-
Он просыпается где–то на другой стороне Нью–Йорка, и этот горячий парень, судя по звукам, еще спит. Гарри бы оценил эту ночь на семерочку. Может, даже с половиной. Парень был неплохим, но что–то у них не срабатывало – возможно, Гарри было бы лучше с рукой или дилдо в своей квартире, но уже было поздно. Он оставляет записку, давая понять, что все было неплохо, но больше они никогда не увидятся, и покидает квартиру, чувствуя себя мудаком немного меньше. В его планах на сегодня пойти домой, позавтракать, потом пробежка по парку – Богу известно, как Гарри любит заниматься спортом. Также он делает заметку в телефоне, чтобы не забыть поискать место для йоги неподалеку от дома.–
Гарри достаточно неплохо научился справляться с партнерами отца. Конечно, они все еще морщат свои и так морщинистые носы по поводу и без повода, но факт, что ему удалось привлечь двух инвесторов во время поездки в Токио, придает ему уверенности в себе. Но на носу вечеринка, на которую приедут люди со всего мира: представители, владельцы магазинов, покупатели, важные маркетологи и прочие – и Гарри уже не может контролировать свой уровень волнения. Луи помогает ему, конечно же, но Гарри знает, что он попросту такой человек. А Гарри знает, потому что он спрашивал. Он не глупый – может только самую малость глупый для Луи, но он не глупый человек, поэтому он поспрашивал у других. По слухам, Луи Томлинсон на самом деле был правой рукой Деса с начала своей работы в компании, и некоторые люди даже осмеливались говорить, что он был больше, чем помощником, потому что делал очень много. И до сих пор делает. Луи такой чертовски умный, и Гарри постоянно удивлен вещами, которые он предлагает. – Может быть, мне стоит приехать пораньше, чтобы помочь тебе с последними приготовлениями к вечеринке, Гарри? – спрашивает Шерил. – Нет, все под контролем. – Это очень важное мероприятие, Гарри, ты подготовил речь? Он не жестокий человек, правда, но, черт, Гарри очень хочется что–то (или кого–то) ударить каждый раз, когда он разговаривает по телефону с вице–президентом Styles Cosmetics. – Пока нет, но подготовлю. Все остальное уже сделано. – Сент–Лоран уже дал тебе свой ответ? – Да, приедет его представитель, – вздыхает Гарри. – Слушай, Шерил, я бы хотел поговорить с тобой еще, но тут очень много работы, до встречи, – и бросает трубку. Гарри просто не выдерживает. По другую сторону стеклянной двери стоит Луи с улыбкой на лице, и когда он видит, что Гарри кладет трубку, то оставляет вещи на своем столе и заходит в кабинет к Гарри. Прошло две недели с того, как они вместе ходили в бар, и они очень много разговаривают. Гарри часто пишет ему всякие дурацкие вещи, а ответы в большинстве случаев не Луи, а его детей, и каждый день он все больше восхищается этим привлекательным мужчиной, который проложил дорожку в его личную жизнь. Но это не вина Луи, нет, потому что Гарри с самого начала слегка сходил с ума. – Ты в порядке? – спрашивает Луи, заходя. Он больше не стучит в дверь, и Гарри это нравится. – Да, просто Шерил иногда раздражает, – правдиво отвечает он. Как бы то ни было, Луи – тот, кому Гарри доверяет в этой компании, потому что так делал его отец, а он никогда не ошибался в людях. Может, ошибся только в самом Гарри. – Мне она тоже не нравится, честно говоря, – вздыхает Луи и садится на стул напротив Гарри, их разделяет стол. – Что она хотела? – Узнать все про вечеринку, нужно ли ей прилететь в Нью–Йорк заранее, чтобы помочь мне… – он закатывает глаза. – Она спросила о речи, а что я должен сказать? Простите, мой отец умер, и теперь вам придется мириться со мной, пожалуйста, доверяйте