Над горами Северного Эйршира уже неделю висели тяжелые снежные тучи. Не смотря на то, что время близилось к Рождеству, старуха Зима не была так быстра, как ее сестры, и никак не желала укрыть свои владения теплым пуховым одеялом. Это несколько омрачало наступающие праздники.
Но не только это служило причиной грусти у всех учеников. Учителя с приходом омрачающих холодов словно озверели, и задавали так много заданий, что все засиживались в гостиных и библиотеке до поздней ночи, пока старосты или деканы не гнали детей в постель. Даже очень умные ученики, стремление к знаниям которых превышало стремление поспать, порядком устали от бесконечных метаний между библиотекой и спальней. Никто не понимал, что случилось с учителями и охота ли им проверять сделанные уроки, но перечить не было смысла.
Из-за большой нагрузки все реже и реже в гостиных слышались веселые возгласы, все тише и тише было в коридорах между занятиями. Межфакультетные друзья могли пересекаться только в Большом зале или на смежных уроках. Замок буквально погрузился в тишину, которая напрягала и пугала.
Нарушали эту тишину немногие. А конкретнее, самые главные шутники Хогвартса – Мародеры. Небольшая приписка: Мародеры и Элизабет Берк. Вот у кого хватало времени на учебу и развлечения – юная слизеринка отлично училась днем, а ночью вместе с мальчиками из Гриффиндора изучала окрестности замка. С того Самайна многое изменилось. Девушка стала частью этой шумной компании, ей всегда были рады в гостиной львиного факультета. Она помогала мальчишкам с учебой, они вместе изучали ЗоТИ, Зельеварение и магию уже нешкольного уровня.
Мародеры в свою очередь, не давали ей заскучать – Джеймс постоянно
шутил, и ему не было важно – хорошо или плохо. Питер всегда угощал чем-нибудь
вкусным, заботился о комфорте друзей. Отношения с Сириусом стали налаживаться,
по крайней мере, они уже не стремились поубивать друг друга при встрече.
А с Римусом было до невозможности приятно общаться. Он был очень умным,
начитанным, мог поддержать почти любую беседу. Мальчик никогда не перебивал,
слушал внимательно и, казалось, словно питался твоими словами. Они с Бет могли
говорить всю ночь: приходили на Астрономическую башню и молчали, пока кто-нибудь не начнет разговор. Молчание с Римусом не было неловким, скорее чем-то нужным,
необходимым им обоим для внутренней подзарядки.
Элизабет испытывала огромную благодарность к Римусу, она полюбила его
как брата. Он всегда подмечал, когда ей плохо, когда она недовольна или чем-то
огорчена. Люпин был, пожалуй, самым понимающим мальчиком из компании. Он очень
любил поправлять постоянно выбивающуюся прядь из пучка, с которым постоянно
ходила слизеринка. Они садились вместе практически на все совместные занятия, и
Элизабет начинала подозревать, что Лили и Северус ревновали ее к новым друзьям.
Ей правда было сложно уделять время каждому. Она разрывалась между
библиотекой и двумя гостиными. Северуса не сильно жаловали львы, поэтому они с
Лили чаще всего сидели, спрятавшись за стеллажами мадам Пинс. Ее все больше
тревожило непонятное чувство в душе, ее все еще ждало что-то неизведанное. Но
мальчики помогали ей отодвинуть эти мысли хоть ненадолго.
А еще Мародеры решили сделать Бет еще ближе к их обществу: превратить ее
в анимага. Поскольку сами они трудились долго и их старания увенчались успехом,
то решили, что и научить другого смогут.
Как-то состоялся очень странный, не сильно содержательный разговор.
— Эй, Бет, ты не хочешь стать анимагом?
— Круто! Я надеюсь, для этого мне не придется жрать драконье дерьмо?
О, девочка, тогда ты была как никогда права! Прочитав этот кошмарный
рецепт, представьте Минерву МакГонагалл, пункт за пунктом следующую
тошнотворному списку.
Месяц с листом мандрагоры во рту, без возможности вынуть хоть на
секунду.
Далее, в полнолуние вынуть лист и поместить его в наполненный слюной
хрустальный фиал, поставив его под прямой лунный свет. В напитанный лунным
светом хрустальный фиал добавить собственный волос, серебряную чайную ложку
росы, собранной в месте, которого в течение семи дней не касались ни солнечный
свет, ни человеческие ноги, и куколку бабочки «мёртвая голова». Поместить эту
смесь в тихое тёмное место, и до ближайшей грозы на неё нельзя ни смотреть, ни
беспокоить каким-либо иным образом.
После, в ожидании грозы, на восходе и на закате необходимо поместить
кончик палочки напротив сердца и произнести заклинание «Amato Animo Animato
Animagus».
