Изыскания
Двор, без сомнения, являет собой средоточие вежливости и хороших манер. Не будь это так, он стал бы средоточием кровопролития и запустения. Те, кто сейчас благосклонно улыбается и заключает друг друга в объятия, обменивались бы оскорблениями и ударами, если бы не мешало воспитание… Лорд Честерфилд, 1694-1773
Проблемы следовали за Поттером по пятам. Позаимствованная у близнецов Карта Мародёров отказывалась включаться, как бы Гарри не произносил заклинание, хотя оно было настолько простым, что и умственно отсталый дошкольник справился бы. Даже поглаживания не помогли, а ведь это было самой крайней и, как оказалось, последней идеей её активировать. Пришлось вернуть артефакт владельцам, так ничего и не узнав. Может быть Тёмный Лорд своей неудачной попыткой убийства младенца в люльке что-то нарушил в работе магии Гарри, из-за чего она начала действовать иначе, с задержкой? Он всё-таки мог освоить заклинание, если усердно с ним тренировался. И всё же, это занимало раз в десять больше времени, чем у самого отсталого студента Хогвартса, не считая Поттера: ведь этот титул теперь принадлежал ему. С этим явно надо было что-то делать, особенно в свете грядущей Королевской Битвы, если её, конечно, разрешат проводить в школе. Но у кого можно было попросить помощи? Снейп и Дамблдор отпадали — первый слишком жуткий, а второй… Собственно, а почему не спросить о недуге его? Наверняка тот знал больше, но не спешил делиться информацией по личным или же более глобальным причинам. Национальная безопасность? Что такого крылось в смерти Джеймса и Лили Поттер, из-за чего все пристрастные лица молчали, как рыбы? Нет. Гарри не пойдёт к Дамблдору. Тот слишком многое скрывал и хотя выглядел приятным и безобидным старичком, просить могущественного чародея и занятого директора единственной в Британии школы волшебства разобраться в причинах запоздалой обучаемости рядового студента казалось ему дикой идеей. В лучшем случае ему бы пообещали результат и мучили неизвестностью, пока он сам бы не исправил свою же ситуацию. В худшем — послали бы куда подальше и невежливо бы попросили больше не отвлекать по пустякам. Занятия проходили плавно, казалось, будоражившие воображение события первой недели исчезли бесследно. Но ни Девлери, ни другие слизеринцы больше не вступали в стычки с Мальчиком-Который-Выжил, впрочем, он тоже сидел тихо и не говорил в их присутствии ничего компрометирующего. Малфой же, на удивление, обрёл популярность у девочек и мальчиков с разных факультетов, кроме, разве что, Гриффиндора. Те были до мозга костей предубеждены о лицемерии и лукавости студентов Слизерина, хотя были и исключения. Драко не стал зазнаваться и бахвалиться достижениями семьи, и изображал скромного одиннадцатилетнего ребёнка, намеренно убеждая всех, что его заслуга в приобретении летающих мётел минимальна. Разумеется, это возымело обратный эффект. Но хитрый змеёныш на это и надеялся, не так ли? Во всяком случае, объединение Поттера и Малфоя теперь не выглядело таким кошмарным в фантазиях юных умов. Раньше они подозревали Драко во всех прегрешениях (даже если он и рядом с ними не стоял), но сейчас относились к нему с благодарностью, и если какая-то доля недоверия осталась, они её забивали в дальний угол. Вот так вот: сделал одно доброе дело, пусть и косвенно, и станешь героем; будучи младенцем убил человека — прославят Героем. «Общество — странная штука, — размышлял Гарри как-то перед сном, лёжа в постели. — Порой кажется, что в мире нет никакой справедливости, и люди как никто другой способствуют этому. Они готовы поверить во что угодно, лишь бы оставаться в своём удобном мирке. Человек, по своему обыкновению, ненавидит перемены, но когда они наступают — легко привыкает к любым изменениям. Приспосабливается. Но перед этим обязательно сопротивляется, думая, что нынешнее положение — самое лучшее и удобное, а дальше будет только хуже, — после долгой паузы, он признался: — Да и я сам такой же». Он вспомнил, как раз за разом откладывал убийство родственников, придумывая всё новые и новые отговорки. И пусть бы он отправился в колонию для несовершеннолетних, пусть бы наделал много ошибок в свой первый раз — этого наверняка было бы не избежать даже с идеальным планом. Но он продолжал отсиживаться в библиотеке, мечтая о лучшей жизни без Дурслей. И сейчас он снова подстраивался под окружение, играя роль Национального Героя, примерного слизеринца. И где же была та грань, которая отделяла настоящего Гарри Поттера от навязанной обществом личности? В этом плане он завидовал Драко — тот знал своё место, знал, к чему стремиться. Знал, на кого равняться. У Гарри не было родителей, в глубинном смысле этого слова, а Дурсли явно не являлись образцом для подражания. Единственные взрослые, которые хоть как-то походили на эту роль — Минерва Макгонагалл, Альбус Дамблдор и Северус Снейп. Каждый из них был по-своему крут, но ни с кем из них Поттер не был хоть как-то близок. Он чувствовал себя потерянным и никому не нужным. Кем он был без погибших родителей? И кем бы стал, будь они живы? Наверно из-за этого Гарри так быстро привязался и стал доверять Тонкс. Яркая, неунывающая, всегда готовая помочь девушка стремительно ворвалась в его жизнь, предлагая, возможно, настоящую дружбу. Следом на горизонте появились близнецы Уизли, и если знакомство с их братом — Роном — не задалось с первой же секунды, то изобретательные