Ахриман (original)

Солнце светило очень ярко, а на небе не было ни облачка. Я зажмурилась, оглядывая окрестности с высокой наблюдательной башни замка. — Где же он? — удивилась я, пристально глядя на единственную дорогу, которая уходила в лес. — Мне сказали, что он должен скоро появиться, — ответил глубокий тембр моего отца. — Мы ждём его уже месяц. Что могло так задержать его в пути? — удивилась я. — Насколько мне известно, он идёт пешком. — Пешком? — мои глаза округлились. — Неужели архиепископ не мог дать ему лошадь? Пройти такое расстояние по важному заданию Рима пешком… — Насколько я знаю, отец Теодор известен своей набожностью и принципиальностью в соблюдении своих обетов. — И что, Бог запрещает ему использовать средства передвижения для успешной реализации своей миссии? — усмехнулась я. — Он принадлежит к ордену доминиканцев, а им разрешается путешествовать только пешком и жить лишь на подаяния. Обет бедности они соблюдают ревностнее остальных. Я рассмеялась. — Батюшка, вы же знаете, что очень многие святые отцы нарушают свои обеты… Тем более, если ему доверили такую важную миссию, стоило бы и поторопиться, — скривилась я. — Если бы речь шла об обычном священнике, то возможно так оно и было, но отец Теодор не зря был выбран Римом. Более ревностного последователя канонам Святой Церкви трудно отыскать. Я не знаком с ним лично, но достаточно наслышан — магистр теологии при колледже св. Иакова в Париже, написавший несколько интересных трудов о толковании Святого Писания. Он известен своим недюжинным умом и проповедям, в ходе которых, как утверждает молва, даже закостенелые грешники падают на колени и каются в грехах. — Молва часто ошибается, отец. — Часто, но не всегда, иначе бы его не избрали в трибунал Святой Инквизиции. — Инквизиции? — со страхом выдохнула я. — Но ЧТО инквизитору делать во владениях Магистра Ордена Тамплиеров? Ведь Орден подчиняется только Его Святейшеству Папе Римскому — следовательно, не должно быть никаких сомнений или подозрений относительно вас. Тамплиеры могущественны как никогда. Тем более вы приходитесь крёстным отцом сына короля Франции Филиппа. — Филипп меня беспокоит больше, чем кто бы то ни было. Он задолжал Ордену такую сумму, на которую можно купить всё королевство. То, что я крёстный его сына ничего не значит. Он всегда держит своих врагов ближе всех. А что касается могущества, то ты сама знаешь из истории, что самые грозные империи лишались его неожиданно и быстро, потому что богатство и процветание всегда будет вселять в душах людей зависть и желание его отобрать. — Зачем отца Теодора послали сюда? — Получить секрет превращения обычного металла в золото, или собрать доказательства, которые помогут узнать его под пытками. — Что?! Но у нас нет такого секрета! — воскликнула я, округлив глаза. — Естественно нет. А Рим, точнее Его Святейшество считает, что есть. О богатстве Ордена всем давно известно, как и о моих увлечениях. Я покачала головой. — Немыслимо. Орден привёз эти богатства из Святой Земли, а потом приумножил благодаря торговым операциям и умением давать в долг. — Тем не менее, некоторые наши враги, особенно король Франции, умеют ловко играть на жадности Его Святейшества. Мне дали ясно понять, что этим секретом необходимо поделиться, иначе костры Инквизиции зажгутся для всех членов Ордена. Нашей военной силы не хватит, чтобы противостоять Риму. И лучшим выходом из этой ситуации я считаю — объяснить одному из просветлённых умов нашего времени, что никакого секрета у нас нет. И я бы хотел, чтобы ты присутствовала при этом. Я уже стар и чувствую, мне недолго осталось… После моей смерти ты станешь хозяйкой замка Мунсаль и Хранительницей Книги. И хоть я просил генерала Сайториона присмотреть за тобой, ты должна собрать максимальное число сторонников, чтобы Книга не попала в чужие руки. Упоминание о скорой смерти заставило меня вздрогнуть. Я посмотрела на своего отца, Великого Магистра Ордена Тамплиеров, ища признаки болезни или подступающего недуга, но ничего такого не обнаружила, даже Внутренним Оком. Для своего почтенного возраста он отличался завидной статью и могучим здоровьем. И хоть его длинные до плеч волосы и бороду давно выбелила седина, я знала, что даже при поединке на мечах он может запросто победить соперника втрое моложе него. Разговоры о смерти никогда не пугали меня, но когда это коснулась моего отца, я не могла не вздрогнуть. Он посмотрел на меня своими глубокими синими глазами, в которых таилась необыкновенная вековая мудрость человека истинного знания и улыбнулся. — Не печалься, Мина. Пути Господни неисповедимы. Чему суждено случиться, обязательно произойдёт. Ты же это знаешь… Я отвернулась, чтобы скрыть набежавшие так некстати слёзы и посмотрела на дорогу. В ту же минуту из леса вышла высокая фигура, облачённая в длинный чёрный плащ из-под которого выглядывала белая туника с надетым на голову капюшоном, скрывавшим лицо. — А вот и наш гость, — произнёс отец, пристально вглядываясь в монаха. — Я отдам все необходимые распоряжения, чтобы встретить его как следует, — ответила я, поспешно ретировавшись