Чон-ни, опять в садик?

Высокий парень, разодетый во все черное, как преспешник сатанизма, топает поздно вечером за своей младшей сестрой. Чон плевать хотел на время и на свое отнюдь не трезвое состояние. Ему можно, заслужил, или нет, кто знает. Однако, он хотел отметить день, когда результат показал "нет" и он не отец неизвестного чада. Да, это было возможно. Одна и та же пассия неделю. Без резинок и таблеток. В полне возможно, если бы не один нюанс: Чон любит чистоту и порядок, по этому никогда не кончает внутрь. А та мамзель всего лишь очередная шлюха, которая залетала от какого-то строителя, который съебался по первой выпавшей возможности, и которая хотела спихнуть малого на Чона, ведь больше не на кого. А что? Молодой, значит тупой. Если трахает, значит любит. Все законно. А вот лишение проблемы Чону не нужны. Это не он раздвигает ноги перед всеми подряд, в отличие от некоторых. Да, по правде, парень бы взял малыша у горе мамаши, да куда? Что из него вырастет в такой семье, как у него? Мать бросила пьющего отца, сам Чон тот ещё гуляка, и только Чольсу - лучик света в этом мире, полном забвения, греха и беспорядка. Ну проводит он с ней мало времени, а если хорошенько подумать, вообще не проводит. Но все равно любит эту маленькую непоседу всем сердцем, ведь она - крошка, зефирка, которую хочется тискать, легонько кусать за пухлые щёчки и любить, сильно-сильно. На самом деле, парень бы не гулял, не пил и не трахал бы всё, что движется, если бы не слова отца когда-то в детстве "хочешь жить - умей быть сильным", но со сложившимися обстоятельствами для Чона "сила" - это что-то грубое, жестокое, такое, что заставляет плакать и просить, вымаливать прошение на коленях. Вот такой вот он Чон Чонгук - гроза всех муравьев - как когда-то говорила мать. Сад один из самых дешёвых, что поделать. Но в нем когда-то давным давно был Чон и это место проверено временем, скажем так. Бедные воспитательницы, которые всеми силами пытались сделать из злосчастного маугли человека, просто опустили руки; они были бессильны в воспитании маленького Чонгука: он мог завести всю группу одним словом, предложением поиграть, мог довести кого-нибудь до слез, мог послать картавя. Что поделать, если такое воспитание? Ветрище сносит даже Чона с его ногами-базуками, а что будет с Су? Да от нее только туфельки и останутся, если и те не унесёт ветер. Он идет и видит, как рядом с ним, по дороге домой, на ниточке болтается его младшая сестра. Спустя два падения на территории сада из-за ступенек, которые, по всей видимости, являются задумкой дизайнеров узбеков, считающих, что это пиздец в тему, Чон наконец попадает в сооружение, которое доживает свой век. Стены обшарпанные, с дырочками и каким-то... Боже, что это? Когда-то весёлые грибочки и зверюшки кажутся, блядь, демонами, как из самого шаблонного фильма ужасов. пришли и решили захватить маленьких детей, чтобы уничтожить мир. На некоторых лестничных пролетах нет перил, сами ступени обкусанные, судя по всему, теми же адски весёлыми зверюшками. Двери скрипят, всё тёмно, все везде валяется. -- Ох ебать!? -- тихо, но так эмоционально воет Чон от того, что блять чья-то МАШИНКА, весом с самого Чонгука, стояла не там, где надо, и парень, беззащитный, берет и ударяется о эту хрень, хватаясь за ногу. Слава богу в помещении никого нет и только тусклый свет в группе сигналит о том что тут есть наличие живности. Чон проходит тихо-тихо, чтобы рассмотреть все. Кажется, столько лет прошло, а обои в этой группе никогда не поменяются. Кажется вот там, в углу, кроватки Чона с девочкой на тыльной стороне спинки, рядом, на стенах, грибочки, цветочки, какие-то закарючки