мне? – слегка усмехается Гарри. Лучшая вещь в Луи как в друге и подчиненном – то, что он никогда не жалеет Гарри. Он не смотрит на него, как на человека, не способного на эту работу, и не отговаривает, когда замечает, что некоторые вещи пока не под силу Гарри. – Ты всегда можешь загуглить «хорошие речи для вечеринки международной компании», – шутит Луи, но это не поднимает настроение. – Прости, – говорит он. – Твой отец хранил записи таких вечеринок? – Наверное… Думаю, да, а что? – Ты мог бы посмотреть их, может, они бы тебя вдохновили, – рассуждает Луи. Опять–таки, это замечательная идея. Единственная причина, по которой он рад, что эта идея не пришла в голову ему самому, – то, что советы ему дает именно Луи, а Гарри нравится его компания. – Д–да, возможно, – улыбается он. – Слушай, Лу, не самое подходящее время, но, эмм, может, сходим пообедать? – слегка неуверенно спрашивает Гарри. Большинство времени он понятия не имеет, чего Луи хочет с ним. Это одновременно и злит, и впечатляет. Луи – головоломка, которую Гарри хочет разгадать, потому что если даже частички выглядят потрясающе, то он даже боится представить, как восхитительно они будут выглядеть вместе. – Мы каждый день вместе обедаем, Гарольд, – хитро отвечает Луи, и Гарри усмехается. – Ты знаешь, что я имею в виду. – Разве? – приподнимает бровь Луи. – Почему ты все усложняешь? – спрашивает Гарри. Это не первый раз, когда он пытается позвать Луи. Это все здорово, но неопределенно. – Потому что я не хочу, чтобы ты меня куда–то водил, – честно отвечает Луи. Гарри будто ударили по лицу. – Почему нет? – хмурится он. В любом случае, он заслуживает знать. – Потому что я скажу «да», а я не могу этого сделать, Гарри. Между ними повисает гробовая тишина. Черт, Луи умеет менять атмосферу. Гарри думает, что он понимает, – у Луи есть дети, он разведен (по крайней мере, Гарри так думает), и у них абсолютно разные жизненные истории. Для Гарри не ново то, что они не принадлежат одному миру, не считая того, что… все–таки принадлежат? И Гарри… Что ж, Гарри хочет понять все это лучше. Он хочет, чтобы Луи объяснил ему все, просто потому что он хочет. И, может, это по–детски, может, Гарри не умеет принимать «нет» за ответ, может, он требует слишком многого от человека, который не хочет давать. Но все это – может быть. У них двоих бесчисленные возможности. Гарри хочет исследовать эти возможности, потому что что–то подсказывает ему, что оно будет стоить того. Поэтому он спрашивает снова. – Так что… мы пообедаем? Я даже умею готовить! – обещает Гарри. – Гарри… – Пожалуйста. – Черт, – хнычет Луи. – Это так нечестно, ты вообще видел свои волосы? – Мои волосы?! – смеется он. – И губы. И как бы… глаза. Твое дурацкое лицо и… я ненавижу тебя. Так кроме всего прочего ты еще и готовишь. – Когда ты сможешь? – улыбается Гарри. – Эмм, в эту субботу, я думаю. Аарон должен забрать детей к себе, поэтому, да. Он, эмм… мой бывший муж? – как бы спрашивает Луи. Он выглядит испуганно. Он выглядит так, будто боится, что Гарри убежит из–за огромного багажа Луи. Луи не знает, что то, что внутри него, то, что он не рассказывает людям и не хочет, чтобы они видели, – самое прекрасное в нем. Гарри пока что не говорит ему этого, лишь кивает и отвечает, что суббота – отличный вариант, и он сходит в пятницу вечером в супермаркет за продуктами. Луи закатывает глаза, просит прощения и выходит из кабинета, говоря, что у него есть работа. (У Гарри тоже, просто он не может сконцентрироваться.)–
