Собственник

      Бакуго собственник. И вот пусть мир трижды перевернётся — эта его черта никуда не денется. Поэтому, когда он видит Тодороки с кем-то, сжимает кулаки так, что ногти царапают ладонь. Но даже эта смешная боль не может сдержать его звериный рык. Бакуго в такие моменты, как правило, один или (очень редко) с Киришимой. А Тодороки вечно с кем-то. У Бакуго вообще создаётся такое ощущение, будто Тодороки над ним стебётся. Серьёзно! И это не Бакуго вечно ловит его с кем-нибудь под ручку, а этот половинчатый ублюдок сам выскакивает прямо перед носом. И обязательно, когда Бакуго один или (очень редко) с Киришимой. Это злит.       И Тодороки ведь не колышет, что у Катсуки всё тело дрожит, ноги сводит, и ладони как-то сами собой в карманы лезут, лишь бы не треснуть и половинчатому, и тому, кто рядом, по довольной моське. А моська (обязательно) будет довольная. И у Тодороки тоже. Уголки губ приподняты, глаза смотрят так внимательно, что Бакуго думает, что точно треснет ему в нос и позже это будет неотъемлемой частью их совместной жизни.       А спутник у Тодороки чаще всего Деку — лишний повод побеситься для Катсуки. А что он может сделать? Пригласить Деку выйти в окно и попросить не возвращаться? Закрыть его в комнате, а ключ смыть в унитаз? Прицепить Тодороки наручниками к себе, чтоб с другими не якшался? Не сработает. Катсуки пробовал.       И каждый раз происходило всё как-то не так, как он хотел.       Деку на такую тупую просьбу только сдавленно смеётся и уходит. Валит куда-то, предоставив Катсуки возможность спокойно залезть в свою комнату и отыскать там ключ. А потом ещё и закрыть себя. Катсуки долго бы слушал, как верещит Деку и как его кулаки встречаются с деревянной дверью. Если бы Деку делал что-нибудь из этого. «Что-то пошло не так» начинается, когда Тодороки выползает из своей комнаты неохотно и какой-то помятый, а за ним Деку. У Катсуки глаз дёргается.       — О, Кац-чан, привет, — Деку лыбится, обходит Тодороки и встаёт прямо перед Катсуки. Бакуго прячет руки в карманы. — Ты чего здесь?       — Да так, мимо проходил, — Катсуки смотрит на круги под глазами у Тодороки и делает вывод, что бить его сейчас нет смысла — фингала видно не будет.       Катсуки идёт к себе молча. Что бы ему такого сделать, чтобы Тодороки не смел больше даже смотреть на кого-то ещё? Говоря по правде, Катсуки всего-то нужно просто доказательство того, что «вон тот, который Тодороки, навечно мой!» — и потом, когда Бакуго уверен будет в этом на какие-то несчастные сто процентов — тогда уж пусть разговаривает с кем хочет. Не дольше пяти минут. И взглядами пусть встречается. Секунды на три. Хватит ему этого.       Бакуго ищет в интернете способ держать Тодороки рядом. И не особо заморачивается с выбором сайта (берёт там, где дешевле и мороки меньше). Заказанное привозят на следующей неделе. Катсуки принимает посылку, ловя шок от курьера и половины общежития. Теперь слух о том, что Бакуго отоваривается в секс-шопе (и при этом ему ещё и продают) обсуждают все. Бакуго это совсем не волнует. Ему нужен только чёртов Тодороки.       Он выходит вечером, поднимается на этаж выше и прячет руки за спиной. Тодороки, вместе с Деку, встречает его как только раскрываются двери.       — И куда же вы? — интересуется Бакуго тоном опытного садиста.       — Н-никуда, — Деку чувствует, как воздух заражается напряжением. Тодороки молчит, но проходит в лифт.       Катсуки вглядывается в лицо Тодороки и мысли его сходятся к тому, что Тодороки упырь. Нет, ну серьёзно! Самый настоящий. Восставший из мёртвых страшное зверьё, которому до людей дела нет. Так и хочется пристрелить.       Щёлк.       Три взгляда упираются в те самые наручники. Бакуго думает, что совсем придурок, коли действительно сделал это. Деку не совсем понимает, что происходит. Только скрип зубов Тодороки разрушает тишину.       — Что за хрень, Бакуго? — Тодороки щурится, старается говорить спокойно, но «что-то идёт не так».       — А нехрен ебать мне мозг, — у Бакуго рык уже по привычке вырывается.       — Нарываешься, что ли? Бакуго, это не смешно. Дай ключ, — Тодороки протягивает ему свободную руку. Катсуки смотрит на неё пару секунд. Он просто ждёт, когда откроется дверь лифта, чтобы достать ключ и демонстративно вышвырнуть его в окно. Обязательно подальше и со взрывом.       