–
Луи не переживает, потому что взрослые мужчины с детьми не переживают из–за своих горячих начальников. Тем не менее, это был его первый обед в компании Гарри, поэтому сложно игнорировать то, какой он милый, потрясающий и по–глупому прекрасный. Луи нравился Дес – его предыдущий начальник, отец Гарри. Правда, этот мужчина дал ему хорошую работу, когда Луи даже не окончил университет, и неплохо платил, поэтому жаловаться было не на что. Но все же это была работа. Выходные у него были только перед Рождеством, Новым годом и неделя летом, но он не жаловался. Дес был хорошим боссом, но Луи никогда не разговаривал с ним на темы, не связанные с работой. Но Гарри, нет, этот чертов Гарри приходит в пятницу на работу с термосом с супом и говорит Луи, что это рецепт его мамы, который поставит Нейта на ноги буквально после первого раза. – Ты приготовил суп для моего сына? – спрашивает Луи, чтобы убедиться. – Возможно, он мне нашептал, что ты хреново готовишь, – Гарри вручает ему суп. – Очень надеюсь, что мой сын не сказал «хреново», но– – Не сказал, – уверяет Гарри. – Хорошо. И спасибо, Гарри, правда, не– – Не стоило, я знаю, – говорит его начальник. – Но это, наверное, еще и своеобразное извинение за вчера. Я просто пытался быть милым, но ты так расстроился и… прости, я думаю. Луи знает, что вчера повел себя немного по–идиотски, но у него есть на это причины. Деньги – это то, с чем Луи не очень хорошо умеет обращаться, точнее с их недостатком. Он знает, что Гарри безумно богат – он генеральный директор всемирно известной косметической компании, – но сама идея того, что кто–то платит за него и его детей, не укладывается в его голове, особенно после… Да. Особенно после. – Все в порядке, Гарри, правда, – с небольшой задержкой отвечает Луи. – Спасибо. Они всю дорогу до дома говорили о тебе, – улыбается он. – У тебя потрясающие дети, Луи. Ты их хорошо воспитал. Луи не краснеет. Нет. – Эмм, ну, да, – соглашается он. – Так что, ты готов к переговорам? – меняет тему Луи. – Всегда готов, – усмехается Гарри. Впервые Луи видит в нем такую уверенность и начинает думать, что, может быть, внутри Гарри Стайлса есть что–то большее.-
Нейтану и вправду становится лучше после супа, и в понедельник Луи приходит на работу с рисунком от своего четырехлетнего ребенка для своего начальника. Но все хорошо, просто замечательно. Гарри даже нет сегодня в офисе, потому что ему нужно посетить магазин на другом конце города, поэтому Луи оставляет рисунок на его столе с запиской «Нейтан передал в качестве благодарности», и теперь он совсем один на этаже, лишь иногда спускается вниз, чтобы с кем–нибудь пообщаться. Аманда и Нейтан практически все выходные говорят только о Гарри и о том, какой он и он такой красивый, бабушка, правда! – рассказывает Аманда Джей, которая посмотрела на Луи, будто хотела предупредить его о чем–то. Хотя в ретроспективе Луи захочется, чтобы она все–таки это сделала. Потому что сейчас, сидя на стуле за своим столом и бронируя билет на самолет Гарри до гребаного Токио, он понимает, что его дочь права – Гарри очень красивый. Но это не то, о чем он должен думать, потому что Гарри недостижимый, а Луи все равно недоступный.-
Следующие две недели, честно говоря, скучные. Луи живет так же, как и обычно: работает, ходит в магазин, отводит детей к стоматологу и играет с ними в свободное время. Он ругается с Аароном – его бывшим, – когда он не появляется, чтобы погулять с Мэнди и Нейтаном, как обещал, но ничего нового, честно говоря. Он жалуется на это единственным людям, которые выслушают и знают всю историю, – маме и Стэну. Он извиняется перед собственными детьми и едва сдерживает слезы, когда они спят. Потом он возвращается на работу, готовый к новой неделе, будто ничего не произошло.-
Во вторник утром Луи отпрашивается с работы, чтобы пойти на родительское собрание, и, когда приходит в офис, встречает кучу людей в конференц–зале и испуганного Гарри Стайлса, ходящего кругами, будто вот–вот начнется война. Луи легонько стучит в дверь, открывая ее и заходя внутрь. Гарри выглядит так, будто сейчас взорвется. – О, слава Богу! – говорит Гарри, как только видит Луи. – Ты в порядке? – хмурится он. – Да. Нет. Я не знаю. Спроси у меня то, что я знаю, что–нибудь, Луи, задай мне вопрос, на который я буду знать ответ! – умоляет Гарри. – Твой любимый цвет? Это первое, что приходит Луи в голову. – Синий. Дальше? – Я–, – черт, Луи, думай, – твое любимое воспоминание из детства? – Как я ухаживал за цветами в нашем саду в Хэмптоне с