Candyman

Живучая сигнализация продолжала противно орать, пока Габриэль полз, не в силах подняться, как контуженный по полю боевых действий, наткнувшийся на мину. Все, что он знал и думал в этот момент, можно было описать одним единственным словом: Сэм… Не то, что Сэм, по ходу, кажется, как-то умудрился взорвать его самую безопасную в мире машину. А просто: Сэм. Подползя, Габриэль в панике ощупывал любимое тело — все ли на месте, нет ли повреждений. Сэм Винчестер ударился головой. Конечно, как без этого. Может быть, с ним было и что-то еще, и эта мысль пугала сильнее всего остального. Ладно хоть пульс прощупывался, но сознание никак не желало появляться. — Сэм! Ты меня слышишь?! Сэм!!! Ты живой?! — звал Габриэль всё ещё пребывая в шоке, но остро чувствуя и сознавая, что если Сэм умрет, то от него самого останется только пустая оболочка, не имеющая ни смысла, ни сил, ни желания жить. Все еще приходя в себя и пошатываясь, Габриэль поднялся на ноги. Нужно было срочно вызвать скорую, но оба телефона остались в машине… мир их пуху. И как будто мало было всего этого кошмара: именно в этот катастрофический, патовый момент Кэндимэн двинулся к ним. «И что это ты именно сейчас надумал? Точно специально ждал… пока я останусь один, без машины и без моего защитника» — промелькнула последняя трусоватая мысль Габриэля, прежде чем все его заботы вновь сконцентрировались на лежащем Сэме. Оставить его здесь на милость монстра? Да ни в коем случае. И пускай это будет последнее, что Габриэль сделает в этой жизни, но он будет защищать своего мальчика любой ценой и всеми силами. И кстати о силах… Габриэль с трудом водрузил Сэма на свою несчастную спину, перевесив его руки через свои плечи. И подумал о том, что этот лосенок в бессознательном состоянии весит еще тяжелее, чем выглядит. И как всегда в самые хреновые моменты жизни в памяти всплывали самые ненужные вещи. Габриэль как вживую увидел веселое лицо Сэма, беспорядочно болтающего ему о всяких своих ботанских изысканиях, сильно напоминая в такие моменты ребенка, беспрестанно познающего мир. «…А самое тяжелое в человеке — это мышцы, — трещал Сэм. — Даже кости не такие тяжелые. И, кстати говоря о толстых, меньше всего весит жир…» — Бог ты мой, — вырвалось у Габриэля, стоило ему попробовать бежать с Сэмом на спине. — Не думал, что когда-нибудь скажу такое, но лучше бы у тебя было побольше жира и поменьше мышц, малыш. Еще раз оглянувшись на преследователя, Габриэль увидел, как Кэндимэн на ходу протягивает к ним руку и с нее удлиняется культя, состоящая из пчел. Картина была дикой и как будто в точности слизанной с одноименного фильма, что не могло не пугать, учитывая, что обычно происходило после. А больше это все же было похоже на ту разновидность кошмара, где бежишь от монстра изо всех сил, но почти не двигаешься с места. Габриэль на самом деле споткнулся и упал. Тяжелый груз в виде Сэма Винчестера придавил его сверху на влажной траве, невольно напоминая о всех тех прекрасных моментах, проведенных ими в совместной постели, где Сэм вот так вот наваливался и обычно зацеловывал Габриэля до полуобморочного состояния. «Это не смешно» — подумал Ширли и, резво вскочив, упорно продолжил путь и операцию по спасению. Необходимо было попасть на шоссе и там попробовать поймать машину с добрым самаритянином, благо такие еще встречались в этом мире и немало. Но каких-то несколько часов назад, выбирая место получше, почище и покрасивее, Габриэль разместил их праздничный пикничок довольно далеко от дороги. А грунтовая колея, по которой они ехали, шла не напрямую, а долгой лесной петлей. Теперь, когда ситуация была экстренная, а Сэм был далеко не пушинкой, Габриэль рискнул не воспользоваться этим верным, но слишком длинным путем. Он решил рвануть