40 дней расследования. Одержимость

Любой человек, способный разозлить вас, становится вашим хозяином. Эпиктет

Парна нахально сидела на эвкалиптовом столе в полицейском участке, не заботясь о чьих-либо возражениях, и старательно прогоняла задумчивую печаль пережитого последние дни. Осев на коже и докучая, как некоторое время назад высохшая кровь убитых, она въелась, в отличие от последней, словно чернила для тату. Такое неприятное соседство хотя и не подавляло действие виднеющихся под одеждой тёмно-лиловых символов, призванных притягивать удачу, оберегать и наставлять на правильный путь, но значительно ослабляло. Захолустье родной страны, открывающееся в просторном окне впереди, узнавалось по привычно «ржавым» глиняно-песчаным дорогам да по неброскости окружающих пейзажей и низеньких зданий, крыши которых собирали так важную в засушливых северных районах влагу. Знакомый говор местных за стенкой наполнял душу теплотой. Однако ничто из перечисленного не привносило спокойствия, а красочное радио, больше напоминающее молодёжный проигрыватель, под рукой без устали передавало вместо бодрящей или усыпляющей музыки последние новости, обязывающие волей-неволей вслушиваться: — Ситуация в Веваке налаживается благодаря совместным усилиям пожарной, экологической и спасательной служб. Сообщается, что потушены многочисленные пожары, ликвидированы последствия возникшей эпидемии, десятки людей вызволены из-под обломков. Службы оперативно отреагировали на всё, что было спровоцировано недавней краткосрочной антропогенной катастрофой. В местных больницах идёт напряжённая борьба за спасение каждой жизни, палаты переполнены, доктора и медсёстры озабочены быстрым расходом лекарств. На данный момент количество раненых превышает сотни человек, количество же погибших пока не поддаётся подсчёту. Приехавшая вовремя на место бригада эпидемиологов заверила окружающее население, что последствия биологической угрозы изолированы, все подвергшиеся нападению и заражённые на текущий момент транспортированы в лаборатории для дальнейших исследований и лечения. Учёные также посоветовали соседним странам внимательно присматриваться к насекомым и закупиться аэрозолями против мух-трупоедов, которые, вероятнее всего, отведали заражённого трупного мяса и представляют опасность. Мероприятия по восстановлению городской структуры начнутся уже на ближайших выходных. Власти Индонезии, Восточного Тимора и Австралии согласились оказать материальную помощь пережившей масштабные трагедии Папуа-Новой Гвинее… Парна Джексон вздохнула и поглядела на часы. В комнате с прямоугольным сечением потолков она ожидала двоих сотрудников международной организации, которым станет содействовать в розыске опасного преступника. С тех пор, как выяснилось, что приплывшая за Хароном яхта причалила в порту Джайапуры, область поиска хотя и ограничилась тремя близлежащими странами, откуда и вызвались медлящие с прибытием оперативники, всё равно оставалась довольно обширна. Парне почему-то казалось, что дело зайдёт в тупик из-за той его выходки в архивах участка, и в голове настойчиво прокручивался один и тот же безутешный диалог с каким-нибудь сотрудником из МОУП[1]: «В каждой стране есть Национальное Центральное Бюро для круглосуточной связи с генеральным секретариатом в Лионе, так какого хрена в столице, в Порт-Морсби, нет о нём сведений?!» — спросила бы она грозно, с нажимом. «Его поимка на поверку оказалась не столь законной. Сведения до столицы так и не дошли, мисс Джексон. Временно они хранились в участке Вевака и ожидали проверки», — вежливо, с нескрываемой интонацией грусти и опустошения, постарался ответить бы он. Предположительно. И тогда бы его настроение передалось ей. «То есть они так и остались в Веваке? Я была там, и знаете что? Он потёр все данные. Там с насмешкой были представлены те достижения, которыми он гордился, он едва ли не анекдоты повтыкал в своё срамное дело!» — она однозначно включила бы гнев в свою реплику, махала бы в приступе руками, вспомнив все проделки мудохарона. «Получается, злоумышленник, воспользовавшись помощью со стороны, вторгся в данные полиции, куда попасть оказалось намного легче, чем на защищённые сервера бюро в столице, и успешно потёр сведения. Боюсь, на сегодняшний момент, вы располагаете самой новой и актуальной информацией», — уже более спокойным тоном, со смирением, непонятным Джексон, объявил бы сотрудник, чем точно заставил бы её испытывать ощущения схожие с одновременными простудой и менструацией. Тогда бы каждый неживой и живой — что совсем немаловажно — объект раздражал и вынуждал разделаться с ним, чтобы достигнуть утерянной безмятежности. И лучше никому не попадаться ей на глаза. На этом мысленный диалог — и притом до безобразия одинаковый — обычно завершался, оставляя бесчисленные трещины, куда пробивалась тягучая и чёрная безысходная тоска. И ей было не по себе от того, что придётся из крупиц раздробленной и повреждённой памяти складывать образ, портрет хмыря, полагаясь на собственную интуицию. С болезненной одержимостью, которой не способны похвастаться церковные фанатики современных культов, женщина рассматривала фотографию с преступником и детально воспроизводила каждое мгновение, проведённое с ним. Послышалось щёлканье ручки двери, и в комнату походкой нерасторопной, судя по скорости шагов, сразу же кто-то вошёл. Он притронулся тремя шершавыми пальцами к открытой спине между батистовой тканью жёлтой блузки сосредоточенной на бумагах женщины, скользнув от плеча вниз до поясницы и снова — вверх. Наглый и вероломный жест можно было бы мгновенно пресечь, заломав руку несведущему в субординации нахалу, если бы он не находился сзади. Малоудобно да и Джексон была погружена буквально с ногами в печатную информацию, мешающую отреагировать должным образом. Но всё же главной причиной, по которой некий кто-то всё ещё оставался