и весёлые Фред и Джордж сразу заразили Гарри шаловливым настроением. Он нашёл смелость им отомстить за прошлые проделки и даже разработал следующий план на случай, если они продолжат издевательства (шутка с двойником не в счёт — она была, если подумать, и правда забавной, к тому же способствовала сближению Тонкс и близнецов, что стало Поттеру на руку). Невилл подкупал робостью, преданностью и невинностью, с которой сочеталась грусть от произошедшего с его родителями: Гарри и остальные члены Названия смогли услышать обрывистые объяснения, почему Лонгботтома воспитывала бабушка, после чего Поттер ещё чаще стал с ним себя ассоциировать. Во второе заседание группы им снова пришлось ограждать себя иллюзиями и другими мерами предосторожности, однако, чтобы подчеркнуть дружескую атмосферу, на этот раз Гарри попросил Тонкс создать не грубую деревянную мебель, а мягкие креслица, в которых можно было утонуть от блаженства. Выудив из бездонной сумы заблаговременно стыренные вкусности, Поттер положил их на кофейный столик посередине. Незадолго до этого он обсудил с близнецами возможность раскрытия Карты Мародёров перед членами Мордрева Названия и привёл целую кучу аргументов, которые придумал заранее. С некоторой долей недовольства они всё же согласились, и сейчас он показывал её всем остальным. — Не думала я, что такая полезная вещь существует, — пробормотала Тонкс, разглядывая пять пар отпечатков ног, в кружок расположившихся в одном из тупичков. — Если бы такие выдавали каждому первокурснику, они бы меньше терялись! — Знаешь, я подумал о том же, — ничуть не слукавил Гарри, улыбнувшись. Эта мысль посещала его, когда он вспоминал о своём приключении в коридорах перед первым уроком. Будь у него тогда хоть какая-нибудь карта Хогвартса — он бы не опоздал. — Это трофей близнецов, они согласились нам её показать, так как понимают, что мы теперь команда. Секреты только усугубят положение. А делаю это сейчас я потому, что нам необходимо найти надёжное убежище. Смотрите. — После того, как Тонкс сама активировала Карту, управлять ею стало делом обычным. Гарри быстро просмотрел план каждого этажа и на ходу делал в уме пометки, а затем продолжил: — На восьмом этаже слишком мало коридоров и помещений, в принципе, это можно объяснить тем, что оттуда можно попасть в башню Когтеврана и часть их помещений могут располагаться на этом этаже, но проверить стоит. Затем я вижу слепое пятно вот здесь, — он ткнул на место под давно заброшенным туалетом для девочек (знал он это потому, что искал уединённое место и для своих экспериментов, но призрак плаксивого подростка портил абсолютно всё). — Хотя скорей всего это канализация, которую Мародёры, конечно же, не могли нанести на Карту. Кабинет директора оформлен плохо, возможно, к нему примыкают ещё комнаты или ходы. Пространство под движущимися лестницами тоже пустое — тоже есть вероятность, что там что-то есть. Ещё… — с помощью палочки он нашёл подземелья, где размещался холл Слизерина и, припомнив заметку о потайном коридоре, решил состроить из себя умника: — Вполне возможно, что здесь есть секретный лаз, но вряд ли мы сможем его использовать для своих целей, — на этом он откинулся на спинку кресла с ощущением, что он сделал всё, что смог. Про большинство мест он сказал просто наобум, выделяя малейшие нестыковки, даже если они были иллюзорными, в схеме замка и лишь делая вид, что серьёзно взялся за вопрос благоустройства группы. Не мог же Гарри прийти к ним с пустыми руками. — Нам лучше разделиться и проверить каждое из мест, — с видом знатока предложила Тонкс. Осмотреть гостиную Слизерина поручили, разумеется, Поттеру. Тонкс взяла лестницы, Фред сразу забрал себе восьмой этаж, а Джордж, с искусственным подозрением на него взглянув, выбрал проверить прилегающую к директорской башне территорию. Невиллу, который постеснялся участвовать в бурном распределении обязанностей, досталась Плакса Миртл — ужасающе навязчивое и эмоционально нестабильное привидение, а точнее заброшенный туалет, где она обитала, и пустующую на Карте область под ним. По-хорошему стоило бы проверить все туалеты, чтобы наверняка найти признаки канализации и отделить её от возможного секретного помещения, но никто не стал об этом заикаться, пожалев Невилла — ему и так досталось самое сложное задание. Однако, кажется, он ещё об этом и не догадывался, но все в немом согласии не спешили его просвещать. Когда они уже почти разошлись, Гарри окликнул рассеивавшую трансфигурацию Тонкс: — Слушай, такое дело… — вдруг он задумался, как сказать ей о проблеме. «Извините, убивающее проклятие сломало мне магию, что делать?» или «Я аномально плох в заклинаниях, и считаю, что есть выход, поможешь мне его найти?» После ободряющего внутреннего монолога, Поттер всё же выдал: — Наверное, ты уже слышала о моих, хм, сложностях. Применение новых заклинаний даётся мне с трудом, и это явно ненормально. Может быть, ты помнишь какие-нибудь прецеденты? Или это какая-то волшебная болезнь? Как я слышал, от убивающего проклятия ещё никто не выживал. Спрашивал у мадам Помфри о возможных последствиях, но она только извинилась и развела руками. Тонкс нахмурилась, что говорило об активных мыслительных процессах, что протекали в извилинах её мозга. Успел лишь Гарри подумать об отличиях строения мозга магла и волшебника, как она пробормотала: — Что-то недавно было… какой-то доклад или нечто такое. Один