напрямик… Через небольшой, да-да, совсем не такой уж большой участок леса, отделяющий их от спасения. Это был один из тех путей ада, которые запоминаются на всю жизнь… Дождь продолжал крапать, а температура резко падала. Но с Габриэля все равно лился пот в три ручья. Ноги Сэма волочились далеко позади, и его тело постепенно сползало, так что приходилось то и дело останавливаться и взваливать его заново повыше, что было чертовски нелегко. И каждый раз при этом оборачиваясь назад, Габриэль видел Кэндимэна. Или не видел, и испытывал ложную надежду. Потому что в следующий раз тот снова появлялся, всё примерно на том же расстоянии. Ублюдок неотрывно шел по пятам, как бы быстро ни старался двигаться Габриэль, как бы ни выбивался из последних сил. Утешало только одно — вот-вот должно было показаться шоссе. Судя по тому, сколько он уже прошел, даже если немного и скосил… шоссе в любую минуту должно было показаться за этими проклятыми зарослями. Но что-то всё не показывалось. Зато отовсюду налетали несметные, повергающие в шок любого непривычного к дикой природе, полчища голодных москитов. Эти мерзко звенящие серые твари с хоботками слетались темными тучами, окружали, жрали, попадали в нос, в уши, в глаза, и главное — наполняли собой почти всю отвратительную тишину этого леса. Да, тишина в лесу бывает отвратительной, особенно в такую погоду. Стук редких капель и комариный звон. И изредка — хруст веток позади… Но эта проклятая тишина… почему-то она особенно не нравилась Габриэлю, подспудно давя на его измученную психику. Ответ пришел сам собой, когда его и не ждали. Очевидный, жестокий и страшный ответ: такая полная тишина не несла в себе и намека на наличие шоссе в досягаемой близости. Наоборот, она его исключала. — Куда я, блядь, зашел? — задался вслух этим вопросом Габриэль, и ответить было некому. Дятел долбил свое чертово дерево где-то в этой глуши. Где-то там же неприятно оборвалась песня пересмешника. Сэм молчал, безжизненной тушкой свисая за плечами. И честно говоря, Габриэль не горел желанием услышать, что он скажет, когда очнется. Ожидаемо не получив ответа на свой жизненно важный вопрос, Габриэль двинулся дальше. Просто потому что останавливаться было нельзя. Но теперь идти стало труднее, в разы. Одна мысль о том, что он идет в никуда, наугад, и скорее всего, еще глубже в лесную чащу, попросту лишала сил, душевных и физических. А неотступно бредущий следом Кэндимэн внушал абсолютно парализующий ужас. «Это Медведь, — снова о всяком бесполезном думал Габриэль. — Кэндимэн — это мой Медведь… Как в «Выжившем». И как там было еще в той книге про девочку… И много где… Потому что Медведь в Лесу — это Смерть. Символическая и буквальная, и от нее нужно бежать… Она заполучит тебя, только если сдашься… Только если остановишься… Я не могу останавливаться, пока Сэм еще дышит…» В таких драматичных и трогательных внутренних монологах Габриэль продолжал двигаться и тащить любимого. Но небеса разверзлись над Ширли как в насмешку над всеми его усилиями, и мелкий дождь превратился в проливной, с громом и молниями, бьющими, судя по звуку и его скорости, прямо над ними. — Какой-то конец света, — проворчал Габриэль. — Не знаю, чем я заслужил всё это… но, клянусь, что стану истинно верующим человеком, если мы с Сэмом невредимыми выберемся из этого дерьма… И еще больше клянусь, что это последний раз в жизни, когда я поехал на природу! Мокрый Сэм на его плечах как будто бы становился всё тяжелее, а ноги Ширли всё чаще скользили по сырой траве и грязи. Наконец грохнувшись на землю, оставшийся совсем без сил Габриэль не сразу смог подняться. Сидя, он огляделся по сторонам. Что хорошо: своего страшного преследователя он в этот раз не увидел. Решив, что это может быть крохотным шансом на столь