Утро началось внезапно; Арсений будто только-только уронил голову на подушку, вымотанный за день как эмоциями, так и беготней сначала по универу, после по дому, потом из дома в аптеку и обратно, затем снова по дому, как вот уже звенит будильник. Пора было вылезать из-под теплого одеяла, снимать удобную пижаму, идти варить кофе, собираться и уползать в Университет учиться. Ещё было бы неплохо приготовить Антону завтрак.
Ошарашенный последней мыслью, Арсений моментально подскочил на кровати. Его сердце тут же сбилось с ритма, не понимая, и в то же время прекрасно осознавая причину для тревоги и паники.
Вот чёрт! Это не было сном. Ничего из этого.
Антон у Арсения дома. Антон спит в гостиной Арсения, на его диване. Он, блин, заболел и доверился Арсению! Университет? Какой такой Университет? Никуда сегодня Арсений не пойдет. И пусть всякие моралфаги идут лесом; шанс побыть наедине с Антоном Шастуном может больше и не представиться, так что Арс будет брать от жизни всё здесь и сейчас.
Окрыленный открытой для себя радостью, Арсений быстро переоделся из пижамы в приличную домашнюю одежду, заправил кровать, как образцовый сын маминой подруги, и, тихо напевая себе под нос, выскользнул на кухню. В гостиной было тихо: по-видимому, Антон всё ещё спал. Ну и хорошо, сон — лучшее лекарство, пусть отсыпается, пока есть возможность.
Я прям как женушка, — со смесью смущения и веселья подумал про себя Арсений, включая кофемашину. На завтрак Антону не мешала бы ещё порция мёда, но есть его просто так мало кто любит, поэтому, для перестраховки, Арсений принялся жарить блинчики. А что? В них можно будет и творог завернуть после, и колбасу при желании. Универсальный завтрак, которому ещё в детстве его научила бабушка. Как в воду глядела.
За стряпней и легкими напевами какой-то попсы себе под нос, Арсений не заметил, как на кухню, шлепая одолженными тапочками-мопсами, зашёл сонный помятый Антон.
— Доброе утро, — прохрипел он совсем уж сиплым голосом.
— Доброе. Ты не стой, садись. Бери мёд обязательно, блинчики, сейчас сделаю тебе чай. И не делай такое смущенно-недовольное лицо. Хозяин - барин, а значит я тут решаю, можно ли мне баловать гостей. Спойлер: ещё как можно.
Не найдя в себе сил спорить, Антон плюхнулся на мягкий полукруглый диван, пододвинул к себе отдельную тарелку и шлёпнул на неё пару горячих блинчиков, щедро полив их мёдом. Арсений испёк последнюю порцию и выключил плиту, после чего разлил ароматный мятный чай по кружкам и присоединился к молчаливому завтраку. В воздухе сквозила неловкость. Арсений медленно цедил чай, изредка поглядывая на Антона, который находился далеко не в своей тарелке; у него то дрожали губы, то глаза бегали с потолка на пол, то он старался кашлять как можно тише. Ещё Арсений заметил его вороватый взгляд на банку с малиновым вареньем и, не выдержав, подвинул её ближе к Антону.
— Чего? Если ты болеешь, не обязательно все блины кушать с мёдом, Антон.
— Но ты сказал—
— Ага, а ещё я сказал, что мне можно баловать гостей. Так что не стесняйся.
После этого акта внимания, неловкость немного пошатнулась. Антон тихо, стараясь не напрягать больное горло, поинтересовался у Арсения чего тот не в Университете, а Попов, не придумав никаких отговорок, честно сознался: «Не хочу туда идти». Вопросы про причины такого резкого нежелания появляться на занятиях у больного, к счастью, не появились. Вместо этого он вдруг взял из плетенной корзинки хлеб, намазал его каким-то фантастическим слоем варенья, а после протянул его Арсу.
— Зачем это? — недоуменно спросил Арсений, но бутерброд, конечно, принял.
Антон на его вопрос простецки пожал плечами.
— Ты и так вчера весь день обо мне заботился, будто курица-наседка. Считай, небольшой акт благодарности от меня. Да и потом, тебе бы не мешало позавтракать хоть чем-то, кроме чая.