из студентов Когтеврана летом провёл исследование и написал доклад в качестве домашней работы. Точно не помню, что там было, вроде о каких-то Ген (Геннадиях? Опять эти русские) и наследственных заболеваний. Никто не оценил его работу, так как она была сделана не по теме, но, думаю, я могу поспрашивать того парня о твоих, как ты говоришь? А, симптомы. — Спасибо, — весело отозвался Гарри, не обращая внимания на коверкание магловских словечек. Одним вопросом меньше. Радостный, что скоро, возможно, избавится или хотя бы поймёт причины задержек в изучении заклинаний, он догнал Невилла. Постепенно жизнь налаживалась, возвращаясь в привычное тихое и спокойное русло, поэтому стоило позаботиться о планах на магию. — Я говорил, что мы будем изучать самооборону, — осторожно сказал Гарри, так как вокруг ходило много студентов. — И искал место, потому что группа из пяти человек привлекает внимание. Но двое однокурсников — другое дело, мы сможем находиться вместе, избегая ненужных подозрений. Невилл пару раз недоумённо моргнул, уставившись на Поттера. Тот вздохнул и повторил попытку объяснить, разумеется, скрывая истинные намерения: — От тебя до сих пор не отстают, так? — предположил Гарри и оказался прав, определив это по реакции собеседника. — Не так, как раньше, но они действуют незаметнее. Всё станет только хуже, поверь мне, — мрачно закончил он. До инцидента с молотком Гарри пытался рассказать всё учителю и думал, что это приструнит Дадли и Ко. Им провели лекцию о недопустимости травли, моральных ценностях и так далее, они клятвенно пообещали переосмыслить своё поведение и… продолжили издевательства с удвоенной силой. То, что кузен оказался способен на такую изобретательность, с которой избегал наказания учителя, Гарри вообще не ожидал. Дадли с друзьями проворачивал всё настолько чисто, что он просто не мог ничего доказать. Тогда его спасло отчаяние, решимость и отвага идиота. Допустить, чтобы на его глазах через то же самое прошел и Невилл, Поттер бы не смог. Плюс с помощью него можно было проверить некоторые теории, которые в случае подтверждения расширили бы арсенал Мальчика-Который-Выжил. Из-за плохой обучаемости ему приходилось долго трудиться, чтобы воспроизвести заклинание, а значит и испытать его скрытые свойства, если они вообще существовали. С Лонгботтомом всё должно было пойти быстрее. — Я настаиваю на том, чтобы научить тебя давать сдачи. Да так, чтобы у хулиганов больше и мыслишек навредить тебе не было! Невилл замялся. — Меня могут наказать, — он неустанно теребил край рукава мантии и избегал взгляда. — Это против правил… — Он прав, — заявил кто-то решительно и безапелляционно, внезапно возникнув позади них. Гарри развернулся полубоком, чтобы видеть вторженца и Невилла одновременно. Это оказалась никто иная как Грейнджер. — Ты не должен подталкивать другого студента на преступление. — То есть ты предлагаешь Невиллу покорно терпеть издевательства? До самого выпуска? Не защищать себя? — раздражённо спросил Гарри, сжимая кулаки, но не делая пока ничего более предосудительного. — Если тебя обижают, — проигнорировав реплику Поттера, обратилась она к Лонгботтому, — ты должен рассказать профессору, и уже они будут выбирать наказание виновнику. Мы дети, и мы не устраиваем самосуд, — сказав это, она показательно покосилась на Гарри с выражением победительницы. Гермиона и правда была убеждена в незыблемости правил и собственных суждений, он мог бы её пожалеть, если бы не был занят сейчас растущим гневом. — Да что ты вообще можешь знать?! — воскликнул Поттер, приблизившись на шаг к ней. Он чувствовал ярость и отвращение, а также был в некоторой степени уязвлён. Он даже не заметил, как перебил Невилла, который робко пытался что-то ответить. — Если ты лучшая ученица на курсе, это не даёт тебе право зазнаваться! Да что ты знаешь о травле? Конечно, откуда тебе ведать, что ощущает загнанная в угол жертва! На лицо Гермионы набежала тень, и Гарри наверняка разглядел бы, как она покраснела, если бы не был так зол. «Что эта девчонка о себе возомнила?! — внутренне негодовал он. — Зачем лезет туда, где её не спрашивают? Да что она вообще понимает?!» Тяжело дыша от переполнявших его отрицательных эмоций, Поттер, схватив Невилла за руку, потащил его прочь от зануды. Когда они поравнялись, он её грубо оттолкнул, напоследок едко сказав: — Нам не нужны твои дурацкие советы, бобриха. Наверное, Гарри, даже изо всех сил напрягая извилины, не смог бы определить, что же стало для Грейнджер последней каплей. Возможно, он вовсе и не был причиной ее дальнейшего поступка. Но факт оставался неизменным: Гермиона быстро схватилась за волшебную палочку, выкрикнув Мукус ад Нозем и следом сразу же Слагулус Эрукто. Если бы он хоть на секунду промедлил, то мучился бы на полу. Среагировав на внезапный выпад однокурсницы, Поттер возвёл щит, и заклинания, отпрыгнув от него и не успев из-за короткого расстояния рассыпаться, угодили в Гермиону. Мгновенно её нос заполнился соплями, а изо рта начало появляться нечто склизкое и большое, окончательно перекрывая дыхательные пути. Грейнджер задыхалась. Она пыталась сделать вдох, но нос был прочно забит мокротой, а проглотить слизня явно не входило в её планы, поэтому она продолжала блевать ими, безуспешно пытаясь захватить хотя бы чуть-чуть кислорода в лёгкие. Студенты вокруг лишь нервно посмеивались и приплясывали неуклюжий танец смерти. Тогда