СЛИЗЕРИН!
Дьявол кроется в мелочах. Не таких материальных, как, например, крайне необходимый сейчас бокал с вином, отсутствие которого внезапно отметила полная женщина в неопрятной мантии после распределения Гарри, и не в книгах, что лежали на стуле под карликом. Всё дело в мелочах. Таких, как пронзительный взгляд человека в чёрном, от которого Поттеру в просторном зале негде было скрыться; как перешёптывание мужчины в фиолетовом тюрбане с самим собой; или же момент, когда грозный заместитель директора Хогвартса забыла, что нужно дышать, а сам Альбус Дамблдор в это время одними лишь усилием воли и долгой практикой сохранял невозмутимое выражение лица. «Мелочи, мелочи главное!.. Вот эти-то мелочи и губят всегда и всё…» — вспомнил Поттер, медленно шагая к теперь уже своему факультету, как на расстрел. Довелось как-то Гарри почитать Достоевского и сравнить главного героя его романа — Раскольникова — с собой. Из общего у них была лишь решимость пойти на умышленное преступление. Но и то Раскольников долго метался между моральными устоями, привитыми в детстве. Гарри — совестью не был обременён, почти мгновенно приняв решение убить опекунов. Поттер заинтересовался этим персонажем, так как где-то на задворках сознания видел в Родионе собственный потенциал. У обоих был выбор: где-то наверняка можно было откопать альтернативное решение их проблем. Гарри выбрал преступление и, так как не был глупцом, задумался о наказании. Главным вопросом являлась этическая сторона вопроса и страх разоблачения. То есть сможет ли Поттер сохранить трезвый рассудок и не будет ли мучать себя неизвестностью после совершения дела? Но чем больше Гарри копался в себе и романе Достоевского, тем яснее понимал, что сам становится заложником теории Раскольникова. Смысл идеального преступления юного Поттера был не в том, чтобы доказать кому-то или себе, что он не «тварь дрожащая», а чтобы отомстить Дурслям и пресечь их дальнейшее влияние на его будущее. Это важно было понимать, чтобы не повторить чужих ошибок, оправдывая убийство проверкой выдуманной теории. Иными словами, Поттер, после принятия этой простой истины, согласился с внутренними голосами, что не собирается сдаваться властям и терзать себя муками совести. Он — не Раскольников, и никогда им не будет, даже если очень постараться. А теперь кажется, что именно эта патология и была определяющим моментом в выборе факультета Шляпой. Гарри напомнил ей о каком-то очень давнем событии, которое произошло по её вине. Или это было множество прецедентов? Во всяком случае, Поттер оказался не в то время не в том месте, а потому должен был терпеть самодовольную ухмылку Малфоя, которой он встретил Гарри у слизеринского стола. Пока парочка второкурсников напротив спорила на тему «сколько времени Мальчик-Который-Выжил просидел со Шляпой», к Поттеру обратилась приятная девушка с замысловатой причёской из множества косичек: — Приятно познакомиться, Гарри Поттер. Я Джемма Фарли, староста. Если есть вопросы, спрашивай. А ему как раз кое-что было нужно… — Случайно не знаешь, как можно уничтожить мощный магический артефакт? — с ходу спросил Гарри, мысленно поклявшись, что «убьёт» Распределяющую Шляпу, чего бы это ему не стоило. Джемма моргнула и недоумённо уставилась на Поттера. Возможно она решила, что первокурсник шутит, но его лицо было спокойным, без тени улыбки, так что девушка медленно ответила, тщательно подбирая слова: — Адским Пламенем, я думаю, вполне возможно. — Хорошо, — Гарри растянулся в благодарной улыбке. — Спасибо. Позже он изучит этот вопрос поближе, а пока… пытался сосредоточиться на детях, имена которых объявляла Макгонагалл. — Забини, Блейз! — крикнула она. Он тоже попал на Слизерин и, кажется, ничуть этому не удивился. И он оказался последним в списке на распределение. Минерва вернулась на своё место за столом по правую руку от директора и кивнула ему. Альбус Дамблдор встал с золотого трона, развёл в стороны руки и произнёс: — Добро пожаловать в Хогвартс! Но прежде чем мы начнём банкет, — у Гарри при упоминании еды заурчало в