Хогвартс-экспресс умеренно покачивался из стороны в сторону, унося своих пассажиров в заснеженный предрождественский Лондон. Ученики довольно распаковывали купленные сладости, обсуждая друг с другом грядущие каникулы. Мари Гриндевальд нашла свободное купе и уже начала радоваться своему одиночеству, как ее покой пришла потревожить Вальбурга. Высокая и худая, она походила на вытянувшуюся ветку. Миндалевидные темные глаза и острые скулы — фамильная черта всех женщин их семьи, тонкие аристократичные руки и сжатые губы делали ее похожей на Ирму настолько, что Мари иногда приходилось проморгаться, чтобы сбросить это наваждение.
— Где твои друзья? — слизеринка облокотилась на приоткрытую дверь купе, перекинув блестящую черную косу на свободное от сумки плечо, — Точно, у тебя же их нет.
— Аналогичный вопрос могу задать тебе, — не отрываясь от книги, Мари уселась поудобнее, предвкушая словесную войну, — Ведь ты почему-то здесь совсем одна.
— Тебя это не касается, — Вальбурга придирчиво осмотрела названную сестру, отмечая вечный беспорядок на голове и неопрятную форму, — Мама просила передать, что на Рождество мы уезжаем к Ноттам на помолвку брата, поэтому семейный праздник откладывается.
— По мне не видно, но я безумно расстроена, Вальбурга, — перелистнув страницу, Мари с довольным лицом продолжила чтение, слушая злобное пыхтение кузины, — Если это все, то можешь идти.
— Не забывайся, — сощурив темные глаза, Вальбурга вытащила из-под форменного джемпера кулон с витиеватой буквой «Б», напоминая Мари о том, что она лишь сирота, которую пригрела сердобольная семья Блэков.
Проигнорировав навязчивую сестру, которой есть дело буквально до всего, что её любопытного носа абсолютно не касается, Мари вновь уставилась в окно, в самое интересное зрелище, что ей удалось увидеть за свою непродолжительную жизнь. До жути не хотелось возвращаться домой, несмотря на тоску по родным. Сборище снобов, как своих родственников и друзей семьи называла Ирма, совсем не вызывали симпатии у одиннадцатилетнего ребенка, и уж тем более не радовала перспектива провести все зимние каникулы в их теплом семейном кругу.
— К тебе гости, Мари, — горделиво задрав и без того крупноватый нос, Вальбурга чинно прошествовала мимо ничего не понимающего Тома Реддла, который уже не питал к ней никаких светлых чувств, — И с кем ты якшаешься, — закатив глаза напоследок, второкурсница поправила серебряный ободок, что идеально подходил к её форме, и вышла из купе.
— Больше нет свободных мест, — буркнув скорее себе, чем окружающим, Том водрузил свой небольшой чемодан на багажную полку. Мальчик выглядел вымученным и совсем расстроенным. Мари успела заметить красные опухшие от слез глаза, перед тем как однокурсник опустил голову так, чтобы было невозможно рассмотреть лицо.
— Ты не хочешь домой? — как только было сказано последнее слово, Гриндевальд прикрыла рот ладонью. Она совсем забыла, что Том живет в приюте. Конечно, ему не хочется проводить каникулы среди злых магглов, которые наверняка его сторонятся. — Прости, я не хотела обидеть тебя.
— За что ты извиняешься? — мальчик поднял на нее глаза и сердито сощурился, — Не ты бросила меня там одиннадцать лет назад.
— Верно, не я, — она задумалась, почесав макушку для ускорения мыслительного процесса, — А ты не против приехать ко мне после праздника? Дворецкий Смит заберет тебя и трансгрессирует обратно, чтобы ты не потерялся, — счастливо закончила она, считая свою затею лучшей в своем роде.
— Ты живешь с волшебниками, я там лишний, — тихо ответил Том, зачем-то поправляя воротник, который и без вмешательства выглядел весьма опрятно, — Но спасибо, что пригласила.
— Пожалуйста, — все так же с улыбкой отозвалась Мари, — Подумай над моим предложением, оно действительно на все праздники, — засмеявшись от собственной фразы, девочка посмотрела на просветлевшее от чего-то лицо сокурсника. Мальчик засмеялся в ответ, отчего зеленые глаза стали как будто ярче.
— И еще, — серьезно начал слизеринец, воровато оглядываясь по сторонам, будто проверяя, чтобы никто не подслушивал, — Спасибо, что не рассказала все Слизнорту. Я ведь сам хотел пойти с тобой на седьмой этаж, — Том закончил говорить, смотря куда-то в область своих ботинок, резко показавшихся ему невероятно увлекательным предметом для наблюдения.
