Экзистенциальный рай

      Тим знает это отчаяние на вкус. Он до сих пор помнит, как было откровенно хуево после смерти Коннера. Это липкое ощущение пустоты и отсутствие любой надежды на светлое будущее. Как будто после Брюса, в жизни могло быть что-то светлое.       Джейсон одним только своим видом кричит : «Помоги мне! Не дай мне закопать себя под всей этой хуйней сожаления и неконструктивного самообвинения!» - Отвези меня к могиле – просит Тодд и в его глазах столько боли, что Дрейк трусливо старается в них не смотреть.       Они не говорят о том, что произошло. Они вообще мало о чем говорят, пока едут от Эпллтона. На самолете было бы проще и легче. Но когда речь идет о Джейсоне… о проще не может быть и речи. О легче не может быть и мысли.       Первую попытку залезть в душу, попытаться помочь, Тим предпринимает на первой же заправке. Джейсон заправляет свой байк, смоля вторую по счету сигарету. Хорошо пепел не стряхивает в бак. С него бы сталось взять и взорвать это место к хуям. - Джей, я, конечно, не знал его как… - Сюда подойди – грубо перебивает Тодд.       Тим спрыгивает с перил, подходит и останавливается в метре от Джейсона. - Ближе.       Тим подходит почти вплотную, еще чуть-чуть и он упрется носом в плечо. Джейсон резко разворачивается, хватает Дрейка за шиворот и целует. Тиму приходиться встать на цыпочки. Это могло выглядеть романтично, если бы не было актом полного доминирования.       У этого поцелуя вкус сигарет, дешёвого буритто из магазинчика 24 и огромной всепоглощающей любви. Но любви, сука, не к нему, не к Тиму. И от этого Дрейк всхлипывает. Он всхлипывает, пока Джейсон прикусывает его губу, оттягивает и зализывает языком. Он всхлипывает, пока Джейсон обстоятельно вылизывает его небо, переплетает их языки. Он всхлипывает, когда Джейсон от него отрывается. Пихает что-то в грудь, Тим еле успевает перехватить руками это что-то. - Заплати за бенз и быстрее, до ближайшего мотеля еще часов семь ебашить.       И Джейсон отвернулся, как будто ничего только что не произошло. Тим обнаруживает у себя в руках смятые купюры, а у Тодда очередную сигарету. Джейсон всегда курил как-то по особенному «блядски». Только у него получалось выдыхать дым так красиво. Словно перформанс начался здесь и сейчас. - Залипать долго будешь? – поворачивает голову Джейсон и выдыхает дым в лицо – Бенз сам за себя не заплатит.       Тим задыхается. Жаль, у него нет астмы. Жаль, он не может умереть прямо сейчас.       У Джейсона ладное тело. Все шрамы на нем смотрятся органично. Тим без стеснения рассматривает его, как в первый раз. Сидя на грязной кровати, заправленной пледом не первой свежести. Джейсон стоит по пояс голый и перебинтовывает себе плечо. С возрастом он стал осторожней относиться к открытым ранам. А раньше мог залить ее водкой своего напарника… Ах да, напарника… - Тебе нужно с кем-то поговорить, Джейсон. Я серьезно.       Тодд вскидывает голову и смотрит прямо в глаза. Медленно подходит к постели, опускается на четвереньки и медленно подползает. У Дрейка набатом стучит в голове : «Надо бежать». Но когда дело касается Джейсона, все тормоза просто отказывают. - И с чего ты решил – выдыхает прямо в губы Тодд – Что я, блядь, буду обсуждать это с тобой?       Этот поцелуй со вкусом одноразовой зубной пасты и дикого раздражения. Получай Дрейк, оно все тебе. Вся ненависть к миру, через этот поцелуй. Все пренебрежение к вышним силам через укусы ключиц. Тодд наставит тебе засосов на шее с отсветом призрения к завтрашнему дню.       Тим не знал тело Джейсона до воскрешения. Но сколько он помнит его после, оно всегда горячее и обжигающее. С ним невозможно обниматься в одежде. Он словно взорвавшаяся сверхновая. По-другому Тим даже и не старается объяснить тот момент, почему он остается абсолютно голый.       У Джейсона большие руки и потрясающая тонкая талия. Которую так приятно обхватить ногами. Чтобы быть еще ближе, чтобы было еще ярче. - Дыши – просит Тодд, входя одним слитым движением. Как будто Дрейку нужно дышать, когда он так близко, так рядом, так в нем. - Ты можешь представлять его – еле слышно шепчет Тим, переживая первую вспышку боли и пытаясь перевернуться, встать в коленно-локтевую. - Если бы мне нужно было представлять его, еблан – сбивается с ритма Джейсон, перехватывает его запястья и заводит за голову, чтобы не дергался – я бы позвонил Кори.       Это животный, дикий секс. Дрейку больно и сладко. Член внутри него большой и горячий, Тиму кажется, что он может прочувствовать каждую пульсирующую венку на нем.       Джейсон трахает его качественно. Втрахивает в грязный матрац. Показывая где место Дрейка. Тут. В старом мотеле. Под ним. Тодд будет его ебать без смазки, потому что они не занимаются любовью. Он будет вбиваться в него, до того момента пока не кончит. Тиму плевать, что у мотеля тонкие стены, он натурально кричит, а не стонет. Его хватка на талии Джейсона крепкая. Возможно его ноги уже вплавились в тело Тодда.       Джейсон не целует, а вылизывает его рот. Тим может только загнанно дышать.       В туалете какой-то забегаловки Дрейк снова пробует пробить его на разговор. На что его грубо опускают на колени и вбиваются в рот до упора. Тим давиться, слезы текут из глаз. Но ему все равно нравится это. Пусть Джейсон будет дарить ему всю свою ненависть к миру, Тим возьмет все без остатка, лишь бы была хоть какая-то отдача.       Джейсон слезает с байка и медленно подходит к надгробью. Тим тенью стоит слева. - Почему ты не хочешь просто поговорить? – снова заводит шарманку Тим, только потому, что тут Джейсон ничего не станет делать. - Потому что –отчаянно вздыхает Джейсон – мы хотим услышать совершенно разное. Ты хочешь, чтобы я поплакался тебе о Рое, как сильно мне его не хватает. И как сильно я его любил. Чтобы я извинился, что променял тебя на него. Но ты сам ушел. Со своим крипто мальчиком, в лучших традициях нашего папочки. А я хочу услышать, какого хрена когда все пошло по пизде. Ты – Джейсон больно тычет Тима в грудь - предпочел Стеф и съебаться в закат от всех делишек нашей семьи, а не меня.       Тим перехватывает Джейсона за шиворот и целует прямо у надгробья Роя Харпера. У этого поцелуя вкус апельсиновой жевачки и недосказанности. Брюс научил их многому, но не говорить о главном.