и все это кажется происходило недавно. Недавно маленький, невинный, наивный Чон бегал тут, зыркая везде большими глазами, виляя круглой голой попкой в яслях, рисовал что-то, смущался спать ложиться, потому что в одних труселях жуть как неловко. На лице появляется небольшая улыбка, но, когда парень замечает свою сестру и что-то еле видное из-за темноты, хмурит чуть брови и кашляет в кулак, чтобы привлечь внимание. Непонятный сгусток чего-то поднимается, делает что-то и зависает. Чону от этого не по себе. А вдруг это один из тех весёлых грибочков решил сожрать Су? Ага, щас, хуй то там. Чон по памяти тянется к выключателю и слышит громкий "щелк". Свет неприятно щиплет глаза, но парень держит ледяное выражение лица. Чья-то белая макушка, вырисовывается рядом с Су. Кофейные глаза пожирают Гука с ног до головы, оценивают и переваривают. По телу пробежал лёгкий табун мурашек, заставляя нахмуриться сильней. "Детской лопаткой...." Слышит парень сквозь сон и резко распахивает глаза, крутя башкой в разные стороны, в надежде увидеть источник звука, и тяжело вздыхает, поворачиваясь на бок. Лютейшая жопа! Там так страшно было, обосраться можно. А от парень, родившийся из детской кроватки, смотрящий на Чона так, как будто тот его застал за поеданием очередного ребенка. За стенкой слышно как играет мягкая мелодия, чтобы убаюкать Су, а за пределами комнаты, где-то, скорее всего, в зале, ор отца и шум телевизора. Очередные тайны Чапман, рассказывающие о нападении инопланетян, обмане, политике и о том, что ему срочно, блять, нужно заказать шланг для дачи! Чон тяжело вздыхает, ложится поудобнее и прикрывает глаза, чувствуя на полуголом теле мягкий плед, чуть шершавую поверхность простыни и тяжёлую голову, кою совсем не хочется поднимать с подушки. 5:30 - трещит будильник. Гук хочет его разъебать и выебать, ибо у него болит голова, он все ещё хочет спать! Но нет, сегодня на учебу необходимо сходить. Да, парень тот еще мудак, не хочет учиться и делает это только чтобы потом хорошо зарабатывать, но он на удивление умный, что поражает всех преподавателей, только из-за этого его выходки списывают на семейное положение и опускают глаза. Парень тянется к устройству и понимает, что это не будильник, сук. -- Да, Хён? -- сонно говорит Гук и ложится на спину, потирая глаза свободной рукой. -- Ты не забыл, что у нас сегодня тест? -- доносится голос абонента, по которому можно понять, что этот человек так заебался от жизни, что взять и спрыгнуть с обрыва или крыши многоэтажки для него как поссать в общественном туалете. -- Нет, Хён, не забыл. -- Тогда поднимай свою голую задницу и иди собираться, я знаю как ты это долго делаешь, кусок стероидов. -- Гук на это только смеётся и чешет голый живот. -- Задница у меня как раз закрыта. -- Прошу тебя, избавь меня от подробностей, огей? Иди собирайся, тебе ещё Су в сад отводить, да? -- Ля...да...ну, это дело пяти минут. -- отшучивается Гук и воет про себя. -- Ладно, чел, удачи. -- парень кладет трубку, а "кусок стероидов" поднимает свою пятую точку с кровати, топая в ванную комнату. Будить Су - включать бомбу замедленного действия. Надевать на нее колготки - бздеть по минному полю. Расчесывать - как пытать приручит конченного апосума. -- Да Су! -- шипит Гук целуя место новой царапины. -- Это больно, вообще-то, руки горят. -- Ты не расчесываешь, ты рвёшь! -- малышка топает ножкой, отбирает у горе-братика расчёску и, подойдя к зеркальной дверце шкафа, начинает сама расчесываться. -- Мда. В принципе, что с мамкой, что без мамки, ничего, собственно, не изменилось. Женщину после рождения Су как будто подменили. Закрылась от всех, даже отказывалась кормить