Итак, суббота. – Я уже в пути, – звонит Луи где–то в полдень. – Аарон опоздал, прости, – его голос не звучит расстроенно, но Гарри не задает лишних вопросов. – Ничего страшного, Лу, может, за тобой заехать? – Я уже в поезде, Гарри, просто напиши мне свой адрес. Гарри так и делает, затем проверяет еду на готовность, и все будет как раз идеально, когда Луи приедет. На тумбе стоит вино, Гарри счастлив, и вдобавок на улице сегодня солнечно. Март медленно превращается в апрель, и, несмотря на то, что еще не жарко, стало намного теплее, уже можно дышать без боли в легких, и Гарри благодарит небеса за это. Он открывает шторы, и солнечный свет заполняет гостиную – так Луи сможет насладиться видом на Центральный парк, как это обычно делает Гарри – это одна из немногих причин, по которой ему нравится Нью–Йорк. Луи приезжает после часа, и это здорово, потому что это самое подходящее время для обеда. Гарри не нервничает, но, когда Луи рассматривает его квартиру, ему слегка стыдно за все это – безумная мысль, возможно, потому что Луи живет в Квинс, воспитывает детей и усердно работает ради этого. Гарри же унаследовал эту квартиру, как и все, что у него есть, и странно, когда в гостях в твоем доме, который ты не заслужил, человек, который намного лучше тебя. Но Гарри не задумывается над этим, он широко улыбается и объявляет Луи меню на сегодня, и Луи, благослови его господь, тоже улыбается, и Гарри чувствует личную удовлетворенность, когда у парня напротив появляются морщинки у глаз. Ему очень нравится Луи, и это нельзя отрицать. – Очень вкусно, – мычит он во время еды, – серьезно, Гарри, где ты научился так готовить? – Бабушка научила, – пожимает плечами он. – Мамина мама. Она умерла пять лет назад, но я каждое лето проводил у нее, и просто, да. Я всегда крутился возле нее на кухне, пытаясь научиться чему–то новому. – Благослови Господь твою бабушку в таком случае! – говорит Луи. – За все эти кулинарные уроки, которые она тебе преподала, чтобы ты сегодня смог меня накормить, – шутит он. Гарри думает, что Луи прав. Может быть, все в жизни вело именно к этому моменту. Но он не говорит этого вслух. – Что ж, я передам ей, когда буду молиться. – Ты молишься? – интересуется Луи. – Иногда, да. – Хм, интересно, – Луи кусает свой фахитас еще. – А что? – Я просто, – жует он, – прости, – снова жует. Гарри правда без разницы, ему кажется, что это мило. – Ладно, прости, – усмехается он, проглатывая. – Я ходил в церковь с мамой, когда был маленьким, а потом понял, что я гей, и перестал. – Бог не ненавидит геев, Луи, – улыбаясь, заявляет Гарри. – Ты можешь любить и Бога, и себя. – Я знаю, дурачок ты, просто мне казалось неправильным ходить туда после этого признания, все на меня странно смотрели. – Да, но это же их проблема, верно? К тому же, необязательно ходить в церковь, чтобы молиться. – Это правда, – соглашается Луи. – Последний раз я был в церкви, когда мы крестили детей, – в ответ следует «о» от Гарри, и он продолжает. – Стэн – их крестный, он, как бы, мой лучший друг. Мы дружим с детства. – Чем он занимается? – Работает в музыкальном магазине в Нью–Джерси, женился на хорошей девушке и переехал туда, но всегда приезжает к нам в гости, и мы тоже ездим к ним, когда я в настроении ехать на поезде с четырехлетними… Луи продолжает говорить. Он рассказывает Гарри о школе со Стэном, как они любили играть в классический футбол, но всем остальным нравились американский футбол или бейсбол, и как глупо это было. Гарри же вмешивается, говоря, что американский футбол очень классный, и он болеет за Packers. Они спорят. Гарри это нравится. Гарри задает все больше вопросов, и Луи отвечает на все из них – он выглядит более расслабленно, чем Гарри когда–либо видел, и приятно