— Я же сказала, считай это подарком на Рождество, — Мари покраснела от столь неожиданной благодарности, не рискнув поднимать глаза выше уровня сидений. Она просидела так несколько минут, прежде чем почувствовала, что на нее долго и неотрывно смотрят. Том выжидающе глядел на однокурсницу с вытянутой для рукопожатия ладонью, которая уже порядком затекла. Изогнув бровь в немом вопросе, он потряс рукой, чтобы кудрявое недоразумение наконец-то пришло в себя.
— Что ты делаешь? — она отодвинулась к самой спинке сидения, чем вызвала смешок своего соседа по купе.
— Твое место на Пуффендуе, — беззлобно резюмировал мальчик, продолжая держать руку перед собой, — Я предлагаю тебе, — он выдохнул последнее слово, будто бы произнес ругательство, за которое непременно можно получить выговор от профессоров, — Дружбу.
— Дружбу? — не веря в происходящее повторила слизеринка, чем только подтвердила ошибочность мыслей распределяющей шляпы на свой счет, — Хорошо, — несмело протянув ладонь в ответ, Мари пожала лишь пальцы, все еще осторожничая.
— А это мой подарок на Рождество, — сказал Реддл, замечая, что поезд замедляет свой ход. Он достал из верхнего кармана своего чемодана потрепанную книгу в синей обложке, с пестрой закладкой в самом конце, — Не думаю, что ты читала маггловские сказки, — передав смущенной однокурснице фолиант, мальчик проворно закрыл чемодан натянул видавшую лучшую жизнь куртку вместо привычной мантии.
— Их так много! — Мари с глупой улыбкой перелистывала странички, смотря на разноцветные картинки, которые к её удивлению совсем не двигались, — Большое спасибо, Том.
— С Рождеством тебя, Гриндевальд, — махнув рукой на прощание, Реддл направился дальше по коридору, чтобы выйти из поезда первым, так как его провожатая не станет ждать лишних пять минут и попросту уедет без него.
— С Рождеством, — вторила ему Гриндевальд, все еще смотря на свой подарок. Поезд торжественно загудел, и окончательно остановился, являя заждавшимся родителям счастливых и повзрослевших детей, которым так не терпится попасть домой. Уложив книгу так, чтобы при трангсрессии с ней ничего не произошло, Мари накинула зимнюю мантию с меховым воротом и поудобнее перехватила кожаный чемодан. Она могла с уверенностью сказать, что настроение с отметки «удовлетворительно» уверенно ползло к отметке «превосходно».
Первым, что бросилось в глаза — были кирпичные вокзальные колонны, на одной из которых призывно поблескивала табличка с названием особой платформы для волшебников. Прямо под ней высокая дама высматривала кого-то в толпе, поправляя ладонью, затянутой в алебастровую перчатку, траурную вуаль. Ирма Блэк вскинула голову, наблюдая за толпой старшекурсников, которые привычно ринулись прочь из вагона навстречу родителям. После старших из поезда стали едва ли не вываливаться первокурсники, старавшиеся не подавать виду, что чемоданы едва ли меньше их самих. Мари счастливо просияла Симонсу, который подхватил ее вещи, оставив лишь сипуху на попечение хозяйки. Вальбурга чинно передала свой чемодан двоюродному брату Ориону, пятикурснику со Слизерина, и с высоко поднятой головой направилась прямиком к матери, лишь кивнув главе семейства. Ирма ласково улыбнулась и потрепала кудрявую макушку Мари, чуть не запутавшись в густых волосах.
— С возвращением, — глаза женщины потеплели, когда Мари порывисто прижалась к ее руке, что детям Блэков было абсолютно не свойственно, — Пойдем домой.
— Пойдем, — девочка мотнула головой в сторону выхода, ища глазами высокого дворецкого в привычном костюме и шляпе, напоминавшей котелок.
— Лукреция в восторге, — хмыкнула Ирма, наблюдая за тем, как мать и дочь равнодушно обнялись и зашагали подле Симонса, — Ледышки.
— Вальбурга просила передать, что на Рождество они уезжают к Ноттам.
— Мари, — с улыбкой начала Ирма, — Надеюсь это не единственная хорошая новость от тебя.
— Звучит как подарок на Рождество, — с ухмылкой отозвалась Мари, щурясь от полуденного солнца, которое непривычно сверкало после нескольких часов в темном купе, — Сигнус приедет?
— Мы позовем только тех Блэков, которые знают, что такое Рождество, — хитро подмигнув, Ирма легко сжала детское плечо, и транссгресировала на Гриммо двенадцать.
Дом, пропитанный родовой магией, приветливо выпустил дым из кирпичной крупной трубы, встречая хозяйку. Ирма завернула вуаль на широкие поля шляпки, осматривая окрестности на наличие магглов, которые в последнее время все чаще стали заглядывать в этот район. Лондон становится настолько многолюдным, что избежать внимания просто невозможно. Женщина повторила про себя нужный адрес, залюбовавшись привычной мрачностью витражей, призывно поблескивающих от инея, разукрасившего старые окна.
