40 дней расследования. Одержимость

— С возвращением, — ознаменовал любезный баритон её победу над скучной реальностью ради нескольких минут увлекательной нереальности. Сновидица лежала на боку обнажённой. Нахальные пальцы Наваждения гуляли сзади по её бёдрам. «А как же возвращение на свои точки? Откат к событию, с которого всегда начинался осознанный сон?» — Почему ты здесь? — она обязалась необходимостью спросить, даже принимая во внимание то, что разговаривала с собой. И отвечала сама себе же. — Потому что ты избавилась от противоречий. В конце концов, разве не ради меня ты «пришла» сюда? — вскричал Харон, что не шло его настоящей натуре. Рукава приспущенного комбинезона цвета спелого апельсина он нынче завязал на поясе. Симулякр комнатки для утоления животных потребностей обрёл некую самостоятельность, и Наваждение здесь вёл себя раскованно, показывая, что освоился, занимался чем-то в период отлучки Сновидицы, её отлучки. Удивление выразилось широко открытыми глазами. Сознанию действенно удалось пробудить её от промедлений — она привстала и огляделась. Палас поменял цвет на салатовый, за оконным жалюзи закатный свет сменился на более блёклый жёлтый. Вернула взгляд на Наваждение: он перебирал пальцами по кровати, где недавно лежала она. На переносице держались симпатичные овальные оправы, не — безвкусные чёрные прямоугольные, гармонирующие с его ни на секунду не теряющим пресмыкающийся вид лицом. Воспоминание о его праздничном, приподнятом настрое в хижине невидимыми когтями царапало душу. Уже тогда, допускала она, Харон предвкушал в ближайший месяц шикование на тропических островах в компании привлекательной аборигенки Океании. С пленницей, ставшей его подружкой. Она вспомнила шутку Лоусона и скривилась. И теперь сама стала его пленницей. «Хуже не придумаешь!» Парна вернула взгляд обратно на комнату и заметила свою одежду. «Неужели я до сих пор не придавала значение?! Предметы здесь, как в какой-нибудь чародейской школе, имели свойство исчезать и появляться словно из воздуха!» Впрочем, отнёсшись к этому с глубокой степенью наплевательства, она отодвинула нижний ящик кровати и с обиходной безмятежностью достала домашние топ и бельё, в котором разгуливала в Сиднее, чтобы создать себе чуточку удобства в планируемом допросе. Впрочем, в оном измерении нагота не играла роли. «Я ради этого явилась? Допрашивать себя? То есть та чернокомната со стулом была аллегорией к текущему событию?» Перед тем как вернуться на матрас, она заглянула наверх — койка пустовала. Усевшись в позе лотоса, она сложила руки, прищурилась, невербально выражая нерушимую закрытость для того, перед которым намедни раздвигала ноги. «Перед Наваждением, не настоящим человеком!» Как бы то ни было, уточнение всё равно не принесло утешения. — Что прикажешь делать мне сегодня? — Он поднял полные заинтересованностью тусклые радужки. «Немного контрастности, и его глаза можно спутать со слепыми. А он к этому и идёт со своей предрасположенностью к диабету. Интересно, как он видит?» — Говорить и говорить. Мне нужно многое от тебя услышать. — «А говоря «тебя», я подразумеваю «себя». И обзывательство Када шизиком выглядит лицемерным». — Самые разные соображения. — И что ты конкретно хочешь услышать, Парна? — Где искать тебя. — Он опрокинул голову назад и с кряхтением рассмеялся. Ликование справившегося с замком оружейной в тюрьме. — А как же выражение любви и верности? — Он упёрся рукой простыню, на этот раз чистую; ладонь слишком естественно утонула в мягкой ткани. Вторая рука бесстыдно потянулась к её подбородку. Копирка её поведения. Парна вгляделась в его кисть и вспомнила показания Марии Сураси, как однажды та ранила его случайно ножом для филе, и у него остался шрам. Хотела устроить романтический ужин с нарезанными морепродуктами, в итоге полвечера останавливали кровь незадачливому ухажёру. Стоило Сновидице это вспомнить, как шрам, по её представлениям, появился на волосатом предплечье. — Я же могу обещать и делать с тобой что угодно, но ты… — Хочу найти тебя, и ты мне в этом поможешь. — Слушаю. — Харон посерьёзнел, сел напротив, сложил руки, повинуясь отключению ребячества, навязанному Парной. — И кем я буду в твоей надуманной «игре»? — Джексон бы оскорбилась, задай он этот издевательский вопрос в жизни, но повременила раздражаться на отнюдь не бестолковый вопрос. Она ведь затеяла ненастоящее разоблачение. Из чего напрашивался очевидный вывод в обладании правом сколько угодно раз ловить его во снах, присутствовать на суде, сажать в камеру, либо свидетельствовать смертную казнь, как об этом твердил Кад. Незаметно для неё он подкидывал идеи для борьбы со стрессом, а она обращала их в несомненную пользу мордобоя. Теперь на его лицо нормально смотреть не могла, не представляя без кровоподтёков и гематом. — Обвиняемым, подозреваемым, потерпевшим, свидетелем? М? Его ряд вопросов легко было бы назвать глупым, не подумав основательно, но в нём имелась подоплёка, не видимая для неосторожного следователя. — Всем вместе, — заключила она, поставив бы любого другого в неоднозначное положение. Но она прекрасно помнила, что, будучи заключённым, Кевину приходилось играть как минимум две роли. — И ты окажешь мне самое участливое содействие, — наказ вызвал улыбку Наваждения, и он завошкался, вероятно, сымитировав тревогу, коя имела свойство вселяться во всех ему подобных перед лицом законного представителя. Парна Джексон всегда причисляла себя к последним, даже утеряв право носить значок. — Во-первых, я в очередной раз для удобства… своего, — проговорила вслух не знамо для кого, — закую тебя. Отвела руку назад, понимая, что способна фантазией вызвать нужное чувствование — холод стали. Парна себя не подвела и улыбнулась — старые добрые наручники оказались в ладони. При помощи словесных команд