грудью дочь. Отец на нее орал, бил, но не из-за пьянок и тому подобного, он хотел вбить женщине в голову то, что она была и остаётся женщиной, матерью. У нее маленький сын и полугодовалая дочурка, а у мужчин молока нет, и навыков ухаживать за детьми тоже. Но женщина только орала громче, материлась, и говорила, что ни дети, ни горе муж ей не нужны, и она уходит. Она пропадала часто, отец как мог тащил за собой сына и дочь. Маленький Чон в свою очередь хотел помогать главе семейства и часто один сидел с малышкой. Время шло, но ничто не изменялось. Су уже начала забывать, как зовут ее мать, как она выглядит и каково это - быть в её объятьях, любящий и таких теплых. У Гука начался пубертатный период, который и изменил взгляд и отношение ко всему окружающему. Отец начал слабеть, терять былую хватку, стал выпивать чаще. А мать, если ее можно так назвать, съебалась, и приезжала домой только чтобы поорать на и без того замученного мужа и на детей. В особенности на Гука. После того, как она начала пропадать, парень понял, что былое когда-то в детстве уже не вернёшь, дом и Су целиком и полностью на плечах младшего и старшего Чонов. Он в открытую говорил матери, что ненавидит ее, что она не мать, а непонятная субстанция. Он даже запретил ей приближаться к дочери, на что женщина даже как-то дала сыну пощёчину, за что отец ее выставил за дверь. Тяжёлая обстановка для всех, в особенности для малышки Су. Но она решила, что будет ответственной юной леди, будет помогать брату с папой, а тетя, которая когда-то жила с ними(в ее глазах она была кем-то вроде домработницы), больше не нужна, ибо в доме уже есть всемогущая мадам. Отец пусть пьет, пропадает неизвестно где, но детей своих любит, ценит и дорожит. Он никогда не поднимал на них рук, не орал, ничего не запрещал. Разве что старший сын после пятнадцати лет начал огрызаться, убегать из дома и делать отцу больней. Однако, Су любила папу, часто сидела у него на коленях и нежилась в теплых объятиях, говоря тихо и сонно о том, как сильно она любит своих старших. -- Чонгук! -- орет на весь дом Су, уже стоя в прихожей с рюкзаком в виде плюшевого ёжика, нервно топая ножкой. Этого несносного мальчишку никто не учил пунктуальности. Опаздывает и не чешется. Ладно садик, там простят, но у него учёба и Юнги уже заждался этих двоих, сидя в машине у дома семейства Чон. -- Да иду я, иду.... -- сонно говорит Гук и, притопав в прихожую, начал обуваться. Тут в дверь кто-то постучал и Су, недовольно фыркнув, подошла к двери, спрашивая кто это. -- Су, малышка, это я, Юнги, открой. -- рычит голос за дверью и Чонгук напрягается всем телом, чувствуя грядущий пиздец. И, собственно, так и происходит. Ему с размаху ёбнули по макушке свёрнутым плей-боем, рыча и угрожая отрезать то, из-за чего он, по всей видимости, опоздал. -- Суен, беги в машину, мы догоним. -- говорит грозный Мин Юнги и, когда малышка, кивнув, побежала к автомобилю, тяжело вздохнул. -- Ты не человек, ты - гандон. -- Да знаю я, чел, знаю. -- говорит Гук улыбаясь и, закинув рюкзак на плечи, пошёл прочь из дома, закрывая дверь. Уже в машине Су сидела на коленях у брата и смотрела в окно, рисуя на нам какие-то фигурки. Юн и Чон что-то обсуждают по поводу сегодняшнего дня в университете, а малышка вдруг взвизгивает и смешно хватается за щёчки. -- Су, ты чего? -- интересует Мин, смотря на девочку через зеркало заднего вида. -- Я забыла бантики для братика Тэ-Тэ! Ой-ой-ой! Что же делать? Девочки не дадут мне его заплести! -- охает малышка, качая головушкой, в то время как парни непонимающе переглядываются. -- Что ещё за "Тэ-Тэ"? -- спрашивает, нахмурившись, Чон. -- Мальчик из твоей группы