с зубами, стали сами прикосновения, заставившие её отвлечься и отрешённо посмотреть вперёд, в окно, залитое утренним светом. Парна узнала их и замерла. Очень давно приятный жест возбуждал и предлагал при удобной возможности заняться любовью. Маленькая интимная тайна одной австралийской пары. О ней знал лишь один человек. Мужчина, отдававший предпочтение нелепому второму имени. — Грёбаный Аркадиус, а ты какого чёрта здесь?! Нежданный гость из прошлого показался напротив неё и был, как и тогда, когда они встречались несколько лет назад, безупречен: выглаженные классические брюки, превосходный кашемировый жакет поверх белосахарной атласной рубашки (единственная светлая вещь, что он всегда носил), яркость которой может проиграть в состязании на ослепительность с его улыбкой, его бесконечно идиотской манерой широко обнажать свои зубы. Овал лица был горделиво поднят, даже когда он смотрел вниз, лысина на аккуратном черепе ловила блики Светила с улицы («маслом он намазался, что ли?!»). На выбритом лице с приторным сочувствием и капелькой восхищения глубокие тёмные глаза уставились на женщину, восседающую на столе. — Ну же, Парна, попрошу без выражений. — Толстые рельефные губы искривились в улыбке, брови с изломом изогнулись. Для следом произнесённого предложения он набрал в грудь много воздуха: — Я, можно сказать, когда прознал о ситуации на Баное и в Веваке не переводя дух выпросил у своего начальства разрешение на то, чтобы повидаться со своей возлюбленной напарницей и дорогой подругой, сорвался с места посреди рабочего дня, озаботился тем, чтобы собрать твои вещи у себя дома и рванул сюда, в Земли Королевы, в Бамагу, на самый север страны… — Боги, Паркс, — последовал вскрик отвращения, — мне не нужны те старые и ободранные шмотки, на которые ты передёргиваешь по ночам, воображая о том, что мы ещё вместе! — Ты умеешь ранить даже без оружия, Джексон, — щепетильно выделил он фамилию, искренне обидевшись скорее на её официоз по отношению к нему, чем на издёвку. — Однако же я помню, как ты была не прочь порезвиться с моей «пушкой». — Мужчина положил на стол рядом пачку бумаг, что сжимал до этого подмышкой, и подошёл вплотную к Парне, пытливо выжидая её реакции. Он знал, что женщина обладала язычком острым, но знал также на что он был способен наедине. Смутить её являлось для него, порой, интересом гораздо большим, чем субботние игры по бейсболу после тяжёлой смены. — Меня больше не привлекают детские рогатки. Хотя и вокруг никого не было, — два других оперативника МОУП отлучились в туалет после длительного ритуала кофе — Парна постаралась изо всех сил скрыть довольную улыбку. Пусть в тихой комнате находились они вдвоём, «публика» в голове усердно хлопала в ладошли и улюлюкала её ехидству. Паркс безо всякой радости прыснул. — Раньше ты была иного мнения. — Пока ты не убежал с первой потаскухой. — Парна отвела взгляд, словно надеясь, что он окажется дурным видением, так как время для встреч со старыми знакомыми — неважно насколько далёкими или близкими — сейчас было совсем неподходящим. — Как же здорово осознать, что не зря разменяла пару подружек, пока «встречалась» с тобой. О, нет, прости, — гримасничала она, подняв указательный палец, — если не учитывать ту дюжину, с которыми у меня были интрижки, — Парна слишком увлеклась спесью в стремлении поставить на место «завидного чернокожего любовника» из Сиднея, с которым трудилась несколько лет. — Это всё твоя зависть, Парна, душечка, — исключительно точно озвучил причину её недовольства подтверждая владением дипломом по психологии, — Тебя всё никак не отпускает, что я попал в ряды МОУП, а ты так и осталась несдержанной и импульсивной вершительницей правосудия. С «комплексом героя» — это точно про тебя. Беспристрастность суждений — вот чем ты никогда не отличалась, — выделил он отчётливо её недостаток буднично. Конечно же, после того, как её позорно уволили под смех коллег, этот зануда получил приглашение пополнить ряды международной уголовной полиции. Вместо неё. Сплясал на её костях. Как только с горизонта пропала достойный претендент, взяли его, недоразумение, а её, женщину, тем более из «диких», послали ко всем чертям. Как же они ошибались. — А Джеффри Лукас отлично на своём примере доказал, на что ты способна даже в ограничивающих рамках закона… — Заткнись, ты, чернозадый ушлёпок! — Она схватилась за ворот его выглаженной рубашки и сразу засвидетельствовала страх. Поджатые губы и надвинувшиеся брови беспокоились за грубое вмешательство в его внешний вид и отнюдь не принимали всерьёз надуманные угрозы. — Иначе будешь следующим будешь, и клянусь, что никто… Страстную беседу прервал вошедший дуэт оперативников из Папуа-Новой Гвинеи и Индонезии. Оба курчавых подтянутых взрослых мужчины с удивлением и некоторым опасением отнеслись к выходке мисс Джексон. Комната мгновенно заполнилась квартетом чернокожих людей. Аркадиус обернулся к вошедшим: — Всё в порядке, никто здесь не забыл о субординации, мы просто дурачимся, как коллеги, — мелодично пропел он на эсперанто и вынул из-под жакета маленькую бумажку. — Вот официальное разрешение на помощь следствию… позволишь? — Кад обратился к женщине, всё ещё державшей его, но теперь уже без сильного упорства. Желание ему наподдать пропало неожиданно. Но в любом случае такой порыв ненависти обескуражил её саму. Похоже, что жажда наказать любого человека за любой проступок взяло верх над рассудком. — Благодарен. — Поправил одежду и отошёл. — Я подсуетился и сделал его, чтобы ты содействовала в делах МОУП на законных основаниях. Учитывал и твои интересы, между прочим. Может, помиримся, хотя бы временно? Пока ищем преступника? — Кад протянул руку. Парна слабо пожала ладонь. — Спасибо тебе, Паркс, — нерешительно обронила она. — По старой дружбе я попытаюсь тебя простить, но в следующий раз напишу на тебя рапорт и исключу из