Bryce Fox – Horns She's the fire and the sin And I burn breathing her in Now this love's suicide And I'd sell my soul for the high Truth be told, I don't mind Она – огонь и грех И я горю, вдыхая ее Теперь это любовное самоубийство И я продал бы свою душу за лучшее По правде говоря, я не против
БОГ
Глубокая ночь будто убивала все живое в Асгарде, погружая в угнетающую тишину. Сигюн с трудом помнила, как добралась до дома, в ее воспоминаниях постоянно пребывала картина из ночного клуба – десятки людей, лежащие на полу под вспышками софитов и ламп. Их души наполнили ее колоссальной силой, которая помогла позабыть и о боли, и о голоде, и о страхе перед содеянным. Защитить себя отражающим заклинанием ничего не стоило – с запасом энергии, зачерпнутым из Мидгарда, ей хватило бы сил покрыть один из районов Асгарда блокирующим щитом. Но осознание подобной власти и энергии в своих руках нисколько не волновало Сигюн, как и убийство смертных мидгардцев – будто оранжевый камень заодно выжег сердце. Именно это ее и волновало – отсутствие вины за содеянное. Мышкой прокравшись к своим покоям, Сигюн закрыла за собой дверь и надеялась, что сможет позабыть об этой ночи, как о страшном сне. Но уже на подходе поняла – ее кто-то ожидает, пребывая в томительном негодовании. – Ты уже который раз оказываешься в моих покоях без приглашения. – Констатировала Сигюн, закрыв дверь на щеколду и обернувшись. – Где ты была? Локи сидел на софе посреди просторной гостиной, утопающей в золотом блеске огней. Девушка любила этот цвет, как и голубую лазурь, однако впервые он показался ей враждебным и угнетающим. Будто она оказалась замурована в подземелье. – Не твое дело, не считаешь? – Остановившись в паре метрах от собеседника с видом недовольной хозяйки, подметила Сигюн. – Не мое? Позволь напомнить, что я до сих пор храню молчание о том, что произошло несколько недель назад. Ты едва из меня душу не выдернула, пробив барьер. – Это твое право, – безразлично пожала плечами девушка. – С тех пор ты изменилась, причем сильно. Почему ты игнорируешь меня? Закрываешься… и вообще, как ты можешь закрыться? Как ты вообще смогла пробить мою защиту? В ее праве было все отрицать, указать на дверь и велеть ему проваливать, но проблема заключалась в том, что Сигюн осознавала необходимость помощи. Она понятия не имела, с чем столкнулась. Иронично, учитывая, что единственный, кому она могла довериться – бог коварства. Тяжко вздохнув, словно ее заставляли поделиться не столько секретом, сколько самой силой, девушка спросила: – Если я тебе доверюсь, ты пообещаешь?.. Боже… требовать слово верности с бога коварства… – Она грустно рассмеялась. – Почему ты здесь? – Что? – Почему ты здесь? Из-за любопытства? Вряд ли я тебе интересна как богиня или надзиратель твоих созданий, и уж тем более не как девушка. Если ты здесь из-за жалкого интереса, то я советую тебе убираться. А если не захочешь, я заставлю, и ты подчинишься. Поверь, подчинишься. Она говорила это не столько из злости, сколько из-за обиды и страха. Увидев пугающие образы будущего, Сигюн не пожелала останавливаться, она продолжала искать способ заглянуть за завесу грядущего, узнать, как избежать страшной кары. А в итоге, похоже, лишь ускорила ход событий. Очертания красных губ, мелькающие в воспоминаниях, только сильнее пугали. – Я здесь из-за тебя, Сигюн, – поднявшись с софы, уверенно сообщил Локи. – Из-за того, какой силой ты обладаешь, каким характером, кто ты на самом деле. Ты права, мне любопытно, кем, скажи, не движет любопытство? Он приблизился к ней, оставив между ними шаг. Сигюн пришлось задрать голову, чтобы смотреть ему прямо в глаза, в которых блестел довольный огонек. – Это, конечно, интересно, но ты не ответил на вопрос. Почему ты продолжаешь следовать за мной? – А разве не очевидно? Мы могли бы помочь друг другу. – Да? И чем же ты можешь помочь мне? Мне от тебя ничего не нужно, уж прости. – Разве? – Игриво коснувшись подбородка девушки, Локи хитро улыбнулся, и особенно порадовался, когда Сигюн перехватила его руку. – Ты живешь в тени, но желаешь дотянуться до солнца. Младшая дочь, младшая сестра, младшая богиня. Тебя угнетает одиночество и зависть, поэтому ты постоянно злишься. – Ты, наверное, смотришь на меня, и видишь свое