она усадила лже-Харона спиной к лестнице, ведущей на верхнюю койку, — ширина кроватного ложа позволяла ему выпрямить ноги — завести кисти по обеим сторонам тетивы и защёлкнуть зубчатые сектора. Подспудная и истинная причина этого действия стала понятна немногим позже. Из его губ: — Снова наручники, как тривиально, — растянул он, будто не довольствуясь её воображением. — Но они нужны, чтобы лишний раз себя не дразнить, понял. Какое моё стоп-слово, если руки затекут? — Неопытная Сновидица хотела было открыть рот и сказать нечто дерзкое, но оставила шутку висеть в воображаемой комнате. — С чего хочешь начать? Следователи полиции часто использовали методы, построенные на проникновении в личное пространство преступника во время допроса, чтобы сломить его сопротивление, но, по правде говоря, вспомнив об этом нехитром правиле, Парна поняла, как же просчиталась этим утром, когда поступила наоборот и позволила преступнику вторгнуться в — своё. При смене ролей он бы «расколол» её быстрее. — Со всех имеющихся о тебе сведений. Я подвергну их проверке, оценке, осмыслению, нахождению параллелей и заключительно — выявлению предполагаемого места или мест для твоей поимки. При помощи логики и здравого смысла. Проницательности и интуиции, — обстоятельность каждого произнесённого слова она подчёркивала многозначительной паузой, давая понять о своей не менее важной цели надуманному опрашиваемому. — Амбициозно, — сказал с той же интонацией, что она перед обрадованным Парксом, получившим повышение. — И ты, — перебила она его или себя в его оболочке, — будешь настоящим Хароном насколько это возможно до тех пор, пока я не найду достойных выводов. Не думай, что я легко отпущу тебя, — грозность фразы повлияла на освещение, оно претерпевало всполохи, как при неполадке с электроэнергией, хотя за широким окном должна светить звезда, не ограниченная таким жалким понятием. — Получается, что я корабль, а ты моя кормчая? Или наоборот? — озвучил интересную метафоричную мысль Наваждение, и Сновидица кажется поняла, кого он олицетворял. Она подлезла к поближе и присела на бёдра, на более мягкое, — истина, характерная больше для мира настоящего. В нереалии же подобные мелочи не играли роли, что доказывал пристальный, неморгающий взгляд Харона, не знакомый с рефлексом смачивать глазные яблоки. Парна было хотела ответить, поделиться мыслью, намедни посетившей голову, о том, что он — её другое я, отделившееся и мыслящее обособленно, но промолчала, не тяготея признаться «в нехватке винтиков». Она вознамерилась найти подсказки к местонахождению реального человека, а не предпосылки к душевной болезни. — Замечу, что не существует таких следственных действий как «сновиденческое расследование» или «допрос во сне», ты всё выдумываешь. «Будешь моим бесчувственным логическим полушарием, негодник? Хорошо». — Напротив, фантазирование поможет мне в догадках. — Это же твоё воображение! Спроси мнение пухленького единорожика или мишку-обнимашку, они, уверяю, предложат варианты не хуже, — насмехательское, но при этом досадное с долей истины замечание. «Лучше его игнорировать и в предстоящем разговоре стоять на своём». — Даже иррациональность может подсказать мне о тебе. Вы же, преступники… — Инакомыслящие, предпочитаю думать о себе так. — Неважно, все вы хвалитесь, уверены в своём незаурядном интеллекте. Поступаете не как большинство. — Ага, это положение прекрасно «режется» бритвой Хэнлона. «Не предписывай злой умысел тому, что объясняется проявленной глупостью». Решение воспользоваться исполнительской деятельностью, натренированной декадой лет в полиции, и задействовать свои внимание, память, умение копировать действия других, повторять увиденное или услышанное, пришло из подкорки. Профессиональный навык следователя, доведённый до автоматизма. — Но ты же совсем не глуп, Харон, у тебя зловредный, сметливый разум, — льстиво заметила она, не придав речи и нотки неприятия. — Ты нарочно раскрылся, тебя предумышленно, — повысила интонацию, — засунули в клетку в ожидании того самого дня, когда поблизости соберутся все иммунные. Вероятно, даже неугодные обществу твоих покровителей, потому как очень мне кажется неслучайным пригласить состоятельных и влиятельных людей в одно место и расправиться с ними руками и зубами бешеных. Не энергозатратно и действенно, не находишь? — Она сощурилась и сжала губы, будто бы лично размышляла над сказанным. Гипотеза, высказанная во сне, потянула у неё довольную улыбку. — Ты связался с нами, представившись другим человеком, и притом, хочу сказать, прекрасно справился с задачей: когда все вокруг истерично защищали свои жизни, ты, находясь в тех же условиях, провернул всё то, что ожидала от тебя Организация. Уверена, ты даже превзошёл их ожидания. Наваждение поднял подбородок, выставив в самодовольстве кадык. Кадык, что она когда-то рвала зубами. Воспоминание вынудило содрогнуться от собственной жестокости. О том, сожалела ли об этом поступке и многих других, с которыми в реальности было бы трудно свыкнуться, она пока не ломала себе голову. Но зато точно не планировала проворачивать их наяву, порядком насытившись предоставленной сновидениями реалистичностью. — Молодец, я бы похлопал, но, сама видишь, я связан. Он подёргал белыми плечами; хорошо заметные голубые артерии тянулись от грудины по предплечьям, говоря в некотором роде о прозрачности его тела. В детстве, на празднике как-то мальчонка-именинник пошутил, что поданное на стол фруктовое желе полно человеческих внутренностей. Маленькая Парна Пета опустила глаза на свою порцию и разглядела в ней пульсирующие органы. C проснувшимся отвращением она механически отставила чашку подальше под смех несмышлёного мальчугана. Его заявление убило в ней желание кушать желе следующий десяток лет. При взгляде на тело Харона