Ну и далее выполнять такие же мерзкие задачи. В результате появится ощущение обжигающей боли и сильного двойного сердцебиения. В голове появится форма существа, в которое в скором времени доведётся превратиться. Не следует выказывать ни малейшего страха. Первая трансформация, как правило, неудобна и пугающа. Одежда сливается с кожей и становится единым целым с мехом, чешуёй или шипами. Главное – обеспечить безопасность себе, другим людям и своей палочке.
Задачка предстояла не из легких, потому что зимой грозы не наблюдалось и
Элизабет пришлось выжидать до мая. Поэтому единственное, что могла сейчас
сделать девушка, так это отыскать нужные ингредиенты.
Она с Римусом отправилась в Запретный лес, потому что заявиться в Лютный
переулок не предстояло возможным. И зайти им пришлось довольно далеко.
Деревья в лесу растут так близко друг к другу, что даже днём царит
полумрак. Лес назван Запретным по одной простой причине: ученику без
сопровождения взрослого волшебника запрещается туда ходить, ведь он таит в себе
множество опасностей. Школьный лесничий тщательно следит за каждым студентом,
чтобы предотвратить несчастные случаи, которые могут произойти в Запретном
лесу. Там обитают опасные твари, с которыми могут не справиться семикурсники и
даже преподаватели школы. Считается, что лес охраняет школу от непрошенных
гостей и случайных путников, скрывая месторасположение замка непроходимыми
чащами и раскидистыми кронами деревьев.
Лес этот возник естественным путём: деревья, также как и везде в мире,
выросли на земле, питались влагой и распускали свои пышные кроны, тянущиеся к
небу. Волшебным он стал, когда замок Хогвартс стал функционировать
как магическое учебное заведение. В этом месте наибольшего скопления
волшебников природная сила под названием «магия» стала впитываться во всё, что
окружало школу: в землю, в растения и деревья, в воздух, озеро, даже в стены
самого замка. Магия, словно воздушное покрывало, окутала всё окружающее
пространство.
В Запретном лесу водится множество удивительных волшебных созданий. Одни
не представляют никакой угрозы, например, феи-светляки и лукотрусы. Другие
напротив, чрезвычайно опасны. Чего стоит только колония акромантулов,
проживающая на этой территории без малого целое столетие. Встретить их на своем
пути – не приведи Мерлин, ведь они обязательно попытаются напасть на вас.
Какими бы не были разумными кентавры, более дружелюбными они от того не
становились. Правда, они не станут нападать, чтобы убить, но напугать или
пригрозить вполне смогут, если случайно забрести на их территорию без спроса.
Уникально то, что в Запретном лесу проживает и колония редких существ:
фестралов и единорогов. Здесь же обрели свой дом гиппогрифы, а также нюхлеры и
много кто ещё.
Чтобы отыскать не тронутую никем росу, Элизабет и Римус отправились к
лесному озеру. Джеймс попросил у лесничего Хагрида карту леса, якобы для
выполнения задания по Травологии. Хагрид отмечал на карте любое место обитания
тех или иных существ, что пришлось очень кстати. По крайней мере, ребята надеялись,
что место обитания кого-либо опасного не переместится в другое место, где они
собирались идти.
Лес расступился, скрывая все страшное в самой чаще.
В лесу стояла могильная тишина; не пели птицы, не бегали мыши, не
подавали признаков присутствия лукотрусы и фейри. Лес как будто умер. Но нет,
такого не произойдет никогда. От того становилось еще страшнее –
они рядом, вокруг. Ждут удобного момента, чтобы сожрать, обладать кости и поплясать на останках.
Однокурсники шли, постоянно сверяясь с картой, чтобы не сбиться с
относительно безопасного пути. Напряжение их тел ощущалось, витало в воздухе.
Понятно, что им было страшно. Ну а кому не стало бы боязно перед ее лицом,
лицом темноты. И страшна была не сама она, сколько те существа, которых она
прятала под своим балахоном.
Элизабет первый раз зашла настолько далеко в лес, и ей было немного не
по себе. Хоть Римус и внушал доверие, огромное доверие, но она чувствовала, что
он тоже боится и от этого не становилось легче.
Долгое время они шли молча, изредка пытаясь увидеть хоть что-то в непроглядной чаще. Всюду пахло хвоей и сыростью. Земля была укрыта опавшими иглами и переплетениями корней, поэтому передвигаться было не так-то просто. Где-то вдалеке послышался неприятный звук, совсем рядом кто-то проскочил и коснулся руки Элизабет, и девушка прижалась к Римусу. От удивления он вздрогнул, но не оттолкнул ее. Ему тоже было не спокойно, и он понимал ее. Какой бы смелой она не была, но бояться – не значит быть слабым, ведь страх далеко не порок.
