Созвездие Бледного Змея

Девушка держала в руках мятую фотографию. Сколько лет прошло с тех пор… А сейчас ни друзей, ни семьи. Её жизнь была разрушена. Она помнила то чувство, когда пропал без вести старший брат. Она всегда испытывала к нему некоторую неприязнь. Говорили, что он был замешан в грязных делах, ибо уже был студентом и грозился уехать из дома. Несмотря на это, достоинство семьи он определённо пока не ронял. Да и не уронил… Он любил гулять по ночам и в ветреную погоду. Он был слишком самоуверенным. У него было несколько друзей, что-то вроде банды, где он был непоколебимым лидером, который запросто мог найти выход из конфликтной ситуации. Его личность была всегда покрыта какой-то пыльной тенью, он любил шляться по заброшкам и кофейням, поминутно знакомясь с людьми и пуская им пыль в глаза, чтобы никогда больше не встретиться с ними. Он делал это лишь для забавы. Мир был для него кукольным театром, а он искусно дёргал за верёвочки. Правда, дома он был никчёмным и необщительным кукловодом. Он часто проводил время за столом, что-то высчитывая на бумаге. Его сестра знала, что это были не уроки, а что-то другое. Грязное. Плохие дела. Душа брата погрязла в этом и не стремилась выбраться. Однажды он рассердился на отца по какой-то пустяковой причине и ушёл из дома, хлопнув дверью. Больше его не видели. Мать прошерстила все улицы и бары, сестра облазила заброшки, а отец ночами терроризировал милицию, чтобы найти непутёвого сына. Не нашли. Похорон не было. Были вечера скорби, напряжённые лица во время ужина, сочувствующие взгляды окружающих. Сочувствие! Оно было повсюду и наполняло воздух. Мать захлёбывалась от скорби, места себе не находила. Отец всё пережил гораздо быстрее. По ночам мать бормотала, что, может быть, сын вернётся, а под утро засыпала, сжимая подушку мёртвой хваткой. Соседка однажды пошутила, что надо бы матери купить дакимакуру, но шутка не получила признания в скорбящем обществе. Лишившись сына, мать почти потеряла смысл жизни. По ночам она уходила гулять по городу, по тем местам, где любил гулять её отпрыск. Непонятно, что удерживало её в эти минуты. Дочь пыталась остановить её, помочь, просила не ходить ночью на улицу. Отец только грустно вздыхал. Душа матери рвалась к сыну, она потеряла здесь покой. Дома никто не убирал, отец иногда пытался протереть полочку, но пыль прибывала и прибывала. Она скопилась в комнате сына, куда никто не рискнул зайти, ибо и так было хуже некуда. Потом мать заперлась в комнате и выходила лишь для того, чтобы забрать еду. По ночам она взывала к сыну и гуляла по комнате. Были слышны неуверенные шаги её ног, осторожные, будто она хотела не потревожить ничьё спокойствие, не мешать никому. Потом она перестала выходить. Один день прошёл без её присутствия, два, потом отец сломал дверь, чтобы узнать, жива ли она. Ответ был отрицателен и очевиден: мать лежала на полу, а рядом небрежно валялся нож. Ковролин потемнел от запёкшейся крови. А потом началось как в ускоренной съёмке. Похороны, куча соседок, мамины подруги, тёти, бабушки, знакомые и сёстры, куча родственников с их жаллстливыми взглядами… Семья сократилась вдвое. Девушка потеряла желание желать чего-либо. Он жила просто для того, чтобы жить. Покупать еду в магазине и смотреть телевизор с унылым лицом. Многие в её возрасте мечтали о светлом будущем. Она грезила о светлом прошлом. Единственной поддержкой был отец. Он любил свою дочь и хотел сделать так, чтобы в её жизни появился смысл. Он и сам после этого жил не шибко весело, поэтому решил переехать в другой город. Купили квартиру в столице и продали эту. Переезд, хлопоты, снова родственники. Расставание с домом, который ещё хранил память о брате и матери. Накануне отъезда вывезли в неизвестное место вещи брата. Отец плакал. Сначала девушка винила во всём