мамой. – Худшее похмелье? – Первый год в универе. Вечеринка студенческого братства, – Луи точно не представляет Гарри Стайлса в братстве, потому что это было бы пошло и грешно, и он просто… не может. – Лучше? – интересуется он. – Немного, – кивает Гарри. – Хорошо. Дыши, Гарри, – он подходит ближе, держа руки в карманах, чтобы не трогать мужчину с кудряшками. – Что все эти люди делают в конференц–зале? – Ждут моего выступления, как я понимаю. Но я… как бы забыл подготовиться, и сейчас мне нечего им сказать. – Конечно, есть, Гарри. Сколько городов ты посетил за последние несколько недель? – он не ждет ответа. – Четыре. Ты собрал достаточно информации от покупателей и действующих магазинов, и именно это ты им и скажешь. – Я не знаю точные числа. Отец бы знал. – Да, – соглашается Луи. – Но ты можешь дать им приблизительные? – Гарри кивает. – На данный момент этого будет достаточно. Скажешь, что пробуешь что–то новое и не хочешь, чтобы всем процессом управляли цифры. Расскажи, что ты увидел, что они должны делать лучше, и только когда они сделают лучше, например, через три месяца, на следующем совещании ты им предоставишь точные цифры, и они увидят, как улучшились дела в компании, как они улучшили свою работу. Гарри удивленно открывает рот. – Ты гений. Луи смеется. – Нет, просто я здесь немного дольше, чем ты, – уверяет он своего начальника, который выглядит, как счастливый щенок. Или котенок. Или любое другое милое маленькое животное. – Иди к ним, а я позвоню кое–кому и скажу устроить кофе–брейк через час. – Ладно, – Гарри глубоко вдыхает, – ладно. Как… как мне отблагодарить тебя, Луи? Луи кивает и чувствует, как горят его щеки, и он чувствует себя очень глупо из–за этого. – Я просто выполняю свою работу, Гарри, – улыбается он. - Я более чем уверен, успокаивание разнервничавшегося начальника не входит в твои обязанности, – отвечает Гарри. – Но я пойду. Пожелай мне удачи? – Удачи. Но тебе она не понадобится. Просто делай то, что считаешь нужным. Они выходят из кабинета вместе. Луи сразу же идет к лифтам, чтобы попробовать связаться с пекарней, которая сможет доставить выпечку за несколько минут, а Гарри идет в конференц–зал. До того, как зайти в лифт, Луи замечает тот самый момент, когда Гарри меняется с юного и нервного на уверенного в себе и входит в зал с огромной улыбкой на лице. Впервые у Луи проскакивает мысль, что ему нравятся обе версии Гарри. Он позволяет мысли убежать и продолжает работать.-
День длится очень долго. Обычно совещания такого плана очень нервозные, потому что никто не садится, и Луи знает, что Дес всегда их слегка запугивал. На одном из совещаний, на котором можно было сидеть, Луи вспоминает, как его предыдущий начальник говорил, что не был доволен тем, что видел в других местах, а все потому что люди в главных офисах недостаточно работали. Поэтому все немного боялись. Однако сегодня, когда работники выходят из конференц–зала, на лицах большинства улыбки, а двое стоят с Гарри и что–то бурно обсуждают. Луи гордится. Он пишет своей маме, чтобы узнать, не против ли дети, что она их забрала, и она отвечает «конечно, нет, прекрати волноваться». Просто– для Луи сложно перестать волноваться, в этом вся суть. Он знает, что ему нужно нанять няню, потому что он не может постоянно рассчитывать на маму и Стэна, чтобы они выполняли его работу, но у него недостаточно денег, чтобы платить даже няне за неполный рабочий день, потому что надо оплачивать квартиру и детский сад, покупать еду и– да. Тяжело. Луи вздыхает и заканчивает свой рабочий день. Он выключает компьютер и наклеивает на монитор яркие стикеры с напоминанием дел на завтра. Он стучит в дверь Гарри, чтобы сказать, что уходит, и встречает очень уставшего Гарри Стайлса без пиджака и с развязанным галстуком. Луи думает, что он выглядит горячо, но, Господи, эти мысли стоит убрать из головы. – Гарри, – нежно зовет он, и тот поднимает взгляд со стола. – Привет, Луи, – улыбается он. Его лицо сразу же меняется. – Просто хотел сказать, что я ух– это… – он прищуривается и показывает пальцем на стену. – Это рисунок Нейтана? – спрашивает Луи, потому что такого просто быть не может. Но он знает, что так и есть. – Конечно, – довольно отвечает Гарри. – Не каждый день я получаю такие подарки. Передай Мэнди, что мне нужен и от нее рисунок, – улыбается он. Луи не может поверить. – Обязательно. Эмм, я хотел сказать, что уже ухожу. Гарри не сразу отвечает, будучи запутанным в своих мыслях. – Ах, да, конечно, – говорит он. – Ты и так здесь дольше