аналогия казалась Поттеру ироничной, именно когда Гермиона давилась одним из слизняков. Помощи от окруживших их детей ждать очевидно не стоило, но она продолжала держаться за горло, указывая на проблему, и старалась заорать, чтобы эти ватные идиоты наконец включили мозги и начали действовать. Похоже, только она и Поттер в полной мере понимали происходившее. Гарри не мог ничего сделать — эти заклинания он и выполнить даже не смог, не говоря уже о их рассеивании. Да и не сильно он хотел этого. Возможно, на его глазах прямо сейчас умирала девочка, но она же это заслужила, так? Ведь это она пожелала наградить соплями и слизнями глотку Поттера, чтобы тот мучился в агонии, задыхаясь и не находя помощи. Она хотела смерти Мальчику-Который-Опять-Выжил, но поплатилась за это. Вдруг в круг гоготавших и абсолютно ничего не соображавших студентов ворвался Снейп. Он быстро оценил ситуацию и, направив палочку на Грейнджер, избавил её от проклятий. Та была напугана. Очнувшись от оцепенения, она ахнула и рука с палочкой дрогнула — самый важный инструмент волшебника с глухим стуком упал на пол. Гермиона прикрыла рот и боялась смотреть на профессора, а тот неотрывно её разглядывал. — Эт-то был… — заикаясь, отрывисто произнесла она. — Н-несчастный… случай… — Достаточно, мисс Грейнджер, — поднял руку Снейп. — Минус шестьдесят очков с Когтеврана, и я доложу о происшествии вашему декану, — сказав это, он развернулся к толпе: — Начинаются занятия, настоятельно рекомендую разойтись по кабинетам.***
Она убежала в слезах, так ничего не сказав. Она тяжело дышала, но теперь уже не из-за проклятий, а из-за возмущения. Жертвой оказалась она! Так почему же Гермиону оштрафовали? Даже толком не разобравшись в происшествии, не опросив свидетелей, этот… с позволения сказать, профессор снял баллы именно с неё! А Гарри Поттер, как обычно, остался безнаказанным. Ему что, всё сходило с рук? Всегда? Если подумать, не такой уж он и Герой. Убийство… недопустимо, даже если жертва — заядлый, жестокий и деспотичный преступник. Грейнджер остановилась и забежала в женский туалет, запершись в кабинке, прокручивая в голове произошедшее. Она не желала причинять никому вреда, даже Поттеру. Но она знала, что случится, если объединить те два заклинания и, тем не менее, произнесла их! Именно она, а не кто-то другой. Что же она наделала! И это после того, как прочла нотацию о насилии в школе, что оно против правил… «Гарри Поттер остался в выигрыше, — прошептала она сама себе, роняя слёзы и глотая сопли. — А я опозорилась. Какая же я глупая!» И что самое обидное, никто не стал её спасать. Гарри, может быть, и не знал, как, но… нет. Она видела его лицо: это были глаза человека, который даже не пытался помочь. Он стоял и спокойно наблюдал, как его одноклассница мучительно задыхалась. Никакой он не Герой. Гарри Поттер — злодей. Не зря он попал на Слизерин. Малфой и подобные им ненавидят маглорожденных, презирают маглов и вымещают свою злобу на слабых. Гермиона вытерла слезы и вышла из кабинки. Умывшись, она взглянула на себя в зеркале: теперь она была убеждена и знала, что ей нужно сделать. Она выведет Гарри Поттера на чистую воду!***
Ровно через неделю после душевного разговора Квиррелла и Гарри в кабинете Защиты директор Дамблдор во время воскресного ужина объявил всей школе о проведении новой игры. Идею «все против всех» они решили не менять, зато внесли кое-какие другие поправки в изначальную версию. — Количество этапов будет определяться тем, сколько участников запишется, — пояснял Дамблдор. — На каждом из этапов будут выбывать проигравшие. В финале проведётся дуэль между двумя лучшими студентами. Разумеется, каждый курс будет соревноваться между собой в параллели, мы все хотим равной битвы, а не устроить бойню, — добродушно пошутил он, а затем резко произнёс: — На этот раз очки не начисляются! — выждав недовольный гул детей, он заискивающе улыбнулся: — Но и не будут сниматься, зато победителей с каждого курса ожидает превосходная награда! Шум усилился. Перекрикнуть толпу удалось одному из близнецов Уизли, который так удачно расположился ближе всех к директору: — А какой приз? Дети со всех столов громко вторили вопросу, им явно было любопытно. Да что греха таить, даже Гарри был этим заинтригован. — К сожалению, пока мы решили не разглашать этот момент, как и основные правила игры. Из Зала послышались разочарованные возгласы. — П-подождите, д-директор, — вдруг встрял Квиррелл и встал. Все сразу затихли, но только потому, что голос у него был едва различим. — Если м-мы х-хотим, чтобы участвовало б-больше с-студентов, не стоит ли з-завлечь их ог-глашением наг-грады заранее? Дамблдор задумался, вероятно, прикидывая возможные варианты. В конце концов он обратился к залу: — Боюсь, я пока не могу назвать конкретный приз по некоторым причинам. Однако вынужден согласиться с профессором Квирреллом: нельзя рассчитывать на увлечённость задумкой, если участники не будут знать, к чему приведёт борьба. Квиддич даёт славу и приближает факультет победителя к Кубку, а наша Битва Волшебников позволит дотянуться до мечты! Да-да, дети мои, вы не ослышались. В наших руках имеется то, что исполнит практически любое ваше желание. Очень уж подозрительным выглядело это его «практически», но остальные, кажется, не обратили на это внимания и во всю подхватили энтузиазм организаторов, выражая его в своей подростково-детской манере: выкрикивая «ура», «ух ты» и другие междометия. Самыми скромными были педантичные когтевранцы, среди которых было много тех, кто заметил оговорку Дамблдора про желания. А самыми громкими были, разумеется, гриффиндорцы, Гарри не сомневался, что большинство участников будет как раз оттуда. Слизеринцы скорей всего запишутся на Битву только чтобы доказать превосходство, а пуффендуйцы… возможно, они не станут участвовать в игре, где нельзя было полагаться на товарища. — Вы не рассказали об условиях, — услужливо подсказал Снейп, недоверчиво поглядывая то на Квиррелла, то на Поттера. — Ах, да. Старость, знаете ли, приносит неприятные последствия, — он рассмеялся и с улыбкой продолжил: — К участию допускаются курсы с первого по седьмой. Условием для них является умение произносить слабое защитное и сонное заклинание. Для старших курсов действуют ограничения на некоторые сильные проклятия и смертельно опасные инструменты, про которые профессор Квиррелл расскажет на уроках Защиты в рамках подготовки к Битве. Все прошедшие отбор через два месяца, после Хэллоуина, смогут принять участие в Битве Волшебников, за которой будет наблюдать вся школа. На этом объявление закончилось, и уже на следующем групповом уроке Защиты, где присутствовали все факультеты, Квиррелл объяснил суть их будущих занятий. Учить он будет всех детей, однако выбирать участвовать ли в Битве или нет, они должны были сами. Профессор лишь даст необходимый базовый набор навыков, но как их применять — решать только самим студентам. Также он отметил, что открыт для консультаций после уроков и в выходные, так что заинтересованные лица могут подходить к нему с вопросами в любое время, кроме ночи (как с ухмылкой подозревал Гарри, не будь в Хогвартсе комендантского часа, то и ночью можно было бы к нему приходить). После краткого отступления профессор рассказал, что их будет ожидать на битве. — Вы будете совершенно одни, — самозабвенно говорил он, если не обращать внимания на постоянное заикание и тихий голос. Зато никто не смел шептаться, чтобы не пропустить что-то важное. — Враги будут окружать вас со всех сторон. Конечно, вы можете собрать группу, но победитель может быть только один, вам постоянно придётся оглядываться и проверять, не кинул ли союзник вам сонного в спину. Слегка мрачновато, я знаю, но до этого момента волшебники состязались в условиях дуэли, где противник был лишь один. Мы же будем искать способы борьбы с несколькими противниками одновременно. С превосходящими многократно силой, — заметив сомнение на лицах студентов, Квиррелл сменил тактику: — Пожиратели Смерти обычно работали в группах по трое или больше, это стандартная их практика. Исключением был только Тёмный Лорд, но он не нуждался в телохранителях. «Волдеморта слишком идеализируют, слишком боятся даже после его смерти, — подумал Гарри, слушая речь профессора. — Наверняка он расхаживал один только из-за своей паранойи. Так действовали люди, на каждом шагу опасавшиеся заговоров и переворотов. Для искуссного легилимента и безжалостного тирана это было обычной мерой предосторожности. Несмотря на свою прямолинейную тактику захвата власти, он, кажется, всё же понимал, что страх — не аксиома управления организацией, — завершил мысль Поттер и тут же чертыхнулся: — Точно! У него же ещё была религия! Как я это упустил? Фанатики всегда были страшными противниками, мировая история это доказывала не раз». Из размышлений его вывел внезапный вопрос Квиррелла: — Давайте представим ситуацию: вы, скажем, умелый волшебник, но внезапно вас окружают менее талантливые люди, однако их очень много. Они угрожают вам. Что вы будете делать? Интересные ответы будут награждены очками факультету. Гарри напряг память, вспоминая, что говорил профессор до этого. Кажется, он пытался заинтересовать первокурсников, напугав встречей с их кошмаром — Пожирателями Смерти, а потом он принялся вопросами и очками завлекать их в обсуждение. — Заговорю им зубы! — рискнул выкрикнуть кто-то из общей массы. — А потом сбегу. Квиррелл покачал головой с улыбкой: — Они настолько тупы, что ваши гениальные словесные пассы не доходят до их недалёких умов. К сожалению, вас забивают до смерти, мистер. Послышались смешки, некоторые неуютно поёжились, а кое-кто серьёзно задумался над решением проблемы, чтобы заработать очки и выделиться. — Я бы воспользовалась трансфигурацией, — подала голос Гермиона, держа голову прямо и говоря уверенно, — превратив часть пола в вязкое нечто, например, зыбучие пески. И, пока их «недалёкие умы» соображают что к чему, дала бы дёру. — Отлично, мисс Грейнджер! — ничуть не удивился Квиррелл. — Пять очков Когтеврану за побег. Однако вы всё равно умерли, так как вас выследили, и на этот раз они знали, с кем имеют дело, и позвали на помощь противника, сильнее вас. Казалось, её возмущению не было предела. Гарри так и представлял, как она тотчас же начинала отчитывать профессора за глупую задачку с плавающими переменными. И даже догадывался про его ответ: такова жизнь. У Поттера вытянулось лицо, когда заговорил Малфой: — Профессор, этот вопрос имеет множество ответов и ни один из них не будет верным, так как ход событий в вашей гипотетической ситуации всегда непредсказуемо меняется. — Гарри видел, как согласно кивало большинство первокурсников. — Вы хотите, чтобы кто-то из нас ответил «убить всех»? — произнеся это, Драко как-то странно покосился на Поттера. — Но