состава следователей, — строго произнёс он. По существу, имел право. Им сейчас не двадцать пять, и они не такие же горячие полицейские с безудержным чувством мести из отдела ограблений, которыми были когда-то. Но и раньше подобный произвол пресекался соответствующими мерами. Проявлять ребячество сейчас означало для женщины одно: ей стоит отдохнуть, чтобы ненароком не озлобиться повторно. Пускай даже его слова однозначно вывели её из бесстрастной себя. «Слишком громкое дело, чтобы до сих пор не слышать его звон, поэтому и напомнил, засранец». — Извини. — Кад победно ухмыльнулся и присел на стул. Другие здесь были убраны в угол. — Коллеги, вернёмся к главной теме. Перед вами криминалистический портрет предполагаемого «мистера Зло», как вероятно окрестила бы его мисс Парна Джексон. — Шаловливый взгляд скользнул на женщину, но она сдержалась, чтобы не выказать эмоцию. На этот раз отвращение. Она устала от его выходок ещё в полицейские годы, а напомнил он об их раздражающем воздействием довольно быстро. У него, бесспорно, был талант. Но потом включили свет. Свет гораздо более яркий, чем излучает Светило в Сиднее поутру, внезапно бьющий в лицо после того, как открыли плотные шторы. Осознание. Прозрение. «У международной организации всё-таки были сведения?!» — Подключим же свои разносторонние мозги для определения направления его поиска, анализа поведения и прогнозирования передвижений. — Эсперанто понимался с умеренным успехом, если даже старательно вслушиваться, но разговаривать на нём женщина всё равно пока не могла. — Когда он сможет — если вообще сможет благодаря нашим стараниям — удар нанести по миру, шаткому от потери покоя, но отчаянно стремящегося восстать из пепла раздора, подобно фени… — Да хватит уже свою мифологическую хрень разводить! — раздражения на лицах терпеливо слушающих Када оперативников заметно не было, это и разозлило, и побудило высказаться хотя бы за себя. — Прошу простить, художественная проза — моё хобби. — Он одарил её своей фирменной, завлекающей, располагающей улыбкой. Для верности повертел головой, чтобы её заметили все, словно захотел и на них обаяние своё разлить. Мужчины вроде бы снова не подали виду, поэтому Аркадиус продолжил излагать необходимую информацию: — Благодаря предоставленным тайным сведениям, доступ к которым открыт лишь достойнейшим, нам, — пояснил он для тех, кто и так всё понял, — хочу познакомить вас с… мистером Кевином Честером «Хароном» Бэрристером… — Кад развернул принесённое досье на обозрение всем. Оперативники уткнули туда крупные носы. — Боже, ну и имечко, я долго, между прочим, тренировался перед зеркалом, чтобы достойно произнести его перед вами, господа… сказал он по-английски и вновь перевёл взгляд полный игривого сарказма на Парну, — и дама. — Парна глубоко вдохнула, отчётливо подавляя зевоту, впрочем, информация по мужчине, смерти которого она хотела больше всего на свете, удерживала от стремления убежать из кабинета. — Белый мужчина, американец, возраст тридцать один год, родом из штата Мэн, городка Льюистон — места жительства Уилльяма Поупа… Вы не знаете такого? Художник? — Аркадиус пренебрежительно окинул всех взглядом и махнул рукой, продолжив: — С населением примерно тридцать пять тысяч жителей, не совсем большой, хотя на том холодном севере в принципе проживает не очень много… — Ближе к делу, не отвлекай побочными сведениями, — раздув крылья приплюснутого носа заметил сердито новогвинеец в кажущейся махровой светлой рубашке. Эмблема МОУП с «пронзённым» мечом миром и весами колыхалась в такт его нестерпимому переминанию с ноги на ногу, словно предупреждая, «ещё раз будешь загонять мне свою чепуху, засужу по всем угодным мне статьям, и прокурор не понадобится». — Хорошо, — согласился Кад и обезоруживающе поднял руки, чем Парна мысленно безусловно позабавилась, начав симпатизировать до этого непримечательному незнакомому коллеге. — Не был женат, детей нет. Закончил университет Бейтса по специальности «Цифровые и вычислительные науки» почти с отличием. Даже у эрудитов, видимо, есть трудности в освоении всех предметов, — спешил делиться собственными нравоучительными замечаниями. Она вдруг вспомнила Логана, впервые за день, который также отпускал комментарии при чтении «кастрированного» дела злоумышленника. С его стороны это было мило; она улыбнулась. — Вырос в благополучной семье. Занимался рыболовством и очисткой водоёмов, какое-то время занимал место в информационном отделе фирмы по обработке рыбы и производству консервов. Опять же не без помощи семьи. Затем к двадцати покинул страну. И больше не возвращался, судя из рассказов матери Шерри Линн. Чёрт, всегда хотел иметь девчонку с таким кокетливым именем, кхм-кхм, извините. Так вот, судя по всему, уехал применять свои навыки не по назначению, если обратить внимание на его список «погрешностей», уверен, там не все. Переверните, да, вот тут, — раздавал указания Паркс двум постепенно вникающим в известное дело оперативникам, прибывшим сегодня утром оказать помощь следствию, не в последнюю очередь из рвения наказать преступников, вздумавших учинять беспорядки на их родной земле. — К слову о родителях, выяснилась забавная деталь, уверен, что в одном из филиалов той конторки тебе и удалось побывать, — обратился он к Парне. — «ГеоФарм» — фармацевтическая компания, сеть лабораторий в Океании, которая тайно занимается испытанием косметики и лекарств на животных. Ууу! — Поднял он ладони нагоняя испуг. — Я шучу, это вроде как законно. — Индонезиец прыснул, впрочем, быстро усмирил игривое настроение погладив усы. Кад щёлкнул пальцами и направил указательный — на отреагировавшего оперативника. — Выше подбородок, другое дело. Настроимся! Тебе, Парна тоже стоит перестать жевать лимон. — Лимонный пирог — моё любимое лакомство. — Аркадиус на заявление не отреагировал. Не понял. — Это моя реакция на тебя. — Теперь