Другие дороги

      Почему-то Яньли предложила прогуляться на гору с Вэй Ином. Цзян Чэн возражал, но сестра была настойчива — она очень хотела посмотреть, как и с кем живёт её шиди, чем он занимается и точно ли у него всё хорошо. С некоторых пор она его словам не доверяла, особенно — словам об этом…       И там она увидела Вэнь Цин.       Не то чтобы это было великое прозрение или какие-то там глупости с первого взгляда, но девушку она заинтересовала. Сильно заинтересовала. Очень сильно. Они проговорили долго, гуляли везде, совсем не обращая на Вэй Ина и Цзян Чэна внимания, и в конце Яньли почему-то совершенно не хотела расставаться и ласково называла новую подругу Цинцин.       И сама не знала, почему так.       И потом сама же написала первая. Робко спрашивала, как дела, как Вэй Ин и как сама Вэнь Цин, и могла написать Вэй Ину, но почему-то написала ей. Этот интерес, это желание быть к ней ближе было неожиданным, и у Яньли никогда такого не было. Она, наверное, была совсем ещё невинна.       Но переписывались они недолго. Совсем недолго. Потому что случилось страшное, случилось то, чего совсем никто не ожидал, и случилось оно внезапно, и ещё внезапнее всё порушило. И стоит ли говорить, что Яньли, и без того в голос рыдавшая над погибшим, кинулась молить всех обо всём, прося хотя бы её не отнимать, хотя бы Вэнь Цин ей в живых оставить. На миг ей показалось даже, что эта девушка чужая, из вражеского поверженного ордена, стала ей дороже, чем даже муж родной. Но, может быть, лишь только показалось.       Гуаншань ей отказал.       Перед самым концом, на пути на суд, на верном пути на смерть Вэнь Цин написала ей своё последнее письмо — рассказала про золотое ядро Вэй Ина. И призналась, что и Вэй Ин, и Яньли ей очень, очень-очень дороги.       Яньли пошла просить Гуаншаня ещё раз.       — Всё сделаешь, значит? — задумчиво переспросил он и рывком опрокинул её на постель.       — Хорошо, — она глотала слёзы, — но только сделайте так, чтобы хоть она не умерла…       — Ты сделай — и я сделаю.       Всё внутри противилось, но Яньли знала: она должна. У неё больше не осталось ничего и никого не осталось, она просто не могла не сберечь хоть один осколочек. Она сделала всё, изошлась потом рыданиями в своих покоях, отчаянно надеясь умереть, но если бы, если бы, если бы это хоть как-нибудь помогло?       И когда Гуаншань во время казни прошептал ей на ухо издевательское:       — Плохо сосала, деточка.       … она просто бросилась к этому осколочку, чтобы умереть хотя бы вместе.       Она правда больше не могла.