необходимую передышку, Габриэль отволок Сэма к стволу раскидистого дерева и посадил, прислонив к нему спиной. Его очень беспокоило, что Винчестер так и не приходит в себя. И что они находятся где-то в лесной чаще, вместо того, чтобы быть в больнице, и что за ними бредет серийный убийца из городского фольклора… да, довольно много вещей сейчас беспокоило Габриэля, и разбираться с ними нужно было по порядку. Он рискнул оставить Сэма ненадолго, чтобы попробовать забраться на дерево и оттуда прояснить ситуацию с их местоположением. Ведь скорее всего, они еще не успели далеко удалиться от линии шоссе. Но сделать это нужно было быстро, потому что страх за Сэма, и страх сверхъестественного вообще, ежесекундно сжирал его изнутри. Этот план оказался неплох: с вершины Габриэлю на самом деле удалось разобрать, в какой стороне должна быть линия дороги. На минутку почудилось, что конец испытаний уже не за горами. И спускаясь вниз, Ширли чувствовал себя воодушевленным, как человек увидевший во мгле спасительный свет маяка, пока… Пока не спустился на землю и не обнаружил там самое неожиданное, дикое и возмутительно зрелище в своей жизни. Габриэль мокрой ладонью отер свое лицо, но картина осталась той же. И пускай весь день выдался совершенно бредовый, но вот это… это уже был совсем бред. Полный, полный бред. И думая об этом, и ощущая себя по-идиотски, он продолжал смотреть, как над его Сэмом склоняется некто — абсолютно голый мужчина… И как он и, судя по всему, очнувшийся Сэм самозабвенно целуются в струях дождя!.. Это было даже красиво. Выглянувшее солнце, косой золотистый слепой ливень и целующиеся в нем двое красивых мужчин, один из которых голый… Габриэль встряхнул опустевшей головой, выкидывая из нее последние буксующие мысли, и оглянулся в поисках сука или камня потяжелее. Сегодня в этом лесу все-таки произойдут убийства. Одно или два — в зависимости от того, что Винчестер скажет в свое оправдание. — Кас?! — прервал его поиски удивленный голос Сэма. «Кас… — пронеслось что-то знакомое в памяти Габриэля. — Уж не так ли зовут парня Дина, о котором Сэм мне как-то рассказывал?» — Слава богу, Сэм, ты очнулся. Ты в порядке? — произнес обеспокоенный голос. — А ну-ка, в сторону! Ты еще кто такой? — перебил Габриэль, стремительно приближаясь. — Я — Кас… — Это я уже слышал! Скажи лучше, с какого дуба ты обрушился, что шляешься тут в чем мать родила? И целуешься с моим парнем? — Это не он, это я… — неловко встрял Сэм, пытаясь объяснить, — Он трогал меня, и… — Он трогал тебя?! Так, спокойно, малыш… Просто скажи мне, в каких местах этот извращенец тебя трогал? — …то есть, он щупал, всё ли со мной… — невнятно лопотал смущенный Сэм, — а я начал приходить в себя, и мне казалось, что… ну, что это ты. И я поцеловал его. — А он что-то не сильно сопротивлялся. — Я подумал, что Сэму это нужно, — объяснил Кас. — И поэтому я ему это дал. — Вон даже как? — всё больше фигея, воздел брови на лоб Габриэль, — А если бы ему трахнуть тебя было нужно, ты бы и это ему дал? — Конечно, — с готовностью ответил Кас. — Без промедлений. — Кас — своеобразная личность… — тихонечко пояснил Сэм. Габриэль выслушал всю эту историю с большим скептицизмом. — Так значит, ты, Сэм, принял его за меня? Мы с ним как бы не очень-то похожи. И это мягко говоря. Если ты не заметил. — А я даже глаз не открывал… — Да идите вы на хрен! — вспылил Гейб. — Я здесь как идиот из кожи вон лезу, тащу на себе эту тушу под сто кило… — Не сто! — вспыхнул оскорбленный Сэм. — Сам ты — сто. — Вы поняли, что я имел ввиду, — натянул улыбку Габриэль. — Я чуть с ума не сошел, думая, что нас преследует сверхъестественный серийный убийца в пчелах! А это ведь был ты, Кэс? Или как там тебя — Кас? Так я угадал? Вы решили меня так разыграть, да? Не спрашиваю