отражение, – едко подметила девушка, отпустив руку мужчины. – А что мне остается? У меня не осталось ни семьи, никогда особо друзей не было. Я вообще удивлена, что Один вспомнил обо мне, когда потребовалось присматривать за твоим зверинцем. – Мой отец помнит всех и каждого. Как и я. Так что… Я знаю, чего ты хочешь, и могу помочь тебе, если будешь со мной честна. Твоя сила растет, я это чувствую, а ты неумело скрываешь ее. – И ты зачем-то хочешь эту силу? Ну теперь понятно. Сигюн не обиделась, она другого не ожидала от хитрого бога, так что, наоборот, несколько успокоилась. Ведь Локи не стал ей пудрить мозги, что ее особенность очаровала его и «бла-бла-бла». – Ладно, – не без опаски согласилась девушка, достав из кармана теплый оранжевый камень и показав его мужчина: – в этом все дело. При виде артефакта глаза Локи едва на лоб не полезли, что несомненно озаботило Сигюн, и даже несколько напугало. – Он оказался у меня в тот день, когда птицы упали с неба… ты знаешь, что это? Локи не ответил, он с завороженным видом потянулся к камню, который блондинка поспешила сжать в кулаке и притянуть к груди. Мужчина несколько разочаровано и удивленно посмотрел на нее. – Так знаешь? – Хех, – растерянно усмехнулся Локи. – Знаю ли я? Я вообще удивлен, что ты не знаешь. – А если без ерничества? – Это… если я не ошибаюсь, это один из шести артефактов, обладающих колоссальной силой. Они разбросаны по всей вселенной, и каким-то образом тебе удалось призвать к одному из них. В принципе, не удивительно, учитывая специфику твоих способностей. – Так что это такое? – Покатав камень в ладони, уточнила Сигюн. – Его называют Камень Души, и по слухам, он является опаснейшим, поскольку обладает сознанием. Теперь понятно, что за фантом являлся ей в видениях, и почему ее терзал столь мощный голод. Когда-то Сигюн действительно слышала о Камнях, содержащих в себе силы звезд и планет, однако эти сказки рассказывала ей мать. Кто бы мог подумать, что они окажутся явью. – В последнее время ты избегала меня из-за него? – Ну… видимо. Теперь понятно, почему я себя так плохо чувствовала. – Чувствовала? В прошедшем времени? Мужчина смотрел на нее с подозрением, ожидая, что она расскажет ему все правду, и, признаться, Сигюн не знала, как поступить. В ее руках находилась колоссальная энергия, оружие, способное истреблять расы, и Локи жаждал его, как голодный пес – кусок мяса. Теперь девушке даже не приходилось напрягаться, чтобы прочесть душу мужчины, спрятанную защитным заклинанием. – Я тебе помогу, Локи. Я вижу, что ты жаждешь… это, – покрутив камень в пальцах, произнесла девушка. – А также власти, трона. Ты понимаешь, что титул царя, скорее всего, отойдет Тору и… – Не лезь в мою голову, – пригрозил мужчина. – И лезть не надо, чтобы это понять, – спокойно отозвалась собеседница, чем сильнее разозлила брюнета. – Ты хочешь камень, хочешь эту силу, но я ее тебе не отдам. Однако могу предложить себя. Как бы это странно не звучало. – Уж прости, но я не доверяю никому. – А кто мне тут пять минут назад заливал про помощь и обоюдную выгоду? – Дернула бровью Сигюн, одарив собеседника снисходительным взглядом. – Сейчас мы скрыты ото всех, наши слова никто и ничего не услышит, а по губам не удастся прочитать ни слово даже Хеймдаллу. Так что говори честно, ты сможешь мне помочь в одном деле, за которое я готова заплатить такую цену? Локи задумался, недоверие блестело в его взгляде, однако уверенность, с которой говорила девушка, ему явно пришлась по душе. – Я тебя слушаю. Вряд ли это хорошая идея, однако, сделав первый шаг, необходимо сделать и второй. – Сегодня ночью я исчезла из твоего поля зрения не только потому, что использовала силу. Я отправилась в Мидгард. Сигюн в подробностях описала путешествие, заострив внимание на инциденте в ночном клубе, как щелчку пальцев оборвала жизни десятков человек, впитав их души. Боги постоянно забирали людские жизни, играли с судьбами, как с тряпичными куклами, однако речь шла о способе. Подобная сила грозила бедой всем Асгардским богам, и, узнай Один об этом, он мог судить Сигюн по всей строгости наказания. – Сейчас я полностью контролирую себя, однако сила камня велика, и он голодает. Он хочет есть, и в тот миг я едва могла себя контролировать. – Это… меняет