знать, что это из–за него самого, из–за него Луи выглядит счастливым, слегка беззаботным и просто… расслабленным. Ему идет это. Вообще, говоря о том, как Луи выглядит, то он бесподобен. Он одет в застиранные узкие джинсы, черную худи и черные вансы, но Гарри может поклясться, что он выглядит лучше любой модели в дизайнерской одежде. Просто у Луи есть эта своеобразная аура – у Гарри нет другого объяснения. Некоторые люди красивые, да, но они пластмассовые, слишком идеальные, а Луи естественный. Он тот человек, который поднимает настроение просто своим присутствием, и иногда, иногда он смотрит на Гарри, будто он такой – и это необъяснимо здорово. Гарри даже не знал, что что–то подобное существует. И. когда Луи говорит, он рассказывает Гарри о своей жизни и задает ему пару вопросов, чтобы проверить, следит ли он за его монологом. Гарри начинает понимать, что то, что он думает о Луи и чувствует по отношению к нему, ново для него. Будто Луи открыл новый спектр эмоций в нем, и Гарри отчаянно хочет узнать, что каждая из них означает. – Я подниму, – говорит Луи, когда звонит его телефон, но не встает с дивана. Гарри раздумывает выйти, чтобы дать ему немного личного пространства, но раз уж он сам не вышел в другую комнату, то, наверное, можно остаться. Диван все равно удобный. И ему тепло. – Ты что? – зло спрашивает Луи. – Что с тобой не так, Аарон? Дай ей трубку сейчас же, – ладно, он выглядит очень и очень разозленным. – Привет, солнышко, ты в порядке? – его голос смягчается, когда он начинает разговаривать с Амандой, как догадывается Гарри. – Нет, все хорошо, не нужно плакать, он просто пошутил. Мэнди, Мэнди, не плачь, малышка, он так не сделает. Боже, Луи выглядит так, будто его сердце вот–вот разобьется. – Я… я вас заберу, хорошо? Если вы не хотите оставаться там, я заберу вас, все хорошо, – вздыхает он и немного ждет. – Собери их вещи, – Луи снова разговаривает грубо. – И скажи своей маме, чтобы она открыла дверь, когда я приеду, потому что, клянусь, я тебе врежу, если увижу тебя, – он кладет трубку. – Прости, – первое, что он говорит Гарри. – Мне нужно идти, я– – Что случилось, Лу? Гарри слегка нервничал, наблюдая за разговором, потому что он не знал, что произошло, но, очевидно, это было связано с детьми и их вторым отцом. Вторым отцом, которого Луи хочет ударить, и Гарри тоже хочет это сделать, но по другой причине. – У Аарона появился парень, или жених, не знаю, мне плевать, – начинает объяснять Луи. – Детям он не нравится, но Аарон позвал его на обед с ними, и они начали говорить о том, что хотят переехать куда–то и забрать детей с собой – Аарон бы в жизни так не сделал, но… он начал шутить об этом, и Мэнди испугалась, что ей придется оставить меня, и он на нее накричал, и… да. – Что за ублюдок, – Гарри не контролирует себя. – Это же мелочь, понимаешь, – вздыхает Луи. – Постоянно что–то случается, и он всегда их расстраивает, и… прости, тебе необязательно выслушивать все это. – Не переживай, я не против, – мягко отвечает Гарри и рискует, беря ладонь Луи в свою, – слушать то, что ты мне рассказываешь. Но сейчас, я думаю, нам нужно ехать. – Нам? – На нужно забрать детей и сделать что–то веселое, чтобы они забыли об этом. – Гарри, – выдыхает Луи. – Я знаю, что это всего лишь второе свидание, и если ты хочешь, то я могу просто отвезти тебя и вернуться, но было бы здорово провести время с ними, – пожимает плечами Гарри. Он пока не знает, каковы границы в их отношениях. Он никогда не встречался с кем–то, у кого есть дети, и никогда не встречался с кем–то вроде Луи. – Откуда ты такой взялся? – он улыбается и сжимает руку