Жизнь-не игра

Судорожно пытаюсь достать таблетку, но вместо этого слышу только небольшой грохот об кафель в тишине школьного туалета. — Черт! — слетело с моих уст и я принялась подбирать белые вкрапления лекарства на полу в железный контейнер синего цвета. В моменты когда мое заболевание доставляет мне дискомфорт как потеря в прострации, я чувствую себя окруженной одной большой стеной из врачей и таблеток. Самое страшное что за ними нет жизни, по крайней мере я уже год не видела никакой другой. Хочешь выбраться раньше времени за эти стены? Будь готова к смерти. Скоро болезнь отступит Ева — говорят мне когда я изо дня в день исправно выполняю все требования врачей. Слово «скоро» их любимое, не дает никаких точных прогнозов, но зато отлично вселяет надежду. При психических расстройствах не дают точных прогнозов — факт я усвоила блестяще. К счастью слово «смерть» их нелюбимое слово, смерть перекрывает все карты надежд на светлое будущее. Вереница врачебных кабинетов 16-ти летнюю меня настигла год назад. Моим родителям не доставляло проблем перекидывать как мяч по странам Европы свою дочь, Играть любящих получалось недолго и на этот раз меня отправили к брату в Осло. Отправили, переслали и подкинули, я была посылкой, мое мнение не учитывалось. Но я бежала, покупая билеты на скорую руку, скидывая с полок в чемодан все вещи, так как обычно бегут люди оглушенные страхом. Узнала я свой диагноз уже в Лондоне, брелок я в Осло не купила, но сувенир на память все-таки привезла. Я больше не ходила на вечеринки, алкоголь и таблетки опробованы и не вызывают ностальгии. Нет и желания прожигать свою молодость так, мне бы не иссохнуть и не изжить свое тело в семнадцать от прицепившейся болячки, которая изнутри пожирает. И парням я больше не доверяла, хоть и встречалась с одним, знаю что методично изменяет, а он о моем равнодушии к этому факту. Предательством здесь не пахнет, предательства нет там где нет доверия. Нас объединяла любовь построить вид идиллии в отношениях, вот и лепили из себя наивную девочку и милого обманщика. Правило первое от Евы Магнуссон: Никогда не доверять мальчикам-блядунам. Вот и сейчас, сидим, в глаза друг другу влюблено смотрим, а на деле мой латте с карамельным сиропом куда интереснее. Главное нам удобно, а мнение людей как-то мимо проходит. — Адам, знаешь, я перевожусь в Осло — фраза кинутая будничным тоном, знаю, ответ поступит таким же, потому что как-то слишком все равно. Я выразила такое желание, когда в середине учебного семестра родители вновь изъявили желание отправить меня к брату. Да, не обговаривая это со мной. Да, видимо их не волнуют мои оценки. Не родители, а мечта любого подростка. И оценки их не волнуют и денег дадут в любое время, без лишних вопросов сколько и на что, больше всего они не любили заморачиваться. Меня средний балл волновал больше, также как и жизнь на чемоданах которая держит в постоянном напряжении, лучшее решение уехать с концами. В глазах Адама плещется равнодушие, а на лице гримаса боли. А в моих: ничего страшного найдешь себе еще одну равнодушную, другая не согласится на секс пару раз в неделю и видимость что все хорошо. Так совпало что врач посоветовал укреплять связи и строить доверительные отношения с людьми, это идет на пользу. Так отношения «мы просто спим» перешли в статус «мы спим и создаем видимость идеальной пары». Ему удобно, никто не лезет со своим желанием чего то большего, для большего была я. Недолгое прощание в виде глубокого поцелуя, поиграли — разбежались. Спектакль окончен. Выхожу из кафе и меня прошибает током перед следующим пунктом в плане по переезду. Как сказать брату? Или завалиться к нему к нему в семь утра с чемоданами с бантиком, привязанным к голове? Единственные мысли, которые волновали. Мнение старшего сына на счет моих ссылок тоже не учитывалось. Он никогда не был против, для его личного пространства всегда была уместна Ева. Звонок. Гудки. Я слышу его голос на том конце. Руки трясутся и я запиваю таблетку любимым кофе. Мы редко разговаривали в последнее время, оба неидеальны. На том конце уже третье: «Алло Ева», и только тогда могу издать какие то звуки. Долго боюсь подступить к главной теме разговора и заваливаю его будничными вопросами. — Родители отправляют меня в Осло, в этот раз приеду навсегда Вильям — слышу вздох, но знаю что он был обращен в сторону родителей — я могу снять квартиру, знаю что слишком сумбурно вваливаюсь в твое личное пространство. — Ты никогда не мешаешь мне Ева, я жду тебя — облегченный выдох, уже мой — пришли мне свой билет. На одну проблему меньше. Останавливаюсь, прикрывая глаза, и вдыхаю сырой воздух Лондона в каком то сквере. Мне спокойно в тишине, впереди меня ждет три дня суеты и я оттягиваю их как могу. Чувствую на физическом уровне как меня рябит от мысли что придется выстраивать свою жизнь заново, в городе который втоптал меня в грязь, пережевал и выплюнул. Я не смогу сбежать от лиц и улиц, напоминающих о том времени. Приятной ностальгией это не назовешь. Может это шанс начать с чистого листа? Не упущу его, главное не вернуться к старым привычкам. Доктор что то говорил о доверительных отношениях и новых знакомствах, так что начну свою новую жизнь с этого. С норвежским у меня проблем не было, мы говорили на нем дома и до моих тринадцати лет жили в Норвегии. Я никогда не отличалась общительностью и даже друзей из детства для подушки безопасности, в случае одиночества, у меня нет. Год назад у меня был Кристофер Шистад, он и перед братом выходку любой тяжести прикроет, и время с тобой приятно проведет. Правда, хорошим слушателем его не назовешь, для утешений у него была только одна функция, к тому же дружба с бывшим не вызывает во мне желания доверится. Спустя три дня меня встречает не менее сырой воздух Осло. В момент когда я вижу Вильяма ко мне приходит четкое осознание того что я наконец-то дома. Я не хочу бежать и прятаться, тут все началось, тут все и закончится.