понял, но улыбаться не спешил. — Любопытно, что несколько месяцев назад в результате довольно странного несчастного случая погиб учёный биофизик из «ГеоФарм», Чейз Бэрристер. Да, я понял по твоим сверкающим глазам, душечка… — Парна хотела мысленно придушить его за слащавое прозвище, крайне неуместное в данной ситуации, однако такое поведение ему, кажется, прощали. Не зря же он всегда выделялся среди рядовых полицейских в своё время, решая многие вороватые головоломки уголовных дел; — ты уже догадалась, что он его родственник. Отец, если быть точнее. Как я понял, здесь имеется какая-то связь с произошедшим на острове. Полагаю, появление Бэрристера в этой заварушке не случайно, поскольку таким образом он осуществлял свою месть «ГеоФарм». Хотя на первый взгляд решимость доктора Роберта Джона Уэста, — Аркадиус подавил смешок, — как консервы прямо… создать антидот кажется вполне миротворческой. — Всё это очень занимательно, но я позволю продолжить за вас, Мистер Паркс. Если вы закончили. — Аркадиус в позволительном жесте поднял ладони и развёл в стороны. — Я тоже располагаю некими любопытными сведениями. О поимке Кевина Бэрристера, — запнувшись, господин Муис, индонезиец, произнёс фамилию со второго раза, и, словно устыдившись, улыбнулся пухлыми, почти овальными, губами. В любом случае, он был рад вставить хоть слово в среде бесперебойно общающихся на английском, в котором малость не понимал. — Он появился в Греции почти сразу же после объявления гибели учёного, Чейза Бэрристера. — Символичный ублюдок, — не удержалась Джексон. — Он близко познакомился с одной молодой девушкой, гулял и отдыхал в полную силу. Судя из показаний, её избранник сам признался в том, что взламывал электронные системы. За узё или ужё, не помню название того крепкого алкогольного напитка. — Полуприкрытые глубоко посаженные глаза Муис перевёл на сержанта Паркса, вдохнул, посвящая во вроде маловажные, но заученные детали дела, которое изъявил желание вести. — Она поражалась, почему его так быстро подмывало неприкрыто откровенничать от одного лишь стакана. Тем не менее, он смог её очаровать и технично втянул в свои авантюры. Судя по отчётам очевидцев, на месте преступлений видели чаще всего саму девушку. Они занимались мелкими грабежами, шутили над охранной системой, срывали работу систем видеонаблюдения, закачивали на сервера программные вирусы и тому подобное. «Развлекались» в своей изощрённой манере, в общем. — Он кашлянул, выражая скрытое хуление, едва не сорвавшись на выражение личного мнения, как это делал Паркс. — Однако затем она попалась властям по наводке, что самое интересное, от самого Бэрристера, и из чувства обиды рассказала о нём, сдала его. Пускай даже после оглашения приговора. Мы вольны предполагать, что… — Он нарочно так задумал, — не такой уж тайный посыл сообщения озвучила ненавистница упомянутого. — Связался с ней, очаровал, предал и вынудил сдать. Известить мир о себе. — Сынуля столько лет не виделся с отцом, а узнав про внезапную смерть последнего, безнравственно горевал в пьянстве и распутстве. Печально ему должно быть, — язвительно и при том сочувственно заметил Аркадиус, что прозвучало как-то неправдоподобно. — Я его понимаю. — Я… я просто в шоке, охереть можно, какие у тебя бывают несмешные шутки, Паркс! — Может, и несмешные, — на полном серьёзе согласился он, но тем не менее продолжил: — но вся шутка впереди. После «греческих вечеров» он попал в невероятно сомнительные руки закона, где поступила в архивы не вся информация о нашумевшем преступнике. Есть основания полагать, что в рядах структур были те, кто ему посодействовал. Может, своим обаянием он их убедил? В довесок может убедил и тебя, Парна? — нехарактерно для себя нагнетал он. — Я тут почитывал твой отчёт, в нём указано, что у тебя произошла интрижка с каким-то белозадым, а так как вам с Кевином приходилось сотрудничать некоторое время… то, по-видимому, ты можешь выложить нам гораздо больше по делу. Это бы объяснило твою улыбку во время того, когда я читал его биографию… — Ты с ума сошёл, Кад?! Совсем рехнулся? — Поддеть её таким неумелым аргументом и выставить соучастницей — очень похоже на него десятилетней давности, но сейчас этот человек, недавно отметивший своё тридцатилетие, вынуждал не просто злиться или негодовать, а беситься такой настырной выходке. Вмиг рассерженная женщина привстала, вновь схватилась за воротник уже не такой идеально выглаженной рубашки и принялась с большим неистовством трясти мужчину. — Ты же прекрасно знаешь, как я ненавижу преступных херов, рвать готова голыми руками, так какого чёрта ты издеваешься?! — Так-так, успокойтесь, — заголосил индонезиец как-то необычно нечётко. — Парна, душенька, что с тобой? — пощёлкал пальцами перед женским лицом Кад. — Тебя вроде… лихорадит, ты совсем не порядке… Парна потрясла головой и схватилась за вспотевший лоб обеими руками, которые немного трясло. Она по-прежнему сидела на столе рядом ворохом бумаг, а оперативники стояли на тех же местах. Ей всё привиделось? Трое мужчин потрясённо уставились на Парну, приоткрыв пухлогубые рты, но не говоря ни слова. В их головах наверняка роились не самые ободряющие мысли, и они не спешили ни утешить, ни осведомиться, что же творится сегодня с этой странной мисс? Вероятно, совсем невдомёк, что она не спала нормально уже третий или четвёртый день, а мигрень и стресс стали её постоянными спутниками, ровно как завтрак, обед и ужин. Как кошмарно одинаковый и надоедливый завтрак, обед и ужин. — О чём вы…что вы обсуждали? Я, кажется, потеряла суть разговора. Я не делала ничего глупого или?.. — Аркадиус без предупреждения подошёл и присел напротив, взяв за руки. — Ты переутомилась, уверена, что хочешь остаться здесь и помогать или пойдёшь приляжешь? — Когда закончим, тогда и отдохну, ты прекрасно понимаешь, что я ни за что не хочу пропустить ни малейшей