Босиком по пеплу

      Чертовски унылый день. Грязный серый пейзаж за окном, тяжелые свинцовые тучи, уже не первые сутки поливающие нескончаемым дождем магический Лондон. Так мерзко и мокро, что меня передергивает от одного взгляда на происходящее за мутным стеклом. Впрочем, в помещении не лучше. Хотя бы потому, что зал суда априори не является местом, где хочется скоротать непогожий денёк. Серые обшарпанные с годами стены, серые потолки с изрядно запылёнными люстрами, серая мебель, судьи в серых мантиях и с такими же серыми непроницаемыми лицами, серая решетка, призванная предотвратить побег… Будто это возможно осуществить, будучи прикованным к месту пудовыми кандалами, к слову — такими же отвратительно-серыми. Кажется, здесь даже воздух серый, замерший и словно безжизненный, что можно без труда задохнуться.       Вопреки своим мыслям, я медленно втянул воздух через нос и заметно вздрогнул, когда судейский молоток с оглушительным грохотом опустился на стол для привлечения внимания. — Лорд Драко Люциус Малфой, двадцать один год, наследник чистокровного рода Малфоев, — скрипучим голосом обратился главный судья, имя которого я даже не пытался запомнить, — Вы обвиняетесь в незаконном использовании тёмной магии, вступлении в ряды Пожирателей Смерти и пособничестве Тёмному Лорду. Рассмотрев все данные по Вашему делу, суд принял решение и готов зачитать приговор. Последнее желание будет? — «любезно» спросил он.       «Конечно… Горите вы все в аду», — хотелось прошипеть этому сборищу лицемеров. Тоже мне, вершители судеб. Кто бы мог подумать, что поражение Тёмного Лорда будет лишь окончанием битвы, но никак не войны. Просто теперь, разделившись на разные лагеря, противниками стали те, кто этой победы так добивался. Одни видели в падении Лорда возможность очередного переворота, смены власти и банальной наживы. Другие глупцы свято верили в светлое будущее и справедливость. Чёрта с два! Какая может быть справедливость в мире, где главный её гарант в лице Визенгамота заведомо принял сторону революции, одним взмахом судейского молотка убирая с дороги всех неугодных? Борьба за власть велась в открытую, набирая обороты с каждым новым приговором. Стоит ли говорить, что «справедливый и беспристрастный» отправлял за решетку даже бывших союзников, что уж там до Пожирателей, для которых пожизненный срок в Азкабане являлся едва ли не лучшим исходом. Такой приговор был вынесен и моей матери. А ведь она спасла жизнь всеобщему Герою, мать его, Поттеру, не раскрыв того Лорду, когда была такая возможность. Видимо, подобные «мелочи» достойны лишь такой поблажки, как отмена поцелуя дементора, ожидающего, к примеру, моего отца. А Поттер что? Да ничего. Живёт, отмечает победу, размножается. Хотя, судя по его рыжим отпрыскам, размножается скорее Уизлиета. — Мистер Малфой? — проскрежетал сухой голос мужчины, возвращая меня из угрюмых мыслей в не менее тоскливый зал суда, где всё ещё ждали моё последнее слово, будто оно для них что-то значит.       Упрямо поджав губы и опустив взгляд на скованные в кандалах руки, я отрицательно мотнул головой. Зачем сотрясать воздух бессмысленными словами, если они в любом случае ничего не решают? Одно радует, что скоро весь этот фарс закончится и от меня отстанут, отправив в одну из забытых богом камер Азкабана с глаз долой или куда подальше. Вслед за отцом, к примеру. Не будет больше игры в прятки длинною в несколько лет. Когда дергаешься от каждого шороха в ожидании появления отряда авроров. Вот, знаешь наверняка, что бежать и прятаться бесполезно, но упрямо стараешься скрыться, не брезгуя даже магловским обществом при этом не самого лучшего качества. Не будет муторного расследования и допросов, где ты просто упорно отмалчиваешься, потому что все твои слова бессмысленны. Не будет длительных судебных разбирательств. Не будет ничего… — В таком случае, я озвучу приговор. Итак, Драко Люциус Малфой, за многочисленные преступления перед законом суд признает Вас виновным и, с учетом предоставленных сведений о частичной невменяемости, приговаривает Вас к принудительному лечению в психиатрическом отделении больницы Святого Мунго с изъятием имущества в пользу Министерства. Заседание окончено. Приговор обжалованию не подлежит, — судейский молоток вновь с грохотом встретился с поверхностью стола, и я резко вскинул голову, не веря свои ушам.       Принудительное лечение? Серьёзно? На каком основании? Какая, к чёрту, невменяемость? При таком раскладе я бы предпочел поцелуй дементора, нежели возможность превратиться в овощ под действием психотропных зелий.       