положенного. Прости. – Ничего страшного, но вообще я просто хочу уже в душ. – Надеялся, что ты скажешь, что тебе хочется выпить, потому что я бы с удовольствием составил компанию, – признает Гарри. – Я бы не против, – вздыхает Луи, – но не могу. Дети и все такое. – Конечно, понимаю, – улыбка Гарри не исчезает. – Я пойду с тобой. Надо идти отсюда, пока я не сошел с ума. Луи усмехается и ждет, пока Гарри соберет свои вещи. Они разговаривают о том, как прошел день и какие были хорошие маффины. Луи говорит Гарри, что даст ему номер пекарни, но тот отвечает «нет, спасибо, я сам могу испечь маффины». Именно так Луи и узнает еще одну очаровательную вещь о своем боссе: он любит печь. И это забавно, правда, потому что когда Луи узнал, что Дес Стайлс умер, его первой мыслью было «пожалуйста, только не дайте Шерил стать главой компании». Шерил – вице–президент фирмы, и она постоянно в Европе, но тем не менее Луи ненавидит эту женщину. К счастью, было желание самого Деса, и так у руля появился Гарри. Луи все еще помнит первый день Гарри, потому что в какой–то степени это было первым днем для каждого. Он, как и всегда, выглядел великолепно в своем костюме от Hugo Boss и с непослушными кудряшками, свисающими на плечи. В тот день Луи увидел лишь малую часть уверенного в себе Гарри. Тот день прошел, и после этого практически ежедневно они садились вдвоем, и Луи объяснял, как и что здесь работает, потому что партнеры его отца не давали ему передышек. Луи думает, что так происходит до сих пор, судя по напряженным плечам Гарри и темным кругам под глазами, но во второй месяц пребывания здесь он справляется уже лучше. По крайней мере, Луи надеется на это. – Что насчет пятницы? – спрашивает Гарри, когда они спускаются в лобби. – Прости? – Луи поворачивается к нему. Гарри говорил что–то до этого? – Выпить в пятницу. У тебя будет время подкорректировать свое расписание, – предлагает Гарри. И… Луи бы мог, но… всегда же есть «но», верно? – В качестве благодарности? – продолжает Гарри. – Ты буквально спас меня сегодня, а еще организовал классный кофе–брейк, и я бы без тебя просто пропал, поэтому пожалуйста? Луи хочет спросить у Гарри, позвал ли бы он кого–нибудь еще, если бы тот человек ему помог, или он зовет именно Луи, потому что Луи – это Луи, но оставляет этот вопрос в своих мыслях, потому что несмотря на все любопытство, он не может понять цели всего этого. Поэтому он говорит «да, в пятницу сойдет» с улыбкой на лице, смотрит, как Гарри садится в свою машину, и идет на станцию, ведь ему предстоит часовая дорога домой на электричке.–
– Лотти, ну, пожалуйста! – умоляет он ее по телефону в четверг. – У меня есть планы, Луи, завтра пятница, и у меня есть парень, – безумно, что он буквально слышит, как его сестра закатывает глаза. Луи плохо влиял на нее в детстве, это определенно его вина. – Вы можете пойти с ним куда–нибудь в субботу, Шарлотта, в конце–то концов, – он знает, что она согласится. Лотти, вероятно, злится на него, но Луи не хочет рисковать, он хочет, чтобы она поняла, насколько это важно для него и… А почему это вообще так важно для него? Гарри же не уволит его, если он скажет «слушай, босс, прости, но я не могу с тобой пойти выпить, потому что у меня есть дети». Дети Луи не отмазка, они просто всегда стоят на первом месте. Не считая факта, что это по–настоящему важно, потому что Луи хочет пойти, а ему нечасто чего–то хочется в последнее время. Прошлый раз, когда он куда–то выходил развлечься, исключая семейные посиделки и дни рождения друзей детей, был в октябре в день рождения Стэна, когда он напился в стельку и переспал с парнем, которого бы сейчас не узнал на улице. Но все в порядке, потому что Луи ничего не ищет, и, будучи откровенно честным, с тех пор, как он стал отцом, Аманды и Нейтана всегда было достаточно для него. И сейчас тоже. И если бы у него не было никакого выхода, с кем оставить детей, чтобы выпить с Гарри после работы, он бы не променял детей на алкоголь, как это делал Аарон в первые месяцы после их рождения. Но выход–то есть. – Ладно, – наконец отвечает его сестра. – Я люблю тебя. Спасибо, – говорит Луи, стараясь не запищать. – И я тебя люблю. Скажи, что я их заберу завтра из сада. – Ты лучшая тетя в мире во всем мире, ты знала? – Я их единственная тетя, – говорит Лотти. – Ладно. Пока, Лу. – Пока, Лотс. Да. Луи широко улыбается и говорит «угадайте, кто с вами завтра проведет вечер?», когда укладывает детей спать, и поясняет, что вернется домой позже обычного. Мэнди отвечает, что не возражает, если