пока, как вы такое провернули, просто признайтесь. — Думаю, тут потребуется более детальное объяснение, — изрек Кас. — Начну с того, что в пчелах был действительно я. — Ты снова был в пчелах, Кас? — по-детски оживился Сэм. — Погодите… — с трудом веря, пытался понять Габриэль. — Это норма что ли для этого чудика — разгуливать в костюме из пчел? Он часто такое отмачивает? — Не очень часто, — спокойно ответил Кас. — Но бывает. — Дурдом полный, — заключил Габриэль и тут же улыбнулся. — Мне нравится. Правда я все равно ничего не понимаю. — Да, — присоединился Сэм. — Я тоже не понимаю, как ты оказался здесь, Кас? Мы с Габриэлем никому не говорили, куда собираемся. И вообще, что куда-то собираемся. И вообще, что между нами что-то есть. — В этом-то и проблема, Сэм, — загадочно начал Кас. — Вы всегда слишком сильно и много шифровались со своим отношениями. Учеба, работа — я всё понимаю. Но вы забыли о том, что не стоит лгать собственным семьям… по крайней мере, тем членам, которым не плевать, и которые денно и нощно только и заботятся, только и переживают… На Сэма снизошло озарение: — Дин. — Дин, — подтвердил Кас. — Должен сказать, что он не слишком одобряет твой выбор в лице Габриэля, и хотел бы, чтобы ты вернулся к Джессике… — Его кто-то вообще спрашивает? — перебил Габриэль. — Стоп, он что — знает о нас?!.. — удивился Сэм. — Уже больше двух лет. — Да мы встречаемся-то только два года! — Он понял, к чему у вас идет, еще пока вы страдали своими глупостями и пытались это отрицать. — Не могу поверить, — признался убитый Сэм. — Он что — следил за мной? — Это же Дин… Ты знаешь его, — сказал Кас. — Он переживает о тебе еще в сто раз сильнее, чем ваша родная мать. Не в обиду Мэри. Но для него ты всегда на первом месте, о чем бы не шла речь. Поэтому он беспокоится о всяком разном… Например, что ты подсядешь на наркотики. Или что будешь распространять наркотики. Что тебя похитят и продадут в рабство. Что ты решишь грабануть банк. Что ты влюбишься в проститутку. Что рехнешься от чтения. Что вознамеришься пойти в армию. Что снимешься в порно. Что станешь звездой гей-порно. Что погибнешь во время любительского химического эксперимента. Что вскроешь себе вены. Что заморишь себя новомодной диетой… Так можно продолжать до бесконечности. Сэм, неприятно потрясенный, из всего услышанного вынес только одно, о чем с болью и претензией тут же высказался: — Почему он мне так не доверяет?!.. — Потому что он не понимает тебя, и от этого считает, что от тебя можно ожидать чего угодно. Я бы не стал утверждать, что он тут сильно ошибается. Сейчас ты влюбился в своего преподавателя. Дин не стал пока вмешиваться: дал ему испытательный срок. — Серьезно? — насмешливо переспросил Габриэль. — Так я его прошел? — Это бессрочный испытательный срок, — «обрадовал» Кастиэль. — Дин не доверяет мужчинам, особенно таким наглым и хитрожопым как ты. Если бы была хорошая девушка, вроде Джессики, нам всем бы жилось спокойней. Кас подчеркнул _нам всем_, намекая и на свою неизбежную вовлеченность во все эти нехорошие, но, как он искренне считал, важные и необходимые дела, которые творил Дин, постоянно используя Каса как свою правую руку. — Супер. Сэм, твой старший брат — ненормальный, — довольно объявил Габриэль. — Я всегда тебе это говорил. Сэм только плечом повел, но Габриэль уловил, о чем он в этот момент думает: «Да все мы немножечко того. Кому бы из нас обвинять других в ненормальности?» — У Дина полно недостатков, — не стал спорить и Кас. — Но он безумно любит своего младшего брата, которого до сих пор зовет «Сэмми». И так как каждый из вас двоих тоже безумно любит Сэмми… Полностью соглашаясь с этими словами, Габриэль одарил Винчестера самым теплым взглядом, а тот пристыженно и виновато опустил глаза, словно любовь