— Бэт, как на Слизерине относятся к тому, что ты общаешься с нами? — было видно, что Римус пытался как-то отвлечь обоих от мрачных мыслей. Элизабет была ему благодарна, что он завязал разговор, потому что сама она не знала, о чем можно поговорить в данной ситуации.
— С вами, в смысле, с гриффиндорцами, или с вами – значит с тобой, Джеймсом, Сириусом и Питером?
— Ну, — тут Элизабет споткнулась о торчащий из земли корень и Римус подхватил девушку под локоть, — вообще, знаешь, всё вместе.
— Если честно, — слизеринка замялась, — они знают только про
Лили. И то потому, что Северус иногда приводит ее к нам или гуляет с ней. Никто
вроде как и не знает, что я общаюсь с вами.
— Ты стыдишься общения с нами или что? – лица Римуса не было видно, но в голосе проскальзывало раздражение и непонимание.
— Нет, вовсе нет. Просто… просто мне некому об этом говорить. Я не общаюсь ни с кем настолько хорошо, чтобы рассказывать про личную жизнь. Вы очень дороги мне и я ценю наше общение. Но, понимаешь, мне так проще – находиться в забытье днем, думать о глупых уроках и злобных однокурсниках, a вечером, ночью окунаться с головой в наши посиделки, вылазки, шутки Джеймса, неловкость Питера. Это отнимает много сил, — она начала запинаться от осознания глупости своего ответа.
Салазар, выглядит, как нелепое оправдание. — Я просто не могу впускать весь этот кавардак в обыденную жизнь.
Она понимала, что откровенно лгала. И ей самой было очень тяжело от этого, ведь она никогда не врала друзьям, пусть и немногочисленным. Но другого выхода не было. Элизабет так и не рассказала друзьям о том, что все давно всё знают.
Не так давно староста факультета после отбоя проследила за ней от гостиной Слизерина до выхода из школы, увидела, с кем встречается Элизабет и рассказала всему факультету на вечернем собрании об этом «неподобающем для чистокровной слизеринки поступке». И многие не преминули высказаться ей об этом лично. Элизабет было плевать на оскорбления в свой адрес, но промолчать на оскорбление своих друзей она не могла.
Обидчики ответили за свои слова. Она стерпела и нагоняй от декана за нападение на свои, и отработки под присмотром Филча. Но проблема крылась не в них, а в отношении к Мародерам Северуса и Лили. Между Северусом и гриффиндорцами существовала взаимная неприязнь. Лили же просто считала своих сокурсников мерзкими и
чрезмерно веселыми. Примерно тогда же Элизабет разругалась с ними.
— Элизабет, просто ответь, как ты можешь общаться с этими говнюками? – Северус смотрел на девушку испытующим взглядом, как будто пытался выманить правду. — Они втягивают тебя в неприятности. Тебе что, забот мало? Тебе не хватает общения с нами? Они же полные идиоты. Мерлин, один Поттер чего стоит, фу.
— Сев, они мои друзья, ты не смеешь оскорблять их в моем присутствии! Вы оба их совершенно не знаете, так какой толк пытаться вразумить меня? Если ты решил рассориться, то пожалуйста, продолжай пороть чушь, а я посмеюсь.
— Бэт, успокойся, — Лили пыталась занять нейтралитет, но в душе
она понимала, что ни к чему хорошему ее однокурсники Элизабет не приведут, — он
прав – ты ничего хорошего от них не переймешь. Они просто кучка болванов,
которые любят издеваться над другими и нарушать правила Школы. Я учусь с ними
пятый год и очень редко за ними можно заметить приятные действия, не
направленные на оскорбления и разрушения.
— Да и вообще, — хмыкнул мальчик, — они с Гриффиндора. Никто не одобрит такую дружбу.
Лили кинула на него взгляд, полный обиды и непонимания, но просто опустила голову.
— Вот как ты заговорил? – они довели ее до точки кипения,— Да меня вообще не волнует чье-то мнение! Или ты забыл, что Лили мало того, что гриффиндорка, так еще и маглорожденная. И это тоже никто не одобряет, — ее глаза сверкали, а она сама, казалось, скоро начнет искриться.
О, Моргана, в чем же сложность? Элизабет прекрасно понимала, что у нее имеется свое состоятельно мнение и она точно бездумно не побежит за мальчиками с бравурными речами макать Миссис Норис в помои. Они становились ее единственной отдушиной. Снейп и Эванс чаще всего были вместе и с ними она ощущала себя третьим лишним. С Мародерами же ей было легко и просто, без обязательств, без лишних волнений. Без давления. Она искренне не понимала, почему друзьям просто не порадоваться за нее? В кои то веке она перестала просыпаться каждый час и пить зелье Сна без сновидений. Ее начала хоть-что то радовать в жизни.