животе, — я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Лактоза! Ожог! Хронограф! Испуг! Всё, всем спасибо. Он сел на своё место, и зал разразился аплодисментами. Как только шум стих на столе появилась еда. Очень много еды. Любимая жареная картошка и копчёная курочка лежали прямо у Гарри перед носом, приятным ароматом дразня обоняние. Но в голове вертелись последние слова Дамблдора. — Эти слова должны что-то значить? — всё же спросил Гарри, глядя в пустующую тарелку. — Не заморачивайся, — сглотнув пищу, ответил один из спорщиков. — Он каждый год вытворяет нечто подобное. Когтевранцы убеждены, что все его действия имеют смысл. Если тебя интересует моё мнение — он слишком стар, чтобы управлять школой. Гарри кивнул и ничего не сказал. Невменяемым старик ему не показался, но его приветственная речь действительно заставила задуматься: а не обманчивое ли впечатление производит Дамблдор? Если так, то где истина? Мотнув головой, он приступил к еде, оказавшейся необычайно вкусной. Это вам не объедки со стола Дурслей, а полноценный ужин с морем сладкого на десерт. Зал снова затих: вилки перестали бренчать о золотые тарелки, голоса со всех столов факультетов замолкли. Дамблдор встал и изобразил неопределённый жест рукой. — Кхм! — он оглядел всех и убедился, что все внимательно его слушают. — Теперь, когда все мы сыты, я хотел бы сказать ещё пару слов. Прежде, чем начнется семестр, вам нужно кое-что усвоить. Первокурсники должны запомнить, что запрещено заходить в лес, находящийся на территории школы. Далее директор предупредил и «некоторых старшекурсников» о Запретном лесе, в котором, как пояснил мальчик напротив, живут очень опасные звери. Потом было упоминание мистера Филча и Гарри спросил у старосты о нём. «Старый брюзжащий сквиб» — кто такие сквибы Драко рассказал еще в поезде — работал в Хогвартсе Смотрителем, который следит за порядком в школе и за соблюдением комендантского часа студентами. Загадочная особенность — никто не мог вспомнить его имени, только фамилию. Также учеников проинформировали, что тренировки по квиддичу начнутся через неделю. Про спорт волшебников Гарри в подробностях также услышал у Драко, его заворожило насилие, царившее на поле, и ажиотаж, поглощавший трибуны. Однако в некотором смысле квиддич виделся Мальчику-Который-Выжил глупым занятием. Да, можно грубо кого-нибудь спихнуть с метлы, сломать руку противнику мячом или поймать снитч ртом. Но какой во всём этом смысл, если упавшего ждет зыбкий песок, мягкая перина по сравнению с бетоном; руку мгновенно вылечат зельем или простым заклинанием, а снитч настолько мал, что даже не порвёт рот? Но к последней фразе Дамблдора Гарри прислушался внимательно. — Третий этаж? — переспросил он у старосты. Она нахмурилась. — Не помню, чтобы нам говорили об этом ранее. Обычно объясняют причину запрета, хотя бы. Дамблдор точно мутит воду — так бы сказали когтевранцы. После престранного гимна и сытной пищи Гарри с трудом встал со скамейки, чтобы пойти следом за старостой и остальными первокурсниками, попавшими на Слизерин. Поттер неслышно выругался, когда они вышли к лестнице. Точнее сказать то были лестницы, их было много и все они активно перемещались независимо друг от друга. Сглотнув подступивший ком в горле, Гарри осторожно пошёл вниз по ступеням. Он оглянулся по сторонам: вон когтевранцы поднимаются на самый верх, первокурсники из Гриффиндора ушли куда-то направо, а пуффендуйцы вовсе исчезли в длинном коридоре. Но всех объединяло одно: они перепуганно озирались на шумевшие портреты, переводя свой взгляд с них на движущиеся прямо под ногами лестницы и обратно. Поттер хотел было спросить кое-что, как его опередили: — Эти лестницы… никто не знает, как они работают, ведь так? — Гарри посмотрел на говорившего мальчика и узнал в нём Блейза Забини, которого распределяли последним. — В их движении нет определённой системы. Он не пожалел, что запомнил это имя — тот говорил разумные вещи и со временем мог пригодиться Поттеру. По диалогу Блейза и старосты он понял, что сейчас они спустятся в подземелья, где нет сумасшедших лестниц и подозрительных картин, потому что «даже у стен есть уши, а у