все. Локи задумался, напрягся и с опаской посмотрел на девушку, как на ласкового волка, у которого вся морда была испачкана кровью только что убитой овцы. – Если бы все было так просто, я бы и не принимала твою помощь. – Речь идет не об убийстве пары-тройки людей в порыве страсти, знаешь ли. Ты оборвала их жизни по щелчку пальца, и кто помешает тебе сделать то же самое с кем-то из богов Асгарда? – рассуждал Локи, раздосадовано покачав головой. – Тебе необходимо найти способ обуздать силу камня, иначе он поглотит твое сознание, и уж тогда я точно не смогу ничем тебе помочь. – Но ты можешь найти способ? – Да, можно кое-что сделать, но меня волнует другое. Если Один узнает о твоем преступлении, тут никакие отговорки не помогут, он казнит тебя, почуяв угрозу. Он же не просто так отсылал тебя в новолуние к Йормунганду и Фенриру. От услышанных слов легче не стало, Сигюн лихорадочно пыталась соображать, но мысли путались, а образ красногубого демона смеялся над ее жалкими попытками. – А кто может избежать такого наказания? Что можно сделать, чтобы избежать? – Тут либо бежать без оглядки в другой мир, либо… ну не знаю. Только царской семье, наверное, подобное может сойти с рук. Все хуже и хуже, пусть она и дочь Фрейи, однако это не приписывало ее даже к побочной ветви царского рода. Неужели единственный способ – бежать прочь? – Царской семьи… – И тут Сигюн озарило идеей, от которой у нее едва не вырвался нервный смешок. – Боги… Ладно, Локи, кажется, я нашла идеальный способ заключить нашу сделку. – И какой?.. – но глядя на смеющийся взгляд девушки, он догадался, к чему она вела. – Ты издеваешься? Скажи, что это шутка. – Ну почему же? – Лукаво улыбнулась Сигюн. – Ведь у каждого царя должны быть своя царица.ЧЕЛОВЕК
Помощь моего друга. Эйды? Кого-то из агентов? Или же он имел в виду человека в целом? Нет, нет, черт возьми, речь шла о громадной змее, к которой я в позорных попытках призывала на протяжении получаса, терпя смешки за спиной. Я не верила, что Йормунганд, чье имя с трудом давалось выговаривать даже подсознательно, откликнется на призыв. Будь я монстром, способным путешествовать между мирами и огибать земной шар, то ни за что бы не обратила внимание на девицу, топчущуюся на береге Лох-Несс. Тем не менее меня опять проглотили, тащили сквозь пространство, и я едва не сблевала сухим печеньем, найденным на полках заброшенного охотничьего домика. Запах в пасти змея стоял сродни трупному разложение. Но с куда большим трудом мне давалось осознание добровольного возвращения в Асгард. Разве такое возможно? Естественно, почему нет? – Куда мы вообще идем? Это место мне не нравится. Несмотря на ранний час утра, когда горизонт прорезали предрассветные лучи, лес таил пугающую тайну ночи. Не хотелось вспоминать, как меня занесло через аномалию в дремучие дебри, но шорохи, шелест листьев и холодок не оставляли выбора. Я то и дело оборачивалась на любой звук, опасаясь увидеть призрака или монстра с острыми когтями. – Оно никому не нравится, – подметил Тор, уверенно идя вперед по практически заросшей сорняком тропе. – В былые времена сюда отправлялись самые смелые – или отчаянные – путники в поисках ответов. Я пока что нашла сотню и одну колючку, чьи шипы ощущались даже сквозь обмотанные тканью ступни. Это место вызывало беспокойство не только схожестью с декорациями к фильму ужасов. Оно навивало воспоминания, будоражило память, выбрасывая перед глазами картины из давно позабытого сна. Мне не нравилось, что происходило, однако я продолжала идти за Тором. Вопросы рвались из меня один за другим, но почему-то я не озвучила ни один из них. Я боялась не столько узнать правду, сколько жить с ней. Чем дольше тянулось время, тем больше открывалось дверей, за которыми скрывались пугающие факты. Возможно ли, что я каким-то образом связана со скандинавской богиней? Определенно, уже проблематично отрицать это, и в то же время я хваталась за надежду, что найдется объяснение, которое не сломает психику. Уверенности не прибавилось, когда мы вошли в пещеру – мало того, что в лесу практически ничего не было видно, так среди толщи камней и пытаться не стоило. Спасительным источником света послужили мелкие разряды молний, бегающие по Мёльнеру, хотя от них быстро заболели