***
Заря пустила свою будоражещую силу по всей округе, куда только мог добежать свет. И в живописные места, только становящиеся краше от вновь рождённого светила, и в тёмные болота, которые вкривь ранее приводящимся описаниям, более отпугивали своими гадкими видами. Но вот луч небесного тепла коснулся и перворазбуженного животного мира; солнечный зайчик пробежался по носу и ушам такой же лёгкой лани, уже несущейся к чему-то неизвестному, однако манящему... Щелчок. Выстрел. И животное, хотя и бесцельно живущее, но живущее, мёртвой тушей повалилось на землю. Алыми струйками покатилась красная, как бы не казалось и глупо вода, почему-то необходимая и жизнедающая. Быстро заморгали тёмные глаза, задергалось в судорогах,некогда бывшее невесомое тело. Долго и мучительно настигала смерть прекрасное существо, лишь из-за наживы... – Вот она, родёхонька, и попалась.- маленький, но крепко сложенный мужичок сально улыбнулся и выпил из потертой фляжки какого-то именитого рода.– Тащи Ивашка её сюдова, свяжем, да в город свезём. Мальчик, годков одиннадцати вышел из-за берёзы, выкидывая букетик одуванчиков, и с видом виноватым, сказал: –Пётр Андреич, страшно мне как-то брать её...смотрит она недобро как-то...да и грех это...зачем перед Богом ещё раз отступаться. – Никаких "страшно", ак забыл, что ты со своей матерью по гроб должен будешь, а?! Думаешь мне страшно не было, когда я вас от всего этого сброда увёл? – Нет...благодарен я Вам до конца дней моих холопских... - слёзно пробормотал мальчишка, с понуро опущенной головой, казалось, что слеза прокатилась по его щеке. Но в туже секунду он опомнился и твердым шагом направился к убитому животному. – Вот-вот, балбес эдакий. - прицокнул "благодетель".***
– Суженного - ряженого, видного и умного! - полная женщина в красных бусах и кокошнике с золотой оборкой,старательно призывала всех петербургских холостяков к вниманию на одну из множества юных особ, находящихся на "Ярмарке невест". –Сама с приданным! И хозяйка, и любовница, смотри - не пропусти! Вот ты, молодец, да-да, только глянь и румяна, и полна. Ну, чем не жена, а?! - срифмовала сваха, указав на юношу, пробегавшего сквозь толпу холостых мужей и простых зевак. Попавшийся "жених" резко повернулся,от чего из общей «копны» выбились несколько иссиня-черных прядей. Начав невнятно и спутано отговариваться,его подвели его к "невесте". – Это Настасья, рода Грачевских. Давай за ручку-то возьми и... - стала говорить она медленнее,так сладко, словно убаюкивала. Но блаженную речь прервали. – Мегелья, опять с Ядвигой козни строите, да молодых людей с толку сбивайте! - из толпы выделился один голос, строгий, величественный,с такой знакомой хрипотцой и наглостью. Понимая чей это голос, юноша медленно, словно устало и вяло повернулся в сторону слышимого обращения. Гуро стоял ровно, точно по вытянутой струне, всё так же опираясь на свою незаменимую трость. Губы растягивались в такой развязной, притягивающей, но при этом скрытой улыбке, видимой лишь Гоголю; глаза его горели, и в них виднелось адское пламя. Николай подходил к нему медленно, будто издеваясь, но при этом взгляд его был с прищуром: под развязностью хотелось скрыть недоверие и недопонимание. Облизав сухие губы, юноша проговорил, не стесняясь достаточно интимного расстояния, прямо в лицо: – Следите за мной, небось повезёт думаете? - проговаривая это, он отвлечённо смотрел на прилавок с мясом, отчего слова медленно разливались, позволяя оппоненту нервно всмотреться в каждую черту его лица. – Что Вы, Николенька, лишь увидел как Вас две нечести охмурить хотят, да затем освежевать. - следователь, невзначай