У процессора слишком искусственный звук

Ваня щурится, разглядывая Пашу. Как будто видел его впервые. Хотя сейчас, наверное, так оно и было. Ваня впервые рассматривает Пашу без призмы Юры. Это не просто, потому что Юра, он как воздух — везде. И все, кто находится от него в непосредственной близости — сливаются в одну размытую картинку. А теперь Ваня видит четко. Будто призму убрал с глаз. Он видит перед собой не просто красивого и талантливого человека, он видит интересного собеседника. На первый взгляд жутко колючего, а на самом деле, просто игривого. Ваня не сразу понимает, что с ним играют. Правда думает, что Паша на него ершится, непонятно за что. Ваня даже поговорить после эфира хочет, спросить, мол, что он не так сделал? Только об улыбку, брошенную в камеру, разбиваются все сомнения. Паша улыбается так, что Ване на секунду кажется, что Юра снова посветил ему фонариком в глаза. Ослепительно. После стрима Паша сам вытягивает его поговорить. Наверное, это должно было так называться. Ваня не уверен, но и не особо-то хочет над этим задумываться, чувствуя холодные пальцы под своей кофтой. Паша целует бескомпромиссно, быстро, хлестко. Он словно сказать этим что-то хочет, но Ваня не знает этого языка. Но он способный ученик. Готов постичь новые горизонты. Он кусает губы Паши, притягивая того еще ближе, беспорядочно шаря под кофтой. Их в любой момент могут спалить. Но как все равно, черт возьми. Притворятся пьяными, договорятся как-нибудь — похуй. Когда хочется целоваться так сильно, что все внутренности сводит — размышлять не получается. — Ванечка, — смеется Паша, прихватывая губами его сережку, опаляя горячим дыханием ухо. — Ванечка. Ваня терпеть не может, когда его так зовут. Но почему-то раздражения нет. Он запускает руку в волосы Паши, тяня того на себя, с удовлетворением слыша шипение. — Не называй меня Ванечкой, — говорит он, снова целуя. — Не тяни меня за волосы, — вторит ему Паша, хотя видно же, что нравится. У них у каждого есть что скрывать, определенно. Это подогревает. Это говорит о том, что они живые. Паша отходит от Вани, вытирая зацелованные губы. Он так ошалело улыбается, что Ваня чувствует, будто опьянел по второму кругу. Ощущения, конечно, прикольные, но с этим надо бы поосторожнее. — Зайдешь сегодня в гости? — спрашивает он, и не сдерживает смеха от того, как морщится Паша. — Ты — обломщик. Чудовище. Просто одной фразой портишь вообще все, — непрерывно причитает он, закуривая сигарету. — Кто вообще так говорит? Фу, Ваня! — Пашенька, это ты чудовище, — улыбается Ваня, делая над собой просто титаническое усилие и заходя в дом, оставляя возмущенного Пашу на улице. Тот действительно приходит через несколько часов. Снова ершится, будто все было не взаправду. Бухтит что-то недовольно. Что-то об ахуевших стримерах, которые слишком многое о себе думают. Ваня не слушает, он просто притягивает Пашу к себе, стягивая с него кофту. Он потом обо всем его расспросит. Обязательно. *** — На следующем стриме я буду в твоих очках, — объявляет Ваня, отчаянно желая закурить. Паша, подняв голову от подушки, вопросительно вскидывает бровь, пытаясь, очевидно, в голове выстроить цепочку причинно-следственных связей. — Ладно, нахуй? И какой стрим? — Я с Юрцом договорился, что на следующей неделе к вам заваливаюсь, не тупи, Пашенька. — А очки при чем? — Должен же у меня появиться трофей, — смеется Ваня, прикусывая Пашу за плечо. — Ты придурок, ты знаешь, — улыбается он. До того счастливо, что Ваня на минуту думает, что они сейчас не просто занимались сексом, а еще и лечили друг друга. Ведь раны это не только те, что на поверхности.