Стиляга, сутенёр, легенда

Если что-то произошло в Южном Централе Лос-Анджелеса, То ничего необычного — это просто какой-то ниггер помер. © Ice Cube, один из вариантов вступления к рэп-композиции группы NWA — Straight Outta Compton (гангста-рэп, 1988 год)

США, штат Либертад, Город-округ Лас-Либертад, район Бэкстейдж 11 Августа 1986 года Кровь, если честно, стыла в жилах. Если говорить проще — мне было банально страшно. Пот выступил на лбу, руки предательски тряслись. Причина страха, наверное, была самая обычная. Точнее говоря, таковой она являлась для меня, семнадцатилетнего шкета, который собирался сделать то, чего уже не отменишь. То, что повяжет меня с огромным дружным сообществом… Буквально пару дней назад, прослышав, что возле одной из забегаловок тусуются ОуДжи из легендарной банды Грейп Стрит, я внезапно подумал, что хочу быть с ними, состоять в самом настоящем братстве, где друг за друга каждый стоит горой, и подобно итальянцам будет готов вершить «брат за брата» реальную вендетту. Да, обычай «предварительного» принятия в банду — немного жестковат, и у меня до сих пор болели все конечности от драки со «старшаками» банды, но тем не менее — меня сделали БиДжи, то есть «юным гангстером». Но вот чтобы стать полноправным членом группировки, мне нужно убить одного из беспринципных ублюдонов, носящих синий шмот, известных как Крэблвуд Бэкстейдж Гэнгстас. Сейчас я стою за углом магазинчика «Всё за 99 центов», и поглядываю на троих «крабов», как мы их зовём. Двое из них, видать «ради прикола», начитывают речитатив под звуки из переносного бум-бокса. Мимо этой компашки проходили самые разные люди. То ветхий старик в пальто вышел из магазина, и последовал по своим делам, то дама в лёгком светлом платьице выгуливала собачку, то одетые в школьную черно-белую униформу старшеклассники местной школы, громко смеясь, шли и попивали пиво, купленное, судя по всему, по поддельным паспортам. Через дорогу от меня примостилось социальное пятиэтажное общежитие. В окнах виднелись люди, которые либо вышли подышать свежим воздухом, или же потравиться табаком. Рядом раскинулась проезжая часть. По ней проносились то маскл-кары типа Форд Мустангов и Додж Черджеров, то старые-добрые Шевроле Импалы выпущенные в далёкие шестидесятые, новомодные Крайслеры модели «Пятый Авеню», не говоря уж о всевозможных фургончиках, джипах и легковушках прочих марок и моделей. К слову, меня поражал тот факт, что тут было дохуя разнообразных граффити. Начиная тэгами «крабов», и заканчивая андерграудным «стрит-артом», который изображал карикатурные рожи и стилизованные надписи. Будь это приличный район — то все граффити давно бы закрасили ребята из «Коммунальной Службы», но поскольку это ниггерское гетто, то всем насрать. Сердце колотилось всё сильнее, и уже отдавалось стуком в ушах. Руки всё так же продолжали трястись. Мысленно успокаивая себя, я задрал футболку и достал из-за пояса мешковатых джинс, древний шестизарядный револьвер небольшого, по сравнению с «Магнумом», размера, проверил снаряженность барабана, вышел из-за угла, натянул бандану и взял на прицел одного из «крабов». Те явно не ожидали увидеть у себя на районе негра в «неправильных цветах». Один из них, который судя по всему, являлся лидером в этой шайке, достал из-под синей майки Кольт «девятнадцать-одиннадцать» или что-то похожее, хранившееся за поясом серых шорт, но вскинуть и навести на меня не успел. Вдавив спусковой крючок, я ощутил небольшую отдачу, из дула вырвалась вспышка, а в носу я почуял стойкий запах сгоревшего пороха. От волнения я едва не выронил револьвер, но тут же взял себя в руки. Негр, пытавшийся выхватить ствол, завалился на спину, но умер не сразу, он всё ещё трепыхался, двигая руками и ногами. Двое других не додумались подобрать ствол своего лидера и решили убежать. Но я, блять, не дам этим мазафакам смыться! Ещё четыре раза давлю на спуск: дважды в одного, и столько же — во второго. Те, само-собой, упали. Тут же под телами стало растекаться багровое пятно, футболки бандитов тут же стали пропитываться кровью. У меня оставался один патрон, потому я подошел к «главарю» и посмотрел ему в глаза. Взгляд этого бандита