Арсений, чуть улыбнувшись, откусил от бутерброда, используя свою тайную магию под названием «могу жрать, что хочу, и не пачкаться», которой Антон не владел и, как следствие, в отличие от Арса измазал левую щеку вареньем. Опережая просьбу своего неуклюжего и уже в край смущенного
мужчины всей жизни одногруппника, Арсений жестом фокусника достал салфетку и аккуратно вытер щеку Антона.
— Мы прям женатики, — вырвалось у него до того, как он успел отфильтровать базар.
Ох, блять. Если Антон сейчас пошлет его куда подальше, Арсений просто вырвет себе свой длинный язык.
— В России нельзя, — внезапно рассмеялся Антон. Ну, вернее сказать попытался рассмеяться (причём, кажется, даже искренне), но помешало больное горло, и смех сменился кашлем.
— Ну а ты увези меня в Швейцарию, — усмехнулся Арсений, подхватывая шутливую атмосферу. Хвала небесам, Антон подумал, что про женатиков было не влияние момента, а задуманная шутейка.
— Любой каприз за ваши деньги, — Антон широко улыбнулся, а потом про запас попросил салфеток и вернулся к прерванному завтраку.
К счастью, блины ему понравились настолько, что он не заметил, как щеки Арсения последующие минут пять заливал довольный румянец.
***
Мартовское солнце начинало робко греть промерзшую землю. Дождевых облаков на горизонте видно не было, а потому Алёна честно планировала весь этот вечер посветить прогулке по городу с музыкой в любимых наушниках, но,
конечно, отцу нужно было выхватить её именно сегодня. Выхватить прямо из-под теплых объятий одиночества и заключить в цепь под названием «мы не так часто видимся, чтобы отказываться от встреч». Мама его, словно назло, поддержала. И вот Алёна, как примерная дочь, облаченная в нелюбимые джинсы и натирающие ноги ботинки слонялась следом за отцом вдоль однотипных рядов торгового центра.
— Может, вот эту блузку? Мне кажется, она хорошо подойдет к той юбке, что мы с тобой брали в последний раз, — отец схватил какую-то невыносимо розовую вещицу со стразами, которую, к тому же, по степени прозрачности можно приравнять к проеденному молью тюлю бабушки.
Алёна изо всех сил постаралась не закатить глаза и миролюбиво улыбнуться.
— Нет, пап, спасибо. Мне эта не нравится.
Отец покорно вернул вещицу на место и двинулся дальше. Алёна тенью скользнула за ним, сжимая руки в кулаки, царапая нежную кожу острыми ноготками. Ей бы расплакаться, как пару лет назад, закатить истерику, чтоб надолго отбить у этого человека желание с ней видеться, но не может. Как бы сильно не противилась самой себе, Алёна знает: она скучала. Очень-очень сильно. И тем только хуже то, что отец попросту пытается от неё откупиться новыми брендовыми вещами.
Сейчас бы к Арсу с бутылкой текилы, — грустно пронеслось в мыслях Алёны, как вдруг, посреди нескончаемых стендов с одеждой, она выхватила знакомое лицо.
Ирка. Ирина. Ира. Без разницы, если честно, главное - та самая мадама, с которой Алёна очень душевно вчера побеседовала и завуалированно (совсем нет) попросила отвалить от Антона Шастуна. Расстались они с ней на не совсем позитивной ноте, но сейчас это было последним, о чём Алёна могла думать: в лице почти-знакомой она углядела своё спасение и со всей скоростью рванула в её сторону, пользуясь тем, что отец отвлекся на безвкусную шляпку.
Ира едва ли успела к ней обернуться, как Алёна схватила её за предплечья и шепнув громкое: «Подыграй мне!», принялась мутить спектакль.
Крепко обняв опешившую девушку, Алёна преувеличенно радостно воскликнула:
— Ирка! Вот так встреча! Не ожидала тебя здесь увидеть. Ну, как сама, как брат, как пёсик? Мне столько всего надо тебе рассказать!
— Я, эм...
— Алёна? — позади раздался голос отца. — Кто это?