— Слушай, Бэт, давай закончим, пока не стало поздно, — ему самому стал неприятен этот разговор, и он понимал, что будет правильнее его завершить.
— Нет, Сев, уже поздно. Мы уходим. — гриффиндорка повернулась к слизеринке,— если ты так считаешь, то, видимо, мне здесь действительно рад только один человек. – и они ушли. Вдвоем. Не обернувшись.
После их ухода Элизабет стала осознавать, что только что произошло. Она злилась, бесилась, пару раз взорвала подушку, рыдала, снова злилась. Девушка сидела на кровати, задыхаясь от рыданий и понимая, что послала лучших друзей из-за общения с другими. Но ведь в этом не было ничего смертельного, Мародеры ведь
тоже
ее друзья. А может, и не
тоже, а
друзья. Хорошие, верные, не осуждающие
ее за общение с Северусом и Лили. А последние должны были порадоваться, что она
обрела новых друзей, но все было с точностью наоборот. Возможно, она поступила
и правильно, но рассуждать об этом трезво не могла. Но и поделиться этой
ситуацией с гриффиндорцами было выше ее сил и возможностей.
— Мне кажется, что ты меня обманываешь, — Римус остановился и серьезно посмотрел на Элизабет, — Но это твое дело, я не буду заставлять меня делиться своими переживаниями, потому что она написаны на твоем лице, — и они пошил дальше.
Еще какое-то время они шли молчали, каждый думал о чем-то своем. Где-то через полчаса по ощущениям Элизабет они дошли до озера. Везде было сыро, над озером стоял плотный туман. Лесной массив очерчивал кусочек берега, как будто окружая его забором. В редких местах лунный свет белой дорожкой указывал на места, где можно было собрать росу.
Быстро управившись с делами, ребята развернулись и пошли обратно. Домой идти было проще, потому что никаких опасностей не ожидалось.
Элизабет прокручивала в голове разговор с Ремусом и не могла понять одной вещи. Возможно, мальчики ей еще не совсем доверяют, возможно, не доверяет сам Ремус.
« А может, ты просто ходишь с кислой рожей, дорогая моя?»
Нет, определенно они ей доверяют. Ведь они могли не учить ее анимагии,
посвящать в свои тайны и пускать в свою гостиную. Но что тогда побудило Римуса
задать такой непростой для нее вопрос? Об этом и многом другом еще думала
девушка. Она могла лишь догадываться, что Люпин думал сейчас о таких же важных
для него вещах.
По лесу стали раздаваться непонятные шорохи, потрескивания и шуршания.
Элизабет постаралась прислушаться, но ее перебил Ремус.
— Бэт, — парень явно смущался, — я хотел с тобой поговорить. Но возможность никак не представлялась, — он усмехнулся, — Для меня это очень важно. Надеюсь, ты меня правильно… — он резко остановился и выхватил палочку.
Откуда-то сверху раздался оглушительный рев. Он был похож на шум мотора, только гораздо громче. Ребята подняли головы вверх и поняли, что забрели в логово акромантулов. Они оказались в лощине под мерцающим паутинным куполом. Огромные туши размером с тягловую лошадь с густой черной шерстью клацали своими жвалами, с них капала слюна, смешанная со смертельным ядом, который при падении на землю шипел, как раскаленные камни.
К друзьям приблизились два чудища размером побольше остальных, и один начал говорить. Черная шерсть, покрывавшая его тело, местами поседела, а глаза на уродливой голове были подернуты молочно-белой пленкой. Его голос был похож на человеческий, но жутко скрипел, да и понять, что он говорил, было сложно из-за постоянного клацанья.
— Кто вы и что забыли в нашем доме? — спросил он, быстро клацая.
— Мы ученики Хогвартса, a кто вы? — громко крикнула Элизабет.
Другой паук, больше чем тот, который только что говорил, замахнулся на
детей одной из восьми огромных лап, щелкнул жвалами и возмущенно проговорил:
— Я, дерзкая девчонка, Мосаг, a это — мой муж, Арагог, и мы являемся основателями рода акромантулов, живущих в Запретном лесу. И еще раз повторяю, что вы здесь забыли?
— Мы гуляли по лесу и заблудились, — спокойно ответил им Ремус.
— Так глубоко в лесу? Очень странно, — усмехнулась паучиха, — Но раз вы
здесь одни, без друзей и взрослых, то не будете возмущаться, если мои детки
отужинают вами. Они так давно не ели свежей человечины!
— Араниа экземи! — вылетело первое заклинание.
Но отбиваться от такого количества чудовищ не было смысла, и ребята
побежали. Они бежали очень долго, иногда посылая заклинание за спину, но пауки
не стали отходить далеко от дома, никакой погони за детьми не было.
