***
— Драко, прекрати чесаться, ты можешь себе навредить. — Я только потрогал немного пальцами. — Нет, ты прошелся по ней ногтями. — Прекрати. Что толку в преимуществе учиться подальше от дома, если мне все равно приходится выслушивать твои нотации, мамочка? Панси морщит лоб — и это ее явно не красит. — Раз уж ты решил сделать эту глупость, стоит теперь поберечься, нет? Если учесть, сколько ты за нее заплатил... — Не думал, что ты настолько ханжа. — Эй! Не то чтобы я была против подобного в целом, но ты все эти дни был в таком ужасном настроении... Нет, не пытайся отрицать, я прекрасно вижу, когда тебя что-то беспокоит. А обычно, когда ты злишься, то в конечном итоге начинаешь делать вещи, о которых потом жалеешь. Драко не имеет желания пререкаться с Панси и дальше. Он лежит на диванчике в общей гостиной слизеринцев и смотрит в стеклянный потолок, через который можно увидеть Гигантского Кальмара, который спокойно себе плавает, везунчик. Панси отчасти права, Драко злился; но вовсе не сейчас, а немного раньше. Оказывается, иногда достаточно сделать глупость, чтобы злость прошла. Но как объяснить это ей? Он ведь не сможет рассказать, что бесится из-за чувства тоски, которую чувствует, когда ночью не удается заснуть — и тоскует он по безвкусным голубым простыням в доме на площади Гриммо. Драко не может рассказать, как иногда — когда баллы, присужденные ему кем-либо из профессоров, не те, что он заслуживает или когда кто-нибудь из студентов комментирует его пожирательское прошлое — он прижимает руку тыльной стороной ладони к щеке и только потом осознает, что невольно копирует жест Гарри, который так делает иногда. Нет ничего, что могло бы разозлить его больше, чем это, — кроме понимания, что он чувствует необходимость в том, чтобы Гарри всегда был рядом с ним. Драко не может рассказать Панси все это. И, следовательно, она не может понять, что он сделал эту глупость для того, чтобы заключить мир с самим собой.***
Когда Гарри приходит на завтрак, то обращает внимание на то, что шумят в Большом Зале куда больше, чем обычно. Студенты смотрят и смотрят в сторону стола Слизерина, где несколько слизеринцев (большей частью девушки), обступили кого-то плотной толпой. Гарри удается выяснить, кто вызвал такой переполох, только когда он усаживается на свое место, рядом с Роном, — который не ждет, когда его спросят о причине волнений, сразу же тихо пробурчав: — Прошли те времена, когда все волновались, потому что по коридорам ползал василиск или тролль бродил на свободе. Теперь же весь этот шум и суета потому, что один пижон решил сделать себе татуировку... На слове "пижон" Гарри настораживается, но старается выглядеть равнодушным и не выдать, насколько болезненное любопытство вызывает в нем эта новость, на самом деле. Татуировка? Гарри быстро подсчитывает в уме, сколько дней прошло с их последней тайной встречи — около недели. И он точно уверен, что на теле Драко не было никакой татуировки. — Э-эмм... О ком ты говоришь? — Малфой, — вмешивается Шеймус, говоря с набитым ртом. — Он придумал способ, чтобы отвлечь внимание всех от того украшения, что красуется у него на левом предплечье. Хихикает. Очевидно, что он имеет в виду Темную метку. Сам Гарри никогда не чувствовал потребности, чтобы его внимание отвлекали от нее на что-либо другое. Он играется с вилкой, стараясь притвориться, что ему все равно, хотя чувствует, как рот наполняется слюной — но вовсе не из-за кексов, которые стоят сейчас перед ним. Татуировка на теле у Драко. Ох. — Падма видела его татуировку, и она говорит, что это выглядит чрезвычайно мило, — Гермиона тоже вмешивается в разговор; она выглядит внешне равнодушной, но поглядывает на Рона из-под челки, зная, что тот обязательно отреагирует на ее комментарий. Рон морщит нос. — Это всего лишь способ привлечь к себе внимание, потому что больше Малфой не пользуется восхищением других слизеринцев... Или, может быть, он хочет позлить свою мамочку, кто знает. И вообще, он может разукрасить себя с ног до головы, если захочет — он все равно по-прежнему останется невыносимым снобом. — В этом году Малфой вел себя очень даже прилично, я ни разу не заметила, чтобы он доставал кого-нибудь, — отвечает задумчиво Гермиона. — Конечно, потому что если бы он попытался вести себя, как раньше, мы бы мигом поставили его на место, — Рон решает оставить последнее слово за собой. Спор друзей приносит Гарри сильный дискомфорт. А еще ему до смерти хочется увидеть эту татуировку, которая вызывает такое любопытство у парней и умиляет многих девушек в Хогвартсе. Ему с трудом удается проглотить ложку овсяных хлопьев. — А как делается тату в магическом мире? С помощью заклинания? Он никогда не думал о том, как Сириус сделал свои