OBSCURE

Жила старушка в доме напротив, по виду также весьма непрезентабельного. По всей видимости, она из тех, кто ведет затворнический образ жизни или никого из близких уже не осталось. Типичный случай, когда старые люди становятся никому ненужными. Весьма печальная участь. Следуя за ней по пятам, я отмечала странную походку и то, что она никак не реагировала на холод, хотя была одета лишь в вязаный свитер, длинную юбку и тапочки на босых ногах. Вроде ничего страшного, если не учитывать зиму на дворе. Впрочем, все её странности можно было спихнуть на возрастное, деменция и все такое. Преодолев улицу, мы спокойно дошли до выцветшей двери серенького, как сарай, дома. Старушка трясущейся рукой открыла дверь и с порога тут же обдало тяжелым воздухом с отчетливым запахом застоявшейся грязи, пыли. В доме Бэгшот властвовал холод и мрак, туда, где падал свет лампы, повсюду валялись книги и беспорядок, словно, тут побывали чужие руки. Хм. — Миссис Бэгшот, мы спешим. Что вы можете нам рассказать о Поттерах? Вы помните тот день? — Да… С-с-сейчас-с-с… — вновь прошипела она. Шаркая старым ногами, она упорно шагала внутрь дома. — Видишь. Она не в своем уме. — Эл. Просто зададим парочку вопросов и все. — Ладно. Догоняй её тогда. Такое ощущение, что в доме холоднее, чем снаружи. Его будто совсем не отапливают. Отсюда назревал логичный вопрос, как можно жить в таких условиях? Что-то с этой старушкой явно было не так, раз ей все равно. Пока мы осторожно следовали за ней в ее рабочий кабинет в самом дальнем углу коридора, я присматривалась к окружению. На мой взгляд, тут никто давно не живет, везде слой пыли и даже паутина висит по углам, которая давно покрылась инеем. Тогда, что же хочет от нас эта старуха? Дойдя до кабинета с кучей шкафов, Батильда что-то копалась в тумбочке рабочего стола и достав оттуда книжку, вернулась к нам. Готовая к бою, я не спускала с неё глаз. За всё время она не проронила и слова. И ее длительное молчание было куда хуже, чем всякие угрозы Кэроу. — Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора, — прочла обложку Гермиона и вопросительно взглянула на Батильду. — Что это? — Альбус-с-с великий лжец-ц… Его ложь погубила собственную семью… Погубила Поттеров… Она же погубит и вассс-с! Старушка резко взмахнула руками и все окна и двери разом захлопнулись. Я, ожидавшая чего-то такого, отреагировала на ее выпад в сторону Гермионы. Заряженный волновым импульсом прямой удар по хрупкой старухе не возымел результата. Я как будто ударила по глиняной земле. И не долго думая, дополнила ударом ноги в грудь, лишь бы оттолкнуть ее от гриффиндорки. Маленькая старушка ударилась о стену и, к моему удивлению, быстро встала, как ни в чем не бывало. На месте удара, на щеке, осталась невнятная рана без какой-либо крови, синяка. Кожа словно пластилин вмялась и под ней виднелась другая, чешуйчатая. Это всё было маской — глаза ее превратились в звериное, с желтым вертикальным зрачком точно, как у змей. Прошипев и показав длинный раздвоенный язык, одним рывком налетела на меня, и я не смогла совладать с мощью, казалось бы, миниатюрной хрупкой старухи. Я еле удержала ее руки, пока она пыталась выгрызть мне лицо и падая на спину, перебросила через себя в книжный шкаф. Тут следом сделала ход Гермиона. — Incêndio! Свитер на старушке вспыхнул пламенем, однако та не издала ни звука. Ее горящая одежда быстро потухла, когда подул холодный сквозняк. Ожоги показали нам истинное лицо Бэгшот, под её кожей был чешуйчатый монстр. — Expelliarmus! Гермиону отбросило от собственного заклинания, срикошетившего, когда змеелюд резко уклонился. В попытках отпихнуть от себя врага ногами, гриффиндорка рухнула на пол, запнувшись