к себе — постыднейшая из вещей. — …то я бы на вашем месте прежде чем осудить бесповоротно, сделал бы Дину большую скидку за мотивы преступления, — закончил свою мысль Кас. — Н-да, — изрек спустя пол минуты Габриэль. — Ну, допустим, я понял его чувства и мотивы, и что дальше? Он так и будет лезть не в свое дело? — Вот это самое противное, — согласился Сэм. — То, как Дин сует нос совершенно не в свои дела. И как он только посмел делать и думать все это за моей спиной? Меня тошнит… — Это от удара головой, — подсказал Кас. — Нет, это от Дина. — Давайте-ка расставим точки над и, — сказал Габриэль. — Я хочу понять, насколько тотальной была ваша слежка. Например, были ли вы в курсе, когда я возил Сэма в Майами, в самый дорогой отель и номер люкс? Мне это обошлось в копеечку, но чего только не сделаешь, чтобы порадовать любимого. Теперь умоляю, скажи, что никого из вас, ебанутых на всю голову, там не было. — Там следил Дин. Я был занят, — с заметным сожалением добавил Кас, которому одному из всех них не удалось побывать в Майами. — Но где?! — взорвался Габриэль. — Где он мог там быть, что я этого не видел?! — Насколько мне известно, Дин соблазнил консьержа, запер его в кладовке, переоблачился в его форму и забрал ключи, проник в ваш номер до вашего заселения, и впоследствии разгадывал сканворды, прячась за денежным фикусом. Сэм и Габриэль немо переглянулись. — Помню тот фикус, — выдавил Габриэль. — Он мне показался супер-люксовым. Такой густой, мясистый, зеленый и… — И ты еще шутил, что он живой, — припомнил Сэм. — Потому что его ветки движутся. Как будто бы машут нам. — Пиздец… — На пляжах рядом с вами Дин прятался под пышными красотками, — продолжил Кас. — В ресторанах сидел за соседними столиками, и даже не сильно палился… Вы были полностью поглощены собой и друг другом, как и всегда. Вы ничего не видите вокруг! Вы, как говорит Дин, «гребаные эгоисты», вам это известно? — Догадывались, — натянул улыбку Габриэль. — Зато мы живем своей жизнью, а не нарушаем законы о неприкосновенности частной жизни других людей. — Нет никаких нарушений, мы всего лишь… присматриваем. Из лучших побуждений. И это одна из главных вещей, которыми меня так зацепил Дин: его абсолютная вера, что нет ничего важнее Сэмми. Это как, своего рода, религия, и она… затягивает. Если вы понимаете, о чем я. Сначала это солнце, а потом это черная дыра. Майами, этот лес — здесь всё довольно легко. Но попробовали бы вы лежать часами, скрюченными в багажнике вашей машины, пока она едет по неровной дороге… Нет, не сегодня, а только когда багажник пустой. А когда вы решили устроить романтический вечер под парусом, нам пришлось торчать все это время в воде за кормой вашей небольшой лодки… Глаза Сэма от всего слышанного все больше становились квадратными. В них застыл ужас и один вопрос: «Вам делать больше нечего?! Другого хобби себе не придумали?!» — Сегодня у Дина важное собеседование, которое он не мог пропустить. Это уже его десятая работа, с которой он попытается не вылететь по причинам, сами теперь понимаете каким. А присмотр снова лег на меня, — рассказывал Кас, который, казалось, решил в этот день обнажиться перед ними не только физически, но и во всех остальных смыслах. — Я сварил себе термос кофе, взял свое неприметное серое шевроле и спокойно ехал за вами на большом расстоянии, так как на вашей Тойоте стоял маячок GPS… Потом я остановился недалеко от вашего места, проехав чуть дальше за поворот. Не зная, чем бы себя занять, пока вы воркуете, расположившись на открытой поляне, на которой мне не было шанса незаметного доступа к вам, я решил обследовать окружающий лес на предмет какой-нибудь возможной угрозы. Там я увидел пчелиный улей, и мне пришла Мысль. Что я мог бы совместить приятное с полезным. — Полагаю, мы