она недвусмысленно провела аналогию с желе: тело белых столь же прозрачно и мерзко. А ещё — более уязвимо в своей подверженности ультрафиолету. На юге они превращались в сковороду на плите без масла и обгорали, облезали. «Им плохо в жару, нам плохо на севере, честно говоря. Эта разница должна намекать на то, что на самом деле мы различны по своему строению. Но сколь бы ни были различны, мы столь и привлекательны друг для друга. Для «больных» глобализацией». Парна прогнала нелепые мысли, глотнув воздух. — К твоей пылкой речи могу добавить, что ты первая разоблачила меня. — Ты обронил самопровозглашённую кличку Йеремы — Пандора, придурок помешанный. — Будь Наваждение настоящим Хароном, он бы, наверное, вспомнил кого из своих знакомых. Впрочем, компенсировал свою «неполноценность» смехом. — Только помешанные берут себе кличку и пытаются соответствовать ей. Я была почти убеждена в том, что найду что-нибудь, принадлежащее тебе, в отеле. Или полиция найдёт, но ты оставил ничего. Мария подтвердила, что ты шизик, ты называл её Музой, выражал своё обаяние новогреческим языком. Старался изо всех сил, чтобы понравиться ей. И она влюбилась в тебя… — Парна прожевала эти слова и отвернулась. — Мне гадается только, как ты утащил Йерему с собой? Не верю, что она клюнула на твою угловатую внешность, — пренебрежение вернулось в голос; она вновь встретилась с его переносицей, — стихи ты ей читал или пел? Она разделяла твою любовь к истории греков? — пробухтела она. — Говорил ей комплименты? Любишь чёрненьких, мудила? — Он улыбнулся и закусил губу. «Смущённый?» Лицо выражало одновременно согласие и отрицание, если можно было полагаться на столь нереалистичное, как и окружающий мир, явление. — Тоже научишь её своим компьютерных хитростям, чтобы поглумиться над несовершенством систем безопасности, как Марию? Банки Лефкаса надолго запомнят… Хотя у Пандоры множество даров и без твоего вмешательства, — с сожалеющей злобой прорычала она. — Всем вокруг, такое впечатление, ты выдавал эти проклятые клички, — теперь она ворчала. — Муза, Пандора… Майерс, получается, что, твой психопомп[2]? — Харон посмеялся. Настоящий бы определённо ответил, и Парна поджала губы. Она снова скользнула рукой назад не глядя и подобрала материализовавшийся браслетик. Помахала им перед его лицом. — Узнаёшь? Йерема это скинула, подала сигнал о помощи, она хотела, чтобы мы её спасли. Что произошло позже? Ты загипнотизировал её, прямо как это может Кад? — Нет, — усмехнулся он, отвечая в такой манере на большинство неизвестных сведений Парне, затем пояснил: — Слишком много талантов для одного человека, ты же сама так считаешь. — Парна поникла в расстройстве. Погладила пальцем ракушки, бусины и камешки на браслетике, который запомнила немного иным, и, замахнувшись как прежде с настоящим, выкинула на пол. Цвет паласа, сменившийся на лимонный, смотрелся лучше. Подобно фокусникам, с отсутствием смятения и неудобства, Сновидица вновь потянулась за склянкой с вирусом куру, которая, как она полагала, осталась на взлётно-посадочной площадке тюремной башни. На деле склянку вроде прибрал к рукам пронырливый дружок, если верить весьма ненадёжным для его лисьей натуры словам. Харон нахмурился. — Наглядно-действенное мышление. Мне не три года, Парна, не пытайся воззвать к откровенности с помощью столь заурядной техники в притворных условиях. — Почему Райдер Уайт превратился в чудовище? — проигнорировала его ответ, перебирая в руках склянку. Чайная жидкость плавала в ней по странным законам физики, то застревая как желе, то растекаясь вязкой жижей. — Потому что он ввёл неиспытанный образец. Вы же вернулись в уже в наводнённую зомби лабораторию. Учёные не успели завершить опыты. — Бог ты мой! — Парну пронзила догадка в ситуации настолько банальной, что мигом пристыдила себя за недогадливость. Она прикрыла свободной ладонью рот. — Ты позвал нас туда. Именно ты! Не Уайт, беспокоившийся за антидот. Ты прямо или косвенно мог быть замешан в произошедшем! — Или Йерема, или доктор Уэст, — осадил он беспристрастно страстные домыслы. — Недостаточно оснований для вынесения логического суждения. Парна верила Йереме, так что единственным причастным к заражению комплекса видела Харона. Она слышала об удалённом доступе и сомневалась, что Роберт Уэст слыл недостаточно компетентным в своей отрасли. Однако техника тоже не раз подводила людей, неважно сколько дипломов висело у них за спиной. Парна сдалась продолжать тему из-за неоднозначности выводов. — Полагаю, ваша ОПГ счастлива. Что завладела почти неиссякаемым источником вируса. — Вполне. Мы вправе пугать мир, как самые настоящие западноазиатские боевики, — язвительно подыграл он. Сновидица не понимала свои эмоции. Хотела бы, чтобы он кривлялся, или нет, она просто надеялась получить максимально объективную информацию. Пусть и в иррациональной среде. Паркс заверял, хотя и не с присущей ему робостью, о возможности взглянуть на следствие по-новому, а Джексон была из тех, кто хватался всеми конечностями за любые из них. — Почему Йерема счастлива с тобой? — потребовала она, вспомнив слёзы при взгляде на фото. — Завидуешь ей? — в связи с незнанием ответа Наваждение воспользовался отражением её переживаний, комплексов. — Хочешь быть на её месте? — Хм. — Парна рассердилась поспешным выводом. — Я завидую только в одном. Она видится с тобой. На её месте я бы придумала что поинтереснее морских прогулок по Индонезии. — Знаю что это за желание. — Плутовские глаза пропали из-за блеска линз от оконного Светила. — Хочешь встретить меня в реальности, попробовать это по-настоящему, проверить, помогу ли разобраться в себе. Она раздумывала, как бы уйти от прямого ответа на неловкую тему, но для этого потребовалось бы слишком много усилий. И времени, которое стоит потратить более продуктивно.  — Я не отвечу на эту ересь. — Брось, я знаю тебя. Не таи пороки. Будь честна хотя бы с собой, — укол рассудку выразился мигренью. — Когда это говоришь ты, я не верю ни единому слову. — Она отвернулась, показывая ему свой невозмутимый профиль. — Почему она улыбалась на фото? Отвечай прямо. — Рассерженный взгляд вернулся к воплощению флегмы. Судя по всему, при мнимом допросе зеркальные очки не оказали бы на него никакого давления. — Потому что мы заботимся о тех, кто добровольно помогает нашим целям. — И Йерема, зная о том, что вы занимаетесь вырождением планеты, помогает вам?! И почему я не подвергаю сомнениям гипноз, иной способ управления разумом… — Потому что тебе страшно. Женщина, созидающая с рождения, способна забирать жизни. Ты отвергаешь существование подобной себе. Нравится такой ответ? Она помотала головой, брови собрались на переносице. — Или она не знает об Оденсе, — самолюбиво заметила она и подняла указательный палец. — Вряд ли девушку в её положении можно убедить в позитивном исходе той трагедии. — Ты до сих не знаешь какие обстоятельства послужили причиной нападения на директора клиники. — И не узнаю, полномочий нас лишили, а все улики на ваше счастье уничтожены чумой зомби. — Вследствие чего очень удобно считать нас пустоголовыми бездушными злыднями, да, Парна?! — слишком естественно сымитировал он Харона. Сердце её забилось быстрее. — И появилось на свет ужасное стоголовое чудовище. Громадное, с сотней драконовых голов, поднялось оно из недр земли, диким воем всколебало воздух. Лай собак, человеческие голоса, рёв разъярённого быка, рыканье льва слышались в его вое. Бурное пламя клубилось вокруг чудовища, и земля колебалась под его тяжкими шагами. Все содрогнулись от ужаса. И имя ему было — Организация, — проекция Харона после напыщенной декламации сухо улыбнулась, что показалось Парне тусклой эмоцией, и она силой мысли побудила того на смех. Фильмовое клише очень сильно раздражало и в созданных обстоятельствах. Достаточно часто, претендуя на закономерность, преступники, осмелившиеся показать средний палец перед заглавной буквой закона, вели себя однотипно: куражились, задирали хвосты и глумились. Смех — лучший способ показать своё ликование, ветер в голове. А ещё он помогал забыть на время о стрессе. В частности, Харон с ним повязан не теснее её, и понимание того, что он прошёл почти через те же зверства, да и к тому же ещё заражён, притупило азарт приклеивать дешёвые эмоции своему Наваждению-визави-любовнику. Да, последнее всё-таки имело вес и стыдило в некоторых аспектах испытываемых к нему чувств. — Ещё не наигралась со мной? — претенциозно вскрикнул он. — Огласи известное и попусту не торчи здесь, слушая псевдофилософский вздор! И команда шаблонному и машинальному поведению вынудила без промедления действовать. «Не волнуйся так, мне бы понравилось. Я ещё только начала». Она надуманно прокашлялась в кулак перед тем, как высказать гипотезы, базирующиеся на её наблюдениях: — Из Вевака ты с Йеремой, Линчем-Майерсом и как минимум двумя её или вашими будущими конвоирами-азиатами, вероятно китайцами, — могу сделать такой вывод благодаря общению с Сянь Мэй, — но имён их установить не удалось, хотя Мейер наверняка испытывал по данному вопросу кучу неудобств, привязанный к стулу или дыбе, — она хохотнула, выставив себя пустоголовой и бездушной, — отправились в Джайапуру, пробыли там максимум полдня и скрылись за дверями лаборатории «ГеоФарм» в Соронге. — Лицо Наваждения выражало что-то между «так точно» и «я удивлён!» — И я очень рада, что Аркадиус организовал поездку туда, так как учёные вели себя подозрительно. Феромоны распылили из-за нас. Из-за одороприбора. Потому что ты слажал, сообразительный инакомыслящий… — Лже-Харон отозвался одобрительным смешком на прозвище; — так как оставил в приёмной больницы свои тюремные шмоты. — Кевина Куази. Не свои. — Ты всё равно пропотел достаточно, чтобы распознать тебя в толпе! Орхус тому подтверждение. Ты сдался перед последним чудом техники по ловле инакомыслящих гнид. — Он шевельнулся, и Парне показалось, что он вновь похлопал бы неистовству и возбудился её гордым видом, потому как она на короткий миг ощутила эту поистине странную потребность. Сновидица вернулась к тебе, чтобы не дать ему волю сказать что-нибудь спрятанное в бессознательном: — Они прятали вас порядка двух недель. Что вы там делали — мне не известно. Но я и не хочу знать. — Харон цокнул языком, мол, какая досада. — Затем вы засветились на фотографиях случайных туристов. О, это было также гениально, признаю, — в её восторге не хватало искренности. — Ты либо сам недюжинного ума, либо Организация за вас поручилась, но поездки позволили вам прикидываться любопытными, сующими везде носы путешественниками следующие три недели. С редкими перерывами на чуткий сон в подземных бункерах. У меня нет сведений о том, есть ли у «ГеоФарм» тайные лаборатории, но… — Очевидно есть, если они в союзе с могучей Организацией, — подсказал лже-Харон, что определённо сошлось бы с ответом настоящего. Желаемое мнение, выдаваемое за правдивое. — И они стали вашим очагом, крышей, может, ты даже выполнял какие-то мелкие делишки для покровителей, чтобы не слыть нахлебником, пока кто-то не сказал тебе лететь в Оденсе. Ради серьёзного дела, масштабного. Такие задания придают тебе важность, верно? Ими ты бахвалишься? — Парна напрасно старалась углядеть в его мимике подсказки. Он не был бесстрастным, наоборот, довольствовался прикованным положением, примерно выполнял наказ сидеть смирно, даже просилось на ум заблуждение, что он не симулировал. Он был настоящим ровно настолько же, насколько густы волосы Аркадиуса Паркса. — В Дании ты уже появился с неким помощником, парнишкой, что, как я предполагаю, приставлен тебе гримёром, прятать твою