о кипу книг. От смертельного укуса девушка кое-как защитилась шкафом, повалив его на пути Бэгшот, затем кидалась, что попадало под руку. Накопив достаточно магии в обоих руках, я выпустила мощную ударную волну в момент, когда змеелюд был в полуметре от горла Гермионы. Раздался глухой хлопок, выбившая все стеклянное, а также стену кабинета. Практически половину кабинета вынесло вместе со змеей, вышвырнув наружу и раскидав обломками двор. Остатки дома пошли трещиной, с потолка посыпалась кровля и опорные балки, дом складывался на глазах прямо в наши головы. Благо от завалов нас спасла Гермиона. — Protego! — Ничего не вижу, кха-кха, — пыль попала горло. — Где она? — Уходим! — Гермиона схватила меня за руку и мы аппарировали прочь. В деревне точно заметят неладное с домом старушки и скоро сюда подтянутся не только власти деревни, но и из нашего министерства. Как я понимаю, эта маггловская деревня близка к магическому миру, значит и соответствующие надзорные органы тут ошиваются недалеко. На сей раз мы оказались возле какой-то церкви и вроде бы уже не в деревне, а в каком-то городке. Виднелись небольшие высотки, горели огни ночного города, раздавался гул машин. — Что это было, Гермиона? — Я не знаю. Скорее всего слуга Темного Лорда, некий наблюдатель, страж. — Что за книжку она дала? Может проклятую или не знаю, помеченную. — Я не обнаружила следов магии. Какая-то биографическая литература Риты Скитер, — перелистнула она книгу. Книга начиналась с подписанного старого фото двух молодых людей. По-моему, из прошлого столетия, сейчас так одеваются только старики, наверное. — Ради всеобщего блага… Мм? Я где-то видела этот знак… — Какой? Этот треугольник с глазом или что это? — Да… Где же это было? Руны? Сигилы? Нет… Чей-то знак… Гриндевальда?! — Кого? — Вот он, стоит рядом с… Альбусом Дамблдором?! Они были друзьями?! — Ну, судя по фото довольно близкими. А что? Что тебя удивляет? — Геллерт Гриндевальд один из ужасных магов в истории. По крайней мере, был до появления Темного Лорда. — Аа… И ваш добренький директор с ним дружил? — Этого я не знала. В современной истории говорится, что именно он победил его в дуэли, тем самым положив конец тирании. За это его наградили орденом Мерлина и дали почетное место в Визенгамоте. Ничего не понимаю… — покопавшись в своей сумке, она вытащила старую книгу, которую завещал уже упомянутый Дамблдор, «сказки барда Бидля». И там на обложке красовалась схожая картинка. — Видишь? Директор не просто так завещал мне эту книгу. — Ладно. Действительно похоже и что? Что в этой книге? Надеюсь, какое-то мощное заклинание? — Нет, это сказка о трех братьях и Смерти. — Просто сказка? Звучит не слишком важно. И зачем директору тебе такое оставлять? Может, это шутка такая? — Не знаю. Нужно спросить у отца Луны. Я видела у него точно такой же кулон, как у Гриндевальда на фото. Луна… О ней я уже слышала пару раз вскользь. Она также состояла в Отряде Дамблдора. Вроде бы младше них и не в гриффиндоре. Хм. Не помню, в Хогвартсе она была или нет? В выручайке никого ни разу не было за то время, пока мы там прохлаждали… Точнее, тренировались. Я вспоминала лица из общего фото и среди девчонок там была белокурая девушка с печальными круглыми глазами, какая-то азиатка, рыжая, смуглая и… Вроде все. И кто из них кто — я понятия не имею. В отличие от меня Гермиона не раз вспоминала про нее, пару раз даже почти решилась с ней связаться. Несмотря на то, что могла подставить ее под удар. Оказалось, я правильно всё помнила, в Хогвартсе ее не было. А сокурсники Луны, с которым общалась Гермиона в другом обличии, не могли ничего сказать. У девушки не было близких друзей, чтобы выяснить подробности ее отсутствия