зацепки и детали по делу «компьютерозадого». — Понимаю, знаю твою привычку, поэтому и спрашиваю, а не насильно несу тебя на кровать. — Он разочарованно цокнул. — Жаль, по совсем другому поводу… — Парна сощурилась и ненатурально улыбнулась. — Тебе принести что-нибудь? Кофе? — Она отрицательно замотала головой. — Потом себе сделаю. Так о чём вы говорили? — На самом деле шутили. — Кад вернулся на стул и сложил руки. — Я рассказывал ребятам о том, какими личностными качествами обладает наш мистер спец по компьютерам. Такое впечатление, что он совместил в себе качества четырёх типов личности, потому как обладает дружелюбием, гибкостью, живостью, энергичностью и сосредоточенностью, — Паркс внимательно вчитывался в диаграммы перед собой на ПК; — уравновешенностью, серьёзностью и методичностью. И конечно же он легко приспосабливается к новому делу и тонкий психолог, который чувствует окружающих людей. Редкие, воспитанные качества. — В его тоне Парна уловила некоторое восхищение, но быстро прогнала это из головы. — Рисковал только в несвойственной ему манере. На ум пришёл забавный неологизм — сангвихолефлегмахолик. Но он всё же флегматик. Больше зануда, чем компанейская душа. — Стало быть, немного пропустила. — Парна махнула рукой и зевнула. — Впереди — самое интересное. Мотивация преступлений. Стоит прочерк. Что скажешь? — Хочет показать миру, насколько он охеренный, выкатить свои сморщенные яйца… — Попрошу, Парна, придерживайся устава при разговоре с оперативниками международной организации. — Глаза её непроизвольно скосились на упомянутых, лишь чтобы убедиться, что они до сих пор стояли тут и слушали, раздумывая, а стоит ли соблюдать формальности. — Напугать, затем продавать вирус тому, кто больше заплатит. Военным организациям и другим преступным группировкам. Он говорил, что ему необходимо было устроить испытательный полигон для неких «своих» целей. Представление для бессердечных покупателей, не иначе. — Он делился планами, когда вы встретились после того, как узнали кем он является на самом деле? — Парна кивнула Каду. — Кстати, как вы узнали, что Кевин и есть «Харон»? — Я узнала, — гордо поправила она. — Придурок обронил «Пандора» при обращении к Йереме. Мне как-то ненавязчиво показалось, что Харон станет единственным тронутым херопреступником, что ловит кайф от выданных кличек на греческую тему. Когда мы разговаривали, он не отрицал мои самоуверенные догадки. Его «покровители» также обращались к нему по кличке. — Любопытно, но и опрометчиво с его стороны. — Кад покатал язык по нёбам. — Самолюбие, помноженное на самоуверенность. Видно, он надеялся, чтобы вы узнали его. Можно записать в патологии, передам другим психологам. Рискофил? — улыбнулся он слегка на собственную трактовку диагноза. — Ага, — резко выдохнула Парна, словно кротко усмехнулась. — Я видела его самоубийственные поступки. Он ведь спасся только благодаря нашей подруге! В другой ситуации я бы ему точно повыкручивала яй… — Парна, Боже, мы уяснили, хватит! — Мужчины похихикали после того, как новогвинеец — прекрасно понимающий английскую речь — объяснил причину своей реакции индонезийцу. Удивительно, насколько спокойно они слушали беседу бывших — и нынешних — напарников. Парне даже стало немного стыдно. Совсем чуть-чуть, так как усталость и жажда выговориться у неё были в приоритете, которые с усердием скрывали и затуманивали более прагматичные мысли. — Ладно, вернёмся же к его преступной мотивации. Жажда наживы и власти. Не то чтобы это отличало его от других преступников. По крайней мере, у него был план, и он его провернул. — Кад поскрипел колёсиком микромышки с нарисованными ушками, придающих подлинное сходство с мерзким грызуном. — Прошлых судимостей не имелось: Кевин умело скрывался от властей. К слову о кличках. Он и вас как-то называл, быть может?.. — Только «ангелы смерти», но эту херню он вешал нам в тюрьме. — Иудейская религия? — Скорее, образное сравнение, ибо он никоим образом не пытался выказать нам свои пристрастии ко всему древнему или греческому. Он лишь удивился, — натурально удивился, отчего у меня возникло ощущение, что он тот ещё изнеженный взломщик — когда заметил во что мы превратили с помощью вакидзаси вломившихся ходячих. А потом выяснилось, что он военный преступник, пилот. Я не доверяла ему никогда, понимала, что он хочет свалить из тюрьмы при помощи нас, следила, готовая при первой же возможности отправить его обратно в тесный чулан для пидоров, — плевалась Парна, напуская громкости, затем на секунду помолчала, что для её безостановочной речи показалось большой паузой, и продолжила мягко: — но он казался изумительно доброжелательным, что вконец притупило мою хвалёную острую бдительность. Ох, Йерема, с кем ты и во что ввязалась… — Ладонь её коснулась лба. — Мисс Йерема Коритойя, верно? Папуаска из местного племени, в которой гипотетически имеется зараза? — Парна устало подтвердила кивком. Даже самый недогадливый предположил бы, что говорить на эту тему женщине хотелось меньше всего. Оценивать её состояние точнее всего можно было по «раздавлеметру», и на его цветастом индикаторе показывалось бы значение, близкое к максимальному. — Ваша четвёрка утверждала в своих показаниях, что она согласилась с ним сотрудничать, — Кад произносил медленно, выражая равнодушие, обильно смешанное, и ввиду этого сменившую первоначальный тон, со скепсисом, как если бы его попросили озвучить принятые школьниками государственные законы. — Почему? — Сложившие мышцастые руки чернокожие сотрудники полицейской мировой организации уставились на женщину с удвоенным интересом. — Она бы рассказала больше, будь сейчас здесь. — У Парны появилось резкое желание ударить по столу, как импульсивный подросток, которому не разрешили гулять с понравившимся мальчиком. — Он же чем-то заговорил ей зубы. Убедил, дьявол его раздери. Не представляю в связи с