он отдаст ее рисунок Гарри, потому что очень нечестно, что на его стене только рисунок Нейта. Луи клянется, что передаст Гарри и он ему понравится. – А мы его увидим еще, пап? – спрашивает девочка. – Я не знаю, малышка, – честно отвечает Луи. – Я хочу его снова увидеть, – говорит Мэнди, накрывая одеялом. – Хорошо, я ему скажу об этом, идет? – Луи целует ее в лобик. – Спасибо, папа. – Он захочет увидеть мы– эмм, нас снова, – поправляется Нейт, когда Луи целует его. – Он сказал, что я самый классный мальчик, которого он встречает! – он широко улыбается. – Которого он встречал, – мягко исправляет Луи. – И я тоже в этом уверен, Нейтан Томлинсон, ты же мой сын, – усмехается он. – Но только потому что я самая классная девочка! – говорит Аманда. Луи в очередной раз улыбается, соглашаясь с ней, но не продолжает разговор, потому что пора спать. Он желает им спокойной ночи и выключает свет, оставляя дверь приоткрытой, и возвращается в свою комнату со скромной улыбкой на лице. Его дети растут, и он стареет. Ладно, не прям стареет, но ему уже не двадцать четыре, и нельзя сказать, что перед ним еще вся жизнь. Луи нужно жить. А еще нужно где–то подзаработать больше денег, чтобы позволить себе дом побольше, чтобы у детей были отдельные спальни, потому что Луи уже представляет, каким капризным подростком будет Мэнди. И он знает, что это займет какое–то время, но Луи научился планировать каждую мелочь, потому что больше не может позволить себе сюрпризов – чаще всего они неприятные.-
Пятница начинается, как и любой рабочий день. Луи просыпается до шести, чтобы сделать кофе, ведь он не может без него, потом будит детей. Он воздерживается от утреннего принятия душа, потому что на дворе март и все еще прохладно, а отопление в доме не работает, потому что у Луи нет ни времени позвонить кому–то по этому поводу, ни денег, чтобы оплатить это. Они живут в этом холоде уже, кажется, вечность, и у всех стучат зубы, когда они идут на кухню, чтобы съесть наполовину сожженную приготовленную Луи еду. Дети никогда не жалуются. Луи все еще чувствует себя ошибкой. – В общем, Лотс заберет вас из сада, а потом останется с вами, хорошо? – он спрашивает, чтобы точно знать, как упаковать их обед. – Ты долго будешь работать, пап? – спрашивает Нейт, слишком быстро слезая со стула и едва не доводя Луи до инфаркта. Он всегда так делает. Луи взвешивает в голове варианты. Он ведет беседу с четырехлетними детьми и правда не знает, будет ли понятным для них «я иду выпивать с моим начальником, и это может быть, а может и не быть в какой–то степени свиданием, потому что вообще он горячий, но он мой начальник и, наверное, просто хочет отблагодарить меня за помощь». – Да, Нейт, – решает ответить он. – Все в порядке. – Да, – говорит его сын, и на этом они закрывают эту тему. У Луи самые лучшие дети в мире. Он отводит их в сад, который находится всего в нескольких кварталах от их дома, прощается с ними поцелуями и объятиями и идет к станции, которая находится далековато, и готовится к более чем скучному часу дороги в Манхэттен.–
В офисе слишком напряженная атмосфера для пятницы, и все потому что компании скоро исполняется двадцать пять лет, по этому поводу устраивается вечеринка, и Гарри решил, что именно сегодня будет хорошим днем для дегустации еды, ведь сегодня пятница. По всем этажам бегают представители трех различных кетйринговых компаний, весь день подавая еду и безалкогольные напитки – на завтрак, обед, так называемый полдник, пока все не наедятся и будут довольны. Луи нравится компания номер три, и ему даже не приходится делать напоминание, чтобы сказать об этом Гарри, потому что его начальник идет к нему в тот же момент, как эта мысль приходит к нему в голову. – Мне нравится третья компания! – якобы шепчет Луи, когда Гарри подходит к нему. – Да? Я тоже так думаю, – отвечает ему Гарри чуть медленнее. Может, этот акцент появился из–за нескольких лет жизни в Калифорнии. Луи улыбается ему в ответ и возвращается к работе, наблюдая, как Гарри идет к лифту, разговаривая по телефону и держа свой айпад в другой руке. Он выглядит уставшим. И сам Луи тоже. Они все устали. Только в полседьмого вечера здание пустеет, и Луи ждет еще минимум час, чтобы Гарри закончил свой телефонный разговор, но он не против подождать, потому что знает тонкости этой работы и ему немного нравится Гарри. Через некоторое время, чтобы не разволноваться, Луи звонит маме. – Я знаю, что ты работаешь, но я бы хотел, чтобы ты меня успокоила, – так он начинает разговор. – Разве ты