Уже на окраине леса они замедлили бег и спокойно дошли до опушки. Элизабет и Римус упали на траву и лежали, пытаясь прийти в себя. Отдышавшись, Элизабет громко рассмеялась, вызывая еще один приступ отдышки. Римус поднялся на локтях и долго-долго смотрел на девушку, любуясь ее открытостью, а затем тоже засмеялся. Они лежали на холодной земле и смеялись, как последние придурки, но им было хорошо в этом мире, и этому они радовались. Разом позабылись все тяжбы и невзгоды, ушли на задний план все проблемы. Осталось только чувство эйфории, которое съедало обоих.
— Охеренная ночка, Римус. Давно мечтала о встрече со слюнявыми любимцами
Хагрида, — Элизабет тряхнула головой и широко улыбнулась, потихоньку отходя от
нахлынувшего адреналина, которого, казалось, в организме было больше, чем самой
крови.
— Но если бы не они, было бы не так весело!
— О да, смешнее некуда, — Элизабет серьезно посмотрела на мальчика, — Кстати, ты хотел о чем-то поговорить со мной.
— Оу, нет. Знаешь, это не важно, — Римус затих, — Уже не важно.
— Ну, как хочешь. Пойдем к озеру, нас, поди, уже заждались!
Элизабет рассказала Мародерам об их с Римусом приключении. Питер от испуга заохал, а потом сказал, что он, наверное, умер бы от страха. А Сириус и Джеймс восторженно рукоплескали. В душе они, скорее всего, завидовали, потому что никогда не видели акромантулов, да и сражаться с ними им не приходилось. Но все они восхищались смелостью друзей и радовались, что те остались живы.
Они пили сливочное пиво, рассказывали смешные истории и хохотали до
рассвета. Когда ребята собирались уходить, Римус подбежал к Элизабет сзади,
подхватил и закружил в бешеном круговороте. И ни снова смеялись, как на опушке
после встречи с акромантулами, и так хорошо им еще долго не было.
***
Двадцатого декабря в школе стоял невыносимый гул. По коридорам носились
младшекурсники, иногда раздавались взрывы волшебных хлопушек и яркие искрящиеся
драконы и лепреконы разлетались, снося все на своем пути. Кучки учащихся
смеялись тут и там, приглашали друг друга погостить на каникулы. Филч со своей
еще неподранной Миссис Норис смотрел на это веселье с презрением. Дай ему волю,
он бы поубивал всех детей.
Школа была украшена к празднику: в Большом зале стояли огромные ели,
которые светились волшебными огоньками Флитвика. Хвойные стояли по всему
Хогвартсу, и от них исходил такой аромат, что ты невольно замирал и стоял
столбом, вдыхая аромат жизни. Со звездного потолка свисали гирлянды из омелы и
плюща. На перилах и выступах висели заколдованные сосульки, переливавшиеся на
свету сотнями красочных оттенков.
В семьях чистокровных отмечали не Рождество, a Йоль. Этот праздник берет
свое начало в глубине веков у германских народов, откуда и дошел до наших дней.
Самая длинная ночь в году — зимнее солнцестояние, поворотный пункт между зимой
и весной. Йоль понемногу смешивался с Рождеством и Новым годом. Но представители
«Священных Двадцати восьми» предпочитают отдавать дань старым традициям.
Двадцать первое декабря — первый день праздника, «материнская ночь».
Сириус звал Римуса, Джеймса, Питера и Элизабет к себе в гости на
несколько дней, и они договорились на последнюю ночь празднества – 31 декабря.
Это первый год, когда ребята соберутся у кого-то в гостях, вне стен Школы.
Вскоре чемоданы были собраны и отправлены к поезду. Элизабет и мальчики решили прогуляться до станции пешком. Тем более, на улице была такая чудесная погода — ярко светилось солнце, и снег искрился, переливаясь, словно драгоценные камни. Ветра почти не было, как и лютого холода. Ребята громко хохотали, а когда мальчишки закидали Бэт снежками, то смех стал еще громче. В поезд они садились насквозь мокрыми, зато очень счастливыми.
В купе Элизабет высушила всех заклинанием, и все занялись своими делами.
Римус читал какую-то книгу, Сириус, Джеймс и Питер играли во взрыв – кусачку.
Элизабет изучала газету.
Снова.
Это
снова произошло.
Пропала семья маглов, родители какого-то ученика Хогвартса. Вроде
третьекурсника с Когтеврана. Семьи маглорожденых волшебников начали пропадать
еще в 1970 году, иногда пропадали волшебники и волшебницы, чьи родители не были
маглами. Министерство не раз пыталось найти преступников, но у нах так и не
получилось. Некоторые говорили, что надвигается ужасный враг с ужасной целью,
но Министерство делало все, чтобы приверженцы этого мнения замолчали.