говорящих портретов их намного больше». Вопреки ожиданиям, внизу оказалось не сыро и вовсе не промозгло. Староста их привела в узкий тупик, и среди первокурсников пробежались возмущённые шепотки, умолкнувшие, когда был произнесён пароль. — Ничто не истина… — начала Джемма Фарли. -…вс-сё доз-сволено, — раздался низкий шёпот прямо из каменной стены, а затем она бесшумно отошла в сторону, открыв полутёмный проход, украшенный зелёными гобеленами с серебряными змеями. В комнате, куда они пришли, оказалось светлее, и новенькие слизеринцы смогли рассмотреть убранство гостиной своего факультета. Староста встала напротив них и кашлянула, чтобы те отвлеклись от лицезрения диванов, массивных столов и большого резного камина и обратили наконец на неё внимание. После вдохновенного напутствия, Джемма кратко пересказала правила Хогвартса, прозрачно намекнув на возможность их обхода. Что примечательно, несмотря на тонкое замечание об этом, каждый первокурсних выдавил ухмылку: кто-то злую, кто-то — как Поттер — понимающую. Наступило время распределения по комнатам, и Гарри с Драко оказались в списке вместе на «апартаменты для трёх человек». Больше к ним никого не подселили, так что Поттер решил, что это из-за влияния Благородного Дома Малфоев. К новому жилищу Мальчика-Который-Выжил прилагалась большая кровать с тёмно-зелёным покрывалом с серебряной окантовкой, несколько шкафов — один из которых для книг — и письменный стол, внушающий уважение к человеку, который подбирал всю эту великолепную мебель. Ко всему прочему, комната была раз в тридцать просторнее чулана под лестницей, и от обилия коричневых, зелёных и серых оттенков в ней у Гарри закружилась голова. Поттер устало рухнул на мягкую постель. Каркас кровати оказался довольно крепким. Если вдруг в комнате начнёт кто-то буянить, то за свою кровать он будет спокоен. — И что мне теперь делать? — спросил он в потолок. Драко ничего не сказал, и Гарри был ему за это благодарен. Он и сам не знал ответа на этот вопрос. Всё стало каким-то сложным. Что за игру затеяла Шляпа? Что она знает? Остроконечные шляпы умеют планировать? Что такого есть в Слизерине, что сможет «ограничить» Поттера? Как раздобыть адский огонь? Где хранят Распределяющую Шляпу? Дамблдор — псих? Почему Макгонагалл не узнала Гарри? Что было странного в непрерывном взгляде Снейпа? Хагрид — поверенный директора Хогвартса? Вопросы бесконечным вихрем появились перед Гарри, когда он лёг спать. Он снова и снова прокручивал в голове события минувшего дня, чертовски долгого дня. Рон Уизли, Драко Малфой, Гермиона Грейнджер и Невилл, Хагрид и даже Снейп — встреча с ними принесла много новых эмоций, которые Мальчик-Который-Выжил испытывал впервые. Наверное, они были схожи с азартом, что чувствовал Гарри при планировании идеального преступления. Что-то происходило. Чья-то невидимая рука — будь то сама Магия или чьё-то злое намерение — двигала фигурки по воображаемой доске, сталкивая их друг с другом и наблюдая за происходящим со стороны. Гарри чувствовал это. Нет, он хотел в это верить. Он хотел надеяться, что не его скверный характер и равнодушие к окружающим отправило его в Слизерин, а недоброжелатель; что не он, будучи годовалым младенцем, убил Тёмного Лорда, а кто-то ещё там был и сделал это вместо него. Поттер везде видел умысел, подвох и лукавство. Потому что сам был таким же: лицемерным, коварным и… пустым. У него не было ничего, за что можно было зацепиться в этой жизни, кроме праздного любопытства, вызванного появлением магии. Да, Гарри Поттер — волшебник, может творить чудеса. Но у него нет абсолютно никаких планов на будущее. Он убьёт Дурслей каким-нибудь неотслеживаемым заклинанием или группой заклинаний, а потом что? Поначалу он хотел жить в школе мирно, никому не мешая, не выделяясь. Но сделать это довольно сложно, когда за твоей жизнью во все глаза следят ошалелые фанаты или любознательные зеваки. И если с известностью он худо-бедно смирился, то разрыв шаблона толпы — уже непосильная ноша. Народ надеялся, что их Герой будет соответствовать звёздному статусу победителя Тьмы и попадёт на Гриффиндор, там