что ли? -- вносит свои пять копеек Юн. -- Да нет! Тэ-Тэ - это Тэхен! Наш воспитатель. Он всем как старший братик или папочка! У него мягкие светлые волосики, как у девочки, вот его и любят заплетать. -- Расскажи ка о нем поподробнее. -- загадочно улыбается Юнги, пока Гук неловко закусывает губу. -- Он заботливый и очень умный! Он умеет читать и считать очень большие числа! -- искренне удивляет Су, хлопая глазками. -- А ещё он любит нас всех! Даже других из соседней группы. А ещё он платит за меня и многих других детей. Почему, не знаю, но когда мы у него спрашивали, почему он за нас платит, он сказал, что ему не жалко, и он хочет, чтобы мы и наши родные не переживали за нас, пока мы в садике. Парни слушали и кто что: Юн усмехнулся, кивая на слова малышки, а Гуку стало грустно. Он не может обеспечить сестре самый дешёвый сад в городе, за малышку платит воспитатель. -- Ох, что-то мы тебя заслушались. -- говорит Мин, стараясь разрядить обстановку. -- Приехали. Идите. Гук, я жду. Брюнет только кивнул и вышел из машины с сестрой на руках, топая ко входу в сад. На самом деле, сейчас утро, солнышко, тепло и так далее. Все кажется не таким унылым и страшным, даже наоборот: все яркое, чистое, куча всего, что, наверняка, нравится малышам. Су спустилась с рук брата и направилась в свою группу, утягивая за собой Гука с аргументом: ты должен познакомиться с Тэ-Тэ. Дверь открывается, впуская в помещение с запахом пихты, его Чон просто обожает. Малышка переодевается самостоятельно и стучит в дверь группы, пока старший братик разглядывает все. Слышится смех детей и чей-то до боли знакомый голос. Басистый, мягкий, ласкающий слух. Дверь открывается и в проёме появляется тот самый парень, которого тогда встретил Гук. Блондин улыбается и здоровается с парнем, на что получает неуклюжий кивок. Сейчас, при свете, смотря на этого человека, у Гука ноги подкашиваются. Он не верит в то, что это парень. Мягкие черты лица, высветленные волосы, асимметричные пухлые губы, медовые глаза и единственная открытая часть тела - руки, запястья. Длинные музыкальные пальцы с кольцами. Гук тяжело сглотнул, приводя мысли в порядок. -- Су, моя малышка! -- счастливо говорит Ким, беря малышку на руки, после чего та жмется ближе довольно улыбаясь. -- Тэ! Я бантики забыла! А ещё это Гук, из-за него мы опоздали, мой несносный братец. -- говорит малышка хмурясь бровки и показывая брату язык. -- А ты в следующий раз заставь Гук-ки тебя ждать. -- говорит Тэ и улыбается искренне, немного посмеиваясь. Чон же млеет от "гукки" в исполнении этого парня. Музыка для ушей, не иначе. Но счастье длилось не долго. -- Беги в группу, скажи няне, что ты ещё не кушала. -- Ким опускает малышку на пол и та бежит выполнять важное поручение, за кое потом получит мягкий и теплый поцелуй в лоб. -- Так, а теперь, Гук-ки, беги на учебу, а то ты и так опоздал. -- говорит парень, тепло улыбаясь и складывая руки на груди. Чон хочет упасть. Провалиться сквозь пол, чтобы Ким не видел красных щек. Как же, мать вашу, смущает. Эта улыбка, это ласковое обращение, этот парень - все. В помещении, кажется, стало невыносимо жарко, по этому Гук, не выдержав, сказал короткое "до вечера" и убежал со скоростью тысяча километров в наносекунду. Уже в машине он не отвечает на вопросы обеспокоенного друга о том, почему парень красный, запыхавшийся и несся с нереальной скорость, а просто сидит и тяжело дышит, откидываясь на спинку сидения. -- Хён нормально, что у меня встал на незнакомца? -- шепчет Гук чуть хрипло, на что получает смешок и короткое "только если у него топовая задница". А ведь со спины он его ещё не видел, но об этом Мину лучше не знать.