Элизабет боялась. В первую очередь — за Лили. Ее родители были маглами, и у нее была сестра. Девушка не пережила бы смерти родных. Элизабет боялась за Северуса и Римуса, которые так же не славились чистой кровью. Она боялась за себя и за мальчишек, ведь если чистокровных уже убивали, то когда-нибудь выбор может пасть и на их семьи.
Эти загадочные похищения и были причиной ее тревог. Она была уверена,
что нужно готовиться к худшему. Пять лет продолжались исчезновения,
Министерство бессильно.
— Темные времена настают, Элизабет, — Римус оторвался от книги и
смотрел, как Бэт нервно сжимает газету. Он положил руку ей на плечо, — не
переживай. Если что-то произойдет, мы не дадим в обиду наши семьи и семьи наших
друзей.
— Я очень стараюсь, Римус. Очень, — Элизабет пододвинулась с мальчику и
легла к нему на колени. Он гладил ее по голове, перебирал волосы, пока она не
заснула.
Мальчики прекрасно знали, что Римусу очень нравится Элизабет, они часто из-за этого над ним подтрунивали.
Мальчишки. В таком возрасте чувствам они были чужды. Для них была важна дружба. Компания превыше всего. Элизабет не была дурой и прекрасно видела, как на нее смотрит Люпин. Каждый раз ей становилось очень больно от этого теплого, такого родного взгляда. Она не бы не смогла дать Римусу желанного, она не была ласковой, милой девушкой, которая бездумно окунется в омут любви. Перед ней стояла цель. Цель быть готовой к неизбежному. И к тому же парень стал для нее братом, как и все остальные Мародеры. Это было бы чем-то противоестественным, неправильным.
А что в твоей жизни правильно, м?
Так они и ехали до самого Лондона. Теплая рука коснулась щеки Элизабет,
вытягивая из сна. Она проснулась, пригладила волосы и с мальчишками направилась
на перрон. Элизабет уже ждал отец, недалеко стояли родители Сириуса. Джеймс
сразу поехал с Блэкам. Протиснувшись сквозь толпу школьников, Бэт бросилась
отцу на шею.
— Ну что ты, милая?! Так соскучилась по своему старому отцу? — Мистер
Берк улыбался, не скрывая радости встречи. Большой и теплый, такой родной —
Элизабет просто нуждалась в его объятиях.
— Конечно, папочка, — в этот момент она была счастливей всех на свете. На лице отразилось смятение, — Но где мама? С ней все в порядке?
— Да, все хорошо, не переживай, — он шепнул ей на ухо, — У нас для тебя
небольшой сюрприз.
— Очень интересно, какой? — она хитро посмотрела на отца, — Погоди, я попрощаюсь с друзьями, и отправимся домой!
Бэт направилась к мальчикам. Все ждали только ее.
— До скорой встречи! Я постараюсь писать вам так часто, насколько смогу. Но и вы, — девушка ухмыльнулась, — будьте добры, не забывайте про меня.
— Как мы про тебя забудем, Берк? Ты — наш луч солнца в скучной серости жизни, цветок в пустыне и тому прочие глупости. — Блэк скорчил такую гримасу, как будто съел лимон целиком. — Я напишу, если что-нибудь произойдет. A ты отпишись, когда соберешься ко мне. A то, не дай Мерлин, застрянешь в камине.
— Моргана, Сириус, ты такой душка, — девушка потрепала его по щеке.
Сириус презрительно потер ее.
Элизабет обняла всех мальчишек и удалилась с отцом в безопасное для
трансгрессии место.
***
Дом, милый дом. Берк – холл окружали большие сугробы снега, красиво сверкавшего под светом фонарей. На подоконниках стояли маленькие снеговички, слепленные, очевидно, миссис Берк. Стекла покрылись узором, из-за чего флигель стал похож на готическую церквушку. Из окон струился мягкий свет, манящий в дом своим теплом. Из трубы пушистыми облачками лениво выплывал дым. Несмотря на размер поместья, Элизабет ощущала уют и какое-то родное, ни с чем несравнимое чувство.
Уже в прихожей ощущались запахи рождественского ужина. В главной гостиной стояла большая ель, распространявшая свои хвойные ароматы, перебивая даже запах еды. Праздничная суета ощущалась, как никогда, и была очень кстати. Элизабет на время смогла отложить все свои плохие эмоции и переживания, на душе стало так легко, как будто кто-то очень сильный поднял ее за крючок проблем, и ей не нужно было нести этот груз на своих худых плечах.
Мама сидела в кресле напротив камина и читала книгу. Как всегда изящная, серебристые шелковистые волосы спадали аккуратными волнами. Она отложила плед и выпрямилась. Под пледом оказался заметно округлившийся живот.
— Мама, — Элизабет кинулась в объятия матери и удивленно выдохнула, — ты что, беременна?