чем она приняла его сторону, — гневливость нередко проскакивала в её речи, громко оповещая окружающих о нетерпении. — Её пытали и изнасиловвали в племени после её возвращения. У меня мир крошится на части, когда осознаю, что он — мужчина, к которым у неё выработалась неприязнь и даже ненависть — уговорил идти с ним! — Наверное, я должен был вписать в его психологический профиль чуткость и настойчивость, — нейтрально заметил Кад, воплотив замысел в пополнение данных. Улыбнулся. — Не волнуйся, собравшиеся здесь люди не поддадутся его очарованию. Ты отметила какие-либо его привычки или склонности? — Аркадиус что-то напечатал в компьютер и почесал за ухом. — Склонность убеждать всех своим «поверьте мне», он умел втираться в доверие. Чёрт. Он прекрасно скрывал эмоции и способен был выдержать мой испытующий взгляд. В тюрьме я ни разу не заметила того, что он каким-то образом умеет владеть оружием, только в замках ковырялся, да в компьютерах, но в Веваке так властно размахивал кольтом… Я сперва ему не поверила. Среди привычек могу отметить, хм, — задумалась Парна, увлёкшись с образностью действа, закрыла глаза и потёрла подбородок, — постоянно поправлял очки, но это, полагаю, понятная привычка. Хотя стойте-ка! Он же был в хижине без гляделок! То есть, можно рассчитывать, что он в некоторой мере видел… хорошо и без них. Пожалуй, не особенно говорящее примечание, но, по крайней мере, мы понимаем, что среди гражданских он может скрываться и без них. Ну, носить линзы… — Любые сведения, душа моя, помогут следствию. Поэтому ты с нами. Потому что обладаешь гораздо большей информацией, чем сама, вероятно, понимаешь. В ходе нашей несомненно важной беседы, думаю, ты вспомнишь обо всём. Готова идти дальше по списку? — Он бросил на неё взгляд, но, не дождавшись реакции, сразу же продолжил говорить: — Его поведение, принцип мышления, актуальные ценности. — Не вызывающее, скорее доброжелательное. Мышление… стратегическое? Не знаю. — Она обречённо вздохнула. — Его целью было завести союзников, нас, вероятно, Райдера Уайта, — но он же обезумел! — даже собственную пленницу убедил содействовать. Придумал ей какую-то благотворную судьбу, что она будет полезна, принесёт мир. Какой чёртов «мир», если зараза создаёт лишь энтропию?! К тому же, у меня слов нет, — Парна покашляла и затем посмеялась от проговаримой небывальщины, — заставил поверить в её виновность произошедшего на острове! Йерема оперировала этим аргументом, — «аргх, какой он подонок!», кричали её мысли. — Нашёл идиотку, поедающих мозги кретинов там было предостаточно. Но она польстилась на его слова и обещания… Следователи молчаливо продолжали слушать, даже не вмешиваясь с уточнениями. Судя по всему, времени у них имелось предостаточно, и текущий разговор расценивался более важным активных поисков злоумышленника и его «жертвы». Готовый открыться рот Аркадиуса надоумил Парну продолжить в более верном направлении вопроса: — Что насчёт него ещё: обожал врать и делал это умело, хах, на голубом глазу, — вспомнила она с нерадостным смехом идиому, — не отличался агрессивностью. Когда я заметила наручники в пляжном ресторане, решила, что в результате борьбы или обмана Йерема сняла их. В хижине у неё был синяк на плече, она могла удариться или упасть, но не похоже, что именно Харон нанёс ей вред… Сам утырок предпочитал говорить довольно громко и эмоционально, речь быстрая, но чёткая, ругался часто только в тюрьме, когда пытался слиться с низкосортным контингентом. И получилось, что уж. — Парна скривила губы с прискорбием признавая недальновидность. — Оказавшись в Веваке, он дал выход своим вежливости и начитанности. По сути он вёл себя в хижине иначе, чем в тюрьме, а разница состояла в том, что намерения его обнажились, но он не спешил проигрывать или признавать это. — Кад монотонно застучал по неудобным плоским клавишам переносного компьютера. — Привычные стратегии лжи и сокрытия информации. — Часто переводил тему, использовал эти фимозы, объяснял всё в общих чертах, не называя конкретики. — Эвфемизмы, наверное, — буркнул новогвинеец посреди реплики и похрустел костяшками на волосатых руках, но его уточнение никто не принял во внимание.  — Либо молчал, темнил и не раскрывался. Следовал «прописанному» поведению, потому как, чертовски уверена, что с Йеремой он обходился явно по-другому. — Как показывал себя в конфликтных ситуациях? — Спокойно, властно, убеждённо, требования выносил без лишней гневливости, однако напрягся от направленного на него пистолета, скрывал тревогу смехом, возможно боялся, но выказывал с трудом. Достаточно подробно или информативно? — поинтересовалась Парна, говоря больше на автомате, на последних процентах заряда батареи организма, который настойчиво уговаривал принять предложение Паркса лечь спать. Даже пусть эта скотина воспользуется шансом и попробует притронуться к давно забытому телу, так как воспоминания о прикосновениях к женщинам у него часто выветривались. В целом, он часто будил её таким образом, вызывая недовольное рычание и возбуждая в самых неподходящих случаях. Как же хорошо, что Кад не отличался экстрасенсорными способностями и не в силах прочитать её мысли, иначе бы посчитал это вызовом и поспешно попросил у коллег перерыв, чтобы поддаться своей «вредной привычке». «Если, конечно, он до сих пор вёл львиную сексуальную жизнью, а не растерял все силы на женщин давным-давно. Его фитиль возбуждения всегда был довольно короток». Джексон внутренне посмеялась сравнениям, недвусмысленно вновь намекающими на унижение его мужскил сил. — Насколько верен своей системе и чем его можно заставить из неё выйти? — бесстрастно задавал Аркадиус вопросы. — Ввиду того, что на островах он притворялся хрен знает кем, невозможно понять насколько его слова были правдивы. — Аркадиус покатал язык по щекам и поиграл бровями, но принял такой ответ. — Внутриличностные