Гарри. Гарри думает, что улыбка разделяет его лицо на две части. – И это наше первое свидание, глупенький, потому что прошлый раз я бы описал как посиделки двух бро–друзей–приятелей после работы, – говорит Луи, и Гарри смеется. – Хорошо, тогда на второе свидание я позову тебя на ужин, все как полагается, – обещает он. Луи не отвечает. – Пойду возьму ключи от машины и не–, – он останавливает Луи до того, как он открывает рот, чтобы возмутиться, – не говори, что мне необязательно делать это. Я знаю. Но я хочу. – Я просто хотел сказать, что схожу в туалет перед выездом, – в свою защиту заявляет Луи. – Первая дверь слева, – показывает пальцем Гарри и не краснеет. Или краснеет. Какая разница? Луи указывает дорогу, и через полчаса они на месте. Дети уже стоят на крыльце, когда Гарри паркуется, и Нейт первым бежит к Луи, Мэнди прямо за ним. Они оба обнимают своего папу, и Гарри может поклясться, что они улыбаются еще сильнее, когда замечают его, – это приятное чувство. – Сюрприз! – мягко говорит Луи, отходя в сторону, чтобы они могли подойти к Гарри. – Гарри! – вскрикивает Мэнди, быстро обнимая его, и Гарри садится на корточки, чтобы быть на одном уровне с ней. Через секунду он обнимает уже двух детей, и Гарри чувствует себя так хорошо, таким счастливым, что почти не замечает, как Луи идет к дому, где стоит слегка напуганная женщина со светлыми волосами. – Это бабушка, – тихо говорит Нейт, чтобы больше никто не услышал. – Хм, похожа на бабушку, – отвечает Гарри, не зная, что еще сказать. – Наша вторая бабушка лучше, – заявляет Мэнди. – Ее зовут Джей. – Могу поспорить, что она замечательная! – Ты ей понравишься, – уверяет его девочка, и Гарри сияет. Он даже не знает, удастся ли ему когда–нибудь встретить Джей, но надеется, что да. (Стоп, что?) Он усаживает детей в машину и не может не заметить, как сильно напряжен Луи. Он много жестикулирует, будто говорит руками, а не ртом, и Гарри бы засмеялся, если бы не знал, насколько серьезно это было. Он развлекает детей. Он включает радио, и они вместе подпевают Кэти Перри, смеются, и, несмотря на то, что глаза Аманды все еще раскрасневшиеся, она выглядит веселой. – Чем бы вы хотели заняться? – спрашивает Гарри, когда видит, что Луи возвращается. – Я сказал вашему папе, что мы бы могли сделать что–то веселое, если вы хотите, – говорит он, когда Луи садится в машину. – Но только если никто не против, если что, то я просто могу вас отвезти и– – Мы можем пойти в кино! – предлагает Нейтан. – Это займет много времени, малыш, – говорит Луи своим не хочу напрягать тоном, который Гарри хорошо умеет распознавать. – У меня сегодня нет никаких дел, а вам нужно сделать что–то важное? – спрашивает Гарри у детей, и они мотают головой, на их лицах видно сильное желание, и Луи усмехается и закатывает глаза. Ты уверен? – шепчет он. – Тогда в кино! – отвечает всем Гарри, решая поехать в кинотеатр в Квинс, недалеко от их дома. Они весело проводят остаток дня. Никто из них не вспоминает о произошедшем, и, конечно же, они смотрят мультфильм в кино. Они покупают попкорн, хотя Луи платит первым и не дает Гарри сказать ни слова. В зале дети садятся между ними, и Нейтан обсуждает весь сюжет с Гарри, получая странные взгляды от Луи. Гарри смеется вместе с детьми и думает, что его день проходит замечательно.–