и тогда, я не сомневаюсь, у вас найдётся достойный сюжет со смертельным исходом. К чему вообще этот вопрос? Чтобы я не сделал, меня убьют. Тогда почему бы не присоединиться к их группе сразу, тем самым предотвращая печальный для меня исход? К неожиданному удовлетворению Гарри профессор Защиты расплылся в широкой улыбке. — Я говорил, что хочу услышать не правильный, а интересный ответ, мистер Малфой. Я хочу показать вам, насколько разными могут быть мнения и способы подхода к одной и той же ситуации. Если до какого-то вывода или действия пришли вы, то, возможно, его учёл и ваш противник и приготовил контрмеры. Важна гибкость, импровизация и непосредственность. Кстати, десять очков Слизерину: вы избежали нападения, примкнув к ним заранее, однако на одной из миссий вы провалились (не обязательно по своей вине) и вас за это убили. На этом внезапности не закончились. Поттера изумил ответ Рона Уизли, как, впрочем, и всех остальных. — Ход конём, — начал он. — Сначала обезврежу непосредственную угрозу, чтобы ликвидировать шах: почищу память нападавшим, чтобы они забыли, что вообще шли за мной. Пока они перегруппировываются, я собираю вокруг себя друзей и отражаю следующую атаку. Когда их ряды редеют, я съедаю Короля, то есть, избавляюсь от лидера, и оставшиеся пешки, потеряв руководителя, разбегаются по углам. — Превосходное сравнение с шахматами! — искренне поразился Квиррелл. — Потрясающая тактика, поэтому пятнадцать очков Гриффиндору. Боюсь, мне придётся прервать ваш триумф, — изображая раскаяние и скорбь, оповестил Квиррелл, — потому что лидер, которого вы убили, оказался личем с тысячелетней историей. Без должного ритуала их трудно умертвить, так что он вернулся и отомстил вам. Теперь посмеивались уже все, даже те, кто сначала чувствовал себя не уютно. Повторяющийся фарс с неминуемым убийством раскрепостил остальных, и теперь предположения сыпались со всех сторон, а Квиррелл только и успевал «умертвлять» своих студентов. В итоге никого не осталось в живых, в том числе и Гарри. — Я подстраиваю свою смерть, — заявил он, когда подошла очередь. — Использую клона или голема, но они остаются убеждены, что покончили со мной и не преследуют, — хитро прищурился Поттер и быстро продолжил, пока Квиррелл его не убил своими словами: — Знаю, знаю. Меня всё равно вычислят и поручат устранение какому-то новичку в качестве инициации, и он застре… выстрелит в меня убивающим проклятием, пока я, старый и лысый, буду стричь газон у своего дома, — монотонно, на одном дыхании, выдал он. — Спасибо, мистер Поттер. Десять очков Слизерину, так сказать, посмертно, — всё с той же неизменной загадочной улыбкой произнёс профессор, ничуть не рассердившись за вмешательство в процесс убиения студентов. После этого он научил всех сонному заклинанию и его отмене, а затем разрешил разбиться на группы и кидать магию как попало, попутно защищаясь. Поттер мог только уворачиваться и прикрываться щитом, который неожиданно для себя удачно выполнил при Грейнджер. Тогда он не особо рассчитывал на пользу своих действий, так как ранее защитное заклинание ему не давалось, и с пятницы он его ни разу не практиковал. К счастью, теперь, чтобы принять участие в Игре, оставалось выучить только Соппоро, и времени до Хэллоуина было достаточно. Если говорить о результатах Мордрева Названия, то здесь было всё несколько сложнее. Ни одна из задумок Гарри по потайным комнатам не дала плодов. Разве что Миртл так привязалась к испуганному до чёртиков Невиллу, который каждый раз робел перед прозрачной фигурой и боялся произнести хоть слово, что просила ходить к ней в гости почаще. За то короткое время, что Лонгботтом провёл в заброшенном женском туалете, он узнал о приведении абсолютно всю подноготную. Она с упоением рассказала о студентах, учившихся с ней (в основном это были симпатичные мальчики), о том, что её — процитировано — «почему-то никто не любит». Как оказалось, смерть не сильно поправила её характер. Точнее совсем не изменила занудный эгоизм, с которым она вещала о своей биографии и ныла о тяжёлой судьбе. Только сейчас она плакала о смерти и забвении. Впрочем, последние минуты жизни она помнила плохо, да и вообще предпочитала не распространяться о подробностях. Уизли какое-то время потешались над Невиллом, называя Миртл его подружкой-привидением, а самого Лонгботтома — любимцем эктоплазмы. Но Тонкс их энтузиазм быстро приструнила. Если бы это не сделала она, это попытался бы сделать Гарри. Он понимал, как близнецам было важно оставаться беззаботными, однако у терпения был предел прочности, и Поттеру не хотелось, чтобы из-за Фреда и Джорджа какая-нибудь особо впечатлительная личность вдруг взорвалась и устроила самосуд. Нет, Гарри бы предпочёл контролировать этот процесс, при этом продолжая пользоваться уникальной изобретательностью близнецов. Нимфадора Тонкс так ничего и не выяснила по проблеме Поттера, так что ему приходилось прибегать к помощи Лонгботтома по проведению экспериментов над заклинаниями. Ему было любопытно, имелись ли какие-то скрытые применения у широко известных заклинаний и какими были их пределы. Самым заманчивым выглядело Диффиндо. Им по обычаю всегда резали лишь бумагу, но почему-то резать, скажем, человека никому в голову не приходило. Или приходило? Чтобы исключить один из факторов, Гарри объяснил, какие движения палочкой и слова нужны, однако для чего они применялись не рассказал