— А Блэки такие же напыщенные, как я помню — раздался скрипучий голос в голове первокурсницы, которая еще не до конца привыкла к сожителю в своем сознании.
— А можно как-то предупреждать? — шикнув на голос из собственной головы, Мари гордо задрала нос и прошествовала за теткой в открытые двери прихожей, из которой лился теплый желтый свет от старых замасленных подсвечников в виде уродливых когтистых лап.
— Ты еще слишком мала и глупа, чтобы я о чем-то тебя предупреждал, девочка — Гриндевальд переходил на шипение, на секунду позабыв о том, что говорит с собственной внучкой. Копошение в детских мозгах совсем выбило его из равновесия и величественно-наставнического настроения.
Отправив ребенка разбирать вещи и обживаться в украшенной к Рождеству комнате, Ирма решила разобраться со свежей корреспонденцией, которая мозолила глаза уже несколько дней кряду. Письма из дешевой пергаментной бумаги она оставила сразу: министерские происки поместья интересовали ее столько же, сколько гоблин думал о морали. Цепкий взгляд карих глаз зацепился за конверт из манильской бумаги молочно-серого цвета, перевязанный изумрудной лентой. Сургучная печать с логотипом Хогвартса и вовсе заставила отложить дела и заняться письмом.
Дорогая Ирма,
Поздравляю вас с наступающим Рождеством. Однако, у меня для вас не самые хорошие новости. Ваша подопечная была замечена в прогулках по школе во время отбоя вместе со своим однокурсником. Прошу провести необходимую беседу во избежание подобных инцидентов.
Искренне ваш,
Орландо Диппет,
Директор школы чародейства и волшебства Хогвартс.
— Интересно, — письмо было убрано в стол, и на этом все действительно интересное закончилось. Остальные конверты приносили очередные приглашения на приемы, званые ужины и женские посиделки, организацией которых занимаются лондонские клуши, чьи области познания заканчиваются на модных журналах и книгах о материнстве. Фыркнув от недовольства, женщина скинула все пришедшие бумаги в ящик, смахнув их со стола. Для успокоения после недолгих раздумий было решено призвать бокал чего-то крепкого, пока домочадцы суетятся вокруг маленькой гостьи.
***
Том совершенно и бесповоротно отчаялся уже на перроне, когда посмотрел в лицо своей сопровождающей. Мисс Кровски, женщина, не знающая жалости и любви. Иногда его посещали мысли, что работать с сиротами ее заставляет исключительно ненависть к детям. Сухощавая, как старая жердь, с короткими пушистыми волосами и темноватых очках, которые уменьшали и без того маленькие глаза, она любила красить свой необыкновенно широкий рот красной помадой, из-за чего маленькие дети, не привыкшее к ужасам реальной жизни, не могли проводить с ней много времени без слез. Тем, кто освоился к такому гриму, нужно было привыкнуть к манере унижения, которую она считала единственно правильной для воспитания таких отбросов общества.
Ожидая от маггловского приюта хотя бы своей теплой комнаты, которая была в сто раз хуже гостиной Слизерина, но все-таки имела крышу и стены, Том усмехнулся, когда обнаружил свои книги и скромные пожитки на чердаке. Продуваемое и просторное место, в котором можно было находиться только в овчинном тулупе, никак не годилось для жилья. Видимо, его способности настолько пугали директрису, что потребовалось немедленно отдалить «испорченного ребенка» от остальных.
— Тебе запрещено выходить за пределы своей комнаты, в туалет только два раза в день с провожатым, — начала скрипеть Кровски, не забывая поправлять свои уродливые очки, временами смотря на мальчика сверху вниз, вдыхая новую порцию воздуха для продолжения зачитывания приговора, — Еду тебе будут приносить, с другими детьми не контактировать, — добавила она, поморщившись от едкого взгляда подопечного. Не выдержав и минуты, женщина пристыжено отвернулась и вышла за дверь, — Счастливого Рождества!
— Мерзкая, не правда ли? — раздался тягучий и низкий голос в мальчишечьей голове,
— Не думай о ней, Том, — выдержав театральную паузу, неизвестный собеседник продолжил,
— Ты вырастешь большим и сильным настолько, что мисс Кровски пожалеет обо всем, что сделала сегодня.
Будучи учеником магической школы, Том недолго удивлялся загадочному джентльмену, который периодически вставлял весьма неплохие актерские реплики. А слова о том, что эта старая карга поплатится за годы унижений, сделали его день чуточку лучше. Но это никак не помогало согреть окончательно задубевшие руки.
— Мальчик, для чего тебе магия? — зашипел мужчина, как будто они говорили по телефону,
-Думай о том, как тепло пробирается по телу, просто думай.
Том Реддл на мгновение возмутился такому пренебрежительному тону, но когда почувствовал приятное покалывание в пальцах, которое согревало и пощипывало кожу, улыбнулся и прикрыл глаза, надеясь на то, что когда он проснется, каникулы уже закончатся.