подходим к самой интересной части этой безумной истории, — прокомментировал Габриэль. — Для любителей пчел точно к самой интересной, — подтвердил Кас. — У меня уже был немаленький опыт по принятию пчел на свое тело… Сэма передернуло нервной судорогой. Габриэль нашел его красивую ладонь и сжал в своей, поддерживая морально, пока Кас продолжал, как ни в чем не бывало: — …Я по-своему люблю эти уникальные ощущения. Глубочайшее соединение с природой, тысячи крошечных лапок и тел, любовно облепляющих тебя, словно свою королеву… Вот почему, более не сдерживая себя, я поскорее разделся, и приложил короткую палочку в копошащуюся массу насекомых. Пчелы начали плавно перетекать на мое тепло… Габриэль сжал руку своего мальчика сильнее, чувствуя, что его впечатлительную натуру слегка потряхивает от этого рассказа. — …Скоро я был полностью и многослойно покрыт гудящими хитиновыми существами. Это было… божественно. Да, удовольствие — это прекрасно, но нельзя было забывать и про дело. Про мою истинную миссию в этом лесу, порученную мне Дином. Я приблизился к границе порослей и стал присматривать оттуда. И затем случилось то, чего не случалось еще ни разу: Габриэль заметил мое присутствие. — А чего ты ждал? — спросил Габриэль. — Что в таком безлюдном диком месте присутствие наблюдателя не привлечет внимания и не насторожит? — Получается, в этом и была моя ошибка, — задумался Кас. — Да, я не подумал, насколько проще человеку оставаться незамеченными в толпе, на том же пляже например… И посчитал, что вы настолько слепы и увлечены собой, что не заметите моей фигуры меж стволов. Но поскольку я все-таки не дерево, вы заметили. Габриэль заметил и стал пялиться на меня. Подумав, что я теперь ничего не потеряю, если приближусь (ведь в пчелах вы бы все равно меня не узнали), я стал медленно двигаться к вам. Если бы вы попробовали ходить в пчелах, вы бы поняли — почему медленно. — Ничего, мы представляем. — А потом у вас началась паника. У Габриэля началась. Подойдя достаточно близко, чтобы разбирать, о чем вы говорите, я понял, что причиной паники являюсь именно я. Это расстроило меня, потому что мешать вам — не входило в мою задачу. Потом вы отправились в машину за подарком для Сэма, а я стоял, не зная, как следует поступить в такой сложной ситуации. Как успокоить вас, и сказать, что во мне нет ничего страшного, не выдавая при этом себя? Думаю, даже Дин не смог бы придумать, что делать на моем месте. Поэтому я продолжал стоять, как идиот в поле, больше всего склоняясь к мысли, что нужно просто уйти. Я даже начал потихоньку двигаться в обратном направлении… — Я этого не заметил, — вставил Габриэль. — Ты искал что-то в траве. А Сэм ковырялся под капотом. И тогда прогремел взрыв. Теперь уже было не до конспирации — я был нужен Сэму! И я стал идти к нему со всей возможной мне скоростью, которая была очень небольшая. Теперь я жалел, что я в пчелах, но избавиться от них сложнее, чем получить. И я не успел дойти: Габриэль очень шустро уволок Сэма от меня на своей спине… Никогда бы не подумал, что человек может развить такую скорость с Сэмом на плечах. Габриэль решительно тащил его в лес, а я и издали видел, что Сэму нельзя в лес в его состоянии. Ему нужно было в больницу, а не в лес! И я спешил следом, пытаясь догнать, надеясь, что Габриэль очень скоро выдохнется. Но, видимо, я недооценил этого препода. И по мере бесконечного ада погони за этим живчиком ко мне приходили разные мысли… Неприятные мысли. Например, что Габриэль потащил пострадавшего Сэма в лес, просто потому что тупо спасает его от меня… Я понял, что я — главная причина всего кошмара. Я и наша с Дином секретная миссия. Я начал размышлять: только ли я это сегодня так накосячил? Или же вся идея секретной слежки в принципе