в школе. Семейные обстоятельства — так поведал причину ей директор, показав письмо от мистера Лавгуда. — Прям сейчас что ли пойдем к ним? — Нет, завтра утром. Сейчас поищем мотель. — И Гермиона... Кто из них на фото Луна? — А? — как-то опешила Грейнджер. Своей реакцией она напомнила Эсхель, когда та каждый раз поражалась моей девичьей памяти. — Вот. Слева от Рона. — Аа… Печальные глазки. Поняла. Надо бы запомнить. А мы к остальным, надеюсь, не собираемся? Я столько имен за раз не запомню. — Нет, — закатив глаза, усмехнулась Гермиона. А вот к моим нелепым шуткам она привыкла. Местом для ночлега на одну ночь была выбрана неприметное заведение возле автозаправки. На утро, после быстрого и не очень сытного завтрака, наш путь пролежал в деревушку Оттери Сент Кэчпоул. Ну и название у деревни, конечно. Оттуда мы и начнем поиски дома Лавгудов. Как упоминала Грейнджер, они должны были жить где-то совсем неподалёку от «Норы», от дома покойных Уизли, где она частенько бывала, потому мы не могли заблудиться. Она вновь помрачнела, вспомнив о близких для нее людей, которых нет уже в живых. И проходя мимо того дома, мы лишь издали смотрели на странное многоэтажное здание, которое выглядело весьма неустойчиво, словно нагромождение самопальных пристроек. Было видно, как Гермиона едва сдерживала слезы, и даже хотела туда, но сейчас это не имело никакого смысла. Найти дом Лавгудов оказалось совсем не сложно. Удивительно, но этот дом поразил ещё сильнее. Такая архитектура во сне не приснится: громадный чёрный цилиндр, похожий на шахматную ладью, в центре чистой снежной долины. К чудному сооружению вела едва заметная тропинка, едва ли можно было сказать, что у Лавгудов гостей много не бывает. Редкие путники даже удивлялись, что там до сих пор кто-то обитает. Перед забором дома сначала нас встретила живая табличка о том, кто тут проживает. Дом и вправду выглядел необычно, даже по меркам волшебников. Смотря на здание, стоя у крыльца, я пыталась понять, что за люди тут живут. Пока ничего конкретного. На наш звонок по началу никто не думал отвечать, и только спустя пары минут с той стороны раздались шаги: — Уходите! Я не собираюсь ничего покупать! — раздался раздраженный мужской голос. — Мистер Лавгуд, может, вы меня помните. Мы виделись на свадьбе Билл и Флер. — Что? Кто это? — после щелчка дверь слегка отворилась и через щель показалось угрюмое лицо мужчины с длинными седыми волосами. — Вы… Его голос как-то изменился. Как и он сам. — Гермиона Грейнджер. — Верно, мистер Лавгуд. Мы бы хотели поговорить с вами, уверяю, много времени не займем. — Аа… — на минутку отвернулся мужчина. — Да, конечно. Конечно. Я сейчас. — Да уж… Очередной мутный знакомый? — Гермиона не ответила. Седовласый мужчина в длинном халате открыл дверь и сразу позвал за собой. И мы оказались в самой причудливой кухне, какую когда-либо видели. Она была совершенно круглой, как будто мы стояли внутри гигантской солонки. Всё в комнате было изогнутым по форме стен: плита, рукомойник, шкафы с посудой — и всё расписано птицами, цветами и насекомыми ярких, чистых оттенков. Причудливый тип в причудливом доме — тут не стоит удивляться. — Мистер Лавгуд, а Луна дома? — вскользь спросила Гермиона. Никого в доме мы больше не увидели и не слышали. Казалось, мистер Лавгуд жил тут один. — А… Да… Она… Снаружи. Не любит сидеть дома. Я ее сейчас позову. Она будет рада друзьям. Я и так лишил ее Хогвартса. Знаете, подумал, опасное время, — мистер Лавгуд встал и что-то сделал с палочкой у открытого окна. — Вот. Скоро она объявится, если конечно не забудет. Она, порой, бывает такой увлеченной, что забывает о времени. Так, чем могу быть полезен? — Мистер Лавгуд, — начала