Сборник однострочников

Берчен Вулфф трижды ударил стертым низом церемониального посоха по деревянным доскам пола. Банны, затаив дыхание, замерли, подобно изваяниям, и Берчен, как того требовала традиция, обернулся к королевскому трону. Король Алистер Тейрин и королева Элисса, восседавшая ошую от своего супруга, обменялись взглядом, а затем герой Пятого Мора жестом дал добро продолжить. Берчен, едва слышно прочистив горло, произнес: — Король Алистер Тейрин, наш владыка и защитник, приветствует своих подданных на Собрании Земель. Банны, скрестив руки на груди, чуть склонились в сторону трона и едва различимым шепотом, каким разговаривают лишь на похоронах, ответили: — Мой король. — Мой владыка. — Здравия королю. Король Алистер, невзирая на недуг, побагровел до ушей и раздул ноздри от недовольства. Его глаза забегали по лысеющим, наполовину седым головам баннов, словно пытался вычислить в толпе крайне дурного шутника, дерзнувшего озвучить последнюю фразу. Когда рябь шепотков затихла, Берчен продолжил: — В связи с тем, что за короткое и благословенное время своего правления король не произвел наследника, встал своевременный вопрос передачи трона. Король объявил Собрание Земель с тем, чтобы его подданные выдвинули и поддержали кандидатуру, достойную Ферелдена. Есть ли у достопочтеннейших баннов предложения? Из толпы широким шагом вышел Ромвальд Перрин, рыжеволосый и высокий сын прежнего банна Перрина. Банн без баннорна — вот как их за глаза величал народ. — Приветствую, мой король, — громко произнес он с низким поклоном. — Но был ли смысл созывать Собрание, коль у нас с самого конца Пятого Мора царствует сразу две королевы? В толпе моментально поднялось возмущенное бормотание, и Берчену пришлось вновь ударить посохом по полу, чтобы добиться подобающей тишины. Ромвальд продолжил, но говорил он уже лицом к баннам, а спиной — к королю. — Королеву Анору Мак-Тир свергли на основании слухов эрла Геррина, заявлявшего, будто наш нынешний король — единокровный брат покойного короля Кайлана, да покойся его душа в чертогах Создателя. И мы поверили. Он сделал паузу. — Мы позволили этому интригану запереть нашу королеву в Башне, как преступницу, как еретичку, как предательницу, коей она никогда не была. Но что же мы получили? Он обернулся к королевской чете. Король Алистер молчал, а его лицо не выражало никаких эмоций. Все поняли, кто пожелал здравия королю, которого снедал Зов. — Эрлинг Редклифф, земля Эамона Геррина, который столь любезно посадил вас на престол, был отдан Империуму без боя. Это ли ваша защита? Разбойники, слетевшиеся на вашу слабость, отняли наши крепости, а потом их заняла Инквизиция Верховной Жрицы Виктории, и вы снова ничего не предприняли. Как думаете, — произнес он, вновь обернувшись к баннам, — много бы изменилось, если бы их заняли орлейские петушиные шевалье? Если бы Селина заявила на них свои права? Банн Эремон, не стерпев, сделала шаг из толпы и возразила: — Наш король защищал народ от войны магов и храмовников. Равно, как и от предателей, банн Перрин. — И у него это получилось? Взгляните на нашего камергера, — произнес он, широким жестом указав на Берчена Вулффа. — Когда его отец, эрл Галлахер, был уличен в пособничестве венатори, что сделал наш король? Казнил и лишил эрлинга, так? Но не его ли волчонок сейчас тявкает перед нами, пригретый милостью своего короля? Почему сыновья одних предателей живут во дворце, а дочери других — томятся в темнице? Ромвальд обернулся к престолу. Король и королева Ферелдена, некогда щит и меч королевства, теперь сидели бледные, больные, беззащитные. — И если у вас, монархи, осталась хоть капля уважения к Ферелдену, его законам и его народу, — произнес Ромвальд, — вы вернете нам законную королеву.