из башни. Я была рада этой неожиданно представившейся возможности привести себя в порядок и смахнуть набежавшие так некстати слёзы. Суета на кухне и в зале немного привела меня в чувство, и позволила слезам высохнуть, но на сердце по-прежнему скребли кошки. «Не к добру явился этот доминиканец», — крутилась одна и та же мысль в моей голове. Из окна я видела, как монах зашёл в замок. Но едва ли я скрылась за дверями кладовой, как мой слуга Тито, маленький мальчик девяти лет, сказал, что меня спрашивает отец. В главном зале я нашла его в обществе монаха, которого видела издали. — Это отец Теодор, тот самый достойный учёный, о котором я тебе рассказывал, дочь моя, — улыбнулся отец. Я подняла глаза на доминиканца и обомлела, приоткрыв рот. Учитывая всё то, что мне рассказал отец, я представляла себе сухопарого почтенного старца или изнурённого умерщвлением плоти мужчину лет сорока с нависшими бровями и близко посаженными глазами фанатика. Однако отец Теодор являл собой абсолютную противоположность моей фантазии: молодой, высокий, широкоплечий, правильные черты лица с огромными чуть раскосыми глазами чёрного цвета и с густыми каштановыми волосами, отливающими золотом. Он был красив какой-то божественной и одновременно суровой красотой. Наверное, с таких лиц писались иконы с изображением Святого Михаила. Но больше всего меня поразил тот факт, что доминиканец был абсолютно босым. Я, конечно, знала, что некоторые монахи отказывались носить обувь, но вид этих ног поверг меня в ужас — загрубевшие, слегка кровоточащие, покрытые толстым слом грязи больших дорог, которая, скорее всего, так сильно въелась в кожу, что отмыть её никогда уже не удастся. — Я думал, что у Великого Магистра не может быть детей из-за принесённого обета безбрачия, — едко заметил молодой монах приятным тембром голоса, и его глаза резанули меня как кинжал. — Совершенно верно. Мина — моя воспитанница. Она будущая хозяйка замка Мунсаль. Я вырастил её как родную дочь. — Ах, вот оно что… — холодно произнёс доминиканец. — Ну вот, раз Мина уже здесь, мы можем отправиться сразу в библиотеку, как вы пожелали отец Теодор. Монаха передёрнуло. Он взглянул на меня уничижительно сверху вниз. — Следует ли из ваших слов, что ваша воспитанница тоже войдёт с нами в храм науки и будет присутствовать при наших беседах? — с оскорбительной иронией спросил доминиканец, буравя меня своими холодными чёрными безднами. — Отец Теодор, в своём письме Его Святейшеству я дал согласие принять вас, уведомив, что наша встреча будет носить ознакомительный характер, и на ней будут присутствовать лица по моему усмотрению. — Что?! — воскликнул доминиканец. — Женщина?! Этот сосуд греха, призванный всячески смущать мужчин, будет присутствовать при беседе учёных мужей и слушать?! Per mulierem culpa success! Вы должно быть шутите? — Вовсе нет, — ответил мой отец, серьёзно глядя на монаха. Отец Теодор опустил глаза и силой втянул воздух в свои лёгкие. — Но зачем вам это нужно? Что может понять ЖЕНЩИНА из того, о чём мы будем с вами говорить? — не сдавался монах. — Не без гордости могу ответить, что Мина — одна из образованнейших людей Европы, хоть и является женщиной. С ней занимались лучшие учителя, которых я мог отыскать. Она умеет читать и писать на латыни и греческом. Знает французский, испанский и немецкий языки. К тому же она прекрасно разбирается в теологии, арифметике, астрономии, риторике, геометрии и медицине. Поэтому она вполне способна понять всё, о чём бы мы с вами не говорили. Чёрные раскосые глаза монаха потрясённо расширились. — И для каких дьявольских целей вы обучили вашу воспитанницу таким наукам? Участь женщины — служить мужчине, заниматься хозяйством, рожать детей и молиться Всевышнему! Оскорбительная речь монаха больно ударила по моему самолюбию. — Я думаю, ваше мнение насчёт образования женщин несколько противоречат примерам жития некоторых великомучеников, — неожиданно для себя начала я. — Святая Екатерина Александрийская была мудрой и образованной женщиной, она изучала сочинения знаменитейших врачей, таких как Асклепий, Гиппократ и Гален. Кроме того она научилась ораторскому искусству и знала многие языки и наречия. Бросила вызов императору Максимилиану и его пятидесяти мудрецам и доказала в споре лживость язычества, — говорила я спокойным голосом, глядя в глаза молодого монаха. — Во сне ей явился Христос, подарил кольцо и назвал Своей Невестой. Неужели вы, отец Теодор, видите дальше и мудрее, чем сам Спаситель, избравший женщину своим орудием? Ведь разум есть проявление божественного в человеке…"Cogito, ergo Deus est» (я мыслю, значит, Бог существует). Доминиканец опять глубоко вздохнул, нахмурился и недобро сверкнул глазами. — Хорошо, — процедил он сквозь зубы. — Вы можете присутствовать. — Пройдёмте в библиотеку, — сказал отец с улыбкой, явно довольный моей выходкой. Я подобрала юбки и последовала за ними, рассматривая широкую спину монаха. Моё сердце билось, дрожало и трепетало… От его одежды пахло дождём и ветром… И чем-то еле уловимо сладким. Я вдохнула полной грудью и по моему телу пробежала сладостная волна.