не должен быть сейчас на свидании со своим начальником? – спрашивает его мама. – Нет, потому что это не свидание, – фыркает он. – Гарри разговаривает по телефону в своем кабинете, я жду его, – объясняет Луи. – Ладно, Бу. Что не так тогда? – спрашивает Джей. Луи даже не возражает насчет прозвища, потому что, может быть, он немного нервничает. – Не знаю, – ноет он. – Вроде бы ничего особенного, понимаешь? Двое коллег идут выпить после трудной недели, да? – он не ждет ответа, просто кивает сам себе. – Но Гарри, он… горячий, как бы, очень горячий. – Я видела его фотографии. Конечно, она видела, потому что его мама просматривала сайт компании. – Да, поэтому… я не знаю, – Луи пожимает плечами. – Ой, черт, он идет. Пока, мам, – и он кладет трубку до того, как Джей успевает что–то сказать. Он извинится за это чуть позже. Гарри выходит из кабинета, выглядя счастливее, чем весь день до этого. Луи видит усталость на его лице, и, возможно, сам не лучше, потому что проснулся сегодня в чертовых пять сорок пять утра, но он также… счастливый, если не считать этого неоправданного стресса. – Не против, если мы подъедем? – спрашивает Гарри. – Не думаю, что бары поблизости мне по душе, – говорит его начальник. – Только если ты не хочешь пойти в Четыре Сезона..? Луи просто смотрит на него, точнее, пялится. Гарри смеется и откидывает голову назад. Если бы Гарри сильно хотел пойти в Четыре Сезона, то Луи бы не смог отказаться. Луи уверен, что его начальник знает, что с таким лицом и кудряшками он бы мог прекратить войны во всем мире, поэтому, конечно, он сможет убедить Луи пойти туда, куда он хочет. Но факт, что он этого не делает, говорит о многом. Вместо того, чтобы вызвать личного водителя, Гарри садится за руль сам. И, конечно, у него в руках ключи от чертового Бентли. – Впечатляюще, – отмечает Луи, садясь в машину. – Но ты больше похож на человека с Феррари, – говорит он, будто ничего необычного не происходит. Будто он не в первый раз в такой дорогой машине. – Вообще так и есть, – с легкостью отвечает Гарри, заводя машину. – Но на Феррари лучше ездить в Калифорнии. Там дороги лучше и красивее… Оставил свою там. – Ну, конечно, – Луи старается, правда старается, но все равно закатывает глаза, потому что Гарри. – Хочешь чего–нибудь съесть? – задает вопрос Гарри. Луи изо всех сил пытается не думать о Гарри как о своем начальнике, потому что он сидит на пассажирском сидении его машины, но еще он изо всех сил пытается помнить, что Гарри – его начальник, и это не свидание, потому что Луи не ходит на свидания. С тех пор, как его бывший муж оставил его одного с двумя детьми. – Боже, нет, мы ели весь день, – усмехается он, и Гарри тоже. – Ладно, – улыбается Гарри и включает радио, мягкое пение Kodaline заполняет тишину в машине. Сейчас сложно не думать о Гарри, как о мальчике. У него такое детское лицо, это раз, но есть и множество других причин. По дороге к бару, в который они едут, Гарри рассказывает Луи о своей жизни в Калифорнии, как разительно отличается все здесь, в Нью–Йорке, в городе, где он провел детство в школе для мальчиков с будущим, которого он не хотел. И из уст кого–то другого это звучало бы неблагодарно, потому что кто не хочет унаследовать миллиардовую компанию? Но то, как Гарри говорит об этом, заставляет Луи поверить в это. То, как Гарри говорит об этом, заставляет Луи понять, чтобы он бы больше хотел остаться в Лос–Анджелесе, снимать фильмы и ходить на пляж каждый день, чем жить в Нью–Йорке. Эгоистичная часть Луи рада, что Гарри здесь. Голливуд найдет и других режиссеров. Они в Сохо. И Гарри привез его в чертов Трамп–Сохо отель. – Ладно, пока ты ничего не сказал, – начинает Гарри, когда они паркуются перед отелем, – я не голосовал за Трампа, я ненавижу Дональда Трампа и все, что к нему относится, и я даже внес Хиллари в список приглашенных на вечеринку по поводу двадцатипятилетия компании, но я не думаю, что она сможет прийти… – семья Гарри знает Хиллари Клинтон. Почему это так удивляет? – Но мой друг работает здесь в баре, и он делает крутые напитки, клянусь. И вот снова это мальчишеское выражение лица. Луи не видел такой надежды очень долгое время. – Не могу поверить, Гарольд, – говорит он, но улыбается. – Пойдем тогда. Это место потрясающее, стоит отдать ему должное. Ему – это Гарри, а не Дональду Трампу. Они идут к бару, и Гарри идет очень близко к Луи, они едва не касаются друг друга, и Луи чувствует тепло его тела. Гарри теплый, как оказывается. Такой привлекательный, добрый и теплый. Плохая