– Это заняло больше времени, чем я думал, прости, – говорит Луи, выходя из детской. На часах девять вечера, и Гарри сидит в гостиной Луи, потому что он его пригласил. Мэнди казалась грустной, когда они вернулись, и Луи пошел поговорить с ней и ее братом. Это заняло почти сорок минут, но Гарри не жаловался. Ему удалось изучить каждую фотографию и каждый угол комнаты – он просто хотел узнать как можно больше о Луи, и одно он теперь знал точно: Луи Томлинсон очень сильно любит свою семью. Это разительно отличается от того, как рос Гарри, и для него это было бы незнакомым, если бы он не мечтал об этом все детство. – Все в порядке, я не против. – Ты мог уйти. – Но я не ушел. И это, кажется, меняет все для Луи. Гарри не знает, почему, но он видит, как взгляд в глазах Луи меняется, как в них становится больше доверия. – У меня есть вино, – отвечает он. – Наверное, не такое, к которому ты привык, но– – Я не против вина, – улыбается Гарри в ответ. Он наблюдает за тем, как Луи идет на кухню, и хочет остаться в этом моменте навсегда, потому что все идеально. Гарри может представить вечера, когда они просто пьют вино вместе и разговаривают. И это очень опасно. Ты не привязываешься к людям так легко, по крайней мере Гарри этого не делает. Что вообще происходит? – Итак, мои дети больше не хотят видеть их второго отца, – вздыхает Луи, протягивая Гарри бокал. – И мне, честно говоря, плевать, видятся они с ним или нет. – Хорошо… – Это же плохо, да? Я… я должен мотивировать их разговаривать с ним чаще, но я просто… я не хочу, чтобы дети учили его чему–то, должно быть все наоборот, – когда Луи говорит, он не смотрит на Гарри. Он будто боится произносимых слов, будто он не должен говорить это все Гарри, но он ближе всего в этот момент. Гарри пытается не делать выводы насчет их отношений из этого, он просто хочет слушать и постараться чем–то помочь. – Что ты имеешь в виду? – Аарон не хочет их, – тихо говорит Луи. – Что? – Гарри пытается делать вид, что он не удивлен. Кто может не захотеть этих детей? – Он ушел, когда детям было шесть месяцев, по его словам, мы не должны были заводить детей так рано. Он считает детей причиной нашего развода, и до этого он… он во всем винил детей, – у Гарри нет слов. – В том, что мы не ходили гулять, в разбросанной на полу одежде во время первого месяца, несколько дней в больнице, когда у Нейта был серьезный синусит… – Луи вздыхает. – И в один день он просто ушел, – пожимает плечами он. – На работе как раз была одна из вечеринок… и мне нужно было идти, потому что твой отец попросил меня. Это был мой первый год в компании, и Дес до смерти меня напугал, конечно, я собирался идти. Поэтому я попросил Аарона остаться с ними, обещая вернуться, как только смогу, – он продолжает рассказывать историю, и Гарри кивает. Это все, что он может делать. – Я пришел около полуночи, потому что поезд опоздал… и он уже сложил два чемодана, сказал, что монстры наконец–то уснули, и он уходит. – Лу… – шепчет Гарри. Луи допивает свой бокал вина и ставит его на столик рядом с бокалом Гарри. – Нет, я в порядке, – вздыхает он, – правда, он ненормальный. Потому что он ушел, а кто мог бы уйти от этих детей? – Кто–то явно ненормальный, – он ушел и от тебя. Кто мог бы уйти от этих детей и тебя? – Вот и я так думаю, – улыбаясь, отвечает он. Эта улыбка ни счастливая, ни грустная, она просто выражает согласие. – И он ушел. Им было всего шесть месяцев, Гарри. Это был сущий кошмар. Мама постоянно отпрашивалась с работы, а Стэн практически жил здесь. Я помню, что был таким уставшим, когда каждый день садился в поезд, чтобы привезти им все необходимое и… я у него ничего не просил. – Ничего? – Луи кивает. – Даже алименты? – он снова кивает. – Что? – Я просто… я сказал ему, что он ничего не должен ни мне, ни им, что я возьму всю ответственность на себя, а ему просто нужно будет показать, что он хотя бы чуточку заботится. Я хотел, чтобы он хотя бы попытался быть