глаза. Скользя рукой по стенам, следуя острым осколкам и засечкам, я испытывала необъяснимое спокойствие. Клаустрофобией я не страдала, и тем не менее осознавать, что над головой нависали тонны земли и грунта – не радостно. Мне хотелось как можно скорее выбраться из этого кошмара, и узкий проход пещеры – единственный выход из него. – Пришли. Просторный каменный карман, в дальнем конце которого плескалось подземное озеро – чистое, голубое, преломляющее невесть откуда исходящий свет, отчего стены и потолок покрывали трепещущие волны. – Это озеро норн, точнее, одной из них – Урд. Воды чистейшие и незамутненные неведением, словно прошлое, оставленное в человеческой памяти. – Боюсь, мое прошлое настолько же ясное, как и будущее. Озеро не больше, чем детский бассейн, и в то же время глубина его оказалась загадкой, разгадывать которую у меня смелости вряд ли хватит. При ближайшем рассмотрении жидкость ничем не отличалась от простой H2O. Ничего магического я не заметила, даже когда коснулась кончиками пальцев поверхности воды. – Теплая, – с неожиданностью отметила я, полагая, что среди гор вода знает только холод. – И что дальше? – Ну… я не знаток, конечно, – опустившись на колено, Тор последовал моему примеру и в задумчивости дотронулся до воды. – Ты нередко здесь бывала. – Сигюн бывала, не я, – с печалью подметила я, хотя желала метнуть острое слово. Похоже, минувший день вымотал меня, и стоило заканчивать. – И что я… Сигюн тут делала? – Как гласят придания, окунувшись в воды Урд, ты растворяешься в прошлом; зайдя в воды Верданди, ты обретаешь уверенность, а прикоснувшись к водам Скульд… ты сгораешь в тумане безумия. – Сигюн часто ходила к озеру Скульд? – Вопрос прозвучал, скорее, как утверждение, за которым я едва утаила ядовитую ухмылку. – Вероятно. – Но я должна опуститься в воды Урд, значит, не сгорю в тумане безумия. Успокоить себя не удалось, даже влажные пальцы неожиданно начало покалывать. В гипнотическом блеске загадочных вод времени таилось что-то опасное, я нутром это чувствовала, поэтому занервничала. Хорошая ли идея – возвращаться в Асгард? Нет, но она единственная, и другого выхода у меня не оставалось. Разве что вопрос, от кого удастся сбежать быстрее: от слуг Одина или агентов Марии Хилл? – Не бойся, я с тобой. На опустившуюся на плечо руку я отреагировала дрожью, не то испугавшись, не то ощутив боль. Однако Тор не отстранился, и отчасти это помогло мне успокоиться. Подобрав юбки, я погрузила ноги в озеро, и меня будто молнией пробило от соприкосновения с водой. Голова закружилась от нахлынувших воспоминаний. Яркие образы пронеслись перед глазами за пару быстрых секунд, но я увидела практически всю жизнь. – Ты в порядке? Нет, не уверена. Придерживаясь за край каменной чаши, я подумала, а не будет ли разумнее вылезти из бассейна и уйти? Будь неладны эти тайны прошлого и обвинения настоящего, асгардцы рассудят меня по своему закону, не оставив выбора. Тем не менее мне нужно отыскать средство защиты, цепляться за воспоминания, как за единственный щит, способный отразить атаки. Но для этого промочить ножки недостаточно. Вода приходила из глубины горы, я видела сквозь легкие волны глубокий зов, уходящий под каменный склон. – Если меня схватит какая-то тварь, не бросай сразу, – в неловкой попытке пошутить, я обернулась к Тору, который задумался на мгновение, а затем недобро ухмыльнулся: – Смотря каких размеров будет тварь. Знаю, что он тоже ерничает, но мне бы хотелось получить поддержку, а не саркастические подколы. Хотя, кому, как не мне, говорить о подбадривании, более напоминающем издевательства? Сделав глубокий вдох, я опустилась под воду, закрыв глаза и стиснув челюсти. Раньше я закрывала нос, чтобы жидкость не обожгла носоглотку, но со временем научилась управлять процессом. Только озеро оказалось живым, его воды ударили в ноздри, заполняя легкие, текли и извивались подобно маленьким змеям. От неожиданной агрессии я расслабилась и поддалась нападению самого времени – прошлое проникало в каждую клеточку тела, вызывая дежавю, пережитые эмоции и чувства, утягивая сознание далеко в детские годы. Мое тело будто сжималось под давлением времени, что я стала самым беспомощным и хрупким созданием, которое не составит труда раздавить каблуком. Не