Гермиона. — Мы бы хотели узнать об этом знаке… — Ах… Как интересно! А хотите чаю? У меня есть из настойки каллиандра и печенья, Луна сама испекла. — Д-да, конечно, — не уверенно согласилась Гермиона. Что-то мужик прям проснулся, а в начале казался таким хмурым и раздраженным. Он шустро орудовал над необычной плитой и вскоре прям на серебряном подносе преподнес нам напитки в розовых чашках с ушками. От чая исходил весьма специфичный запах. На вкус он был сладковат как по мне, и еще с каким-то вторым привкусом, но не смертельно. А вот печенья норм, особенно если их в сие чудное зелье макать. — Можете еще себе налить, и пойдемте в мою типографию. Там все мои заметки о Дарах Смерти. Помните «Алису в стране чудес?», так вот мы как будто оказались в чаепитии у безумного шляпника. Настроение у мистера Лавгуда поменялась быстро. — Дары Смерти? Как в этой сказке? — Не всё, что написано, сказки, мисс Грейнджер. Вы никогда не думали, что это могло быть на самом деле? — мужчина еще раз посмотрел за окном и кивнул. Когда осушив чашку, поставила на блюдце, на меня накатило странное ощущение — резкая сонливость. Похоже и у Гермионы тоже, она подавила зевок. Хм… До сих пор не проснулись, что ли? Вчера я не чувствовала себя уставшей. — Извините за бардак, совсем нет времени на уборку, — по лестнице мы поднялись наверх. — Прошу в мою скромную обитель, — впустил он за круглую дверцу. Его типография и впрямь впечатляла… Впечатляла хаосом. В глаза сразу бросилась стена, где повсюду развешаны газетные листовки, прочие вырезки и в самом видном месте висела фотография женщины в рамке. Перед единственным окном стоял холст и недоделанный мраморный бюст, по бокам от входной двери две книжные полки, телескоп и самая приметная вещь в комнате по середине — заколдованная типографская машина прошлых веков. Казалось, что мужик занимался всем, что придет в голову. Эдакий типичный представитель творческих людей. Чуть не затоптав что-то на полу, подняла газету с диковинным названием «Придира». Хм… И такие же экземпляры лежали на столике перед машиной. Не знаю, газета как газета, но с кучей странных заголовков. Не найдя больше примечательного, присмотрелась к мужчине. Гермиона с мистером Лавгуд засели перед камином и продолжили свою беседу о книге. Мужчина, поминутно прислушиваясь к Гермионе, кидал взгляд в окно, как будто кого-то ждал или то, что ему было некомфортно с Грейнджер. Странно, хотя он сам весь какой-то странный. Проследив за его взглядом в окно, я еще раз подавила зевок. Да уж, что-то резко захотелось спать. Но надо бы сделать вид, что мне всё интересно. Было бы как-то невежливо заснуть прямо тут, даже если хочется. — Что вы знаете из сказки? Что подарила Смерть трем братьям? — Палочку, мантию и камень. — Верно. Отсюда и этот символ, вот, смотрите, этот отрезок, вписанный в окружность и есть та самая старшая палочка — она же бузинная. А окружность — оживляющий камень, дар второму брату. И последнее, они вписаны в треугольник… Это? — Мантия-невидимка? — Именно! Эти вещи, дары, они все реальны, не так ли? А значит и сами братья тоже, как и Смерть, — поведал Лавгуд и о самих Дарах, причём довольно много и нудно, что хотелось поскорее уйти. Я как будто оказалась на скучной лекции профессора призрака в Хогвартсе. Также он упомянул и об одном основателе Хогвартсе, о котором в данное время делал заметки и даже ваял скульптуру, которая стояла посередине зала. Рассказывал мужчина много, то и дело вспоминая всё больше деталей. Но, выходило у него что-то непонятное — каша из всех возможных сведений ото всюду. Вдруг сверху, через специальную выемку под потолком, в кормушку залетела сова. Птица что-то оставила в кармашек кормушки и