брата, ибо за ним последовала и мать, потом перестала его винить. Чувство скорби прошло, осталась холодная и пыльная пустота, которую нельзя было уже ничем заполнить. После переезда стало спокойнее. Столица была культурным центром, тут всё же было веселее. Девушка завела себе подруг и стала ходить в школу. Лучшей её подругой стала Мира, у которой произошла похожая ситуация. Её родители погибли от руки серийного убийцы. Он не тронул Миру, но изрядно попугал, дав возможность лицезреть кровь и трупы. Мира совсем не была похожа на скорбящую. Она была вполне весёлой и хамоватой, любила груши, но, как и пропавший без вести брат, писала какие-то непонятные символы. У Миры тоже был брат, только младший и очень мягкий. Потом отец опять решил переехать. По его словам, птицы за окном пели по утрам какую-то тоскливую мелодию, от которой на душе становилось грустно. Пришло время прощаться с Мирой и друзьями. Новый дом, новая школа, снова хлопоты и бабульки на лавочке, странный подъезд и ещё большее отдаление от брата. Рядом жили алкоголики, пришлось переезжать ещё раз. Старая мебель, потёртая и с отбитыми краями, старые порванные плакаты, разбитые вазы, которые бились уж точно не на счастье, старые коридоры и комнаты. На новом месте уже было хорошо. Двумя этажами ниже жила бабушка, любившая консервированную фасоль и хорошую литературу. А над бабушкой жил парень, очень похожий на брата. Такой же молчаливый и скупой на эмоции. Только добрый. Хотя… Человек, который несколько раз покормил голубей возле дома, необязательно будет положительным героем. «Интересно, бывает ли зло, которое борется против другого зла? " — рассуждала девушка, лёжа в кровати и глядя на звёзды. Интересно, а могут ли людей свести звёзды на самом деле? Или гадалки — это фальшь, а на самом деле небо — это только объект наблюдения астрономов? Девушка чувствовала, что ей придётся вступить в какую-то опасную игру. И не в ту ли, в которую играл её брат? *** В комнате было темно, однако можно было разглядеть деревянную полуторную кровать, большой круглый ковёр, стол на тонких ножках в стиле хай-тек и большой зеркальный шкаф для одежды. В углу виднелись очертания чего-то, отдалённо напоминавшего комод, но в темноте о таком судить было весьма трудно. На столе стоял старенький проектор, который, однако, работал ещё весьма исправно и показывал на потолке чёткую картину звёздного неба. Но самая главная деталь этой комнаты располагалась в это время на кровати. Этой деталью был высокий и худой парень шестнадцати лет. Он был достаточно красив, но не идеален. У него были тёмные волнистые волосы, которые немного спадали на лоб. Его взгляд был пронзительным и резким, будто бы отдалённым от мира. Серые глаза блестели в темноте. Парень уставился в потолок, словно не замечал ничего, кроме звёзд. Он сидел неподвижно, в абсолютной тишине. В комнате было прохладно, но он оставался в белой майке и тёмных джинсах и не спешил переодеваться во что-то более тёплое. Известно и имя этого человека — Виктор. Друзья звали его Метеором. Сложно сказать, почему, это, очевидно, была сначала какая-то шутка, которая впоследствии приелась. Никто не знал, как сам Витя относился к этой шутке. Его мнение было очень сложно узнать, практически невозможно. Обычно он был молчалив, а если говорил, то либо по делу, либо что-нибудь колкое и саркастичное, что обычно встречалось волной смеха. Раньше Виктор больше читал книги и искал информацию на компьютере. Но в один прекрасный день в доме полетели предохранители, перед чем произошло короткое замыкание. Компьютер после этого так и не восстановился, первые две недели он барахлил, а потом отправился вслед за предохранителями, а у Виктора ещё неделю дёргалась рука. С книгами тоже приключилась странная история. Однажды за ними пришла соседка сверху и унесла довольно