***

— Кисуля! Эй, Кисуля! Очнись же! — голос Бранта отрезвил меня словно ушат ледяной воды. Я подняла голову со стола и огляделась вокруг. Голова раскалывалась, во рту было сухо, а перед глазами всё вибрировало. В библиотеке как всегда была толпа студентов, и миссис Оливер по праву царила в своём королевстве, привычно отвечая на бесчисленные вопросы. — Я что, уснула? — спросила я, приводя в порядок свои волосы, восстанавливая в голове цепочку событий сегодняшнего дня: туманное утро, завтрак, а потом мы с Брантом отправились заниматься в библиотеку. — Ага. Ты читала, а потом неожиданно упала на стол. Я не мог тебя долго добудиться. — Я плохо спала ночью, — соврала я. — Что-нибудь случилось? — спросил Брант, пытаясь поймать мой взгляд. — Да, ничего такого… Просто после всего, что вчера произошло с Рин мне как-то неспокойно… Яцу сегодня даже на завтрак не пришла… — ответила я. — Дорогуши, вам нужно развеяться немного. Завтра понедельник и начнётся учёба, вы совсем зачахните. — И что ты предлагаешь? — спросила я, убирая книги в сумку. — Отправиться на концерт сегодня, — ответил Брант и его зелёные глаза восторженно заблестели. — Концерт? — Ну, да. «Рубедо» сегодня вечером решили устроить концерт у озера. Весь колледж там будет. — «Рубедо»? Это кто? — удивилась я. Брант картинно закатил глаза. — Кисуля, ты прямо как с Меркурия, честное слово! «Рубедо» — это популярная рок-группа колледжа Мунсаль. Сина Ли — гитара, Нори Ли — клавишник, Тэо Ли на ударных. При упоминании Тэо моё сердце ёкнуло, а в голове пронеслись картинки того, что произошло в подземелье. Сегодня за завтраком стол Алхимиков опять пустовал, да и в библиотеку с Брантом я пошла лишь за тем, чтобы не оставаться одной, поскольку Яцу не хотела никого видеть, а Рио отправился к профессору навёрстывать пропущенный материал. — Я не пойду, — ответила я глухо. — Да брось, Кисуля! Когда ещё такая возможность будет расслабиться без всевидящего ока Аннис Мейсон? Тем более нашу каштановую подружку нужно взбодрить. А что может быть лучше хорошей музыки, танцев и бутылки абсента, которую я припас на такой случай? Брант угощает! — воскликнул рыжий, заражая меня своим энтузиазмом. Я вздохнула. И в самом деле, почему бы не отправиться на концерт? Может Брант прав? Я не могу вечно избегать Тэо и всего, что с ним связано. Как там говорила мисс Мейсон: «…или умей держать удар или убирайся с ринга…» То, что произошло между нами, УЖЕ случилось. Мне было жутко стыдно, и каждый раз, когда я об этом думала, тело ныло, а сердце стучало как бешеное. Но мне нужно было как-то жить дальше… Возможно, если я постараюсь больше не оставаться одной, игнорировать Тэо и загружу себя учёбой еще больше, я вновь заживу спокойно, не опасаясь, что он опять выловит меня где-нибудь, а моё возбуждение сойдёт на нет. — Хорошо, я пойду на концерт, — сказала я. — Вот и умница, Кисуля! Ты не пожалеешь! — радостно воскликнул Брант. Но я уже жалела, смутно предчувствуя какую-то угрозу.