Зов Сирен

      Утомляющие дни путешествия не дают своих плодов: дичь словно покинула угодья. Голод настиг путников. Оба держатся на ногах, но ощущают давление внутри, слабость в теле, но ничего поделать не могут.       Торд по привычке теребит заточенную кость, кажется, совсем не боясь того, что может порезаться. Старый нож затупился до такой степени, что точить его камнями было бесполезно. Ржавчина покрыла остриё, и неаккуратное движение приведёт к заражению. С одной стороны хорошо, но плохо, если владельцем ранения станешь ты сам, осознавая, что ничего не сможешь поделать. Как итог: сакс лежит на дне реки.       — Ты как? — Торд устало глянул на Эдда, чуть ли не бегущего вперёд. Удивительный человек. В такой ситуации не теряет настрой, несмотря на ситуацию, в которой он оказался. — Не устал?       — Немного. — резко Эдд остановился, осматривая парня. Солнце садится, а их привал был давно, когда солнце еще не встало. — Отдохнём?       Парень утвердительно промычал, с облегчением снимая полный колчан. Забавно. Та же боль в плече, что была и ранее, до ухода из клана. Русоволосый неспешно двинулся собирать хворост для костра. По крайней мере он доверяет Эдду, поэтому не носит с собой лук, как было раньше. А Эдд доверился Торду, и с нескрываемым энтузиазмом помогает ему.       Если бы Торд умел шевелить ушами, он бы дёрнул ими, услышав поодаль шорох. Возможно, сегодня они не останутся без ужина. Парень в спешке вернулся, попросил Гулда никуда не уходить и, схватив лук, быстрым шагом направился в гущу деревьев.       Место, скрытое от солнца. Красные лучи не вторгались сюда. Только мрачные тени охватывали пространство вокруг охотника. А может дичи? Дичь собственного разума.       — Ты действительно решил заботиться о нём?       Среди деревьев промелькнула тень, но Торд даже не обратил на это внимание. Сейчас он ошеломлён тем, что вновь безымянные голоса вернулись. Иные. Должно быть привычно, но ощущения такие, что он слышит такое впервые. И меж деревьев стоит тень. Наблюдает за мучеником. Торд натянул стрелу, готовясь выстрелить, но колеблется.       — ...Кто ты?       — Ты забыл о нас? Мы были с тобой всю жизнь. Променял нас на людей, что нет дела до тебя.       Силуэт. Торд. Иной Торд покинул своё укрытие, приблизился. Единственное, что походило на Торда, это размытый силуэт. Контуры дёргались, будто живые, и не хотели, чтобы их уловили. Ничего не было, что походило на человека. Силуэт, покрытый цветом угля. Но даже так были видны дыры на месте глаз. Их нет, но Торд видит их у себя в голове. Безумный взгляд смотрит на него со всех сторон. Каждый ствол дерева вглядывался в его нутро. Трава шепчется между собой. Вся природа заострила внимание.       — Ты-       — Мы твоё безумие. Мы свидетели всех событий в твоей жизни. Мы те, кто не предаст тебя. Мы - это ты.       Перед глазами возникла пелена. Тени закружили в танце. Обычный взгляд не способен уловить эти движения извне, но кто говорил, что Торд обычный? Он видит, как тени приближаются к нему, сначала осторожно, но понимая своё превосходство, бросались вперёд, окутывая парня.       Тени из ниоткуда, из наших ночных кошмаров, созданные сознанием. Мы все их видим, когда находимся в мире дрёмы. Но Торд видит их и наяву. Это проклятие его рассудка. Осквернённый дар видеть и слышать наяву то, что заперто во сне. Существовать в ночном кошмаре.       Вокруг темнота. Какой-то гул в ушах удерживает Торда от мысли, что он мёртв. От бессилия он падает на колени, совсем не ощущая опоры, будто он падает в пропасть ещё большего ужаса. Северянин готов к худшему, но не к тому, что было дальше.       И вот то, от чего Торд бы хотел закрыть глаза и уши. Если можно, ноги бы несли его подальше от этого видения. Только бежать некуда.       Никто не говорил, что убийца бессердечен. Парень в пылу битвы убивал всех без разбора, можно сказать, что бесцельно. В его голове в такие моменты плавали мысли, что это его долг, он должен убивать, иначе убьют его. Но в бессонные ночи Торд думал о убитых им, кто не мог дать отпор и был обессилен. Каждый раз, когда Соргбар рассекал волны, парень задумывался о том, что сделал, и будь он милосерден, как бы всё изменилось? Может, среди врага... Нет. Среди обычного человека мог скрываться будущий друг? Иноземец и чужак по земле, но родной по редким забытым целям и мечтам.       Горы трупов, реки крови и крики, всхлипы, скуление, наложенное друг на друга. Вся эта текущая кровь на ладонях Торда; мольбы и проклятия, смешанные с страхом и гневом, были обращены убийце перед тем, как меч разрубал нити, связывающие жизнь с телом.       Каждая смерть повисла тяжким грузом вины на плечи парня, который тешил себя мыслями, что иначе по-другому нельзя. И иногда Торд видел эту груду обездвиженных тел, смотрящих на него сотнями глаз с искрами различных эмоций. Отчаяние и боль контрастировали с яростью и истерией.       — ...Что ты хочешь от меня?       — Того, что было раньше: только ты и мы. Нам никто не нужен кроме друг друга. Устрани его.       ...Может, действительно ему не место среди людей? В конце концов он предаст Эдда. Если быть честным, уже предал, соврал ему, решил стать спасительным огнём в темноте. Но этот огонь медленно тухнет.       Удушающая темнота отступила, когда руку внезапно потянули. Это Гулд, взволнованный долгим отсутствием парня, несмотря на страх, ринулся за ним.       Тень прошипела от досады, но стремительно направилась в гущу деревянных гигантов, не сводя глаз со своей цели. Всё шло гладко, вот-вот Торд был бы сломлен, но не в этот раз. Слишком рано.       