комбинация. Для психики Луи. Гарри ведет его к столику в углу, и это кричит «близость», и это уж точно не место для двух бро–приятелей–товарищей–друзей, которые снимают стресс после работы. Но Луи не жалуется. – Гарри, как приятно тебя видеть, дорогой! – девушка с ярко выраженным британским акцентом подходит к их столику. Она потрясающая и улыбается Гарри самой широкой улыбкой в мире. Впервые Луи думает «может, он натурал, а ты просто все перемешиваешь в голове, потому что даже не умеешь флиртовать, дурак, дурак, дурак». – Пезз! – улыбается Гарри из–за столика. – Это Луи, кстати, он со мной работает, – показывает он, и девушка машет Луи. Луи машет ей в ответ и тоже улыбается. – Найлер уже здесь? – Только что пришел, очень злится, что ему поставили смену в пятницу вечером, – усмехается он. – Что вы, молодые люди, будете заказывать? – Гарольд говорит, что у вас тут очень крутые напитки. Даже Богу известно, что мне не помешал бы один. Или десять. Удивите меня? – говорит Луи. Он назвал его Гарольд. Почему, просто почему? – Давай нам тогда два удивления, – отвечает Гарри и поворачивает к Луи. – Ты не пожалеешь, клянусь. – Об «удивлении» или выпивке с тобой? – спрашивает Луи. – Надеюсь, об обоих вариантах, – улыбается Гарри Стайлс. И с этого момента Луи перестает волноваться о чем–либо в мире на несколько часов. Они разговаривают. Много. Не то чтобы Луи не замечал до этого, что они хорошо ладят, но никто из них не заводит разговор о работе, не думает о людях вокруг, беседа протекает очень легко, будто они знают друг друга целую вечность. И снова Луи чувствует это тепло и удобство Гарри, сам Гарри не как начальник или новый друг, а как человек, этот восхитительный человек, который в его жизни присутствует лишь два месяца, но уже посылает приятную дрожь по телу. А может быть, это из–за алкоголя. Да. Луи винит во всем алкоголь. Он узнает, что Гарри ненавидит квартиру, в которой сейчас живет, и вообще квартиры, потому что всегда хотел жить в собственном доме. Луи понимает, его квартирка маленькая, но зато очень личная. Он также узнает, что Найл – друг детства Гарри и до сих пор лучший друг. Гарри часто врал о вечеринках с важными людьми, чтобы поехать в Бруклин и провести время с ним. – Да ладно! – усмехается Луи. – Ты единственный человек, которого я знаю, который врал, что идет на вечеринку, чтобы сидеть дома! – говорит он и делает глоток своего напитка снова. – Ну, наверное, – Гарри пожимает плечами. – Но мама всегда переживала, когда я ездил на другую сторону моста, будто там жил какой–то монстр… – усмехается он. – Манхеттенские вечеринки всегда включали в себя кучу девочек, которые кидались на меня, много наркотиков и громкую музыку. – Какой бы подросток этого не хотел? – Тот, который всегда предпочитал мальчиков, пиццу и видеоигры, – уверенно отвечает он. Значит, не натурал. Хорошо. – О БОЖЕ, ты спал с Найлом, когда был подростком! – Господи, нет! – громко смеется Гарри. – Нет, – он будто в отвращении трясется, и это по–настоящему смешно. Луи тоже усмехается. – Видишь вот того блондинчика? – показывает пальцем Гарри. – Это Найл. – А он ничего. – И натурал. И он мне как брат. Больше никогда такого не говори, боже, – просит Гарри, и Луи в очередной раз смеется. Парень на вид возраста Гарри, у него светлые волосы и очень голубые глаза. В нем тоже виден Калифорнийский дух, и чуть позже Луи узнает, что Гарри и Найл учились в одном университете, играли в одной футбольной команде и четыре года жили вместе. Найл – шеф–повар, он работает в ресторане отеля днем и в баре несколько ночей в неделю, потому что ему нужны деньги, чтобы исполнить свою мечту – открыть собственный ресторан. – И как же юный Гарри заполучал мальчиков, если всегда прятался в Бруклине? – с искренним любопытством спрашивает Луи. – Ему это удавалось, поверь мне, – Гарри моргает, и Луи ни на секунду в нем не сомневается. – А что насчет юного Луи? – Юный Луи ходил в частную школу и ненавидел тех детей. – А Луи–студент? Ты же учился в университете? – Да, в Нью–Йоркском, – пожимает плечами Луи. – Это было ужасно, потому что мама не могла оплачивать, а отчим просто скрылся с лица земли к тому моменту, поэтому у меня было три работы, и я работал все годы универа. Выражение лица Гарри меняется, но он хочет, чтобы Луи продолжал. И он продолжает. – Большинство времени это было просто отвратительно, я помню, что почти не спал, но иногда удавалось ходить на вечеринки и через раз получать минеты в грязных туалетах, – ухмыляется Луи, и Гарри улыбается. – Настоящий