увесистую стопку. Говорят, после того случая соседку стали видеть гораздо реже. Она была какой-то суетливой, взволнованной, у неё появились синяки под глазами. Через несколько дней она вышла ночью на улицу в своём старом пальто. Утром её видели со странным взглядом. Она пошла к своей соседке за верёвкой. Её соседка не удивилась, мало ли для чего в хозяйстве нужна верёвка… Через ещё пару дней Виктор пошёл за книгами. Дверь ему никто не открыл, а он не стал стучать и просто пошёл к себе. Через час в дверь позвонили. На коврике у двери лежали книги, перевязанные красной ленточкой. Виктор безразлично занёс их в комнату. А сосед утром твердил, что видел в коридоре тенеподобное существо… В школе Виктор отвечал только на те вопросы, которые были поставлены чётко и ясно и имели отношение конкретно к нему. В класс он заходил за минуту до звонка, а выходил сразу после звонка с урока. Из одноклассников он общался, если это можно было назвать общением, только с Мишей Владимировым, невысоким, крепким белобрысым парнем, который всё время шутил и пытался продать кому-нибудь какую-нибудь мелочь. С остальными Виктор общался без особой охоты. И сейчас парень сидел и смотрел в потолок, усеянный звёздами. В углу излучал мягкий свет старенький проектор, который ещё пока исправно работал. Лицо Виктора было абсолютно спокойно, только неподвижные глаза придавали ощущение некой тревоги, незавершённости, что ли. Казалось, парень может так сидеть вечно. Но тут зазвонил звонок. Это, очевидно, пришла мамина подруга, которая обещала зайти в девять. Виктор взглянул на наручные часы. Было без трёх минут девять. Брови Виктора слегка приподнялись, потом лицо приняло своё обыденное выражение. Мамина подруга тётя Ира никогда не опаздывала. Виктор выключил проектор и щёлкнул выключателем. Через секунду загорелся свет. Виктор недовольно зажмурил глаза, привыкая к яркому освещению. После этого он бросил пару книг на стол, чтобы создать видимость того, что он хоть чем-то занимается. Входная дверь давно уже была открыта, и в коридоре были слышны голоса. Мама и тётя Ира весело здоровались. Из-под двери потянуло холодом. На это Виктор не обратил внимания, а с совершенно безжизненным лицом открыл первую попавшуюся книгу. Это были «Мёртвые души». Страница оказалась та, где Чичиков покупал душ у Коробочки. В глубине души Виктору нравился этот момент, к остальному же он был довольно безразличен. Книги он читал, писал грамотно и красиво, но это его мало интересовало. Конечно, его могло пробить на чтение, и тогда он бежал в книжный магазин. Но больше Виктора увлекал космос… Дверь отворилась, и в комнату зашла мама в своей обычной одежде. На мамином лице играла лёгкая улыбка, всё как обычно. За маминой спиной стояла тётя Ира в красном вечернем платье и розовой кофточке с большой пушистой брошью. Это вызвало безумное отвращение у Виктора, но он не подал виду. В плане чувств он всегда скрывал эмоции, даже если его что-то раздражало. — Мы с твоей мамой собирались сегодня пойти в театр, — игриво сказала тётя Ира, поправляя кофточку на плече. — Ты собираешься, Света? — обратилась она к маме. — Вообще-то нам надо уже выходить. — Да, сейчас, — виновато сказала мама. — Ир, я совсем забыла. Можешь подождать меня немного? — Конэ-эчно! — протянула тётя Ира, и мама выбежала из комнаты. Тётя Ира постояла немного на пороге, высокомерно взглянула на Виктора и закрыла дверь. Виктор всегда видел грань между мамой и тётей Ирой. Мама, маленькая и добрая, самый обыкновенный доктор наук на биологической кафедре, никак не могла сравниться со своей подругой, высокомерной и заносчивой. Виктор в душе считал тётю Иру пигалицей. Раньше он не придавал этому роли, осознавал, что люди бывает разные, а знакомство с такими — жизненный опыт. Но теперь его немного взбесило поведение маминой