***

      

Днями ранее.

      — Ты понимаешь, на что идёшь? — тихо задал вопрос лекарь, неуверенно покачиваясь на кровати. — Тебя могут клеймовать изгоем всю жизнь.       — Если не заметил, я им и являюсь всю жизнь. — Том усмехнулся собственным словам. — Но я сделаю всё, чтобы мой отец не занял это место. Всего лишь надо протянуть пару дней, чтобы главу успели выбрать, а потом как пойдёт.       Усталый выдох последовал из уст юноши. Задача непростая: убедить кучу народа, что Синхелм способствовал нарушению закона, протянуть несколько дней. На словах может показаться довольно просто, но на деле убедительно высказаться так, чтобы сотня людей поверила слепому. Непросто, да?       — ...Хорошо, тогда завтра начнём избрание главы, — заявил лекарь, мысленно молясь тому, чтобы Том не пострадал ни от толпы, ни от Синхелма. Даже прятаться здесь так себе затея. — Через пару дней выскажешься об этом. Если всё пройдёт гладко, кандидатуру твоего отца отстранят.       Риджуэлл улыбнулся, хотя и понимал, что за ложь последует бичевание. Но правление Синхелма разрушит то, что создавалось десятилетиями. Томас уверен в этом. Не испытывая привязанности к этому месту, всё же будет, мягко говоря, пугающе осознание того, что медленно эта земля опустеет, и останутся лишь руины от клана.       Безмолвие повисло. Том с лёгким волнением выпивал из бутылки сладкий алкоголь, испытывая дрожь в пальцах. Лекарь бесстрастно смотрел на юношу без всяких мыслей и эмоций, — то, что он хотел, уже высказал.       Неспешная усталость всё же пришла, и Том, находясь в лёгком опьянении, улёгся на кровать, прикрыв глаза, ожидая крепкой дрёмы. В угасающих мыслях место осталось только для представления того дня, когда Томас публично предъявит обвинения, возможно, спасущие клан от хаоса. Никто не видел того истинного Синхелма, который каждый день без страха измывался над Томом.