отцом, потому что я… я вырос практически ни с чем, сравнивая с тобой, например, но… мама всегда говорила, что любовь – единственное, что нам нужно, и я верил в это. И до сих пор верю. Я думал, что если у него не будет никаких обязательств, то он полюбит их так же, как и я, понимаешь? – Гарри понимает его логику и пытается не жалеть, потому что все это очень и очень грустно. – Видимо, это не сработало. – Но он же шутил, что они будут жить с ним. – Вот именно шутил, по телефону он мне сказал: «Луи, ты же знаешь, что я бы ни за что так не сделал», – говорит он Гарри. – Все это просто… настолько плохо, и прости, что я вывалил все на тебя. Но суть в том, что Мэнди больше не хочет его видеть, потому что ей страшно, а Нейту не нравится ни он, ни его семья. Так что. – Во–первых, не извиняйся, – просит Гарри, аккуратно кладя ладонь ему на плечо. Луи слегка неуверенно смотрит ему в глаза. – Я думаю… это не стандартный ответ, правда, но я думаю, что это его потеря, – Луи усмехается, и Гарри сжимает его плечо в знак поддержки. – Конечно, Лу. – Я знаю, знаю, Аманда и Нейтан– – Потрясающие. Да. Они замечательные, вежливые, веселые и очень, очень умные. Он потерял все это. Он упускает многое, и отчасти грустно думать об этом, мне даже было бы его жалко, если бы он не был мудаком, – Луи смеется. Гарри рад. – И кроме этого… кроме них, он потерял и тебя, Луи, а ты–, – Гарри глубоко вдыхает. Ему кажется, что Луи тоже, и он задерживает дыхание. – Ты – это нечто иное, Луи Томлинсон. Занесите в протокол, что этот самый Луи Томлинсон краснеет. Гарри кладет ладонь на его шею и большим пальцем поглаживает щеку. – То, что ты сделал с детьми, – это невероятно, правда, – Гарри не замечает, как его голос дергается, но он почти шепчет. – То, что ты сделал, каждый день, каждая минута не прошли даром. У этих детей никогда не будет недостатка в чем–то, потому что ты их любишь, и я даже не могу представить, каково это – быть любимым тобой… – признается он. – Но я осмелюсь сказать, что это… наверное, лучшее чувство в мире. – Хазз… – говорит Луи и смотрит на него. Он близко. Гарри замечает слетевшее с уст Луи прозвище, потому что только дети называют его так. Но ему очень нравится это. – Я серьезно, понимаешь? – говорит он. – Я знаю, что ты будешь волноваться, потому что ты родитель, но дети будут в порядке, с ним или без него. – Д–да. Спасибо, – отвечает Луи и кладет свою ладонь поверх ладони Гарри, держит ее у своей щеки. Гарри улыбается. Ему хочется запомнить этот момент навсегда. – Это было ужасное свидание, правда? – спрашивает он, тихо усмехаясь. – Это было самое лучшее свидание, – Луи закатывает глаза, готовый поспорить. – Правда. Все было замечательно, – говорит Гарри. Он хочет сказать Луи, что он не такой, как Аарон, что он не убежит после первого кризиса с детьми, но ему кажется, что еще рано. В этом слишком много смысла, и Гарри все еще нужно кое с чем разобраться. Существует большая разница между увлечением и влюбленностью. Гарри увлечен Луи. И он знает, четко знает, что может влюбиться в Луи, потому что его так легко полюбить. Но пока это чувство не здесь. И Луи пока что тоже не готов быть с ним. Все хорошо. Гарри не говорит этого. – Поверь мне, я был доволен каждой секундой сегодняшнего дня. – Ладно. – Ладно? – спрашивает Гарри, и Луи кивает. – Тогда ладно, – Гарри вздыхает и убирает ладонь с лица Луи, чтобы посмотреть на часы. – Тогда я пойду, уже поздно и… да. – Чего–то не хватает, Гарри, – говорит Луи, и Гарри хмурится. – Мы вместе пообедали, ты пришел, мы поговорили, выпили вина… теперь самое интересное. – Самое интересное? – Гарри