— Вот и обещанный сюрприз, Бет, — лукаво подмигнул отец.
— Да, Элизабет. У тебя появится братишка, — Мерлин, брат. Неужели это не счастье? Девушка отодвинула на задворки сознания тяжкие мысли и полностью отдалась фантазиям о ребенке. Она только крепче сжала мать в объятиях и поглаживала по спине — Ты этому не рада?
— Рада? Ты что, шутишь что ли? Я на седьмом небе! Вы и представить себе не могли, как я хотела младшего брата или сестру. A вы уверенны, что это мальчик? И где он будет жить? A я смогу помогать тебе с ним? A на руки ты мне его дашь?
Девушка заваливала родителей вопросами. Больше ее ничего не волновало, она знала, что на все готова будет ради этого маленького теплого комочка. И точно обеспечит ему безопасность.
А где ты видишь опасность, дура?
— Так, погоди с вопросами. Я не успеваю тебя слушать, — отец немного устало вздохнул, — про мальчика уверены. A об остальном рано еще думать.
— A кстати, дочка. У нас нет Йольского полена. Не сходишь в лес за ним?
— Да, конечно схожу.
***
Гулять по зимнему лесу — одно удовольствие. Нет, серьезно! Вы когда-нибудь бродили по нетронутым сугробам далеко от цивилизации? Где-то проскочит белка, пробежит заяц, завоет волк или удостоит чести полюбоваться на себя олень. Ветки могучих деревьев покрыть серебристым инеем, сугробы поддеты заледеневшей коркой. Девушка вышла на берег лесного озера. Наколдовав коньки, Элизабет часа на два забылась и принялась выписывать аксели, вырисовывая красивые узоры. Порядочно устав, девушка пошла дальше в лес, нашла поваленное дерево и выпилила себе бревно. Осталось произнести заклинание-оберег.
Все время она думала о будущем брате. О том, как он будет расти, как выглядеть, как пойдет в Хогвартс, найдет девушку, женится и будет жить долго и счастливо. Парадокс, но даже над своей судьбой Берк не задумывалась. Единственное, что до сих пор колыхало тонкие струны души, это безопасность ребенка. Конечно, все это могло быть ее предположениями, но с каждым сообщением о пропаже семьи маглов не становилось легче. Министерство все чаще умалчивало о таких случаях и обо всем приходилось узнавать через сторонние источники. Интуиция никогда ее не обманывала. Причин не верить себе она не видела. Вопрос в другом.
Когда ожидать удара?
Путь домой был значительно быстрее, потому что стало темнеть и родители наверняка заволновались. Взглянув на часы, она поняла, что гуляла около четырех часов. Родители собирались отправлять Минни на ее поиски. Только придя домой, девушка поняла, как сильно замерзла.
— Пресвятая Моргана, Бет, где ты так долго пропадала? Лес совсем рядом и найти нужное полено не составляет большого труда. Маме нельзя волноваться, a ты устраиваешь такое. Это, как минимум, безответственно. Тем более, в свете недавних событий…
— Но со мной же ничего не случилось! И я владею магией, папа. Очень хорошо владею. И смогла бы за себя постоять. Я долго бродила по лесу, искала полено, и просто не заметила, что стало темнеть.
— Ладно, милая. Иди, ложись спать. Завтра будет чудесный день, для которого нужно поднабраться силенок.
— Спокойной ночи, мама, папа, — девушка отвесила поклон, — сладких вам снов!
Элизабет поднялась в спальню, переоделась в пижаму и легла в кровать. Но
сон так и не шел. Девушка крутилась около часа в попытках уснуть, пока ей это
не надоело. Она зажгла светильник и подошла к книжным полкам. Бэт прошлась
пальцем по твердым, уже немного пыльным корешкам в поисках чего-то особенного.
«Портрет Дориана Грея». То, что нужно. Интересная история, поучительный финал.
«Кого-то мне напоминает главный герой…»
***
Девушка проснулась в жутко неудобной позе на окне, куда забралась вчера почитать. Судя по виду за окном, время близилось к полудню. Наспех умывшись, она побежала вниз, где тут же получила задание от матери: украсить дом еловыми ветками и мишурой. Только закончив с одной работой, она вникла в другую, куда затянул уже отец. Так же он сообщил, что на ужин поместье Берк ожидает сестру матери – Джозефину Флинт. Довольно миловидная женщина, кстати. Полгода назад у нее родился сын Маркус, а ее супруг Горберт ушел к магле, не выдержав тягот семейной жизни. Элизабет никогда не любила быть нянькой и предпочитала отдавать детей эльфам или их матерям, но с Маркусом возиться было одно удовольствие – тихий, не шкодливый, немного угрюмый малый.
В холле девушку ожидал мистер Берк.