не выражал ничего кроме ненависти. Тот пытался взять валяющийся рядом Кольт, но я его отопнул подальше. — Ссука, — кашляя кровью, говорит недобитый гангстер, — Я… Я… Мы! Мы тебя, блять, уроем! У этого пацана, который был вряд ли старше меня, могла быть родня, которая его любила, да даже дети, но я был твёрд в своём решении… Потому сведя мушку и целик на центре его лба, я нажал спуск… Мелкая пулька проделала в его голове аккуратную дырочку, и из-под затылка по тротуару расплылось бурое пятно. Двух других недобитков я не стал «контролировать», потому что, скорее всего, с двумя пулями в спине им уже не жить. Но просто убить кого-то, чтобы вступить в банду, не было достаточно, ибо нужен был свидетель, который бы доказал своим словом, что именно я убил этих «крабов». Такой человек стоял за углом одного из соседних домов буквально в полусотне ярдов от меня. Да, он не вмешивался, но именно этот ниггер докажет моё «пускание крови». Лишь спустя пару секунд я заметил, что началась паника, вызванная стрельбой, а глядевшие из окон общежития — тут же отошли от них, судя по всему, чтобы позвонить копам. И ведь реально, я услышал сирену, потому решил смыться. Снял бандану, по пути протерев ей револьвер, выкинул его, а платок скомкал, и положил в карман джинс. Когда сирена была уже совсем близко, я вернулся в тот переулок, из которого наблюдал за убитыми бандитами, свернул в одну из подворотен. Там возле мусорного бака тусовалось трое бомжей, один из них был так увлечёл копошением в отходах, что даже не обернулся в мою сторону. В окнах красно-кирпичных зданий, выходивших на подворотню, не было видно ни одной любопытной рожи, что было только мне на пользу, потому я бежал всё дальше от места «кровопускания», уже не различая куда именно я направляюсь. Блять, руки трясутся, в висках стучит… Блять, это вообще пиздец! И в глазах ещё плыло как при сильнейшей истерике. Более-менее я успокоился, когда вышел к знакомому месту. Холмсвилль-Бульвар, что в районе Локэш, был местом, в которое я часто ходил из своего дома. Тут обитал дилер, который впаривал мне травку, и мама не любила, когда я подваливал сюда, говоря что однажды я траванусь некачественной ганджей. Но, мама уже три месяца как «преставилась», и я жил с дедушкой, которому вообще было поебать на то, где и когда мне хочется гулять. Моего деда не волновало ничего, кроме новостей, сериалов, и игры в домино со стариканом по соседству. «Главное — не води своих друзей-долбоёбов сюда, а в остальном делай что хочешь, оболтус.» — говорил он. Сейчас же, моей целью было найти одного из ОуДжи, которого звали Тайриз, и доложиться ему. Пройдя ещё пару улиц, стараясь не выдавать своего волнения, и обходя прохожих, я оказался в квартале Ист-Сайд Локэш, где обитал этот самый гангстер. Встав напротив обычной одноэтажной лачуги, в которых жили люди «среднего», по сравнению с некоторыми ребятами, класса, я прошёл по дорожке до двери и нажал на гудок. Граффити на этом домике не было, газон был более-менее ухожен и пострижен, на заборчике облупилась эмаль, будто красили как минимум лет десять назад. Дрожь в руках унялась, сердце колотится уже не так бешено, на всё тело навалилась пелена вялости, и мне охуеть как хотелось прилечь хотя бы на пару часов. Дверь открыл тридцатилетний мужик, бывший одним из местных влиятельных ОуДжи. Выглядел он довольно крепким, мускулистым, среднего роста. На голове был короткий «ёжик» чёрных волос, а на лице — трёхнедельная щетина, и рожа эта, если так можно сказать, была настолько непримечательной, насколько возможно. Примерно таких же ниггеров как он, что в Локэше с Грегсонс, что в Крэблвуде с Бэкстейджом, были сотни, если не тысячи. У этого мужика пять лет назад убили младшего братишку, и жил он вместе со своей сестрой, чей «хахаль» досиживает последние месяцы тюремного срока, и пятилетним племянником. Племяша он назвал в честь братишки — Зигги. — Йоу, нигга! — полушепотом сказал Тайриз, — Чё как там, с твоим, хм, делом? — Заёбись, homie… — немного задолбано, прошептал я, — Три «краба». И всех, блять, угандошил. — Молодец, пацан, — сказал ОуДжи, и поманил меня к себе в дом, — Я вот сам вспоминаю, как впервые убил