учились его родители — Джеймс и Лили Поттер, которые в тяжёлое время храбро противостояли Волдеморту. Гарри даже был рад подыграть всем им. Однако вместо этого всё пошло наперекосяк: национальный Герой был распределён на Слизерин — прямая противоположность Гриффиндору (между собой эти факультеты также открыто враждовали). Ранее продуманная и принятая линия поведения теперь не подействует. Отсидеться в тихом углу не получится: из-за принадлежности к «не тому» факультету Гарри теперь будут уделять пристальное внимание даже те, кому до этого он был безразличен. Слишком интересное событие произошло. Ещё бы! Мальчик-Который-Выжил-И-Победил-Волдеморта учится на Слизерине! Поттер искренне пожалел редакторов, ведь в газете только одна первая полоса. И что теперь ему делать? Снова этот философский вопрос. Но ответа на него он так и не нашёл, заснув беспокойным сном.***
— Северус, пора запомнить, что горгульи сообщают мне о прибытии гостя, — сказал Дамблдор, отвернувшись от круглой, бесконечно вращающейся штуковины, ко входу. — Зачем постоянно маскироваться? Профессор Снейп слегка сдвинул вверх уголки губ так, что могло показаться, что он улыбнулся. — Извините, директор, — он махнул палочкой и сделался снова видимым. — Дурная привычка. Тон его был холодным и практически ничего не выражал. Так он привык общаться с Дамблдором, не показывая эмоций, что постепенно эта маска приклеилась и в повседневной жизни. — Зачем пришли, Северус? — директор снова отвернулся к беспорядочно вращающимся кольцам. — Убить вас, — он смотрел прямо перед собой на могущественного волшебника без тени усмешки. Дамблдор медленно повернулся и, внимательно оглядев Снейпа поверх очков, добродушно рассмеялся. — И шуточки у вас… мрачные. Под стать вашей чёрной мантии, — сказал Альбус и снова рассмеялся. Профессор же оставался стоять на месте с невозмутимым выражением лица. Конечно же Дамблдор знал, что Снейп ему ничего не сделает. И он знал, что Северус знает об этом. И это раздражало зельевара ещё больше. — Зачем же на самом деле вы пришли? — Альбус неспешным шагом подошёл к своему столу и открыл крышку конфетницы. — Директор! — Снейпу пришлось проглотить порыв закричать, ведь эмоции никогда не приводили его ни к чему хорошему. — Сэр, вы думаете было хорошей идеей назначить Квиринуса Квиррелла учить детей Защите? Я бы подошёл к этой должности более ответственно. — Простите меня, Северус, — Дамблдор всё искал глазами подходящую лимонную дольку. Если бы кто-то спросил о них Снейпа, он бы сказал, что они одинаковы. — Они все одинаковые… — пробормотал он, словно читая мысли гостя. Снейп моргнул и затаил дыхание, проверяя своё сознание на возможное проникновение извне. А тем временем Альбус, продолжая улыбаться, сказал: — Как же сложно выбрать из них одну, — он подцепил двумя пальцами сладость и прожевал. — О чём мы говорили? Ах, да, простите меня, Северус. Профессор Квиррелл достаточно образован, чтобы преподавать детям Защиту от тёмных искусств. Из-за этого проклятия очень сложно подобрать кого-то более компетентного. Квиринус справится, я в нём уверен. — Но… я! — Северус, я же сказал — проклятие. Я не могу позволить себе потерять вас сейчас. — Но он же вёл магловедение! — на секунду забыв о самообладании, воскликнул Снейп. Ему пришлось выдержать долгий тяжёлый взгляд Дамблдора. — Повторюсь, Северус, — наконец отозвался тот, слегка понизив голос. — Квиринусу, чтобы учить студентов Хогвартса ЗОТИ, хватит знаний и опыта. У вас всё? Снейп кивнул, коротко поклонился и направился к выходу. Но у самой лестницы вниз его остановил вкрадчивый голос директора. — Кстати, я знаю, что это ты, Северус. — Снейп не решился повернуться на зов, чтобы не показать испуг и заинтересованность, сменившиеся на его лице. — Я очень рад, что Хагрид не сильно пострадал и смог восстановиться к началу учебного года. Вспомнив, что надо дышать, Снейп стрелой вылетел из кабинета директора. Пока что ему везёт и Дамблдор смотрит сквозь пальцы на мелкие выходки профессора Зельеварения, считая их незначительными и не достойными внимания. Но так ли это было на самом деле?