Я нашел взглядом Грейнджер, с непроницаемым выражением лица слушающую приговор. По иронии судьбы моим защитником в суде была именно эта гриффиндорка. А всё потому, что после ареста все мои счета были заморожены, и нанять адвоката, которому бы я доверял, стало попросту невозможно. Грейнджер же была адвокатом, предоставляемым в таких случаях судом бесплатно. Так стоило ли надеяться, что она, как сторонник Визенгамота, попытается вытащить меня из-за решетки? Даже сама мысль об этом безнадёжна, да и вообще попахивает идиотизмом. — Не думал, что ты ненавидишь меня настолько сильно, — безэмоционально выдавил я, оставшись со своим «защитником» наедине. — Голос прорезался? — вскинула аккуратную бровь Грейнджер. — Что ж ты во время допросов и на суде молчал?       Я лишь скривил губы: «Какого чёрта я должен кому-то здесь что-то объяснять?» Но она права, я не проронил ни слова с момента ареста. Сейчас с непривычки горло ужасно саднило, и голос отражался от голых стен кабинета глухим хрипом. — Смена места назначения мало что меняет. Разве что перед завтраком положены процедуры. А потом, как обычно: обед, свободное время, ужин, отбой. Подпись здесь и здесь, — ткнула она тонким пальчиком в нужные строки на страницах приговора.       Всё также молча я вывел пером свою фамилию, подтверждая тем самым, что с содержимым этих бумажек ознакомлен. Только какой смысл заставлять ознакамливаться с документами того, кто по приговору считается невменяемым, а значит, скорее всего, ни хера в этом не понимает? Логику судебных крыс поймешь, наверное, разве что с перепоя. — Отлично, — кивнула Грейнджер, складывая документы в аккуратную стопку. — Завтра тебя переведут в Мунго… — Охуенно, — безразлично отозвался я, откидываясь на стуле и отводя взгляд к окну, за которым по-прежнему лил дождь. — Значит, у меня достаточно времени, чтобы вздернуться в камере прежде, чем меня напичкают какой-нибудь дрянью… — меня прервал резкий удар ладони по столу, вынуждая вновь обратить внимание на своего адвоката. — Даже не думай об этом, Малфой, — склонившись ко мне через стол, гневной змеей прошипела Грейнджер, в момент утратив всю свою собранность и хладнокровие. — Мне дорого стоило уверить суд в твоей невменяемости. И если ты что-то сделаешь с собой до того, как поможешь мне… — То что? — перебив девушку на полуслове, мрачно усмехнулся я. — Убьёшь меня ещё раз? — нет, конечно, кончать с собой я не собирался. Это было бы слишком просто. Но поязвить Грейнджер хотелось до противного зуда на кончике языка. — Заткнись и слушай, — прозвучало неожиданно грубо от обычно уравновешенной Грейнджер. — Тебя должны были отправить в Мунго под любым предлогом, и ты окажешься там, хочешь того или нет. — Почему? — думаю, я всё же имею право знать, с какой стати из меня собираются сделать ни черта не соображающего дебила вместо того, чтобы просто привести в исполнение смертельный приговор. — Потому что больше мне некому доверять, — понизив голос, ответила Грейнджер.       Просто восхитительная чушь! Я бы оценил, не будь мне настолько похуй на плетущиеся в кругах правления интриги. — Я хочу, чтобы ты освободил из Мунго одного человека, — пристально смотря мне в лицо, изложила Грейнджер таким тоном, словно я уже был безнадежным дегенератом.       Сделав заинтересованное лицо, я наклонился ей навстречу и сцепил в замок пальцы и без того скованных рук на столе, оперевшись о его потёртую поверхность локтями. — Очень смешно, — также медленно, почти по слогам, протянул я. — Как, по-твоему, я должен провернуть подобное? Прости, Грейнджер, но ты умом тронулась, — скривившись, заключил я. — У тебя сейчас связей и возможностей в разы больше, чем у меня. Думаю, обратившись за помощью к святому Поттеру или даже своему ебарю Уизли, ты добьёшься результата куда быстрее. Так почему я? — Если бы могла, я бы так и сделала, — сквозь зубы процедила девушка. — Но, увы, вынуждена просить о помощи тебя, — раздраженно передернула она плечом, — потому что никто из нынешних игроков, делающих ставки на власть, не должен об этом знать. Потому что тот, кого я собираюсь вытащить на свободу, может кардинально изменить сложившуюся ситуацию в магическом мире. Потому что жизнь этого человека — залог ТВОЕЙ свободы, — запальчиво шептала она, всё ближе склоняясь к моему лицу. — Этого достаточно, чтобы мотивировать тебя?       Закончив свою речь, Грейнджер также резко отстранилась и отошла к окну, несколько нервно обхватив себя руками за хрупкие плечи, а я только сейчас заметил, что всё это время практически не дышал. Я понимал, что нельзя, ни под каким предлогом нельзя давать себе надежду на столь призрачную возможность стать свободным. Не бояться, что в любой момент за тобой может явиться отряд авроров. Не ждать угнетающего решения Визенгамота. Просто получить ещё один шанс. Нельзя надеяться… Не в моём положении, когда всё решено ещё до того, как тебе предъявили ордер на арест. Мне попросту не позволят… — Кого и каким образом я должен вытащить? — севшим голосом уточнил я, абсолютно не веря в успех предприятия.