мордашку, известную во многом благодаря нам, мне. Почему ж ты в таком случае не убил свидетелей, выродок? — Вы мне симпатичны, — произнёс он фразу, всё повторяющуюся в раковинах ушей и пробежавшую по коже мурашками. «Как в хижине. Он сказал это мне перед уходом». — Или же мне было приказано вас не убивать. Закон исключённого третьего тут может и не сработать, если подумать над другими вариантами. — Ладно. Ты ведь не скажешь мне почему, — обвинительно обратилась она, ненавидя подделку перед собой. — Оденсе, как уже подтвердили многие до меня, со злым умыслом ты посетил в праздник, устроил показательное представление, отвлёк полицейские силы на себя, позволив своему дружку по Организации «Линчу» устроить ад. Подонки. Вы убили свыше трёхсот человек, это я не считаю ту тысячу или больше погибших на Баное и в Веваке. Но ты мчишься в Орхус, пока закрытый на карантин город не стал твоей «могилой». А вот уже там, растеряв все козыри, все способы улизнуть незамеченным, сдался. Поддался агентам… оперативникам, — исправилась, чувствуя некое сожаление за гибель остроязыкого Лоусона. — Но без колебаний убрал их со своей отвергающей закон дорожки. И их кровь также впиталась в твои рукава. — Любишь ты переходить на личности. На мне её не больше, чем на тебе, — сонно защитился он и дёрнул плечами. Кажется, постоянные обеспокоенные поглядывания Парны на них побудили такую реакцию. Она понимала, что ещё осваивалась, что реальность до сих пор давила своими законами. Там, «снаружи», всегда оказывает влияние окружающая среда, забыть о её тисках сложновато. Впрочем, даже в вымышленном измерении она была в состоянии буквально прижать своим телом разыскиваемого международного отступника. Пока самая сладкая мечта осуществлялась… фальшиво. — Думаю, задай миру вопрос, чьи убийства он одобрял, твои или мои, люди остановились бы на мне, на осознанно потягивающей за спуск ради мира, а не на безосновательно бросающимся оружием массового поражения. — Всё-таки я считаю… — Подал лицо вперёд, делая акцент на важности своих слов; — нам бы двоим встретиться. При любых обстоятельствах. Многое бы узнали друг о друге. — Хладнокровие, граничащее с развеселённостью придали ему подлинное соответствие с Хароном. — Ты закончила? — Нет, — в тон получилось вложить гораздо больше печали, чем она рассчитывала. Потому что в «нет» входил последний пункт. — Ты ловко умчался из Алжира в Индонезию на грузовом воздушном судне. Может, пилотировал сам, ты же умеешь. Снова в «ГеоФарм», снова к «ней», воде и мнимой свободе… На сей раз это всё. Боюсь, что всё. Моей целью было найти тебя на основе этих рассыпчатых сведений, вот-вот готовых ускользнуть сквозь пальцы. — Молчание переняло её роль надолго. Настолько, что Сновидица в Парне стала ускользать. Ни мыслить и не действовать — прямой путь наружу. Туда, где получать наслаждение намного сложнее. «Кад прав: я прячусь здесь». — Мне вдруг показалось, что ты ждёшь сочувствия. — А ты предложишь расслабиться? — автоматично бросила с раздражением она, даже не понимая, хотела или нет. Было всё равно. — Нет, не сейчас. После того, как придёшь к какому-нибудь трезвому выводу, — её изумила ровность голоса, содержащего в себе каплю хозяйского позволения. — Но не боишься ли ты, что умозаключение твоё выйдет за пределы логики и всё произойдёт, как в знаменитом анекдоте про физика Роберта Вуда, который в наркотическом бреду озарился важной идеей? Помнишь его выводы? — Парна посопела так и не ответив. — Это я ещё утаил о занесённом дамокловом мече над памятью. Когда ты в крайний раз открывала приложение со сновидениями? Она рванулась вперёд, прильнув к мужскому телу, и расстегнула оковы руками — во сне принцип механизмов было легко обмануть. Она задержалась на месте, будто нелепо обнимая его, и медленно отстранялась. Щека неаккуратно оцарапалсь о бородку; те же ощущения ей дарили поцелуи с Кадом в медленном танце. — Помоги мне, — шепнула с отчаянием Сновидица. Вновь она подумала о сопровождающей такую обстановку романтичной вуали, что невидимо оплетала пару, связывала вместе, вынуждая поцеловаться. Казалось, именно оное и произойдёт в следующий миг, момент или секунду, смотря каким образом текло здесь время. Кажется, медленнее обычного. Поцелуя не произошло. — Охотно, — оповестил о своём решении, а потом шепнул предложение: — Предлагаю воспользоваться экстремальным программированием. — «Помнится, о таком упоминал Аркадиус после визита в «ГеоФарм». — Ну, то, к которому в критических ситуациях прибегают соображающие по компьютерам. Раз — и стирают весь код, чтобы переписать заново. Избежать дальнейших одиозных ситуаций, думаю, хочется не только мне. — «Как правдиво играл свою роль и пугающе точно улавливал тревогу в моей душе, обращая её в какую-то шутку. Вытаскивал очевидные переживания наружу, как гипнолог, но с триумфом, с нескрываемой гордостью. И теперь предлагал забыть о прошлом, о невразумительных импульсах сбросить пар — не важно в драке или сексе. Разумно». — Переместимся в более благоприятную обстановку? Вопрос встряхнул отрешённую Сновидицу и подтолкнул к действиям. Она внимательно оглядела песочные обои, на которых выпуклые цветы с листьями объёмной рябью украшали полотно; на цвет Светила, ставший розовато-бежевым; на противоположную стену, пустую и вынуждающую её чем-то наполнить, оформить мебелью из светлого дерева. Она вообразила круглый столик с цветной скатертью в крупную клетку и парочку стульев с мягкой обивкой. Стоило немного подумать и кинуть недоумённый взгляд на своего готового помочь Наваждения, как мысль обратилась явью. Он похлопал. Гордость за себя, выраженная через кого-то воодушевляла. Она слезла с лже-Харона — и фальшивое ощущение тепла между бёдер сразу же пропало. — Давай сразу отбросим версию о том, чтобы попробовать выяснить