улыбается. Не в первый раз за сегодня его лицо болит от улыбки. – Самое интересное, где ты меня целуешь. Или я тебя. Но я думаю, в этот раз, ты должен поцеловать меня, потому что– Гарри затыкает его, потому что ему не нужно повторять дважды. Это так же и абсолютно не так, как он себе это представлял. Так же, потому что в Гарри просыпаются чувства: он чувствует точный момент, когда их губы соприкасаются, он чувствует электричество в венах. Он чувствует одну руку Луи на своем бедре, а вторую в его волосах, чувствует, какие мягкие и заманивающие губы Луи, и ему нравится это. Абсолютно не так, потому что это не похоже на первый поцелуй. Это не похоже на что–то, что у Гарри было раньше, как Луи настойчиво открывает его рот и соединяет их языки, сжимая его волосы крепче, потом отпуская и проводя ладонью по шее Гарри, груди и останавливаясь на талии. Все тело Гарри горит. Гарри углубляет поцелуй, наклоняясь вперед и сжимая ладонь Луи на своем бедре, удовлетворенные звуки самовольно вырываются из его губ, когда Луи сжимает руку, проводя языком по нижней губе Гарри и закусывая ее, потом отрывается и делает то же самое еще раз. Это выглядит, как животный инстинкт, это крышесносно, но в то же время так хорошо. Луи целуется со знанием дела, наклоняет голову и меняет места в нужные моменты, и, когда они наконец отстраняются друг от друга, чтобы подышать, Луи сжимает талию Гарри снова, заставляя его потереться о его бедра. Гарри никогда не двигался так быстро. Он трется о бедра Луи и целует его снова. В этот раз чувств внутри него еще больше. Руки Луи лежат на спине Гарри, пальцы повсюду оставляют горячие следы, и когда он достигает изгиба задницы Гарри, то останавливается, сжимает ее сильнее, и Гарри целуется еще отчаяннее, тяжело дыша в рот Луи. Луи играет пальцами с воротником рубашки Гарри и наконец находит в себе смелость залезть под нее, и если Гарри думал, что его руки были горячими на рубашке, то под ней… это просто теплостанция, думает он, если так вообще можно сказать. Луи нужна передышка, Гарри знает это, и это подтверждается, когда Луи опускается поцелуями по его щекам и останавливается на шее, засасывая, закусывая и снова засасывая кожу на ней. Гарри рычит, он не в силах остановиться, и он, и Луи возбуждаются. Он трется бедрами еще, и Луи кусает его шею. Гарри стонет. Они отстраняются и просто смотрят друг на друга. Гарри все еще прижат к паху Луи, он не хочет двигаться, и Луи, видимо, тоже этого не хочет, но они оба знают, что нужно, по крайней мере, сейчас. – Мне правда пора идти, – усмехается Гарри в губы Луи. Луи чмокает его еще раз и кивает. – Это был идеальный день, Луи. – Да… – отвечает он. Голос Луи обычно высокий и хриплый, но сейчас он низкий и хриплый. Гарри сносит крышу от этого, и он снова целует его. Но немного медленнее. Почему–то именно в этом поцелуе больше смысла. – Пути назад уже нет, верно? – хихикает он в шею Гарри, и ему щекотно. – Надеюсь, что нет, – озвучивает Гарри свои мысли. – Да, я… – Луи поднимает взгляд. – Я тоже так думаю. Тоже надеюсь. Что пути назад нет, в смысле, – и Гарри улыбается, снова целуя его. А потом Луи целует Гарри. и они оба улыбаются. – Ты мне очень нравишься, Гарри, – говорит он, проводя ладонью по волосам Гарри и разглаживая их. – Ты мне тоже. – Будь, эмм, терпеливым со мной, хорошо? – спрашивает он. – А то иногда я могу тупить. – Ой, конечно, кто бы говорил, – шутит Гарри, и Луи хлопает его по руке. – Ты ненормальный. – Но я тебе нравлюсь, – с широкой улыбкой на лице заявляет Гарри. – Да. Очень и очень да, – соглашается Луи. Лучшее в этом моменте – то, что это всего лишь начало.