***

      Вечер почти настал. От Тома, возможно, будет зависеть судьба людей, ведь больше никто не знает о тиране, скрывающий своё лицо за маской добродетеля. Сердце бьётся в ускоренном темпе от представления того, какие слухи пробегутся среди толпы, какие возгласы полетят в сторону Томаса. Можно сказать, что слепы люди, а не он, раз могут отдать в руки Синхелму правление кланом. Не землёй, а будущим людей и историей. Возможно, всё, что они знают, станет сотней воспоминаний, которые мучительно медленно разрушатся.       Но судьба расписала всё иначе. Звон колокольчика раздался снаружи, от чего юноша моментально вскочил, чуть ли не побежал к выходу. Если это не Мэтт, то он разочаруется в этой жизни.       Сердце, по ощущениям, врезалось в рёбра, а изо рта вышел короткий выкрик от того, что кто-то обнял его. Любое прикосновение, в прицнипе, особенно неожиданное, пугают Риджуэлла, а уж такие обширные наводят панику. Но почувствовав знакомый запах, он успокоился, неуверенно обняв в ответ и прижался сильнее.       — Том, — начал рыжий паренёк, сжав того ещё сильнее. Кажется, это первые их объятия вообще, потому Мэтт пытался сделать их запоминающимися. — Я так соскучился!       Риджуэлл издал невнятный звук, немного отстранился, ибо говорить, когда тебя душат, пусть и в объятиях, довольно проблематично:       — Кх-х, я тоже. — юноша откашливался, пытаясь всё сослать на болезнь, чтобы случайно не обидеть Мэтта тем, что он невольно почти задушил своего друга. Без злых помыслов, но почти задушил.       Беседа началась с обычных вопросов, не раз звучавшие и до этого. Но постепенно всё сменилось, от чего появилось ощутимое напряжение.       — Я хочу остаться, — выпалил Мэтт, по виду поняв, что его друг всё также не научился понимать намёки. Харгривз не упрекал того за это, ведь знал, что Том не особо, мягко говоря, ладит с людьми, окружающие его каждый день.       — Это было бы прекрасно, — ухмыльнулся юноша, понимая, что такое не случится в ближайшем будущем. Он даже не надеется на это, осознавая, какие будут страдания от пустых надежд.       — Том, — рыжий паренёк с опасением посмотрел на пепельноволосого, протягивая дрожащую руку к чужой руке. — Я серьёзно. Я не хочу уходить.       Недолгая тишина обрывалась невнятными словами Тома, пытающегося как-то мыслить разумно, находясь на границе между благоразумием и грёзами.       — ...Давай сбежим.       От этих слов Том чуть ли не выкрикнул от неожиданности и глупости этого предложения.       — Ты издеваешься?! — шёпотом, но остро отреагировал юноша, отдёрнув руку из ладоней друга. — ...Сбежать? Куда? Я вижу примерно ничего, ты забыл?       — Это неважно! — настоял Мэтт, приблизившись. — Мы можем уйти в другое племя, клан, да хоть на другую землю, если хочешь! Просто...       — Нет. — последовал твёрдый ответ. Отказ, который Том желал бы заменить на согласие. Но он не может. Если он уйдёт, то что тогда делать Аелрику? Если он сбежит, народ сразу забудет об словах Риджуэлла, не воспримут всерьёз слова беглеца. Это будет означать конец. — Извини, но нет.       — ...Я хочу сделать тебя счастливым, — парень огорчённо вздохнул. Его идея действительно необычная и спонтанная, на что тут рассчитывать? — Спасти от кошмара-       — Это мой кошмар, и не тебе спасать меня. — холодно сказал Том, продолжив смотреть в сторону собеседника.       — Почему ты отстраняешься от меня?! — возник вполне очевидный вопрос, но ответ на него дать не успели. — Я просто пытаюсь помочь тебе!       — Я просил о помощи?! — конфликт резко вспыхнул между парнями и вряд ли быстро исчерпает себя.       — Ты никогда не попросишь помощи! — совсем скоро и ссора выйдет на более масштабный уровень, привлекая чужие уши. — Никто о тебе не заботится, как я! Слышишь?! Никто!       