король вечеринок, я смотрю. – Неа, я познакомился кое с кем на втором курсе, и все. Луи не хочет грустить. Он не хочет вспомнить, как познакомился с Аароном, как все казалось идеальным и какими влюбленными они были. Он не хочет вспоминать хорошее, потому что придется вспоминать и плохое, поэтому он лишь мотает головой, допивает содержимое стакана и меняет тему. У Гарри было три парня, и его семье ни один из них не нравился. Обычно он заводил отношения, просто чтобы побесить Деса. Энн – мать Гарри – всегда доверяла ему в его выборах, и поэтому он любит ее больше всего. Его отчим ему тоже нравится, и он ездит к ним в гости, как только выдается возможность, учитывая, что они живут в одном городе. – Разве твои родители не развелись до того, как вы переехали из Чикаго сюда? Луи знает о разводе только из–за того, что читал об этом. Фамилия «Стайлс» была достаточно известной, чтобы попасть на примерно шестую страницу любой газеты или журнала. Он всегда представлял себе Гарри как Ванессу Абрамс (с лучшими ногами и волосами) до того, как встретил в жизни. – Да, но учитывай, что компания Робина заставила его переехать в Манхеттен тоже, – усмехается он. – Поэтому, считай, я живу здесь с тринадцати с половиной лет, до того, как отец переехал. – Ох, ладно, теперь все это имеет смысл, Найл и все такое. – Да. Я думал, ты знал… Прости, стоило с этого начать. – Мы впервые говорим о наших личных жизнях, Гарри, откуда я мог знать? – Ты прав… – с улыбкой соглашается Гарри. – Просто… кажется, будто мы знаем друг друга намного дольше, нет? – в очередной раз в его голосе слышна надежда. – Да, на самом деле так. Около десяти Луи смотрит на часы, паникует и говорит Гарри, что ему нужно идти, иначе он пропустит поезд. Они оба выпили по два с половиной дайкири, но они не пьяные. По большей части они разговаривали. Они останавливаются у барной стойки, чтобы попрощаться с Найлом, и он сразу же нравится Луи, а ему редко нравятся люди с первого взгляда. Гарри говорит, что Найл просто «один из таких людей», и, да, он тоже это чувствует. Найл смотрит на Луи так, будто проверяет, и показывает Гарри большой палец. Луи мотает головой и ничего не понимает. – Где ты живешь? – спрашивает Гарри, когда они ждут, пока личный водитель пригонит его машину. – Квинс. – Что? – слегка испуганно спрашивает Гарри. – Просто можешь отвезти меня до станции побыстрее, пожалуйста, – просит Луи, и Гарри не отвечает, лишь благодарит водителя, дает ему хорошие чаевые и указывает Луи садиться в машину. – Вводи свой адрес, – Гарри показывает пальцем на навигатор. – Даже не думай, Гарри, – он закатывает глаза. – Уже поздно, ты живешь очень далеко, и я не позволю тебе ехать в переполненном поезде. Ни за что. – Я большой мальчик, Гарольд, – спорит Луи. – Тогда считай, что я просто хочу провести с тобой больше времени, – улыбается Гарри. – Ну же, Лу, повесели меня. И это чертово «Лу» решает все вопросы. Луи даже не жалуется, когда Гарри едет по длинному маршруту, ведь, может, он тоже хочет провести с ним больше времени. Вопреки ожиданиям Луи, они почти не разговаривают в машине. Пробок на дорогах нет, потому что уже поздно, и Гарри включает Джона Майера, спрашивая у Луи, не против ли он. Конечно, нет, это его любимый исполнитель. Как Луи узнает, это любимый исполнитель Гарри тоже. Тишина хороша. Хороша, потому что в ней комфортно. И даже если Луи ценит людей, с которыми он может быть громким и энергичным, он также ценит тишину и спокойствие. За пять минут до дома Гарри решает снова заговорить. – Ты сказал, что дети с твоей сестрой? – он как бы спрашивает, как бы утверждает. – Да, она еще тот ребенок, – фыркает Луи. – Лотти на семь лет младше меня, работает в парикмахерской, не хочет учиться. – Хм… А мама? – Она медсестра, работает по сумасшедшему расписанию. Всегда так было, – говорит Луи. – Что за семейный опросник? – впечатленно спрашивает он. – Я только что понял, что мы несколько часов разговаривали, и я не задал ни одного вопрос о Мэнди и Нейте. Чувствую себя виноватым, – он так искренне говорит, что Луи тает. – Не знаю, подходящая ли это тема для разговора за алкоголем, – усмехается он. – Ну, да… В следующий раз за обедом тогда. В следующий раз, в следующий раз, в следующий раз. – В следующий раз? – решает спросить Луи, приподнимая бровь. – Ты планируешь провести еще одну стрессовую неделю, чтобы я тебе помог, а потом отблагодаришь меня едой? – это не лучшее предложение, но оно работает. – Я уверен, что это будет стрессовая неделя, и я уверен, что