повернул голову на бок и улыбнулся, прикрывая глаза, якобы от удовольствия. После секундной паузы, настигшей, казалось бы Гоголя врасплох,он прикрикнул: – Яков Петрович! Да на рынке для простолюдинов! Вот фантазия в которую я ни коим образом не поверю. Признайтесь, Вы же по заданию здесь находитесь? - от представленных комических картинок улыбка юноши росла. – Николай Васильевич, давайте ещё каждому встречному о государственной тайне рассказывать. - следователь укоризненно посмотрел на него, – Будьте-с потише, и отойти надобно в более скрытое место. Они ушли с площади незаметно, но ведьмы изредка нервно оглядывались.***
– Яков Петрович,у меня к Вам уйма вопросов. – Так задавай же их, Николай. - мужчина изменил манеру голоса на более меланхоличную и беспечную, словно говорил с ребенком. – Это первым делом, но для начала прекратите обращаться со мной, как с недорослем. - говоря это, юноша всё время отводил глаза от мужчины,тот же смотрел на это так благоговейно не воспринимая сказанного всерьёз. – Мой милый, я же не с плохими намерениями это говорю, а лишь из... - Гуро опять же не дали закончить в какой-то степени поучительный рассказ. – Не нужно, пожалуйста,этого... Мы о другом... Почему Вы тогда отпустили меня? И вообще зачем совершили это бессовестное деяние... - Гоголя прервали так же неожиданно,как и он сам. – Придержись, сразу и таким напором,не в какие ворота не лезет. Но я постараюсь ответить тебе.- следователь шёл мерно постукивая тростью о каменную брущатку.– Отпустил я Вас...- он сбавил тон, – Из-за жалости, а касание, кое ты считаешь грехом, являлось как бы началом конца,ведь так это у людей искусства называют? - он игриво посмотрел,приподнимая бровь. Гоголь сглотнул и отвернулся в сторону. Гуро понимая,что его никто не перебьёт, продолжил: – Я же говорил,что Вы мне очень симпатичны, поэтому я просто не могу избавиться от Вас... Гоголь поражённый ответом,остановился, но потом зашагал с более быстрым темпом. - Ой, ну, Николай Васильевич, если Вы прибавите шаг,то все равно не уйдёте и Ваша обида здесь совсем ни к чему! - выкрикивал он Гоголю, улыбаясь. Писатель,рывком обернулся и приняв самую высокомерную позу,продиктовал: – Осознавая безысходность своего положения, мне от Вас не убежать, поэтому я иду на службу,мы же ни в коем случае не должны даже видеться! Юноша вдруг почувствовал руки на своих плечах. Обернувшись,он увидел того же Гуро,что и спереди. Повернув голову обратно,не было ни красного пальто,ни Якова Петровича... Осталось лишь лёгкое удивление и осмысление сказанного всеми. – Что же Вы, Николай Васильевич так яро реагируете?***
Проходя многочисленные ряды всех видов и сортов, Гоголь остановился у того самого мясного ларя, Гуро же окинув всё беглым взглядом, нагнулся и прошептал партнёру: – Контрабандой пахнет,опять живодёры на волшебное зверьё лезут... – Вы с чего это решили?...обычное мясо. - Гоголь продолжил шёпотом.– И тем более они понимают,что волшебное звероловство и убийство карается под предлогом смерти...- договорив,он ещё раз осмотрел прилавок. – Николай, на дурочка-то не смахивайте, сами знаете,что это лёгкая нажива...Никто разбирать не будет в их мире, а вот в нашем - первым делом...да и запах. Только вчуствуйся. Их прервали. Молодой парнишка в закрапанном кровью фартуке,вытянулся через тумбу и с детским интересом, спросил: – Желайте-с, чё-нибудь? Баранины,иль телятинки? – А есть у тебя, мальчик...- Гуро решил завести разговор,а не прятаться,как Гоголь,словом заслониться достаточно большой спиной следователя. – Ивашка!