кого-то из ублюдков с Крэблвуда… Семьдесят третий год, мне шестнадцать лет, Гасто проводит «инициацию» избиением, и посылает пускать кровь… Тебя, поди, колотит ща нехило? — Есть немного… — Проходи, жахнем по паре бутылок «Эйт-Болла», и ты успокоишься, а ближе к закату устроим вечеринку. Помимо тебя сегодня было принято ещё несколько пацанов, и мы будем отмечать вступление в банду всех вас, пятерых. — Круто, — сказал я, заходя в хату, — Моих друзей детства, Эл-Трея и Трипл-Ти неделю назад приняли. — Ага, Эл-Трей пулю словил. Был у него? Он жив там вообще? — Жив, но с рукой на перевязи ему ещё недели три ходить, — вымученно усмехаясь, осматриваюсь. Гостинная этой лачуги была небольшой, но со вкусом обставленной. Мебель, может и старая и потёртая, но приличная по качеству — из нормального дерева, а не прессованных опилок. Между старым мелким черно-белым телевизором и софой был постелен пушистый ковёр, на котором сидел пятилетний малыш, и играл в кубики с буквами, составляя из них слова. — Зигги, поздоровайся! — приказным тоном сказал гангстер. — Здрасте, а вы любите стрелять? — внезапно отозвался малыш. Меня удивил такой вопрос от пятилетнего пацанчика, и я не решился на него отвечать. Тайриз тоже проигнорировал слова дитя, и сел на диван, доставая из переносного холодильничка мгновенно запотевшую в тепле бутылку «Старо-английского 800-го» солодового ликёра. Достав две бутылки, Тайриз протянул одну мне, мы чокнулись и начали бухать. Пригубив это пойло, я почувствовал мерзкий вкус, в горле запершило, но всё равно было терпимо. Отпив примерно треть склянки, Тайриз предложил: — А давай «Брэсс-манки» намешаем? — Не-е, не люблю «брэсс-манки». Предпочитаю чистый Эйт-Болл. — Ну, а я намешаю, — сказал негр, вставая с дивана, и идя к холодильнику, очевидно, чтобы достать апельсиновый сок. Спустя полминуты он вернулся, и мы продолжили пить, на этот раз молча. Когда почти всё из этих сорока унций были опустошены, то меня начало люто клонить в сон, и едва я поставил бутылку рядом с диваном, и откинулся на спинку, то не заметил, как уснул… *** — Проснись и пой, Ларри! — разбудил меня басовитый голос Тайриза. — Да, вставай, пацан, — вторил гангстеру женский голос. — На Ларри, а Лэрион, — заспано отозвался я, протирая глаза, потянулся, разминая затёкшие мышцы, — А что, nigga? Сколько времени? — Вечеринка начнётся через двадцать минут, — сказал гангстер, проверяя заряженность магазина Глока семнадцатой модели, этой новомодной игрушки. Засунув его в наплечную кобуру и накинув поверх неё лёгкую красную олимпийку фирмы «Адидас», он обратился ко мне, — Я бы тебе советовал тоже взять ствол, на всякий случай… — Конечно, попробуй мне без ствола выходить на улицу! — донесся с кухни всё тот же женский голос, — И в который раз говорю — раскошелься, наконец, на бронежилет! — Не парься, сеструха! — крикнул Тайриз, — Куплю я броник! — после этого он опять обратился ко мне, — Так есть у тебя ствол? — Нет ствола, — развёл я руками, — Мне что легальный не продадут, что подпольные дилеры не доверяют, в силу возраста… А выданный для «кровопускания» револьвер пришлось выкинуть. — Я дам тебе один из своих запасных, — полез в тумбочку Тайриз. — А зачем вообще ствол нужен на вечеринке-то? — А затем, мой начинающий гэнгста, что «крабы» любят устраивать на такие вот сборища налёты. В прошлом году на одну из тусовок припёрлось сразу несколько тачек с ублюдонами в синих тряпках, устроили драйв-бай, кинули гранату, и укатили обратно. Погибло трое наших… Но на следующий день мы им сполна отплатили, блять! Просто приехали в один из притонов и сожгли его нахуй, — после этих слов, он наконец извлёк из тумбочки мизерный «курносый» револьвер, — Вот, держи. «Смит и Вессон» тридцать второго калибра. И не возмущайся его габаритами. Им можно спокойно наделать дырок в ком угодно. — А запасные патроны? — поинтересовался я, принимая из рук гангстера «дамский» пистолетик. — А, точно, — ударил себя ладонью в лоб бандит и снова полез в тумбочку. Достав «скоро-заряжатель», он протянул его мне, — Больше, к сожалению, нет. Ну ладно, погнали! Глянув в окно, я заметил, что уже зачинался закат, и солнце, отдавая красным