ты мне поможешь… – говорит Гарри и паркует машину. Ох, они приехали. – Но ты же знаешь, что это была просто отмазка, чтобы пригласить тебя куда–нибудь, да? – он поворачивается к Луи. Гарри прямолинеен. Это немного заводит Луи. – Гарри… – с беспокойством говорит Луи. Луи не знал. По крайней мере, не хотел знать. – Согласись на обед со мной, Луи Томлинсон. Пожалуйста. Говорят ли люди «нет» Гарри Стайлсу? Луи бы хотел узнать. Он бы хотел встретить этого человека, пожать ему руку и попросить урок, как отказать в чем–нибудь этому парню. Потому что Луи не может. Правда. Проще сказать «нет» дующим губки детям, чем Гарри. Он говорит «да». И потом Гарри придвигается ближе, шепчет Луи на ухо «спасибо», отчего того трясет, целует его щеку и говорит «спокойной ночи, Лу» – розовые и влажные губы щекочут подбородок. Луи выходит из машины, чтобы не сделать ничего глупого. Что случается потом – либо очень хорошо, либо очень плохо – Луи не может решить. Он заходит в квартиру, закрывает за собой дверь, прислушивается к тишине и темноте, предполагает, что все спят (так и есть), и бежит в свою комнату, закрывая и эту дверь, ложится на кровать, опьяненный мыслями о Гарри и чувством его губ у своей кожи эти пару секунд. Луи не может не возбудиться. Его никто не возбуждал уже долгое время, поэтому Луи не нужно многого. Он начинает со своих сосков, они всегда были очень чувствительными. Он растирает их как может, закрывает глаза, вспоминая большие ладони Гарри вокруг его стакана с дайкири, его длинные пальцы и дорогие кольца на них. Он представляет эти руки на себе, большие, горячие, нежные, он представляет, как эти пальцы щипают его соски, и от одной только мысли Луи закусывает губы, поворачивая голову набок и чувствуя, как волосы ниспадают на глаза. Он ведет рукой по своей груди и ниже, касаясь бугорка в боксерах. И он не особо доволен своей рукой в том месте, потому что руки Гарри сотворили бы с ним чудеса. Гарри выглядит как человек, который любит дразниться, любит долгие прелюдии так же, как и Луи. Он представляет Гарри над собой, как одной рукой он водит по его стояку, а второй – по соскам, как губами и языком он припадает к шее Луи, потом мочке уха и шепчет грязные фразочки тем самым гребаным голосом. Луи пытался, боже, он изо всех сил пытался не замечать, какой у Гарри низкий голос. Как каждый раз, произнося имя Луи, он добавляет частичку нежности, и как по утрам его голос слегка охрипший, будто он недавно сосал член. Луи представляет, каково это – проснуться рядом с Гарри или же уснуть с ним после великолепного секса, потому что Гарри – секс на ножках. Луи позволяет себе хотеть его сегодня. Он стягивает белье вниз и корчится на простыне к тому времени, как кладет ладонь на свои яички, и он уже больше не может. Он не помнит, когда в последний раз он так быстро возбуждался, даже не знает, чувствовал ли себя когда–нибудь настолько хорошо во время дрочки, но как только он оборачивает рукой свой член, кусая губы еще сильнее, чтобы не застонать, Луи решает, что это не так уж и важно, потому что прямо здесь и прямо сейчас в его мыслях его горячий начальник, который снова пригласил его отобедать вместе, и он… чертов Гарри прошептал ему «спокойной ночи», и его губы были такими влажными и мягкими, почти как клубника, и сейчас Луи думает, какие они на вкус, и, боже, он не в порядке. Он не в порядке, и он хочет Гарри, хочет, хочет, хочет, он хочет, чтобы Гарри целовал его тело, водил языком по его груди, кусал бедра, он хочет, чтобы рука Гарри была у основания его члена, и он хочет умный рот Гарри на головке. Луи дергает бедрами вверх, хнычет, кусает кожу на руке, подавляя стон, и наслаждается болью. Он бездумно водит рукой по члену, который до боли пульсирует, потому что даже он чувствует, что здесь должен быть рот Гарри, должен засасывать, облизывать, снова засасывать по всей длине и потом еще один раз. Луи хочет, чтобы Гарри отсосал ему, пока он сам не кончит, чтобы оттянуть его волосы, прижать его тело к кровати, а потом оттрахать его до потери памяти – или, черт, это не так важно. Что важно в данный момент – это то, что Луи кончает от мысли, как его член входит в его начальника, во время оргазма он закусывает кожу на руке едва ли не до крови, представляя, что когда–нибудь ему выдастся такая возможность. Все эти чувства новы, и все это слишком. И Луи не думает об этом, потому что сразу же засыпает, более расслабленный, чем когда–либо за последние лет десять. Гарри уже меняет его жизнь, даже если он этого не замечает.