сказать, что мне было страшно, но я точно пребывала в шоке от происходящего, поэтому боялась открыть глаза. Ощущение воды, окутывающей и поддерживающей тело, сменилось легким покалыванием холодного тумана. Мне стоило немало усилий преодолеть себя и открыть глаза, чтобы удивиться в очередной раз – прозрачное подземное озеро исчезло, обратившись густой темнотой. Значит ли это, что о моем прошлом затрудняются сказать даже норны? Отмахнувшись от тумана, я ощутила сопротивление воздуха, будто находилась в воде – что верно, если задуматься, – и тьма, покрывшаяся рябью, сменилась ночной дорогой. Мне все еще трудно было совладать с окружением, я по-прежнему двигалась медленно, сдерживаемая водной толщью, и в то же время не беспокоилась о дыхании, а просто наблюдала за происходящим. Пустующий автомобиль посреди леса: двери нараспашку, тусклые фары едва освещали проезжую часть, пока над дорогой склонялись высокие деревья без единого листочка. Стояла холодная осень – или весна, – трудно сказать, поскольку густой туман скрывал практически все вокруг. Номера старенького седана прятались под грязью, но едва бросив взгляд на проглядывающие «DW432», меня будто молнией поразило. Я вспомнила в этой развалюхе автомобиль своих родителей! Быстро передвигаться не удавалось, движения стопорились, как во сне. У боковой задней двери лежала женщина, при виде которой меня охватил не страх, а замешательство. Под синими юбками роскошного платья, белоснежным веером волос, раскинувшимся по асфальту, скрывалась знакомая личность. Теперь понимаю, почему асгардцы всполошились при виде мой персоны – мы с Сигюн были на одно лицо, практически идентичны. Но Тор оказался прав – скулы богини лучше подчеркивали лицо, а волосы блестели, как шелк. Я будто была ее сломанным отражением. Детский плач отвлек меня об образа Сигюн, моментально рассыпавшегося в золотистых искрах. Повеяло холодом, от которого кожа покрылась мурашками, в нос ударил запах озона, чего по определению не могло случиться. Я же под водой… ведь так? Ребенок плакал, его тонкий голосок пробивал сердце леденящим страхом, и я в растерянности принялась оглядываться по сторонам все быстрее и быстрее. Голова закружилась, а вместе с ней и автомобиль, дорога, свет тусклых фар – туман поглощал детали, ломая их и создавая новые образы, пока на заднем фоне не прекращался детский плач. На площадке перед жилым домом, вспыхнувшей ослепительным пятном посреди привычной темноты, перемещались разноцветные пятна – мальчишки и девчонки в пестрых курточках и шапках. Всем не больше шести-семи лет, и они складывали игрушки перед девочкой с мороженым в руках. Она хитро улыбалась с шоколадными каплями на губах, указывала на машинки, куличики из песка и цветы – дети безоговорочно отдавали игрушки, срывали ромашки под ее звонкий смех. Секундой позже девочка изменилась – непослушные кудряшки выпрямились, неуклюжие колоши сменились кожаными сапогами на низком каблуке. Она обворожительно улыбалась среднему лет мужчине в мешковатом выцветшем костюме, пряча за спиной папку со своим именем. Я моментально узнала директора средней школы, только не помнила себя, крадущей табель с оценками. Разве это моя школа? Ну да, конечно, нескладную фигуру директора всегда было видно с дальнего конца коридора, но почему-то я никогда об этом не вспоминала. Я оставила фрагменты прошлого не просто далеко позади, они спрятались так глубоко в памяти, что у меня не хватило сил вытянуть их наружу. Разве такое возможно? Мне хотелось узнать больше, надрывистый детский плач, сотрясающий барабанные перепонки, вводил в подобие транса. Отмахиваясь от школьных образов, я плыла дальше и дальше, отбивалась от силы, что тянула меня обратно к настоящему. Здесь что-то не так, я нутром чувствовала секрет, спрятанный на дне памяти, который вырвали из моей жизни. Почему Мария Хилл приказала агентам не помогать мне, а схватить, словно дикое животное? Моя комната в родном доме отдавала ретроградством – родители тащили в дом всякий хлам, отказываясь выбрасывать старые вещи, поэтому я делала уроки за прогнувшимся от тяжести книг столом, а спала на кровати, в которой видела сны еще бабушка. Зеленые обои, обклеенные постерами с рок-звездами… рок-звездами? Я никогда не слушала тяжелую