подруги. Через несколько минут в комнату забежала мама в простом сереньким платье с пояском, поцеловала Виктора в лоб и ушла. Они с тётей Ирой ещё минут десять разговаривали в коридоре, шурша пальто, а затем дверь за ними закрылась. Виктор остался один дома. Этот момент ему всегда нравился. Виктор достал из-под кровати свой блокнот, куда он записывал все сведения о погоде и небе. Тут были записи и фотографии, описания облаков и пометки на полях примерно такого содержания: «Было полнолуние, луна большая и жёлтая». Это, очевидно, не совсем соответствовало терминологии, но Виктор вёл дневник на простом и понятном языке, безо всяких выкрутасов. Виктор подошёл к окну и выгляделся в небо. На фиолетовом от огней и вывесок городском небе были видны редкие облака. Ночью они были похожи на большие подушки, которые слегка подсвечивались. Это было завораживающее зрелище. Но тут внимание Виктора привлекла одна фигура, которая быстро двигалась под окном. Обычно парень не обращал на людей особого внимания, но в этой фигуре что-то ему понравилось. В уголке его рта на секунду появилась улыбка. Фигура при ближайшем рассмотрении оказалась девушкой лет пятнадцати в зелёном пальто. Девушка присела на скамейку под окном, достала телефон и приложила к уху. Через минуту она начала с кем-то разговор. Виктору не было слышно, что она говорит, и он просто стоял у окна и ждал чего-то, сам не понимая, что делает. Вскоре он поймал себя на этом и отошёл от окна. Дойдя до середины комнаты, Виктор остановился и бросил взгляд на окно. Оно манило его. Точнее, не окно, а то, что было под окном. Виктор снова подошёл к окну и выгляделся в девушку. Она оживлённо болтала с кем-то. Виктор устроился поудобнее, и его лицо стало мечтательным, он вглядывался в губы девушки и пытался прочесть слова, которые она говорила. Девушка, однако, оказалась совсем неглупой и обернулась назад. Её взгляд проскользил по стене и упёрся прямо в Виктора. Девушка подняла одну бровь и отвернулась. Рука Виктора непроизвольно дёрнулась и схватила ручку окна. Через секунду в комнату ворвался порыв холодного мартовского ветра. Девушка снова обернулась, но теперь Виктор слышал её слова. Она громко сказала: — Нас подслушивают! После этого она стала говорить тише. Виктору хотелось узнать, с кем она разговаривает, но он не мог ничего услышать, поэтому закрыл окно. Девушка смотрела на него немигающим взглядом. И Виктор понял, что сейчас что-то произойдёт. Да, он по-прежнему верил в свои принципы, по-прежнему считал, что звёзды — это небесные тела, за которыми он будет наблюдать всю свою жизнь. Но на секунду что-то стукнуло ему в голову, и он взглянул на мир совсем по-другому. Что, если он всё это время жил неправильно? Девушка резко встала со скамейки, отряхнула пальто и ушла в сторону улицы. А Виктор смотрел ей вслед, пока она не скрылась за углом. Потом он сел возле батареи на пол и закрыл лицо руками. Что-то пошло не так. Звёзды не выполнили свою обыденную функцию, они теперь столкнули двух людей. И непонятно пока было, чем всё закончится, но начиналось что-то не очень простое и понятное. Во всяком случае, Виктор этого не понимал. С ним происходило что-то непонятное. Хотелось общения. Круг общения — Миша, мама, папа и тётя Ира — стал слишком тесным. Рука Виктора нащупала на подоконнике телефон, пальцы сами набрали номер. В трубке послышался гудок. — Здорово, Витёк! — сказал весёлый голос. — Добрый вечер, Миш… Слушай, ты ведь недалеко живёшь? Можешь подъехать? Миша согласился. Его родители как раз в этот вечер уехали к бабушке и должны были вернуться только через два дня. Миша жил в соседнем квартале и спокойно мог доехать на автобусе. Виктор облегчённо положил трубку и закрыл глаза. В это же время в коридоре что-то упало. — Никто к тебе не приедет, — сказал чей-то наглый голос.