отблеском, должно скрыться, погружая Лас-Либертад в полнейшие сумерки. Пройдя в гараж, мы сели в старенькую, но ухоженную Импалу старшака. Повернув ключ зажигания, сняв её с ручника и включив первую передачу, он нажал на кнопку пульта, чтоб открыть автоматическую створку ворот, выехал на улицу, и направился в сторону Грейп-Стрит, где находился особняк легендарного Гасто. Гасто действительно был по-своему крут. Он дожил до почтенных шестидесяти двух лет, что для гангстера — невообразимое «долгожительство», и он являлся основателем нашей банды, сплотившим негров из Локэша в большое братство ещё в далёкие сороковые, когда Штаты оправлялись от участия во Второй Мировой. Одни говорят, что Гасто был ветераном, прошедшим окопы Франции и Германии, а другие считают, что он откосил, решив, что будет «нагибать» правительство, а не служить «мерзким чинушам и командирам», третьи вообще выдвигают теорию, что ему не шестьдесят два, а намного больше, и что криминалом он занимался ещё во времена Сухого Закона и Великой Депрессии. Что из этого истина — хрен разберёшь. Но правдой было то, что Густаво Райес был хитрым, жестоким и крутым сукиным сыном, который твёрдой рукой руководил бандой почти сорок лет. Размышляя о нашем лидере, я смотрел в окно Импалы, оглядывая улицу. Тут и там, возле домов и всевозможных заведений, ошивались негры и мулаты, носящие наши «цвета». Красные бейсболки, платки, майки, футболки, рубашки и олимпийки с трико — это был наш «опознавательный цвет». Некоторые ходили с голым торсом, на котором можно было заметить гангстерские наколки вроде красивых стилизованных надписей «Grape Street Homies 4Life», и прочих стильных татух. Хотя, таких отбитых, которые стали бы делать наколку на морду, не нашлось. Чернила на лице были популярны больше у латиносов: пуэрториканцев, мексиканцев, колумбийцев, и прочих носителей испанского языка. Спустя пятнадцать минут неторопливой поездки мы оказались на Грейп-Стрит, где по всей улице стояло уже стояло более дюжины автомобилей. Начиная дешманскими пикапами и ржавыми Шеви Импалами, и заканчивая прокаченными Кадиллаками Эльдорадо. Затесалась даже одна стильная Ламборджини Силуэтте — очень пафосный и красивый дорогой спорт-кар. Приткнув Импалу в переулке между особняком Гасто и домиком поменьше, мы покинули авто и двинулись в сторону тусовки. На заднем дворе одного из домов собралось буквально три дюжины человек. Ребята и девчата разных возрастов, начиная подростками вроде меня, и заканчивая дядьками за тридцать, а самым старшим был, само собой — Гасто, сидевший на одном из стоящих на свежем воздухе кресел. Из аудиосистемы, провода которой вели в дом, издавался самый настоящий «олд-скул» в виде хип-хопа «Rappers Delight» в исполнении «Банды Шугархилл». За столами, которые были приставлены друг к другу, образуя что-то врод «квадрата», сидел самый разномастный народ. И среди этого столпотворения расположился мой кореш — Тайрон Трэвис Тёрнер, более известный, как Трипл-Ти. Увидев меня, он отложил в сторону недоеденное рёбрышко и решил поздороваться. — Йоу, йоу, йоу, бро! — полез обниматься Ти, встав из-за стола, — Как оно? — Стрёмно было приходить на район к «крабам», — я ответил на дружеские обнимашки, как бы по-пидорски это не звучало, — Но я всё равно их, блять, уделал! — Стрёмно, к «крабам»? — усмехался Ти, — Я вот, блять, никого не боюсь! — Ага, тоже мне, бесстрашный… — улыбнулся, — Помнишь, как убегал от копов, когда те внезапно на район завалились? — Это раньше! — говорит он, задирая майку, где за поясом был заткнут Кольт «девятнадцать-одиннадцать, — Сейчас я, блять, никого не боюсь, даже легашей, ибо у меня есть Кольт сорок пятого, сука, калибра! — И то верно, — стукаю его слегка кулаком в плечо, — Был у Эл-Трея? Ти загляделся на проходившую мимо красотку, но потом опомнился, и ответил. — Эл-Трей? Да, был у этого ниггера… — подойдя к столу, и взяв с него недопитую бутылку солодового ликёра, он сделал большой глоток, протёр тыльной стороной ладони рот, громко отрыгнул и продолжил, — Ну, ему ещё как минимум недели две поправляться. Типа, как там говорил док… Короче точно не помню, но вроде какую-то связку или сухожилие