и только заставил направить атаку на крысу в клетке. Грызуна Поттер поймал собственноручно, и это было воистину трудной задачей! Диких животных в замке Хогвартс было немного, так как большинство вредителей уничтожали домовые эльфы. Кстати, они сильно поднаторели в ловле крыс и с радостью поделились премудростью с Мальчиком-Который-Выжил, однако, по понятным причинам, тот не мог телепортироваться одним щелчком пальцев за спину цели, чтобы потом со всей дури раздавить её пяткой. Это было самым популярным развлечением хогвартских эльфов, разве что после обшаривания комодов студентов. Домовики здесь были, похоже, скорее дикими и работали автономно, иногда десятилетиями не слыша каких-либо особых указаний, кроме праздничного меню. Ещё реже к ним в гости на кухню захаживали студенты не пуффендуйцы, но это их расстраивало даже меньше, чем отсутствие приказов. Во всяком случае, Гарри пришлось дедовскими методами, опережая телепортацию эльфов, поймать себе крысу для опытов. Они больше всего походили для этого ввиду своих малых размеров и наличия плоти, которая могла влиять или же не влиять на результат заклинания. — Э… — засомневался Невилл, рука с палочкой дёрнулась. — А что должно случиться? — Не могу сказать. Не волнуйся, ничего страшного, — соврал Поттер, хлопая того по плечу. Лонгботтом нахмурился, но заклинание исполнил. После десяти неудачных попыток Гарри понял, что необходимо сменить объект. Подсунув под нос испытуемому лист пергамента, он приказал: — Сейчас попробуй на этом. Бумага с первого раза разлетелась на две части как раз в том месте, куда указывал конец палочки Невилла. Это означало две вещи: человека или любое другое животное Диффиндо не разрезать; для удачного выполнения конкретно этого заклинания не обязательно знать его назначение. Стоит отдать должное Лонгботтому, его глаза округлились, наверное, до размеров галлеона, когда он понял замысел Гарри. — Ты-ты думал… то есть, ты хотел заставить меня убить крысу? Заклинанием для резки бумаги?! Тот глубоко вздохнул и, тяжёло окинув взглядом испытуемого, ответил: — Я бы сделал это сам, если бы мог. Поверь мне, я никогда не заставлю тебя сделать ничего предосудительного, — доверительным тоном произнёс он и коротко добавил: — Если ты будешь против, — мысленно отметив, что наивный Невилл слегка расслабился и не заметил оговорки, он продолжил разглагольствовать: — Только представь, как нам, маленьким и слабеньким первогодкам, поможет заклинание, которое легко выучить и которым можно защищаться? А лучшая защита? Правильно — нападение. Даже небольшой порез даст нам лишние секунды, чтобы убежать или сделать следующий шаг. К сожалению, Диффиндо так не работает. Но я намерен продолжить изучать его, но уже с точки зрения неодушевлённых предметов. Ты всё ещё со мной? Я не соврал, сказав, что это поможет тебе. Если выясним, что, например, мы будем способны разрезать мантии волшебников, чтобы оставить их голыми и беззащитными перед стыдом, то с этим ты, немного поимпровизировав, защитишь себя в случае опасности. Для более умелых противников придумаем что-нибудь другое. Невилл всё ещё сомневался, и Гарри решил добить его фактами, а не прозрачными аргументами: — Вспомни Грейнджер. Не она ли тебе советовала обращаться в случае чего к профессорам? И что же она сделала, когда я её чуточку разозлил? — выдержав паузу, давая Лонгботтому вспомнить и осознать ранее произошедшее, он продолжил: — Я узнал у Квиррелла о втором проклятии — заставляет буквально изрыгать слизней. И Мукус, и Слагулус весьма неприятные, но по отдельности безобидные заклинания. Гермионе хватило знаний и умений использовать их в совокупности, давшей смертельный результат! Волшебники, воспитывавшиеся исключительно в магической среде, склонны воспринимать заклинания прямолинейно. «Вот это создавалось, чтобы разрезать бумагу, будем использовать только так, иначе не получится». А ведь они даже не пытаются узнать! Зацикливаются на одном назначении и не принимают других, — делая глубокий вдох, чтобы успокоиться, Гарри подвёл итог: — Если заткнуть нос и рот человеку — он задохнётся, умрёт в мучениях. Но это не подходит для открытого сражения, когда противник готов к неожиданностям, и битв с превосходящим числом врагов. Я пытаюсь найти безобидный и нелетальный способ обезвреживания, используя только низшие заклинания. Или минимум средних. Заметив, как глаза Невилла активно двигались, сменяя фокус, а пальцы яростнее, чем обычно, перебирали край рукава, Гарри ещё раз вздохнул и жестом предложил ему высказаться, не стесняясь и не опасаясь его гнева. — Эм… есть заклинание разоружения… с его помощью можно выбить у волшебника из руки его палочку, — робко произнёс Лонгботтом, избегая взгляда. — То есть существует такое удобное заклинание, а я тут пытаюсь изобрести велосипед?! — воскликнул на секунду потерявший самообладание Поттер, но быстро взял себя в руки: — Нет, это не выход. Лишив бугая магии, мы не избавимся от его кулаков, — покачал головой он, а затем улыбнулся и, пародируя заикавшегося профессора Квиррелла, добавил: — Вас з-забили д-до смерти, мистер Лонгб-боттом. В конце концов, Невилл был вынужден согласиться с выводами Гарри, и они продолжили изыскания. Лист магловской бумаги и кусочек туалетной разрезались без проблем — здесь магия оказалась непривередлива. Проблемы начались, когда Поттеру захотелось проверить заклинание на стопке бумаги. Для этого