настоящие мотивы Бэрристера через меня. — Он направился к одному из стульев. — Мозг-приёмник не сработает, это смешно, — озвучил её мысли, в чём удвоил решимость больше не ворошить эту тему. «Хотя Паркс бы расстроился. Он сторонник подобных фантастических теорий». Парне захотелось расстроенно взхдохнуть. — Я не скажу тебе ничего существенного, и пытки тут не помогут. — Я не знаю с чего начать. Я растеряна настолько, насколько это возможно. И молю о содействии. Усилием одной лишь мысли создать рабочую гипотезу близкую к действительности видится мне маловероятной. — Тогда позови «Аркадиуса» и «Логана». — Парна утвердилась во мнении, что изумлённость, какой бы слабовыраженной она ни была здесь, сохранялась на лице присно. — Что ты имеешь в виду? — Что ты не даёшь им проявить себя. Иные способы мышления. Сколько людей — столько и мнений. Выслушай их гипотезы, а я займу позицию поддерживающего или опровергающего каждую из них. Или хотя бы проверю из на рациональность. — Она проигнорировала странный совет и спросила лишь об одном: — А ты справишься? — И дождалась его кивка. «Не доверять себе — бессмысленно». — Мне самому позвать их на форум?! — Он расставил руки. Восклицание и жест покормили её любопытство. Парна первым делом заглянула за дверь, потому как припоминала какого-то охранника. За ней, у стены, стоял Аркадиус Уоли Паркс, курчавый, в форме, а перед ним простиралась тьма непродуманного пространства («вероятно, поодаль расположился освещённый по периметру участок с деревянным креслом посерёдке»), какое она могла заполнить чем угодно. Хоть тысячей столов с нелепой цветастой скатертью. Парна схватила лже-Паркса за руку и повела внутрь. На верхней кровати, подпираемый нависшим потолком, высовывался сонный Логан Картер. Он вытянул руки и немо позвал Сновидицу к себе, и она не удержалась ответить, рискуя тут же вылететь со скоростью самолёта из сна от захлестнувших чувств. Подбежала к лестнице и уже занесла ногу на перекладину, как замерла из-за холодного приказного тона Наваждения за спиной: — Потом. — «А не заткнуться бы ему?! Или мне самой… Я же вижу того, с кем хочу быть, по кому скучала весь долбаный месяц! Почему я должна слушать тебя?» — У тебя другая цель. Вы никуда друг от друга не денетесь. — «А вот и проявленная рациональность. То, что он во главе сумасшедшего, пропитанного мистикой, кружка по поиску преступника, своего подлинника, «другого я» и прочих «квазиего», выглядело само собой разумеющимся». — Господа и дама, — издевательски скопировал Харон Аркадиуса, когда они ещё вели следствие с Дадае и Муисом, — Выносим кто аналитические, кто синтетические суждения, делимся предположениями, — все имеют принципиальное значение — где искать Кевина Бэрристера, меня, — не забыл он о выданной роли или просто включил режим издевательства, Сновидица не поняла; — при имеющихся сведениях. Распределите меж собой роли — и начнём. Конечный вотум вынесет Парна, — величественное оглашение он вежливо сопроводил ладонью. «Цирк. Но забавный». — Кем же тогда буду я, мистер Главный? — Той, кто сочтёт нужным прислушиваться к моему или чьему-либо мнению. Парна закатилась смехом, одновременно страшась, «неужели предстоит раздумывать за каждого?» Впрочем, мысль не нашла отражения в созданной ею действительности, потому как образы во сне, по правде говоря, поступали отчасти по-своему — тому пример крайний сон с заискивающим Наваждением. Накопленный опыт общения складывался с увиденным поведением, создавая проекции людей во снах похожими на себя. С угла зрения Джексон, разумеется, хотя она опять же не всецело соглашалась с тем, что происходящее было в самом деле естественным. Тут, как-никак, правили свои законы. И странными они казались только после пробуждения и соответственно включения рацио. Она оглядела «участников форума», по сути связанных через неё, и загорелась идеей проиграть сценарий их знакомства — кто не сталкивался по жизни до сих пор — и неосознанно подтолкнула их друг другу. Аркадиус снял фуражку с нечётким изображением места службы и подошёл к Харону, обменявшись рукопожатием; с Логаном один поздоровался кивком, другой — взмахнул рукой. Пустой стол по такому случаю вызвал неприятное жжение в животе, расходящееся от центра живота, будто «виновница торжества» основательно не подготовилась. Постучав по подбородку, она шагнула ко вмонтированному в кровати шкафу и взяла с полок белое вино в экзотической изогнутой бутылке, столь же вычурные бокалы и сырную тарелку из энотеки в Перте. «Там была такая вкуснятина!» Никто из её «гостей» не взглянул на это явление, — Парну в эротичных майке и трусах, бережно расносящую ресторанные изыски, — как на нечто чудное, а Картер так вообще отказался спускаться, ссылаясь на усталость. Нечто в его вымышленном состоянии подсказало Парне, как ему плохо в реальности, но отмахнулась от необоснованных догадок, заняла единственный свободный стулик и попробовала «наколдованную» еду. Мозг вновь отчасти обманулся и припомнил былое впечатление с рецепторов языка. Лже-Кад и лже-Харон, сидевшие рядом хорошими друзьями, последовали её примеру, чем вызвали ступор на грани медленного сумасшествия. Голову посетили образы пирующих Мартовского Зайца и Шляпника, как они будут заваливать Алису-Парну нелепыми историями и сказками и разъяснять о правилах этой сюрреальности, которые она, с логикой знакомая, не воспримет без негодования, а Соня, роль которого будет играть Логан, будет размеренно посапывать и изредка запевать. «Брр. Чаепитие было у Кэрролла, у меня, получается, винопитие?» Сновидица только и ждала, что вот-вот наступит нечто такое же незаурядное — обмакнут часы в напиток или все пересядут по часовой стрелке, впрочем, перспектива выслушивать версии от снообразов о предполагаемом убежище международного преступника, показавшего «демонический хвост» лишь однажды, воспринималась ещё более странной. И она снова засомневалась в прежде действенном плане, положив на шпажке в рот кусочек сыра «Железный камень» со сливочно-карамельным вкусом. Всё это могло обернуться каскадом доступной информации, самоусиливающимся процессом, в ходе которого коллективная вера станет всё более убедительной за счёт нарастающего повторения, как-никак, её точки зрения распределились между четырьмя участниками. Можно ли от них услышать что новое? Найти истину, к которой стремилась? — Начну первым. Из всего оглашённого и известного, — начал внезапно лже-Логан, по чести не представляя о том, что Парна устраивала допрос-взбучку Наваждению с глазу на глаз («или он всегда был наверху и подслушивал?!»), — скажу от мышления интуитивного, что укрываться Кевин может в местах, досмотренных следователями. — Гипотеза вполне добротная, однако, — заунывным тоном возразил Аркадиус, видимо, оглашая продуктивные версии, и похрустел пальцами на вытянутых руках, не издавших ни звука, — оперативники ЦРУ денно и нощно следят за каждым отделением «ГеоФарм». — Только известные им отделения, — вставил ехидно Наваждение, позиционирующий себя главным, он мыслил аналитически и эгоцентрически, и с плутовской улыбкой взял ответственность отрицать каждую из брошенных в него догадок. Он также налегал на псевдосырную тарелку и запивал квазивином. «Оригинал вроде как трезвенник, когда как его копия не стеснялась вкушать безвредные яды нереальности. Я одна веду себя как и в мире, стеснённом различными факторами, что ли?» — Не исключено, что уже в скором времени ведомство разведывательного управления обнаружит чертежи и планы «тайных лабораторий», в которых нахождение Бэрристера наиболее вероятно. — Кад потянулся за вином, но так с ним и застыл. Он не притронется к напитку губами, пока не настанет завершающий этап в их фантастическом расследовании. Наваждение кинул Логану пытливый дружеский взгляд, и Парна, проследив за ним, вспомнила об их общем безрадостном «свойстве». — Стоит разыграть с нашими друзьями-полицейскими «дилемму заключённого»? Прикроешь своего единомышленника, «выигрыш» от ситуации разделим поровну. Я пощадил и отпустил вас когда-то, теперь твоя очередь. — Парна приоткрыла рот от наглости и непредсказуемости поворота ненастоящих событий. — Как раз двое на двое, мы в равных условиях можем склонить их в свою сторону. Лакомое предательство — оно всегда лучше сомнительного сотрудничества. — Прищурился он, похожий на пробующего лимон и довольствующегося этим. — Рассматривая вас двоих, я сделала бы выбор в пользу Логана, так как он в полной мере перенёс наказание. Он стал убийцей по неосторожности, ты же осознанно выбрал путь маньяка, — жёстко разделила она двоих мужчин, имеющих в этой комнате больше всего схожих признаков, стараясь облечь свои слова гневом. — Шучу, — выдавил Харон привлекательную полуулыбку, сгладив напряжение. — Я обязан помогать тебе и не собираюсь разводить демагогию, вводить в заблуждение. Просто позволил себе малость пошутить. Всё-таки ищем меня. Не находишь в этом малость иронии? — Вместо скользкого ответа, над которым сразу задумалась Сновидица, они вместе с Аркадиусом заткнули надуманные рты надуманным сыром. Ореховый с травами сыр с южного острова Брани. — Однако же позвольте заметить, вы ослеплены эффектом знакомства и пытаетесь найти только меня одного, когда известно о некоторых моих, так скажем, коллегах. — Скажем, неустановленные личности предположительных конвоиров и гримёра или Майерс, да? — подключила рассудительность Парна, подкармливая деликатесом реалистическое мышление — истиной. — Первые систематически следуют за вами с Йеремой по пятам, а последний точно где-то под водой, и его вероятно найти только при помощи подлодки с прозрачной обшивкой и мощными софитами. Он не появится без важной на то причины. Ты же с Йеремой, если условно признать её новым членом вашего Консорциума, в чём я сомневаюсь, имеете свойство беспорядочно перемещаться, — обвинительно заявила Джексон. — Ладно, оставим эмпирику, ты не наблюдаешь исследуемые субъекты, а, стало быть, не вправе считать данное утверждение всё ещё выполняющимся. Займёмся усекновением возможных альтернатив. Дам подсказку, — расщедрился доброжелательностью играющий благородного законотступника и явил масляную улыбку. — Попробуй заполнить условную таблицу с особенностями моей личности. — Мы уже внесли значимые черты личности в психологическом портрете. — Парна сложила руки, вспоминая оглашённый вердикт «неутешительно неполные сведения» в условно первый день следствия. — Если мы заново будем перебирать, — интонировала она с нажимом, — твои хитринки с паскудинками, и даже если приступ тошноты гипотетически не начнётся у присутствующих, он точно начнётся у меня. — Перспективная скука окрасила окружающий фон в нечто блёклое, и Сновидица разглядела привычную черноту, не просто зовущую, но настаивающую вернуться в реальный мир. — Согласен с Парной. Мы, и это мягко сказано, подзадержимся с разумными выводами в дальнейшем, — флегматично рассудил лже-Кад, как и положено образу подсознания, живущему в пределах реальности, пренебрегающей понятием времени. — Я бы подробнее остановился на его поведении как конечном, составном понятии из его черт личности. — Но без учёта анонимности, позволяющей мне чувствовать себя несколько расслабленно и не прислушиваться к ограничениям законов, само собой. — Поднял Харон указательный палец, хотя его интонация и так была достаточно выраженной. — Ну, конечно, ты же теперь лишён иллюзии безнаказанности. Твоё поведение изменилось. — Именно так, вопреки диспозиционному подходу, человек и ситуация находятся в состоянии динамического взаимодействия, и поведение Бэрристера не просто изменилось, оно меняется от