Громкое дыхание говорило о серьёзном настрое Мэтта, в это время Томас пытался успокоиться. Он не хочет конфликта, который так сильно напрашивается.       — Мэтт, не сейчас. Сейчас ничего нельзя сделать.       Харгривз сжал кулаки от злобы так сильно, что раздался хруст костей, от чего Том не по собственной воли дёрнулся. Где-то внутри черноглазый опасался, что этот неприятный разговор сильно повлияет на их отношения, и Мэтт просто уйдёт, позабыв про Томаса. Этот необоснованный страх начал царапать внутренности, вызывая неприятные ощущение, особенно в районе сердца, что забилось более учащённо от подступившего волнения.       — ...Том, пойми, — начал Мэтт и сделал долгую паузу. Долгий вдох, тяжёлый выдох. Тембр голоса резко изменился, стал каким-то непривычным, от чего юноша даже не сразу обратил внимание на слова. — Я люблю тебя, вот почему я хочу помочь...       Тёплая ладонь накрыла ладонь Томаса, который пытался понять смысл сказанного, прокручивая слова. Кажется, что тот совершенно позабыл язык и значение слов, но прикосновение вывело его из длительного ступора.       — Люблю. Слышишь?..       Осторожно Мэтт положил свободную ладонь на щёку Тома, сбитого с толку этой ситуацией. Конечно, Риджуэлл понятия не имеет, что происходит, ибо впервые оказывается в таком положении, даже не зная, куда себя деть.       Горячее дыхание донеслось до бледной кожи юноши, от чего тот внезапно испытал ещё большее неудобство, с тем и страх, но не двинулся. Сейчас Мэтт жалеет, что не сможет увидеть в глазах возлюбленного хотя бы смятения, а тот не заметит в его глубину чувств, которые он хочет показать.       Губы соприкоснулись, от чего сердце застучало как бешеное, а холодный ветер больше не жалил кожу от внутреннего жара. Всё вокруг как-то исчезло, испарилось, остались только они и чувства, выраженные через неумелый, обычный поцелуй, наполненный теплом, долго прятавшимся внутри рыжего парня.       Долго он не длился, Мэтт отстранился первым, будучи и инициатором этого. Весь смущённый, с глупой улыбкой, он смотрел на объект своего обожания, который, кажется, совсем не понял, что произошло и каково значение этого. Только невольный лёгкий румянец украсил лицо юноши, находящегося в ступоре.       Даже спустя долгий промежуток времени Том ничего не сказал, только еле заметная краснота на серьёзном лице показала, что тот не был в отключке. Вместе с ним и Мэтт стал бесстрастным, понимая, что последствия этого действия вот-вот настигнут его.       — Что... ты испытываешь ко мне? — запнулся парень от резкого чувства пустоты внутри.       — ...Если быть честным, — от этих слов, от паузы где-то воцарился хаос, где кружили отголоски надежды. — ...Это мерзко.       Слова, прозвучавшие подобно приговору, заставили испытать Харгвиза одновременно взлёт, одновременно падение. На лице нервная улыбка, из уст точно такой же смех, а внутри всё сжалось в комок, в момент всё внутри уничтожилось и испарилось. Почему-то Мэтт думал, что он не безразличен Томасу, но несмотря на крепкую связь, тот холоден к нему.       — Я хотел бы узнать, что такое... любовь, но не ценой нашей дружбы.       — Это значит, что- — парню не дали договорить, донесся уверенный ответ.       — Нет. Извини, но нет.       Холод ветра показался теперь ничем, ведь теперь он бушует внутри голубоглазого с силой, способная тягаться с бураном на самом севере. Напряжение повисло между, увы, друзьями, а безмолвие стало частью тупиковой беседы.       Без разговора оба поняли друг друга и разошлись, ведь из разговора всё равно ничего не выйдёт. Всё так хорошо начиналось, но конец, к несчастью, печален. Жизнь не сказка, наверно, давно стоило это понять, так что признание показалось максимально глупым и самому Мэтту, озирающемуся назад, на Тома, пропадающего за дверь дома.       — Прости, Мэтт, но так надо...