- мальчишка,широко улыбнулся называя своё имя для таких господ. – Так вот, Иван, всё же нет у тебя чего-нибудь более экзотического?- он провёл в воздухе непонятный,но артистичный жест. Ивашка,увидев на руке мужчины перстень с ало-красным камнем,сразу понял с кем имел честь. – Аааааа, ну для Вас кое-чё нашлось. - сказав это шёпотом,он попытался таинственно улыбнуться,но все равно вышло по-детски искренне. Гуро с ехидством взглянул на Гоголя,который сжимался у него за спиной,и прошептал: – Вот видишь,mon cher*,мы сейчас и на поставщика выйдем. На это Гоголь лишь отвернулся, с некой обидой смотря вдаль. Ивашка вышел из-за деревянной дверцы ларя и положил на прилавок тушу лани. Гоголь всё- таки выглянул из тени Якова Петровича, и немного подкосив его под себя,прошептал: – Это же Лань Златокопытная, у нас их всего пять на Империю. Яков немедля зашёл в лавку. –Эгесь, Вы куда же лезете?- мальчик перепуганный забился в угол,закрываясь потрёпанной скатертью для разделки туш. – Малец,рассказывай откуда у тебя лань волшебная.- тыча тростью в грудь мальчика, Гуро разглядывал его красными, словно угли, глазами. – Барин, не убивай, Господа боженьку прошу! Всё Вам скажу,не убивайте! - взмолился он стоя на коленях и заливаясь слезами. – Тише. Чего же раскричался будто режут заживо? Убивать я тебя не собираюсь,а вот помучать за скрытие правды от покорных служителей Его Величества, руки чешутся . - следователь с укором прожигал мальчика, сверлящим взглядом. –Ой,Христос, сохрани душу грешнова раба твоево...и от всей нечести земной убереги... - только это повторял мальчонка,уткнувшись лбом в землю. – Ладно тебе...- очень тихо и робко начал Гоголь, – Я тебя не трону,клянусь... Вижу,хороший ты малый. - он улыбнулся слабо,но искренне. Ивашка поуспокоился и робко поднял взгляд на двух государевых людей. Немного помолчав,с трудом,но начал говорить: – ...Работаю я здесь,чтобы себя прокормить,но больше для матушки...она у меня болезненная... Вот я к хозяину и нанялся... - он не успел окончить,как его прервал наглый комментарий. – Вот-вот,ты нам про хозяина побольше и расскажи. - Яков переменил взгляд на него,с начала диалога направленный на писаря, удивившего неожиданным порывом смелости, наглости и постоянной веры в лучшее, что просто невероятно в таком пуганном человеке. –... Дык охотник он...знатный такой...читает,да у немцев всё расспрашивает про наживы всякие...он начитанный у нас. - Ивашка вконец успокоился, но продолжал смотреть в пол, стоя на коленях. – Ну а ты с ним ходишь? - вопрос Гуро звучал безинтересно, и в тоже время строго. – Да...брал меня Барин в первый раз вчерашнего дня. Вот и заморили лань эту...- он грустно взглянул на тушу животного. – Я то брать её не хотел,не по-христиански это,но заставил... О матери напомнил. – Кто же хозяин твой? - недовольство и усталость от весьма бытовой истории появились в вопросе следователя. – Дык Пётр Андреич... Хлестаков. А живёт в N уезде. - тихо проговорил Ивашка пряча глаза. – Вот и хорошо Иван! Благодарствую за сотрудничество,но лань схорони. В ночь,когда звезда самая яркая осветит всё, закидай яму с тушей рябиновыми ветками, и подожги. - выпалив это на одном дыхании, следователь сразу ободрился и направился на выход, но всё же был остановлен слабой фразой. – Барин...вы про меня не говорите... Богом молюсь...шкуру спустит ведь...а у меня матерь больна... - сказал мальчишка, шмыгнув носом. – Конечно! - воскликнул следователь без раздражения,но с явным высокомерием. Он схватил Гоголя под локоть и большим шагом пошёл прочь.***