музыку, но в коренастом мужичке с широким лицом безошибочно узнала Удо Диркшнайдера. Ballstothewall, man. Какого черта?! Таким же вопросом задался и отец, влетев ко мне в комнату со спортивной сумкой, которую он бросил мне под ноги, едва не плюясь от гнева. Я едва себя узнала из-за окрашенных в черный волос, собранных в конский хвост. Но куда сильнее меня удивило содержимое сумки: пачки банкнот, фальшивые права, и… это что, шокер? Воображение наверняка играло со мной злую шутку, не могла же я ограбить банк или местных наркодилеров, чтобы обзавестись столь крупной стоимостью денег? И для чего? «Я просто убеждала бандитов отдавать мне деньги, понемногу, чтобы не поднять кипишь. Также у меня оказалось и остальное». Такого не может быть. Я вовсе не… не крала… не вела дел с преступниками местного разлива, а… да как я, распивающая карамельный латте в компании столь беззаботных любительниц прогулок по Бродвею, напевающих песни Тейлор Свифт, быть… У меня едва не вырывались рыдания, мне хотелось сделать перерыв, поставить на паузу льющийся поток образов и перевести дыхание. Но горло будто сдавливала невидимая рука, отчего дышать становилось труднее. Меня тянуло прочь от воспоминаний неведомой силой. Я не испугалась, меня бросило в жар от мысли, что не удастся докопаться до правды, поэтому, дергаясь и брыкаясь, изо всех сил помчалась вперед. Я желала увидеть больше, поэтому поспешно принялась разгонять туман руками, испытывая жажду к новым картинам. Неожиданно рука ударилась обо что-то смягченно, будто об обивку дивана. Дымка рассеялась, и я уже не находилась в шкуре безмолвного наблюдателя, а оказалась в эпицентре событий. Осмотревшись, обнаружила в левой руке сжатую сумку, но деньги меня не столько интересовали, сколько испуганная женщина, стоящая на противоположном конце стола. – Мама? – Нет! Не подходи! Я не помнила лица матери, но в голове крутилась мысль, что она невероятно постарела: седина затмила темные волосы, маленькие глазки прятались под обвисшими веками. Женщина сжимала телефон и беспокойно бормотала о чем-то в трубку, пребывая в панике, причина которой находилась поодаль. У лестницы, ведущей на второй этаж нашего маленького домика, лежал отец, хватаясь за ушибленную голову, из раны на которой стекала кровь. – Что происходит? Мам? Пап?.. – Не подходи к нему! Убирайся! – В руке женщины появился нож, и по ее лицу, искаженному безумной паникой, было понятно – еще шаг или слово с моей стороны, и она бросится, не задумываясь. Детский плач усилился, сотрясая голову, он едва перебивал срывающиеся на крик голоса, звенящие в воздухе: мои и отца. «Ты не контролируешь себя! Посмотри, в кого ты превратилась?!» «А в кого я превращаюсь сейчас? У нас нет возможности дать мне образование, но я не хочу гнить в этой дыре!» «Так работай и учись!» «Но моя сила поможет…» «Нет у тебя никакой силы, Герда! Прекрати эти безумства, все и так смотрят на тебя, как на чокнутую!» «Не называй меня чокнутой! Я могу это делать!» «Да мы сами свихнемся с тобой» «Так иди, и свихнись!» Тяжелая злость бурлила в груди, вырвавшись на свободу вместе со словами, обращенными в убеждение. Подчинение души. Я бросилась прочь из дома, услышав вой приближающийся сирен, но едва выбежав за территорию дома, выбив хлипкий замок калитки, оказалась между высоких домов. В переулке, сыром и грязном, как осеннее небо, обнимая сумку с деньгами, как спасательный круг. За мной гналась полиция, они кричали, бросали в спину угрозу, но никак не могли догнать – в свои восемнадцать я оказалась невероятно прыткой. Но нашлись люди быстрее и умнее меня. Люди в темной униформе, им удалось загнать меня в угол, вызвав панику и страх, которых, казалось, я никогда не испытывала. Волна эмоций рвалась наружу, жгла горло, и в тот миг мне удалось заглушить плач младенца, громко закричав. За криком последовала тьма, она опустилась на меня теплым покрывалом, из-под которого не хотелось выбираться. Значит, я кричала впервые не на озере Лох-Несс, у меня уже случался приступ, и силы высвободились под гнетом паники. Я помню мощь, пробирающую до костей. В тот миг мне было не только страшно из-за сложившейся ситуации, я боялась силы, прячущейся во мне. На что я еще способна? Скольким людям могла причинить вред? Не знаю, я