подошла бы книга, но библиотечную портить было как-то боязно, а Репаро никто из них не знал. В итоге Невилл с гордо поднятой головой пожертвовал свою детскую книжку с картинками, которую зачем-то взял с собой в школу. Бумага поддалась как и с обложкой, так и без неё. Кожаный переплёт другого фолианта (его Поттер попросту украл у кого-то, но обретённому присп… другу не рассказал) не получилось разрезать, зато листы внутри — легко. Ткань Диффиндо не портило, она, похоже, для него казалась слишком толстой, однако отдельные, не сплетённые, нити и редкий волос разрезал. Шерсть предоставил для опыта Армос, но ему повезло: заклинание не сработало. Единственным альтернативным применением, которое придумал Гарри, была портативная активация и деактивация растяжек или других ловушек на их основе. Это могло быть полезным, если бы было время подготовить для кого-то засаду. В это время, как потом оказалось, весь разговор слышала Гермиона. Она так же уловила словосочетание «мордрево название», и поспешила рассказать всё Флитвику. Позже он вызвал к себе Гарри и выразил своё удивление изысканиям первокурсника в области заклинаний и сомнение про готовящийся заговор. Точнее сказать, он сообщил всё настолько витиевато и отстранённо, что Поттер не сразу догадался, что тот узнал о Мордревом Названии, но явно понял что-то не так. Заверив профессора в чистых намерениях и разрулив недопонимание (скормив байку о том, что речь шла о волшебнике — Мордреде — а информатор просто не расслышала), он поспешил сменить тему, чтобы отвлечь внимание: — Скажите, а как создаются новые заклинания? Есть ли какое-то руководство или система их разработки? — О, — мгновенно оживился Флитвик, сев на любимого конька. — Иные тратят жизнь, чтобы придумать рабочее заклинание, другие — изобретают его случайно, стихийно. Остальным может повезти, если они составят нужные слова и жесты в нужное время в нужном месте для нужного дела. Так было составлено множество проклятий и бытовых чар. Но это всяко лучше, чем пытаться открыть магические ворота, но сделать ошибку в произношении и изобрести самое смертоносное заклинание в истории. — Ничего не понял, — отозвался Гарри с таким видом, словно ему вскрыли череп, мыльной водой прополоскали мозги, но забыли положить их обратно. — Например, для варки зелий нужны ингредиенты, и для лучшего результата берутся с подходящими свойствами. Знания о них и умение раскрыть в той или иной форме позволяют сварить новое зелье с нужным действием, даже если никто никогда ранее его не делал и даже не слышал о нём. В заклинаниях ингредиенты — жесты и слова, а знания о свойствах заменяются удачей и случаем, то есть неизвестным фактором. Вот из-за него и получается, что придумать оригинальное заклинание можно, но необычайно сложно. Необходимо учитывать личностные качества волшебника, его окружение и познания в той области, в которой он желает придумать заклинание. Теперь понятно? Гарри осторожно кивнул, опасаясь, что от этого движения его голова превратится в тыкву и в полночь ускачет на свидание с крысой. Это были, конечно, полезные сведения, но применить на практике их не представлялось возможным, куда больше Поттера волновала Грейнджер, которая мало того что не шифруясь наябедничала взрослым о его делах, так ещё и подслушивала разговоры об этих самых делах. По-хорошему стоило всегда возводить купол тишины, но хоть Гарри и помнил слова заклинания, произносимые Тонкс и Снейпом, успешно повторить у него вряд ли бы получилось, так что пытаться не было смысла. Намного важнее сейчас было направить все ресурсы на изучение сонного заклятия к Хэллоуину. И следить за своими беседами, которые могут подслушать и использовать против. Старания окупились с лихвой — Поттер знал все необходимые для Битвы Волшебников чары, выучив последнее раньше, чем наступил конец октября. И сразу же попросил Квиррелла внести его имя в список участников. Меры же безопасности Мордрева Названия ужесточились, ведь они нашли себе убежище. Невилл окрестил таинственное помещение Выручай-Комната, когда впервые увидел его возможности. Нашёл он его случайно, когда заблудился в нескончаемых лестницах и коридорах в поисках… туалета. Когда он покинул комнату, то на миг отвернулся — и дверь исчезла. Однако в этот момент он подумал, что их группа нуждается в базе и как плохо, что они не могли её найти. Дверь появилась снова. Заинтригованный внезапным явлением, он не побоялся зайти внутрь и с удивлением увидел логово, в точности такое же, как и представлял себе минуту назад. Позже он созвал всех и показал находку, и уже потом они с восторгом изучали возможности Комнаты. Поэтому они никак не могли позволить, чтобы их раскрыли. Однако Грейнджер была неумолима и вскоре знала имена всех членов группы, чем поделилась с Макгонагалл (раз с Флитвиком не вышло), но та лишь развела руками и провела короткую и не информативную беседу с Гарри и остальными, по сути она просто ненавязчиво расспрашивала о цели объединения. Гермиона же не сдавалась, вставляя палки в колёса на каждом ходу: срывала планы по борьбе с хулиганами (вероятно думала, что Мордрево Название хотело от нечего делать навредить студентам) и неустанно преследовала Поттера по пятам, словно ей не надо было заниматься учёбой! Терпение Гарри трещало, как рвущаяся от одного только дыхания старая затёртая тряпка. И он наконец всерьёз задумал избавиться от Гермионы Грейнджер.