И Бакуго ведь не колышет, что у Тодороки всё тело уже дрожит от этих его идиотских выходок, взглядов и случаев, когда Бакуго «да так, мимо проходил». Тодороки же везёт по жизни — в окружении одни недоумки и дебилы. Попался вот один адекватный, стеснительный правда, да это ничего, Тодороки это дело подправит. А вот того, кто достался вместе со «стеснительным» в комплекте даже могила не подправит. Дебил — он и в Африке дебил. Тодороки знает это, поэтому, когда ключ с грохотом вылетает в окно, он почти не удивляется.       — Нет, тебе чего от меня надо? — начинает Тодороки, наблюдая за тем, как выпрямляется спина Катсуки.       — Заткнись уже, — фыркает Катсуки, разворачиваясь. Он глядит надменно, вздёрнув подбородок и сощурив глаза. Тодороки горбит спину — природное чувство опасности поднимает бунт. — Идём-ка.       Катсуки тянет его вперёд. Тодороки напрягается в плечах и аккуратно следует за ним. Выхода-то нет.       — Не, я передумал, — оповещает Бакуго двух своих изумлённых спутников, как только они входят в общую комнату.       Катсуки дёргается влево. Тодороки, стиснув зубы и поглядывая на Мидорию, идёт за ним. Изуку бормочет себе что-то под нос. Однако вопросов никто больше не задаёт. Ну взбрела Бакуго в голову какая-та несусветная околесица. Ну подурачится пять минут и успокоится. Только Бакуго уже стоит перед дверью кладовой. Его прямо-таки переполняет чувство предвкушения. Поэтому дверь он открывает резко и проходит в комнатку. Тодороки шипит что-то сзади, но Бакуго его не слышит. Деку тоже что-то кричит. Только Бакуго всё равно. Он уже нашёл то, что было ему так нужно.       — Тодороки, сиди смирно, — Бакуго забивает даже на оскорбления. Шото невольно отводит взгляд. Чувство такое окутывает, будто в болоте тонешь. Мерзко, гадко и нет возможности выбраться.       — Кац-чан, успокойся! — Деку подлетает к Катсуки и хватает того за руку.       — Деку-у-у, не лезь, а, — у Изуку прямо-таки ступор. Катсуки ему улыбается. Садистски. У Деку тут же озноб по коже. — Только пикни об этом кому-нибудь.       — Бакуго, что ты собираешься делать? — Тодороки бы попятился, если бы это было возможно.       — Погоди-погоди, сейчас узнаешь, — Бакуго натягивает верёвку, закидывает её Тодороки за спину и окутывает его пару раз так, чтобы руки плотно к телу, и не мог сбежать.       У Мидории и Шото шок и ступор, а Бакуго мычит себе что-то под нос, жадно улыбаясь. Деку просыпается почти сразу, держит Бакуго за руку, только тот уже победно вяжет узел. И у него вырывается такой развратный вздох, что даже Шото пугается на секунду.       — Бакуго, это уже не смешно! — верёвка давит на руки, и Тодороки шипит сквозь зубы, ведь синяки останутся.       А Катсуки скалится, нагибается и закидывает Тодороки на плечо.       — Бакуго, у тебя совсем крыша поехала? Поставь меня! — Тодороки уже кричит, Катсуки получает кулаком по пояснице.       — Кац-чан, что ты делаешь? — Мидория возникает рядом, как раз со стороны Тодороки.       — Деку-у-у-у, вали к чертям, оставь-ка нас в покое, — издёвка в голосе прямо-таки чёткая.       — Бакуго!       Катсуки его игнорирует, ухмыляется и тащит к себе в комнату. Тодороки даёт там какие-то знаки Деку, выводя Катсуки ещё больше. Только Бакуго знает, что ещё всё ему объяснит. И отомстит. Обязательно.       Он заносит его в комнату и кидает на кровать, нависая сверху.       — Бакуго, погоди! — у Тодороки чуть подрагивает голос, заставляя Бакуго наклониться ниже. — Подожди, Бакуго, что ты делаешь?       Катсуки смотрит ему в глаза, Тодороки вжимается спиной в кровать, будто бы это позволит сделать расстояние между ними чуть значительнее.       — Тодороки, заткнись, а? — страшно спокойно шипит Катсуки.       — Бакуго, отпусти меня! Какого хрена ты устроил? — Шото в новых апартаментах осваивается быстро, потому вырываться начинает активней. Наручники, правда, натирают кожу.       — Ты чё орёшь-то? — Катсуки натыкается взглядом на «подарок от магазина», пришедший вместе с наручниками, и тянется за ним. — Открой-ка рот, солнце!       Ах, а Тодороки такой милый! Чёлка липнет ко лбу, спадает на глаза, Катсуки заправляет её назад. Щёки красные, глаза как у камбалы и подбородок кверху. А кляп-шарик (как же долго Бакуго его надевал!) у Тодороки во рту смотрится прямо-таки возбуждающе. Бакуго даже невольно облизывается.       — Ах ты, сволочь моя оборзевшая! — восклицает Бакуго, любуясь на Тодороки сверху. — Тварь моя ненаглядная!       Тодороки «восхищается» про себя всеми этими «комплиментами». Катсуки опускается ниже, утыкается носом ему в шею. Тодороки ждёт чего угодно, извивается, мычит, а Катсуки всем этим неприкрыто наслаждается. Жесто-о-окость!       — Какие развратные звуки ты издаёшь, м-м-м, — Катсуки раздвигает его ноги, оказываясь между ними. — Такой ви-и-ид.       Тодороки сегодня надел рубашку — хотел пройтись с Мидорией в магазин. Да вот какая белобрысая подстава приключилась. Тодороки Мидории, конечно, сказал не волноваться и что он скоро будет, но сейчас «что-то пошло не так».       — М-м-м! — Шото готов уже кричать, лишь бы верёвку развязали и выпустили его уже. И Шото находит отличный вариант.       — Ай, — Катсуки получает коленкой по боку. — Тодороки-и-и, не борзей!       Катсуки раздвигает его ноги насколько возможно шире, Шото прогибается в пояснице — Бакуго пользуется этим, чтобы придержать его за спину свободной рукой. Кажется, скоро Тодороки можно будет податься в гимнасты — первая стадия — шпагат — пройдена. А Бакуго лыбится, как чеширский кот, и вновь припадает Тодороки к шее. Цап!       — Умгх! — Тодороки запрокидывает голову назад, по телу проходит импульс.       — Ну вот, теперь точно мой, — ухмыляется Бакуго, глядя Шото в глаза. У того удивление во взгляде мешается с паникой. Что же у этого озабоченного полудурка в голове?       Катсуки расстёгивает одной рукой мелкие пуговицы чужой рубашки раздражающего зелёного цвета. Тодороки паникует, вертится, чертыхается.       — Твою мать, — выражает все свои чувства к пуговичкам Катсуки. — Ну нахрен.       Хана рубашке.       — Двумордый, ещё раз напялишь такой отстой — сниму прямо как увижу, — фыркает Катсуки.       Верёвка не позволяет снять рубашку полностью. Но у Тодороки теперь оголены грудь и плечи. Катсуки чуть смеётся, пугая Тодороки ещё больше. Шото бы давно причуду использовал, только перспектива спалить Бакуго комнату — молчим об этаже, — или оставить Бакуго без руки как-то не очень улыбается. Потому Тодороки терпит.       А Катсуки целует легонько укус на шее, спускается ниже. Цап!       Тодороки терпит, но вновь слегка (совсем чуть-чуть!) выгибает спину, касаясь Катсуки телом.       — М-м-м, — тянет Катсуки. — Трахнуть тебя, что ли?       Тодороки даже не знает, изумляться или злиться от того, что, оказывается, всё до этого делалось с какой-то другой целью.       А Катсуки зловеще улыбается, но вздыхает и снимает с Тодороки кляп.       — Ты… — задыхается Шото, цепляясь руками за штаны Бакуго. — Охренел. Развяжи меня! Быстро! Бакуго, я убью тебя!       — Ага, — Катсуки развязывает верёвку, давая тем самым Шото повод подумать, что всё закончилось, а потом, когда верёвка оказывается на полу, Катсуки прижимает его руки к кровати, прямо над головой.       — Бакуго! — рычит Тодороки. — Что ты делаешь?!       — А ты? — Катсуки касается своим лбом его. — Ты чего творишь, половинчатый? Какого хрена я вижу тебя с Деку каждый день, а? Что ты задумал? Нахрена вылезаешь прямо перед носом да с ним под руку? Позлить меня решил? Поздравляю! Вышло!       — Это ты вечно вертишься у моей комнаты! — Катсуки отстраняется немножко, чтобы крик Тодороки не бил по ушам. — Придурок!       Катсуки целует его требовательно и грубо, прикусывая нижнюю губу. Тодороки в шоке. Кажется, это был первый поцелуй.       — Значит так, ещё раз увижу с Деку — пойду дальше, усёк? — Катсуки в шокированные его глаза глядит секунды три, а потом тянется к ящику стола, дергая за собой Тодороки, и достаёт запасной ключ.       Как только щёлкает замок, Тодороки сползает с кровати и несётся за дверь, кинув изумлённое «Придурок». Мидория встречает его в общей комнате.       — Ну что? — Деку волнуется, ведь Тодороки-кун вернулся красный, запыхавшийся, с чуть порванной рубашкой, воротником которой он прикрывает шею.       — Придурок он, — делает вывод Шото. — Идём куда-нибудь скорее.       Он собирается рвануть вперёд, чуть ли не бегом.       — Стоять! — Бакуго за ним шёл с самого его побега.       В следующие три секунды Деку наблюдает, как Кац-чан разворачивает Тодороки себе и рвёт рубашку, которую Мидория подарил недавно Тодороки.       — Я предупреждал, что сниму, — Катсуки смотрит на него победно.       Деку в шоке раскрывает рот, вспыхивая словно спичка, когда видит укус на шее Тодороки.       — Кац-чан, Тодороки-кун, вы… — тыкает в них пальцем Деку, будто в музейный экспонат.       — Заткнись!       И ни Бакуго, ни Тодороки совсем не колышет, что, помимо Деку, в комнате ещё человек семь. Как и то, что слухи об их насыщенной сексуальной жизни теперь обсуждают все.