до сих пор не знаю… Дышать стало невозможно. Легкие жгло огнем, но сквозь волны тумана я цеплялась за видения, за тихие голоса: – Уровень угрозы? Мария Хилл… – Третий, но если мы ничего не сделаем, то рискуем столкнуться со вторым. – Другой голос, мужской, довольно знакомый, но я его слышала редко, чтобы моментально освежить память. Послышался вздох. – Думаешь, стоит от нее избавиться? Вы только начинаете изучать нелюдей, вербовать их в ряды ЩИТ-а… а такая нестабильная… – Она ребенок, Мария, – напомнил мужчина. – Обработайте ее, не нужно, чтобы у нее всплыли воспоминания о прошлой жизни – отец в реанимации, а мать и вовсе видеть ее не желает. – «Обработайте ее» – говоришь так, Колсон, словно предлагаешь с компьютером поиграться. Агент Фил Колсон, точно. – Не впервой, в конце концов, – риторически подметил мужчина. – Но она нелюдь. Я с ними никогда не работала. – Я и не прошу работать тебя. Поставь к ней кого-то в напарники, кто смог бы ее направлять. Желательно ровесника или ровесницу, которая помогла бы ей… вжиться в роль новой личности. Так будет лучше для всех. Она может стать нашим козырем, если потребуется. – Ага, – саркастично подметила Мария, – или бомбой замедленного действия. Бомбой замедленного действия… Я жила в шкуре Астрид Хейкиннен, уроженки Финляндии, поселившейся в Нью-Йорке, пустившей в нем корни. Не желала отрываться от тематических кафешек и вида на Гудзонский залив. Я была никем, всего лишь выдумкой, прописанной личностью на секретных документах Щ.И.Т-а. Все во мне оказалось фальшивым: имя, музыкальный вкус, манера речи, круг общения… Только происхождение осталось при мне, возможно, на случай если прорежется улизнувшее от зачистки воспоминание. Я хотела найти белокурую богиню Сигюн, а обнаружила за дверью перепуганного подростка, любящего яркий макияж и рок восьмидесятых. Во мне столько же настоящего, сколько в кефирной диете – пользы. Я была никем, в прямом смысле этого слова. Тьма властно загребла меня в свои объятия, и покидать их у меня не нашлось причины. Не удивительно, что воды норн считались опасными, в них хотелось раствориться, исчезнуть из реальности и жить прошлыми воспоминаниями, черпать их столовой ложкой, не в силах насытиться. Многие вещи остались за кадром, любопытство пересилило отчаяние, и несмотря на угасающую жизнь, сжавшуюся от боли грудную клетку, я поплыла дальше… Точнее, двинулась бы навстречу неизвестности, если бы что-то не схватило меня за руку и не потащило обратно. Сердце пропустило удар от неожиданности, однако я не намеривалась сдаваться, сопротивлялась. Столько упущенных моментов лежало под глубинами вод, и я затронула только верхние слои – под ними скрывалась прошла жизнь, воспоминания Сигюн. Меня утягивали обратно. Мне это не нравилось. Мне не побороть невидимую руку, поскольку силы подходили к концу, как и набранный в легкие кислород. Однако с болью пробудилась злость, раздражение, благодаря которым мне удалось сделать рывок. Подземное озеро приняло нового гостя, волны заплескались о каменные стены. Не уверена, что следовало упрямиться. Я рвалась отыскать новые воспоминания, а в итоге на меня обрушилась боль – по голове будто ударили дубинкой, выбросив мысли из одного уха и впустив чужие в другое. Мозг пылал от количества поступающей информации, я сжала ладонями виски и закричала, выпуская изо рта пузырьки. Создание отреагировала на посторонние воспоминания, как кровяные тельца, безжалостно атакующие чужеродный вирус. Картины прошлого смешались: дети в пестрых курточках, плакаты рок-звезд восьмидесятых, вкус миндального латте… В них острым клином вонзались посторонние образы. Я видела Асгард чужими глазами: улыбку леди Сиф, ледяные порывы ветра Йотунхейма, Сигюн с золотой диадемой посреди праздного пира, как мы с ней танцевали… То есть, как танцевал Тор. Озеро Скульд вытягивало одни из ярких и болезненных воспоминаний, и вслед за дальним прошлым пришли свежие картины: предательство Локи, сражение с читаури, а также силуэт молодой женщины. Схватившись за ее образ, я возвращала его раз за разом, наполняясь тоской и радостью, со временем заменяющихся чувством вины. Попытка вспомнить ее имя обратилась вспышкой новой мигрени. – Джейн… Потянувшись к призраку, коснувшись его бледного лица в