требовательно постучала по дереву. — Извините, это заказ новой Придиры, — по его легкому стуку палочки вся типографская машина ожила и спустя несколько минут издала свежий выпуск прямо с конвейера. Теперь комната пропахла чернилами, красками, клеем и прочими токсинами. Не удивительно, что он выглядит как угашенный вусмерть, раз он постоянно дышит всем этим добром. Он забрал монеты у птицы и прикрепил к лапу свою газету. Не успела сова улететь, как вдруг раздался другой щебет птиц. Не стоит пугаться, мы не будем ждать, когда он выполнит еще один заказ. Это просто здешний дверной звонок. — О, это должно быть она! — обрадовался мужчина, — пойду открою, а вы пока ознакомьтесь с моими статьями о братьях Певереллах. Разминая глаза, Гермиона пыталась вникнуть в заметки мистера Лавгуда. Она то и дело, закрывала глаза, будто засыпала. Мне точно не кажется, что тут слишком душно. Почему ничего тут не проветривается… Видимо хозяин уже привык. Под странное состояние внезапной вялости я еле дошла до окна, чтобы проверить, как увидела странный черный дым возле дома и услышала щелчки. Что за… — Гермиона… — гриффиндорка не ответила, и я поздно поняла почему. Она спала на кресле. — Гермиона! Никакой реакции. Черт! Это… Тот сладкий чай… Неужели… Вот ссук… Мои голоса начали копошиться, словно пчелиный улей. И только благодаря им, я пока не пала в сон, который сжимал в тиски. Руки и ноги едва слушались, когда я пыталась будить гриффиндорку. Потом вернулся он. У меня не хватило сил, чтобы чем-то ответить. Его образ троился, все кругом плыло, медленно обволакиваясь чернотой. — Ты… — Простите. Но я должен спасти свою дочь. Я не могу её потерять… Я помню, как попыталась собрать магию в ладони, но меня опередил мистер Лавгуд со своим голубым лучом: — Stupefy! Следом за ним пришли незваные гости. Он пропустил людей в черных мундирах. Теряя сознания я лишь слышала утихающие голоса: — Как договаривались… — Верно. Госпожа Лестрейндж будет рада. — Куда их? — Сначала к ней. — А моя дочь… — Ждите ответ от госпожи Лестрейндж, мистер Лавгуд. — Но как же… Моя дочь… Верните мне дочь! Верни...

***

Особняк на пригороде Лондона, огражденный высокой железной стеной, стоял в окружении живой дикой природы. Кому вообще взбрело голову строить нечто такое грандиозное в столь отдаленном и захолустном месте, оставалось только гадать. Да и внятной дороги не было, чтобы проехать на машине. Мрачное здание с остроконечными шпилями напоминало мистическое обиталище злых духов из всяких готических иллюстраций. Людей возле врат не было, шикарный сад пустовал. Но несмотря на всю мистику и безлюдность, особняк был жилым и принадлежал Беллатрисе Лестрейндж, некогда преступнице из Азкабана, ныне главы Отдела Чистоты Крови и безопасности в целом. Внутренний интерьер также не выделялся от внешнего своими мрачными оттенками. Вся мебель из черного дерева и камня. С потолка свисали огромные люстры. Могильную тишину развеяло зеленое пламя и из огня вышла черноволосая бледная женщина в длинном черном пальто. По ее знаку из ниоткуда подбежал юноша, одетый как лакей в старину у богатых домов. По мановению руки женщины, он снял с нее пальто и аккуратно понес в сторону гардероба. Глазу со стороны это могло бы показаться обычным явлением, если бы не ошейник на шее у юноши и его стеклянные глаза. Очередное утреннее собрание Совета завершилось. И весь остаток дня Беллатриса готовилась к вечеру. Рождество как никак. И наконец выходные на носу. — Принеси вина, — приказала она юноше. Тот не сразу выполнил приказ, однако взмах палочкой и ошейник на нем больно сдавил горло. Юноша стал задыхаться, — До сих пор пытаешься сопротивляться? Ах, как наивно. Или мне позвать твою