— О, пап! — Алёна с самой яркой улыбкой повернулась к отцу, молясь, чтоб улыбка улыбкой и оставалась, не превращаясь в оскал: — Ты не поверишь! Это моя лучшая подруга, мы с ней вместе в одном университете учимся. Но в этом году она на другой факультет перевилась, и из-за этого мы почти и не видимся. А тут вдруг - оп, и встретились! Это Ира, кстати.
— Приятно познакомиться, — выдавила из себя Ира, — Алёна мне о вас рассказывала.
Ох, нет.
Лицо отца Алёны озарило удивление вперемешку с радостью. Алёна же испытала дикий стыд и желание смыться куда-нибудь в другой конец страны. Теперь они вдвоем, вместе с Ирой, были пойманы в капкан этого мужчины, который силился доказать самому себе, что является образцовым отцом.
— А вот мне о вас, Ириночка, Алёна и словом не обмолвилась! Предлагаю исправить это недоразумение за чашечкой кофе. Как вам такое?
— Ну, я...
— Пап, не начинай, пожалуйста.
— Отказы не принимаются! Шагом марш на выход из магазина в сторону ближайшего кафе.
Прежде чем отец Алёны перехватил её и Иру под руки, Алёна успела пролепетать испуганной девушке на ухо горькое и искреннее:
— Мы в полной жопе. Прости.
***
В ванной слышался шум воды. Арсений наяривал круги по своей комнате, силясь успокоить разбушевавшиеся нервы и гормоны, а также похотливых мелких Арсов, которые ютились где-то внизу живота, подначивая пойти и посмотреть. На Антона. На Антона в душе.
В его квартире.
На Антона. На
голого—
Тут Арсений начинал, как правило, душить себя подушкой, чтобы прогнать соблазнительные образы из будто пьяного разума. Не для этого он позвал Шастуна к себе пожить, ох, как не для этого. Общее проживание - стечение обстоятельств, хорошая почва для того, чтобы сблизиться. Но не в сексуальном плане, нет.
Печально.
Решив, что ему не помешает немного успокаивающего чая (а то и чего покрепче, благо запасы в мини-баре остались), Арсений сполз со своей кровати, отряхнул домашнюю футболку от невидимых пылинок и, распахнув дверь комнаты, вышел в коридор.
Кто же, чёрт возьми, знал. За потоком мыслей внимание как-то даже не ухватило то, что шум воды стих.
Антон, со своей незаконно влажной кожей, по которой стекали редкие капли воды. Антон со своей мокрой шевелюрой, в которую отчаянно хотелось зарыться пальцами здесь и сейчас. Антон со своим голым прессом, голыми длинными ногами и, прости господи, одним лишь только полотенцем на узких бедрах. Антон, который заверещал, аки бухой бомж, от неожиданности и, отшатнувшись, долбанулся башкой о светильник на стене, а потом ещё зацепился пяткой за край мягкого ковра и шедеврально упал в позу скрюченной макаки, озарив это действо упавшим полотенцем.
Арсений честно не знал, что ему делать: то ли ржать, то ли запираться в ванной и выпускать на волю свои влажные фантазии. В итоге, весы справедливости решили пойти на компромисс и просто поднять Антона, протянув ему утерянное полотенце.
— Прости, я не услышал, как ты закончил мыться.
—
Блять.
— Шаст, прости, клянусь, я не специально! Я вовсе не извращенец, я просто—
— Чего ты там бормочешь? — Антон, казалось, даже не обращал внимания на то, что Арсений хватался своими руками за его голую талию, а бедрами придерживал съезжающее полотенце с бедер гостя. — Я, кажись, ногу ушиб.
Все грязные мысли разом укатили восвояси. Арсений быстро дотащил Антона до дивана и, усадив его на мягкий матрас, обеспокоенно опустился на пол, встав на колени.
— Сильно? Не вывих? У меня есть мазь от ушибов, сейчас принесу. И ещё массаж сделаю, чтобы не опухло.
— Массаж?! Какой массаж? Арс, не надо, я это—
Игнорируя протесты Антона, Арсений достал из аптечки нужную мазь и вернулся на своё место, безмолвно притягивая ушибленную ногу парня к себе на коленки. Кожа рядом с лодыжкой слегка покраснела, и, скорее всего, синяка было не избежать, но это был не вывих, что уже радовало.