– Яков Петрович! Куда Вы?!- юноша ничего не понимал и пытался узнать хоть что-то,но мужчина игнорировал все попытки.–Да остановитесь же! - Николай застопорился и потянул Гуро на себя. – Ваше поведение до сих пор остаётся для меня неясным, да и вера в правдивость Ваших поступков не хочет возвращаться... Поэтому либо объясняйтесь, либо мы с Вами никогда более не свидимся.- неуверенное начало завершилось чётким предупреждением. Они стали на набережной. Расходился ливень. Он бил холодными каплями по двум нескрытым лицам. Попадая в глаза, растекаясь моросящими струями по щекам, и оставляя металлический привкус на губах и языке. Господа в сие часы распивали горячий турецкий чай,а холопы отогревались на повитях и в сарайках. Только "старые знакомые" ,соединённые общей целью,стояли глядя через глаза,как через прозрачные зеркала́, прямо в душу. Гоголь облизал и так влажные от дождя губы и нерешительно произнёс: – Яков Петрович...- писатель по-детски изломил брови,в небесных глазах заискрились ангельские лучики,– Если б я Вам неприятен был, убили бы...Но нет. Нет,не убили и даже не убрали с дороги. - недавнеее происшествие сразу всплыло в воспоминаниях,но писатель понимал,что если бы Гуро он был не нужен,то точно остался вспоротым ещё до встречи у Речных.- Поэтому говорите всё, не скрывая. - завершил он твердо,взгляд сразу стал серьёзным,а рука сжала плечо следователя. Лицо мужчины исказилось. Последовал толчок в грудь,юноша повалился на придерживающую руку. Глаза Гуро переливались из темно-вишневого в ало-красный, из спины следователя исходили тёмные тени. В двух местах волосы расходились и сдвигались,а из черепа медленно вились матово-чёрные рога. На спине,кроме хладного пота чувствовалось ещё что-то острое, впивающееся. И Яков Петрович медленно перенёс когтистую ладонь к нежной щеке юноши. Чувства были смешанными,шок вместе с удивлением и интересом сливались в единое целое. Не моргающий взгляд говорил сам за себя. – Ну что же, Николай, как увидите опасность,так душа в пятки?- язвил следователь, цокая хвостом по оградке мостовой. – х....ах...Нет, Яков Петрович,я просто впечатлён.- он непроизвольно и игриво улыбнулся, хлопая глазами, пряча их от дождя.– И право,Чёрт меня побрал. – уже шёпотом добавил он, всё также улыбаясь. –Дрянной мальчишка,но ничего, это легко исправить.- место для коварства уже предоставлялось Гуро. После сказанного не прошло и секунды как Гоголь рывком затянул на шее беса тугой узел и уволок с собой глубоко в Навь. – Моя очередь вас удивлять,мой милый враг. – наглость Темного переходила все границы.***
Липкая темнота обволакивала все безграничное пространство иного мира. Лишь изредка мерцали далёкие и одинокие светила. Пустую тишину нарушал глухой топот двух сапог. – Гоголь, да Вы меня совсем удивляйте! – следователь прожигал писателя своей улыбкой,не исчезающей даже из-за укоризненных рывков на шее. – Какое деяние будет совершенно далее? – последовал риторический вопрос не без доли наигранности. Юноша нервно вздрагивал от каждой фразы,произнесённой устами Гуро. Резко поворачивая голову,в ужасе оглядываясь,он думал кого-то увидеть. Но в котловане тьмы располагались только два тела издающих необыкновенно яркое и чудное сияние. Словно гранат на свету изливался Яков Петрович, Николай же приглушал поток кровавого цвета, своими бардовыми, вишнёвыми и другими благородными оттенками. – Замолчите Вы уже когда-нибудь?!- дергано,даже как-то оторвано осведомился юноша. – А что, разговоры водить не любите? – сказал Гуро, не поднимая глаз на собеседника. – Не волнуйтесь, только с Вами. Гоголь резко остановился из-за чего столкновение с мужчиной было неизбежно, затем ослабил хватку и, в заблуждении, быстро осматривал безграничные стороны пространства. Следователь же воспользовавшись минутным замешательством,смахнул завязку с шеи и схватил юношу. – Боже! Отпустите меня! – писатель ошарашенно пялился на мужчину, пытаясь вырваться из объятий.