ореоле танцующих под ветром волос, не задумываясь поцеловала. Но губы незнакомки оказались холодными, сухими, растворились в дымке тумана вместе с девушкой. Я попыталась поймать ее, но удержать дым голыми руками невозможно, как и пребывать под водой вечность. Меня быстро вытягивало из глубин озера, пока резким рывком не выбросило на край каменной чаши. Вода стекала ручьями с одежды и волосы, пришлось судорожно откашливаться, выплевывая жидкость из легких в надежде, что не пойдет кровь. Первый вздох всегда приходит с болью, и выйдя из озера, я словно заново родилась, вошла в жестокий мир с криком и болью. Мне хотелось вернуться в озеро, накрыться его мягкими волнами, но вынырнувший следом Тор не оставил и шанса. Он едва не навалился на меня, сотрясаясь от судорожного кашля. Мы оба пребывали в состоянии прострации под влиянием прожитой жизни, вскружившей голову – и не одной, а сразу двух, смешавшихся воедино. Не знаю, насколько плачевно выглядела я, однако мужчина не пребывал в восторге от пережитого – он не был готов поделиться личными переживаниями. Возможно, поэтому он осуждающе смотрел на меня, но под недовольным взглядом я видела еще что-то… У меня до сих пор в голове не укладывались мысли, воспоминания продолжали ослеплять яркими вспышками, от которых по сердцу ударял букет эмоций. Хотелось плакать при мысли о подростке, нелюде, загнанным Щ.И.Т-ом, но переведя взгляд на Тора, я забывала о себе и вернулась в мир богов. В Асгард, к битвам, монстрам… хрупкой девушке с душой ученого. Я видела Джейн-мать-ее-Фостер в отражении его глаз, когда он смотрел на меня, всполохи нежной симпатии, привязанности… Мы будто все еще оставались в мире прошлого, не желая возвращаться в холодную реальность. Воспоминания моего детства не принесли радости, поэтому я незваной гостьей ворвалась в память Тора, цепляясь за красочные образы. Я не желала отпускать его чувства, вцепившись в них паразитом, наслаждаясь каждым мигом радости, скорби и особого влечения к Джейн Фостер. Оно практически угасло в его сердце, однако мне не стоило труда воспламенить забытое чувство – настолько просто это оказалось сделать. Прикоснувшись к моему лицу, аккуратно убрав прилипшие пряди с лица, Тор смотрел на меня в смятении. Мне прекрасно понятна его внутренняя борьба, сопротивление дурману эмоций, однако я оказалась не в силах оставаться праведным ангелом. Мою жизнь перемололи, личность собрали из чужеродных кусков, создав монстра, как когда-то доктор Франкенштейн пробудил своего. Мне хотелось быть эгоисткой. Сломать ослабшую брешь в душе Тора ничего не стоило, хватило лишь пожелать, чтобы он склонился и поцеловал меня. Наши губы встретились, но я не ожидала столь страстного порыва, который в первый миг вынудил меня растеряться. Но лишь в первый миг. Прогнув спину, чтобы быть ближе к мужчине, я наслаждалась страстным поцелуем, обхватив Мстителя за плечи. Его горячая жесткая ладонь скользнула мне под юбку, грубо схватив за бедро, впившись пальцами в мягкую плоть. Возбуждение накрыло меня обжигающей волной, от которой захотелось разорвать на себе платье, а также избавиться от чертовой брони мужчины, которая царапала кожу. Черт возьми, а ведь на мне даже нижнего белья не было! Пьянящее возбуждение, от которого сносило голову, нехорошо сказывалось на контроле над силой, которая выстрелила последней мыслью, как раскаленной дробью. Осколки болезненно ужалили Тора, приведя в чувство, вынудив оторваться от моих губ и чуть отстраниться. Он выглядел не испуганным или опешившим происходящим, а с неким сочувствием и грустью отвел взгляд. – Нет… – Мужчина хотел сказать еще что-то, но не найдя подходящего слово, устало вздохнул и отпрянул. – Нет. Расстроило ли меня окончание веселья? Возможно… не знаю. Сердце налилось тяжелой грустью и смирением, и меня так и подмывало бросить колкое – «как всегда». Не припомню случаев, когда меня кидали любовники и ухажеры, я, скорее, имела в виду ситуацию в целом. В последнее время я переживала разочарование за разочарованием, и лежать в надежде, что что-то получится и станет лучше, бесполезно. Никогда не помогало в моей профессии, поэтому единственное, что имело смысл, это двигаться дальше. – Отведи меня во дворец. Хочу, чтобы это дерьмо поскорее закончилось.