастун и, нашарив в кармане штанов бархатную коробочку, осторожно вытащил её из кармана, медленно опустился на правое колено под удивлённый взгляд голубых глаз, обладатель которых ошарашенно смотрел на парня, пытаясь сдержать слёзы. — Да, возможно, ты подумаешь, что я тороплю события и всё такое. Но Арс, я влюблён в тебя долбанные семь лет, а вместе мы больше года, о каких поспешных решениях вообще может идти речь? — с широкой улыбкой сказал Шастун, открывая коробочку, в которой находилось белое позолоченное обручальное кольцо. — Арсений Попов, дашь ли ты мне возможность посвятить свою жизнь тебе полностью и без остатка? Станешь ли ты моим мужем? Арсений прикрыл обеими ладонями рот от шока, сдерживая всхлип, и закивал головой. Он протянул правую руку парню, задерживая дыхание, когда Антон осторожно надел на его безымянный палец кольцо, после чего опустился так же на колени и крепко обнял шатена, слыша его тихий и счастливый смех около уха. — Я тоже тебя люблю, Тош.