конфликты и комплексы, как они проявляются? — Опрашивающий почесал аккуратный прямой нос. — Не смог или не захотел убить, когда у него имелся шанс разобраться с нами в отеле, запугивал искалечить, но не применял на практике свои властные намерения. Поначалу представлялся мне неким пацифистом, какой была…эх, — Парна решила не давать выход прошлому, — но в Веваке он определённо совершал убийства. — Эмоциональный профиль. Какие события влияют на него, какими темами можно задеть и какими — нет. — Сэм напористо высказывался с неприязнью, материл его, — оперативники МОУП достаточно много бегали глазами по докладу Джексон как очевидицы и потерпевшей, чтобы понимать кто скрывался под именем «Сэм», и потому включились в понимание довольно быстро, по крайней мере, парочка из них; — сперва это Харона даже забавляло, он реагировал сдержанно, но потом щёчки его раскраснелись, и он сорвался — выстрелил. Весьма очевидно, его чувство собственного достоинства не терпит чрезмерных нападок. К сожалению, вопросы о его шайке в той ситуации не прозвучали, не представилось возможным. Не хотелось испытывать шансы. Скорее всего можно разговорить его греческой мифологией, но это лишь моё мнение. То, что он не дал клички нам, совсем не означает, что с названной им «Пандорой» он не откровенничал на подобные темы, — патетично рассказывала Парна, изредка жестикулируя. — Всецело согласен с тобой, душенька. — То есть ты таким образом не нарушаешь устав, а, Паркс? — Вежливое обращение к коллегам и уважение только способствует дружеской атмосфере, при которой трудиться и думать легче, — защитился он, прежде вдохнув прелый воздух. — Светлые мысли приходят в головы тем, кто «светел» изнутри. — Парна показательно нахмурилась и скривила губы, но не захотела отвечать, лишь махнула ладонью. Тот пожал плечами и продолжил спрашивать пункты, кажущегося бесконечным, криминалистического портрета: — Во что верит и в чём сомневается? Его убеждения, представленная картина мира. — Стоит принимать в расчёт то, какую «должность» в иерархии преступников он занимает, — вмешался со своей рациональностью Дадае, переминаясь с ноги на ногу, — если за ним прибыла яхта, чтобы спасти, то можно утверждать о его несомненной полезности той организации, в которой он состоит, я прав? — Все согласились с его видением. — Верит в… деньги? — Парна шепнула отрешённо, словно право ответить перехватили, и теперь её никто не станет слушать. — В то, что может удерживать мир в страхе? В повседневной жизни, политике или экономике его явно что-то не радовало, может, даже в Папуа-Новой Гвинее, если он устроил испытательные полигоны для вируса, подонок. Также он уверял нас, что завладел склянкой с вирусом, ещё поспособствующей в его целях. Хотел убедить нас в том, что Йерема ему не нужна, но взял с собой. Неужели они будут ставить опыты над ней… — сердитый голос сломался, но она прикинулась, будто в горле пересохло, кашлянула для убедительности. Аркадиус Паркс встал, лихо проскользнул по столу поближе к Парне и приобнял за лопатки. — Она так важна для тебя, да? — Да, но не в этом дело, я считаю, обманывать и подвергать насилию любых женщин не просто уголовно наказуемо. Это по-звериному уничижительно. А если они в душе настолько аморальные, что не преминут издеваться над ней, или же в ней окажется вирус, что логично, раз он устроил мясорубку в Веваке, хотя у него гипотетически мог быть антидот Уэста, превративший Райдера в чудовище… — полетела она по усиливавшемуся ветру мыслей, почти забыв о чём говорила, — тогда мы обречены. Все мы, Паркс, — плаксивая фраза заставила мужчин едва ли не самих проронить слезу от вложенной в них искренней безысходности. — Сколько у тебя ещё вопросов? Давай быстрее покончим со всем. — Каким он видит себя в обществе? — спросил Кад и отдалился обратно к своему ПК. — Явно достойным и совестным гражданином, кем же ещё могут властные члены себя считать?! Вершащим судьбы мира, не иначе. Ведь они имеют право от рождения распоряжаться чужими жизнями, индиго херовы. — Очень признателен, Парна, — нарочито искренне поблагодарил он. — Это всё. Сведения неутешительно неполные, но их явно достаточно для начала наступления, для атаки на преждевременно расслабившегося криминального элемента. Скорее всего. Давайте теперь выслушаем мистера Дадае относительно отчёта группы криминалистов. По вашим указаниям, Парна, вашей четвёрки, медэксперты в кратчайшие сроки отправились на место и собрали улики и отпечатки, потому как в базе оказались искажённые образцы. — Парна сощурилась. — Благодарю за слово. Кхм, — прокашлялся басом эксперт-следопыт и серьёзно продолжил, однако как бы его голос ни старался звучать равнодушно, тревога за жителей Папуа-Новой Гвинеи, на секундочку, дважды пострадавшими от опаснейшего вируса, всё же проскальзывала: — Дактилоскопия оказалась бессильной — поздно спохватились, как известно, чем свежее отпечатки, тем лучше, но прошло несколько часов после того, как имело место быть преступление, да и Бэрристер если и успел наследить, то предусматривал фактор бесчинства заражённых. Образцы крови в больнице перемешались, и раздобыть его образец ДНК оказалось не под силу. — Женщина напрягалась: «он же сдавал её со всеми нами!» — Попытки снять отпечатки с дверей, столовых приборов, наручников, кстати, о которых вы упомянули… и прочих поверхностей, к которым он мог прикасаться, показали частичные и повреждённые следы. К сожалению, они оказались малопригодными. По стандартам необходимо иметь отпечатки всех десяти пальцев — при их наличии у субъекта — под несколькими углами, иначе их дальнейший поиск и нахождение соответствий окажется проблематичным. Трасологический анализ местности однозначно не подтвердил следы его ботинок в больнице — а там среди крови их вычислить было бы легче всего — но заражённые превратили все улики в бесполезные разводы десятков