татуировки. Гермиона, как всегда, знает все. — Это комбинация зелий с заклинаниями, процесс довольно сложный и дорогой — по крайней мере, если тату делает настоящий специалист, и она остается на коже навсегда. Разумеется, существуют также заклинания, чтобы удалить такое тату, но очень мало в магическом мире тех, кто в состоянии успешно применять их на практике, так что удалять ее потом слишком рискованно. Гарри чувствует беспокойство. Что если Драко сделал татуировку с эмблемой Слизерина? Или, еще хуже, набил себе герб дома Малфоев? Может, существует какая-нибудь странная семейная традиция, и он был обязан сделать это? Гарри хочет еще спросить у тех, кому уже удалось увидеть, что эта татуировка изображает — но он сомневается, что сможет выглядеть достаточно равнодушным. Сейчас он слишком взволнован, слишком застигнут врасплох. Лучше подождать. День для Гарри тянется бесконечно. Он так и не находит возможности приблизиться к Драко — тот всегда в компании, и часто те, кто находится рядом с ним, смотрят на его правую руку, где, предположительно, и должна быть эта таинственная татуировка. Конечно же, Драко делает вид, как ему невыносимо скучно от всего этого внимания, — на самом же деле, наслаждаясь им вовсю. Гарри слишком хорошо его знает. Но вот, наконец, гриффиндорцам пора идти на лекцию по зельеварению — которая в этот день, благодарение небу, проводится вместе с факультетом Слизерин. И Драко совсем близко, между ним и Гарри всего два стола, но рядом с ним, как всегда, торчат Забини и Паркинсон. Правой рукой Драко старательно мешает зелье, заданное на сегодняшний день. И татуировка, наконец-то, становится видна. Гарри никак не удается разглядеть ее получше: он не может вот так просто начать пялиться на Драко Малфоя во время лекции. Ему кажется, что это бабочка, — но чтобы увериться в этом, Гарри находится слишком далеко. Поэтому, когда Рон вспоминает, что забыл взять волос единорога, Гарри с готовностью подхватывается, чтобы сходить за ним — потому что полка с ингредиентами для зелий расположена совсем рядом со столом Драко. Тот ничем не показывает, что обратил внимание на рассчетливый маневр Гарри, который уверен, что Драко все прекрасно понял, но продолжает мешать спокойно, словно нарочно давая ему хорошо рассмотреть свою руку. Это действительно бабочка, — достаточно простой рисунок, набитый магическими черными чернилами, — кажется, что она живая и только что аккуратно опустилась, сев на снежно-белую кожу Драко. Гарри копается в ингредиентах для зелья дольше, чем нужно — для того, чтобы присмотреться к ней получше. И плевать, если остроязыкий Забини догадывается, что он пытается разглядеть татуировку Драко. Нет ничего подозрительного в том, что ему немного любопытно. Гарри приходит в голову, что это именно то место на руке Драко, куда ему нравится его целовать, когда они в постели вместе. Затем он присматривается еще внимательнее, замечая, что рисунок все же более сложный, чем кажется на первый взгляд: крылья бабочки украшены затейливым узором из завитушек и закорючек... Она нарисована так, чтобы казаться... Это бабочка с ажурными крыльями. Крылья в виде кружев! “Татуировки довольно сложные и дорогие, по крайней мере, те, что сделаны специалистами — они остаются навсегда." “Пока ты видишь на моей коже кружева, я буду твоим и только твоим...” Когда Гарри возвращается к своему столу и протягивает Рону волос единорога, его глаза блестят, а сердце готово вырваться из грудной клетки на свободу. Садясь на свое место, он видит, что Драко смотрит на него, и в его глазах явное предупреждение: "Не смей делать глупости вроде подойти тут же ко мне или немедленно вытащить меня прочь из класса с определенной целью, бестолковый ты гриффиндорец!" — Гарри, все хорошо? — голос Рона возвращает Гарри к реальности. — Ты что, забыл, на каком этапе варки зелья мы находимся? — Нет, я... — Гарри прокашливается. — Я тут подумал, что... — Да? — Я решил, что... Хочу привести в порядок дом на площади Гриммо, — Рон в удивлении приподнимает темно-рыжие брови. — Не хочешь ли помочь мне с этим делом, после того, как сдадим все экзамены? Придя в себя после неожиданной новости, Рон выглядит приятно удивленным. — Знаешь, давно пора было это сделать. Конечно, это будет нелегко, учитывая, насколько все запущено в этом доме... но дело нужное. Почему ты так неожиданно принял это решение? Гарри улыбается, кивая на зелье: — Это немного долго объяснять... Поговорим обо всем, когда будем у меня дома, на площади Гриммо. Если ты точно не против поддержать меня в столь сложном деле... — Но ты же знаешь, что можешь рассчитывать на меня всегда, что бы ни случилось, Гарри! — Ммм... Боюсь, очень скоро мне придется напомнить тебе твои же слова...