подружку, чтобы ты стал более покладистым, мм? В стеклянных глазах парня промелькнула искра страха. И он тут же поспешил за бутылкой вина в погреб. Насладившись зрелищем, Беллатриса прошла в свой рабочий кабинет. Окинув небрежным взглядом кипу министерских писем, госпожа Лестрейндж не спешила их прочесть. Сегодня у нее другие планы, более приятные и личные. И все к этому шло, пока вдруг она не получила черного ворона. Сначала она хотела избавиться от птицы, но все же взяла конверт. Читая письмо, ее каменное лицо медленно преображалось. В конце на ее лице блуждала неимоверное ликование с искрами в черном омуте безумных глаз. Наконец-то! Её цель в её руках! Как она и предполагала, кто-то из старых друзей грязнокровки выдаст её, если предоставить тому тяжелый выбор. «А вдруг это уловка этой грязнокровки?!», — на миг появились у неё сомнения. Нужно было проверить, лично. Но вечер того дня подтвердил всё. Отряд наблюдения за Лавгудами преподнес желанное тело ненавистного врага прямо на блюдечке. Гермиона Грейнджер, закованная и без сознания лежала у её ног. — Он усыпил их? — принимала она доклад у одного из агентов, поймавших грязнокровку. — Да, напоил усыпляющим зельем, перед нашим приходом. — Прекрасно. Ты, принеси сыворотку правды и ошейник. — А что делать с другой? Мы так и не установили её личность. При ней не было палочки, что удивительно. — Пока бросьте в темницу, — всё внимание Беллатрисы было приковано к Грейнджер. Пока Лорда нет, она вдоволь повеселится с ней. Главное ведь, чтобы осталась жива. А про невредимость друзей Поттера Лорд не говорил ни слова. Беллатриса знала, что тот жив. И знала, для чего нужны Лорду живыми близкие мальчишки. Двое агентов усадили Гермиону в пыточное кресло и надежно заковали руки, ноги и шею. Вскоре пришел другой и через капельницу ввели в гриффиндорку сыворотку правды. И вскоре Гермиона очнулась в аду. Поняв, кто перед ней, она в тот же миг потеряла искру надежды. Её страх отразился в черных глазах Лестрейндж. Случилось то, чего она всегда боялась. Абсолютно беспомощная, беззащитная, перед безумным оскалом главной пожирательницы. — Проснись, паршивая грязнокровка! Crucio! — Crucio! — Crucio! Душераздирающие вопли девушки доносились до самой темницы, где ютилась Луна. Месяцы проведенные здесь оставили свой след. Вся грязная, исхудавшая, обессиленная, она сидела на соломенном настиле. От ужасов тяготы она сбегала в свой вымышленный мир, как вдруг в ее сознание ворвался крик. Она открыла глаза, потом услышала звуки шагов. Вернулись её тюремщики. — Эй ты, открой дверь! — приказали двое в черных камзолах парню в ошейнике. И тот послушно выполнил их приказ. Когда он подошел к двери, туда же подбежала Луна и почему-то обращалась к парню. — Невилл… Невилл очнись, это я… Ты должен бороться, — девушка пыталась достучаться до парня каждый раз, когда тот приходил, но никакого результата. — Отошла! Ну! — пригрозил один из агентов Лестрейндж. Быстро оставив приволоченное тело, они тут же ушли прочь вместе с Невиллом. Луна опять осталась в сырой темной камере, опять лишь смотрела на спину того, кто мог бы помочь, но не может. Темницу вновь окутал мрак и тишина. Вновь она вернулась к своему нескончаемому кошмару. Но сегодня что-то изменилось. В глубине души Луна обрадовалась, она теперь не одна, хотя нечему тут радоваться. Девушка осторожно подошла к неизвестной и перевернула тело. Проверила дыхание — жива и скоро очнется. При тусклом свете с коридора, она осмотрела её лицо. Луна её не знала. Это была черноволосая девушка в маггловской одежде и обуви. По виду старше неё и без всяких травм. «Кого же они там пытают? И кто это?», — вновь до Луны дошли приглушенные вопли сверху.