пулей задело. — А он сказал, кто и как его подстрелил-то, нигга? — Ну, если вкратце, то когда он «пускал кровь» одному из «крабов», то мимо проезжала тачка… Угадай с кем? — Трудно не догадаться… — протянул я, проклиная ниггеров в синих цветах, и беря из стоящего все на том же столе мини-холодильника бутылку «эйт-болла», откупорил её, — А чего все так рано собрались то? — А хер знает, — развёл руками Ти. Сев на скамейку, стоящую перед столом, я заметил тарелку с бургерами, и взял один… Не чета дерьму из «Мак-Дональдсов». В разы лучше. Котлета жирная и сочная, соуса в меру, сыр слегка подплавился… Не хватает только салата или помидора, но и так всё равно вкусно. — Ну, а вообще, — с набитым ртом говорил мой кореш, — Ты крут, Лэри. Типа, ты аж трёх пристрелил. Я только двух, ибо именно столько тусовалось в месте, куда я притаранил. Перекусив, я решил хорошенько набухаться. Прикончив первую бутылку ликёра, я взял вторую… Опустошив её наполовину, я почувствовал что мне весело. Атмосфера настоящего праздника вместе с алкоголем подняли мне настроение… Встав со своего места, я присоединился к группе ниггеров, танцевавших «джи-волк», став ловко переставлять ноги, и покачивать руками, показывая при этом гангстерскую распальцовку. Музыка долбит, ниггеры танцуют, что ещё надо для счастья? Дрыгался в танце я не менее десяти минут, и когда у меня взмокли волосы, я решил кого-нибудь «закадрить». Увидев компашку девчат, сидящих на скамейке я, смелый от бухла, не зассал и подкатил к ним: — Йоу, девчули! — поприветствовал я их, — Чё как? — О, ты один из тех, в честь кого этот праздник? — сказала приятная на вид кудрявая девушка одетая, как ни странно, в «почти-что-мужскую» рубашку и джинсы. — А то! — с гордостью заявил я, — Трёх «крабов» угандошил! — Ага, типичный «гэнгста», — с насмешкой сказала другая, которая носила откровенно шлюховской наряд, представлявший из себя мизерный красный топ и короткую юбчонку, — Такие «ОуДжи» каждый день на улицах дохнут… После последних слов третья, молчавшая до этого, девушка в обычном невзрачном сером платье, дала подзатыльник своей шлюховатой подруге, а та «одетая по мужицки» деваха вдруг погрустнела. — Что случилось то? — я понимал, что вопрос может быть нетактичным, но меня распирало любопытство… — Моя первая любовь, мой Гарри… — сказала девушка в рубашке, но договорить она не смогла, будто поехавший ветеран Вьетнама став «ловить флэшбеки», в результате её взгляд показался мне каким-то… Отрешённым? Пустым? Такие глаза можно даже назвать в какой-то мере безумными… — Успокойся, Энн, — стала утешать свою подругу деваха в платье, — Ты же понимала на что идёшь, влюбившись в гангстера… — Он же собирался поступить в колледж, уйти подальше от банд… — всхлипывая говорила «вдова», — И тут… Драйв-бай… Прямо за полчаса до вступительных экзаменов, когда он был в пути… Вдруг подруги встали со скамьи, оставив «мужиковатую» в одиночестве. — Ей лучше побыть одной, — сказала мне на ухо шепотом та, что носила серое вечернее платье. Но я подумал, что ей будет грустно одной, потому я подсел к ней, и пытался приобнять за плечи, но та отстранилась, отсев на другой конец скамейки. — Пойми, дерьмо случается, — говорю я, — Не всем ниггерам из банд удаётся дожить до двадцати пяти лет и стать «гэнгста». И да, я понимаю твою грусть… Мой отец умер за пару месяцев до моего рождения, по той же причине — он был связан с бандами. Как мне рассказывала мама — она убивалась по нему долгие пять лет, уйдя в затяжную депрессию… Но ты не грусти. Он в лучшем мире. Ты молода, тебе нужно искать новую любовь. Да, это может быть снова гангстер, но ты должна проявлять ответственность за него. «Беречь» его, отговаривая от опасных авантюр… Вот мне, блять, семнадцать лет, и я не ебу, доживу ли до двадцати, но я бы до последнего защищал того, кого люблю. И я уверен, что твой погибший бывший тебя тоже берёг… Но как я уже сказал — жизнь не окончена, детка… Девушка немного успокоилась, и когда я снова попытался её приобнять, то она меня не отталкивала, уткнувшись мне в плечо. Нежно поцеловав её в щёку, я продолжал сидеть рядом… Я понимал, что сегодня я приобрёл больше, чем членство в банде…