весьма опасна и пагубна для ничего не подозревающего о ней объекта слежения? И ответ был очевиден: да, всё так и есть. Мы с Дином были в корне неправы, осуществляя свой необходимый надзор _без вашего ведома_. Тогда я принял срочное решение исправить этот косяк. И раскрыть карты, едва только мне удастся вас догнать… Затем полил ливень как из ведра. Он согнал и смыл с меня бедных пчел, и я остался в чем мать родила. Но потерял вас из виду, потому что вы в это время притаились за тем большим деревом. Когда я нашел Сэма, он был один и по-прежнему без сознания. Я начал ощупывать его тело на предмет повреждений. Это возбудило и пробудило его от забытья, и даже не раскрывая глаз, он притянул меня, и тогда у нас случился тот долгий поцелуй… О котором я буду сожалеть до конца жизни. Потому что теперь знаю, который из двух братьев целуется лучше, и это, увы, не Дин. — Что ж… — изрек спустя минуту задумчивого молчания Габриэль. — Всё это безумие, конечно, полнейшее. Но по крайней мере все прояснилось, и не осталось никаких фантастических загадок. Кроме разве что одной: как Сэм умудрился взорвать мою Тойоту, просто копаясь у нее под капотом? Разве это возможно? Или вы с Дином, помимо маячка, еще взрывное устройство на меня устанавливали? — Уверяю тебя, что нет, — глядя на Габриэля, как на полоумного, заверил Кас. — Сэм? А ты что скажешь? — Я… сделал что-то. — Не могу себе представить, что. Будем надеяться, что эксперты прояснят и эту тайну. — Я могу попросить? — трогательным щенком глянул Сэм. — Не рассказывайте о взрыве Дину. Он никогда после такого не подпустит меня к Импале. «И правильно сделает» — подумали одновременно Кас и Габриэль. И пообещали молчать. — А вы не должны рассказывать Дину, что я рассказал вам о нашей миссии, — попросил Кас. — В противном случае, нашим с ним отношениям придет конец. В этом я совершенно уверен. — Мы еще и молчать должны?! — возмутился Сэм. — Нет, я ему все сразу выскажу. А потом всю жизнь разговаривать не буду. — Боже… Он умрет, Сэм, одумайся, — сказал Кас. — Я тебе клянусь, что он этого не выдержит. Сэмми кривовато улыбнулся и выдал жестокосердно и с наслаждением: — А мне плевать! — И на то, что Дин уйдет от меня тебе тоже плевать? — Ну, это, я не знаю… Может тебе самому как-нибудь попробовать признаться? Осторожненько? — Ага, — усмехнулся Габриэль. — Начни с того, что Сэм лучше целуется. И закончи тем, как ты предательски выдал все ваши тайны. Представляю, какое лицо будет у Дина. Кас с досадой оглядывался, чувствуя себя голым и открытым перед всеми превратностями судьбы. — Давайте серьезно, — примирительно начал Габриэль. — Я на самом деле считаю, что нехорошо выдавать Каса. Без него мы бы так и пребывали в блаженном неведении. — И что теперь — терпеть слежку и контроль? — спросил Сэм. — Конечно, нет. Теперь, когда мы в курсе дела, мы можем разоблачить Дина, не выдавая Каса, который, рискуя отношениями с любимым, проявил к нам хоть какую-то порядочность в конце концов… А вот после «разоблачения» можешь не разговаривать с братом до конца жизни, — подвел счастливый итог Габриэль, которого такое более чем устраивало. — А, ну ладно. — Нет, одумайтесь! — продолжал убеждать Кас, всё больше сомневаясь в правильности и этого своего поступка — раскрытия карт. — Нельзя так поступать с Дином. Ни в коем случае. Вы сошли с ума… — Это _мы_ сошли с ума?! Ты ничего местами не попутал? — Это убьет его… — повторял Кас. — Ну, что сказать. Если его что-то и убьет… — задумчиво произнес Габриэль и улыбнулся самой довольной лыбой, — то, по любому, только это. Да, конечно, стоило предвидеть, что примерно такой и будет их реакция. Только сейчас понимая это, Кас остался с привычным неприятным ощущением, что он снова накосячил, причем везде, где только было возможно.