— Считай, что это входит в наше пари, — хмыкнул Арсений, почувствовав, что Антон собрался отвоевывать свою ногу обратно. — Если стесняешься, могу дать штаны, но массаж всё равно сделаю.
Антон оставил этот выпад без ответа. Вместо этого он скрестил руки на груди и надулся, будто десятилетка, у которого отобрали его любимый геймбой. Арс, фыркнув на такое поведение, выдавил на ладонь немного мази и принялся аккуратными движениями втирать её в место ушиба. Изредка он слегка надавливал на поврежденную кожу, но следом тут же подушечками пальцев вырисовывал успокаивающие круги, а иногда добавлял немного мази, чтобы та целиком не впитывалась. Арсений так сильно сосредоточился на массаже, что не сразу заметил одну очевидную вещь: кожа Антона покрылась мурашками. Его дыхание стало чересчур громким для закрытой и тихой комнаты, а то, как он елозил на месте и сжимал челюсть, нервно поглядывая на полотенце, скрывающее пах, наталкивало мысли лишь в одну определенную степь. Арсений, удивляясь самому себе, покраснел от смущения.
— У тебя чувствительные ноги? — осторожно спросил он, нечаянно задевая ногтями косточку на лодыжке. Антон после этого вздрогнул и шумно сглотнул. — Я заступил за черту?
На пару секунд между ними повисла гнетущая тишина.
— Это стрёмно? — вместо ответа спросил Шастун, нахмурившись, но так и не подняв веки.
— Вовсе нет, — Арсений ободряющее улыбнулся и аккуратно поставил ногу Антона на пол, закончив с массажем. — У многих есть странные точки удовольствия.
— Даже у тебя? — недоверчиво усмехнулся Антон. Арсений же увиливать не стал.
— Не выношу, когда мне щекочут поясницу. Почти сразу башню срывает. Ну а об остальных точках тебе знать не обязательно. Вот отвезешь меня в Швейцарию, тогда о них и поговорим, — протянул он и поднялся на ноги, задорно подмигнув Антону. — Ладно, теперь моя очередь идти в душ.
Антон сконфуженно поблагодарил его и отвернулся, глазами ища свою сумку с вещами. Арсений же вышел из комнаты и почти бесшумно закрыл за собой дверь, держа маску «Ничего не случилось, всё под контролем» до последних секунд. И лишь заперевшись в ванной, он буквально плюхнулся на свою идеальную задницу, скрыв горящее лицо ладонями. Образы из реального - реального, мать его, мира, заполонили его голову и мысли. И если раньше фантазии об Антоне ограничивались лишь знанием того, насколько прекрасны его губы, то теперь они наполнились сбитым дыханием, четкой линией сжатой челюсти и мурашками вдоль бледной соблазнительной кожи. Прибавить сюда ещё ту сцену с упавшим полотенцем и теми
деталями, которые Арсений неволей углядел, и в итоге получалось то ещё комбо. Комбо, к которому Арс явно не был готов не в этой, не в другой жизни.
Телефон оказался в руке сам собой. Арсений быстро нашёл контакт Алёны и дрожащими пальцами кое как написал: «Не поверишь, но я в пизде». Ответ пришел где-то сорок секунд спустя, и содержал он в себе лишь расстроенный смайлик, что от Алёны как бы означало искреннее сочувствие вперемешку с занятостью в данный конкретный момент. Арс вздохнул и врубил напор душа на максимум, молясь, чтобы он заглушил его стоны. Потому что уж лучше подрочить и успокоиться, чем ходить рядом с Антоном на нервах и пустить весь план о сближении в утиль.
Почти жестко двигая рукой, закусывая губы до крови и утыкаясь лбом в холодную стену, Арсений дышал с перерывами, представляя, что когда-нибудь, в этом самом душе, он будет совсем не один. Руки на его члене будут не его собственные, а поясницу будут ласкать долго и нежно, зная, что она - это зона мгновенной чувствительности. Когда-нибудь Арсений будет слышать сбитое дыхание над своим ухом, ощущать самые прекрасные губы вдоль позвоночника и задыхаться от желания, которое сразу же претворят в реальность.
Осталось надеяться, что образ из фантазий и человек из будущего окажутся одним и тем же парнем.
С этой мыслью Арс кончил, чувствуя и небывалую радость, и глухую тоску.