убитых и раненых. Следы обуви на песке изначально гарантировали неудачу. У Бэрристера даже природа оказалась в союзниках, дождём смывшая всё. — Дадае нахмурил прямые широкие брови. Однако же, — поднял палец; — нам удалось обнаружить одну неоспоримую улику — оставленный тюремный комбинезон в комнате управления больницы, в спешке запрятанный в мусорное ведро, — сменившаяся интонация старательно увещевала Джексон, что сообщаемая информация имела позитивный характер, и непроизвольно заставляла улыбнуться. — Эксперты-одорологи[2] зафиксировали и внесли в базу анализаторов запах нашего маньяка-убийцы. Теперь только дело времени, когда же прибор запищит при его попытке пройти через пункт проверки какого-нибудь вокзала или аэропорта. — Потянул уголок пухлых выпуклых губ в сторону, зарядив положительным настроением коллег. Даже Парна приободрилась, однако судя по отсутствующему взгляду, разделить общую радость ей что-то мешало: — Паркс, неловко просить, но не мог бы обрисовать вкратце, что он рассказал? — тихо попросила она, с трудом уловив смысл отчёта. Аркадиус не без извращённого восторга с улыбкой посвятил её в детали. — Хорошо, мы имеем при себе его подробный словесный портрет и фоторобот. Фотография уже гуляет по всей Океании: ему не скрыться. Все голоафиши в публичных местах, а также объявления по телевидению, в том числе во всемирной паутине, будут настойчиво оповещать граждан о нашем устрашателе. — Шмыгнул широким вздёрнутым носом Муис и хмыкнул. — И посмотрим, куда прыгнет кошка[3]… — произнёс пространно Аркадиус. — Было бы неплохо, если б он как-то всё же наследил, верно? База пополнились бы его генетическим материалом. Скажем, от тебя. Вместо того парня. Как там его звали?.. — Взгляд его скользнул на экран. — Заткнись, Кад, это точно не смешно. Это просто ужасно. — Парну вздрогнула, у неё выступили мурашки: от испуга и отвращения. — Постой, у меня опять видения? — Нет. Ты вроде с нами. — Тогда ущипни меня или дай воды, нужно ощутить реальность. Кажется, я слышала уже подобный бред. — Могу поцеловать, это и приятнее, и улучшит настроение, — вполголоса прозвучавшее предложение непроизвольно включило обаяние мужчины, заставив улыбнуться. У Парны в голове также непроизвольно на его мимику возникла ассоциация с рекламным, комедийным образом — короткий высокий звук, который часто сопровождал сверкающие поверхности. К примеру, тех же зубов. — Отъе… отвали. — Понял-понял, не закипай. Мне сложно представить тебя с кем-то кроме меня. — «Самодовольно», — пронеслось в мыслях у Джексон. — Или с белым. Вот это были новости. — Брови Аркадиуса в изумлении полезли на лоб. Она закатила глаза. — Также я просто расстроен тем, что Бэрристер как-то лихо ускользнул от правосудия, по сути находясь у всех на виду! Да и ещё рядом с тобой. Уверен, он — единственный сукин сын, что избежал твоей мести. — Наверное, ты прав. Оттого он ещё более желанная для меня добыча. — Парна притихла ненадолго. Ярость, имеющая обыкновение прилипать к каждому её слову, в интонации почти не прозвучала. «Оказывается, ненависть тоже требовала сил». — Но мы же не будем просто так здесь губами шевелить и воздух сотрясать, верно? — Несмотря на изнурённость, она была готова действовать. — Нет, когда отдохнёшь, отправимся в Джайапуру, Индонезия. Господин Муис любезно объяснит нам все детали и правила ведения следствия в их дружелюбной стране. — Пограничники двумя сутками ранее пропустили через море группу, похожую по вашим описаниям, мисс, на преступников, — услышав своё имя, оповестил по делу серьёзным голосом оперативник. — Плюс некий «домино-тандем» заметили на улицах города, так что поищем следы, поспрашиваем народ на улице, портовых служащих… — Я готова! — загорелись глаза Парны Джексон, когда уяснила для себя план дальнейших действий. — Чего мы ждём?! Зацепка может быть вполне слабой, но явно лучше, чем получить тлеющей палкой в глаз[4]. — Мистер Дадае, зная английский, всё же не сумел скрыть неловкость: вытянулся и перестал дышать. — Постой-постой, неунывающая лягушка в носке[5], а что насчёт твоего отдыха? — передразнил её другим австралийским выражением Аркадиус. — В жопу отдых, Паркс. Ты подписал разрешение содействовать вам, для этого я и здесь. Уж я-то всеми способам «уговорю» своё тело задействовать оставшиеся силы. — Паркс улыбнулся так широко, что приоткрыл рот и поднял ладони в примирительном жесте, однозначно сдавшись её напористому рвению. Оно ему всегда нравилось. И именно воспоминания об этом её качестве — но и многих других — разрушили его недолгое в прошлом супружество. — Тогда отправляемся, разговорчивые голубки, — кинул господин Муис, из-за чего получил одобрительный шлепок по плечу от коллеги мистера Дадае, который был давно не прочь покинуть помещение и заняться поиском банды иностранных преступников. _____________________________________________________________________________ [1] Международная организация уголовной полиции, задачей которой является объединение усилий национальных правоохранительных органов стран-участниц в борьбе с общеуголовной преступностью. Здесь и далее по тексту замена общеизвестному Интерполу. [2] Криминалисты, обладающие знаниями о запахах и запахоносителях, а также приёмами, техническими средствами для обнаружения, анализа, изъятия и хранения запаховых следов с целью последующего их использования в уголовном судопроизводстве (англ. odore — запах). [3] Австралийская идиома, как правило имеющая значение «откладывать принятие решений, пока не будет видно, как развиваются события» (англ. to see which way the cat jumps»). [4] Австралийская идиома, означающая «лучше, чем ничего» (англ. better than a poke in the eye with a burnt stick). [5] В Австралии так говорят про тех, кто очень сильно воодушевлён, взволнован или сильно разозлён, короче говоря переполнен эмоциями (англ. to go off like a frog in a sock).