— Почему ты еще не одета? — лукаво глянул отец. — Как мы поняли, тебе понравилось гулять по лесу, значит, сейчас ты отправишься со мной.
— Куда? — захныкала Элизабет. Почему-то совсем никуда не хотелось выходить. — Там же холодно и снег метет.
— Надень куртку и шапку, возьми рукавицы и палочку. Пойдем, сама все узнаешь.
Когда они немного отошли от дома, в девушку тут же прилетел снежок. Она звонко засмеялась и посмотрела на отца. Он широко улыбался, стараясь прикинуться невинной овечкой.
— Папа, ну ты серьезно?
— Абсолютно! Ты приехала на пару дней, а чем нам заняться дома? Просто так на улицу тебя не вытащишь. Да и к тому же, дай мне побыть немного Риком Берком, простым и беззаботным семьянином. Мне на работу послезавтра, — Ричард грустно ухмыльнулся.
— Ах так! Ну тогда держись! — и девушка кинулась в снежный бой с воинственным кличем.
Как же хорошо было в этот момент! Единственное, что волновало их обоих – количество снега в ботинках и за шиворотом. Битва шла словно за жизнь, никто не хотел уступать друг другу. Периодически раздавались смешки и вздохи, визги и свист снежков. Девушка не помнила, когда в последний раз была настолько сильно счастлива. Все отошло на задний план, проблемы улетели и разбились снежком о ее куртку. Как только начинаешь задумываться – в лицо прилетает упущенный комочек. Думать просто некогда.
Дома не оставалось ничего, кроме как срочно отогреваться в ванной. Руки
успели промерзнуть до костей. Пришла Бельвина, принесла Бодроперцовое зелье и
какую-то книгу. Элизабет уже успела выйти из ванны и сушила волосы полотенцем,
стоя у камина.
— Знаешь одну древнюю легенду Йоля? — мать тихо села в кресло и открыла книгу, — О Йольском коте? Была интересная традиция — дарить друг другу шерстяные обновки. В Исландии верили, что тех, кто не успевал обзавестись до Йоля новой шерстяной вещью, будь то рукавицы или шапка, в йольские дни утащит огромный Йольский кот. Им пугали непослушных детей. Он был загадочным существом йольских ночей, гость из иного мира, гроза лентяев и нерадивых хозяек. Считалось, что этот пушистый дух может замораживать воду, проходить сквозь огонь и мгновенно преодолевать расстояние в несколько километров. Если кто-то увидит за огнем очага улыбку йольского кота — это недобрый знак: бедняга не доживет до следующего Йоля. В йольские ночи страшный кот следил за тем, как люди отмечают праздник. Горе тому, кто сел за стол, не надев на себя обновки. Раз не сшил себе человек к празднику Йолю новое платье, значит, он лентяй — не успел спрясть и соткать шерсть, настриженную с овец осенью. А значит, ждет нерадивого справедливая кара. В наказание йольский кот съедал весь праздничный ужин в доме лентяя, чтобы впредь и он сам, и его семья трудились как следует. Если же жена бедолаги не блистала кулинарными способностями и ее стряпня не нравилась коту, он мог забрать ее детей и увести их с собой в мир духов. А вот детям трудолюбивых и хлебосольных людей йольский кот дарил волшебные подарки.
Конечно, девушка знала эту историю. Каждый год мама сама вязала на Йоль
одежду всем членам семьи. Миссис Берк молча положила на столик конверт и,
сказав Бэт привести себя в порядок, ушла. В конверте был изумрудный свитер
крупной вязки – все в тон факультету.
Причесавшись, Элизабет спустилась вниз и отправилась в гостиную –проверить, готов ли праздничный стол. Как только последний бокал занял свое место на скатерти, в дверь позвонили. Мистер Берк открыл дверь, и в холл влетела тетя Джози с Маркусом на руках.
Женщины рода Гамп – две сестры – выглядели абсолютно одинаково. И это при разнице в тринадцать лет. Что у одной, что у другой были гладкие серебристые волосы и голубые глаза. Маркус же больше был похож на своего отца и, если честно, походил на маленького поросенка. Черные волосы, маленькие черные глазки и грубоватые черты лица. Ну, не совсем и урод, но не писаный красавец.
Все сели за стол. Из бесед взрослых, нудных и совершенно обыденных, Элизабет не могла подчерпнуть что-то новое и полезное. Поэтому наспех поев и поздравив всех присутствующих с праздником, девушка удалилась. Тепло глинтвейна растекалось по пищеводу, когда она снова забралась на окно в комнате и продолжила книгу. Вдруг она ощутила, как по коже словно пронесся ветер – подожгли полено и все злые духи ушли.
«Все хорошо. Все радостно и уютно. Нет причин для волнений. Салазар, успокойся! И кого-же все таки напоминает Дориан?...»