– Как же Вам не стыдно!-зашипел он. –"Как же вам не стыдноо...." – пародировал Гуро, с трудом удерживая юношу. Тут не выдержав напора, бес пустил руку с чёрными когтями в такую же шевелюру поэта. Другая ладонь уже рыскала по телу юноши, порывами,то цепляясь за рубашку, то медленно оглаживая, проникая теплом сквозь одежду к коже. – Ах... Господи, Яков Петрович... это ужасно. – с долгими паузами проговаривал Гоголь,даже не боясь использовать имя Господне в обращении к настоящему чёрту. Всё же он сдался, устроив голову на плече следователя. Гуро лицевой стороной обнимал спину юноши,но не сдавал позиций, удерживая Гоголя, ровно вдыхая запах знакомой макушки. Понимая всю безысходность ситуации Николай смог лишь выкрутиться и встать лицом к чёрту. – Жаль мне Вас, Николя, эта нетерпеливость и погубит Ва...-конец фразы остался на губах писателя, который одним смелым рывком потянул беса на себя. Страсть тут же охватила обоих, и уже без слов, управляясь одним мычанием (которое через некоторое время тоже исчезло) переправлялись по той непроглядной бездне. Наконец открыв небесные глаза Гоголь смог различить прекрасно обделанную, но такую же неизвестную комнату. Гуро же, не отрываясь от молочной шеи, изредка бормотал имя юноши. –... Яков П-петрович, где мы?-раслабленный язык поэта все же смог задать связный вопрос. И после недолгого молчания послышалось лишь короткое: – В моём кабинете. Дальше Николай только поддавался соблазну и собственному возбуждению. То что было с Лизаветой, и с Оксаной, но было восполнено не в полной мере, сейчас казалось невообразимым и невозможным. Как язык взрослого,чинного мужчины мог причинять удовольствий больше, чем нежные губы молодой дворянки. А он всё продолжал водить им нарочно выпытывая неровные вздохи мальчишки. Не иначе как расправившись с пиджаком и рубашкой (шейный платок вовсе остался забытым на той стороне мира) следователь принялся расцеловывать хрупкие ключицы, оставляя багровые следы укусов. Особенно выделяя место последнего ранения. Обдав засохшие рубцы жарким дыханием, Яков Петрович прошептал что-то на латыни, но не Николаю, а куда-то в пустоту или же самому себе. Дотрагиваясь пальцами до худого тела, он вызывал нервные поддергивания плечами и тогда встречался с совсем жалким взглядом,таким наивным, будто просящим или молящим... – Что же я делаю... – завершением являлся протяжный стон. – Ну что же Вы, Николай Васильевич? Не хватило даже до самого интересного. – Мужчина ехидно улыбнулся, с огнем в глазах разглядывая недолюбовника. Нависла недолгая пауза. Губы, красные и влажные от поцелуев и ласки, сжались в тонкую линию. Глаза, откровенно закатывавшиеся от удовольствия, сейчас смотрели прямиком в алые, бездонные очи беса. Лишь пряди иссиня-черных волос, сбитые в гнездо, напоминали о будоражещем тело и душу часе. – Мужеложство...страшный грех. - изрёк Николай, не меняя выражения лица. – Заметьте-с, голубчик, Вам понравилось. – на лице Гуро растягивалась блаженная улыбка. – Сгинуть от женского кинжала было бы лучше. – тон Гоголя все больше приобретал чувство обиды. – Я попался на Ваш крючок сейчас, но больше этого не повториться... – Конечно-конечно, – еще больше вспыхнули глаза беса – просто помните, Николенька, что прибудет Страшная месть. – оскал появился на лице Гуро, и хвост щёлкнул по лодыжке писателя.***
Мороз. Любовь. Мы в этой комнате совсем одни. Забудь о том, что мы любили. Ведь это - ложь. Мороз.