ситуации к ситуации. Кхм. В таком случае, какие его привычки или умения неизменны под влиянием внешних факторов? — посмотрел он на Харона, обращаясь почему-то к другому: — Логан? — Кевин сладкоежка, но это слабая, даже ничтожная подсказка к его местоположению. Кондитерки — не самое подходящее место для убежища. — Но регулярно закупающий сладости белый мужчина более подозрителен, — вставил Наваждение, подтверждая сотрудничество. — Вопрос в том, буду ли я в потворстве вредной привычке «заедать стресс», который, как известно присущ инакомыслящим? — Из всех четверых она расслабленно выдохнула и положила в рот сливочный полутвёрдый «Вашингтон Уоршид». «Прекрасный вкус». Облизнулась и запила кислым вином, сменившимся на красное. Во сне оно мало чем отличалось от настоящего. — Любая гипотеза заслуживает жизни. Не в пример, так в назидание. — Ещё он пилот, — добавило интуитивное мышление с верхней койки. — И к ним меньше требований перед проведением полётов.  — Но не забудем, что воздушные порты всего мира ознакомлены с тем, что Бэрристер, компьютерный взломщик с дурной репутацией, ещё и авиатор, так что присмотреться к своим сотрудникам — опять же не проблема, — пресёк треволнения репродуктивизм с бокалом. — Он в романтических отношениях с Йеремой. И вопрос тут не в «почему», — умствовал без передышки лже-Картер, целиком и полностью успокоив Сновидицу, которая кажется вообще приготовилась растечься жидкостью по стулу и ниже, на палас неважного цвета с меняющейся геометрией, и не участвовать в диалоге. Всё делали за неё, она лишь только слушала, да косилась на Наваждение, потрясающе играющего роль Кевина Бэрристера, что даже сердце радовалось, стучало и стучало. И доверия к нему стало возрастать.  — А «как они это делают», — закончил лже-Аркадиус и нагло устроил себе отдых с помощью пикантного «Гамби Шевра». Проглотил его со стоном довольства. — Ага, — обрадовался Логан, привстал на локтях и со стуком встретился головой с потолком, тем не менее, значения этому не придал. Сновидица же, наоборот, размышляла над преобразованием комнатки в сторону простора. — Кевин психоаналитик. В какой-то степени, иначе бы изнасилованная девушка сторонилась его. Он же мужчина. — У синдрома травмы изнасилования разные симптомы. Жаждать общения и даже близости — один из них, — умозаключил его недавний активный собеседник, подчинённый профессиональному опыту в психологии и отбрасывая более общую точку зрения. — Вопрос в другом, ты прав, но если они встречаются, тайно ли? Организация наверняка не нашла веских поводов одобрять их взаимодействия больше положенного, так сказать. Харон попивал вино и поглядывал на Парну в ответ со скрытым намёком уединиться. Они сидели за столом друг напротив друга, противоборствующими, соперниками, но в их случае всё обстояло далеко не так. Да, они примирились и да, они переспали, но в этой комнате она переспала со всеми, что не было чем-то удивительным, однако вызывало неудобную квазидрожь. С недавних пор она задумывалась над напрасностью отмщения и силалсь отогнать видения, в которых её светлые ладони были обагрены кровью. Удавалось не с первой попытки. Она вспоминала, как даже Наваждение упоминал её меняющийся цвет глаз, как янтарный уступал бордовому и карминовому, застилал её радужки и вынуждал подчиниться рвущемуся гневу. Её странным образом подмывало извиниться, хотя в отношении самой себя это было бы даже желательно, но момент был неподходящим. — Значит, остаётся одно из двух: либо лекарство, что принимает Бэрристер, позволяет «влажные контакты» с переносчицей, либо он самоуправничает и видится с ней по собственному желанию. — В связи с чем мудро предположить, что их пересечение неизбежно. Если есть множество фотографий, на которых они вместе, значит ли, что они так и путешествуют? — В праве ли я упомянуть про игнорирование статистики в пользу частных случаев? — кинул на обсуждение умную мысль Харон. — Или всё же раздельно? — рассуждал Логан, словно не слышал или проигнорировал вопрос. — Тогда время от времени они видятся для удовлетворения конкретных романтических целей. Что возможно сильнее подставляет под удар обоих. — О, очень рискованное мероприятие, — заметил с восторгом исполняющий роль разыскиваемого и потёр ладонями. — Как ты там, Кад, записал в его криминалистическом портрете, стрессофил? Очень подходит, — облизнув пальцы, на котором остался аромат несуществующего деликатеса, съязвила Парна и уставилась в потолок. Свет звезды снова замерцал, как в мистических фильмах с участием колдуний («стоит ли принимать на веру тайный посыл в том, что чаще их играли темнокожие?»), кажется, даже опаляя жалюзи. Затрещали тонкие стены, рисуя ровную, как на архитектурной линейке, линию разрыва. Сновидица напряглась и задержала дыхание, силясь поднять крышу комнаты развернувшихся бесед и закрыла глаза. Неопределённое время спустя, когда даже прообразы реальных людей замолчали, выжидая конца представления её могущества, потолок оторвался и сместился в сторону с почему-то деревянным треском. Сверху открывалось небо с оттенками от мандаринового до бурого и от томатного до бордового. Без единого облачка. В этом небе хотелось полетать. Впрочем, её цель была более приземлённая — дать свободу не чуждому ей человеку. Или его подобию здесь. Акт ухаживания. — Какие пути для него закрыты? — спросил не понявший удобства в отсутствии потолка. — Почти любые пассажирские перевозки по земле, воде и воздуху. — Харон потянулся и сложил руки на затылке. — Анализатор летуче ароматных веществ безошибочно считает мои данные. — Впрочем, я не уверена в том, различит ли устройство запах конкретного человека среди скоропортящихся продуктов наподобие тех, что перевозят грузовые самолёты, — резко заметила Парна, анализируя не самые приятные воспоминания. — Лаборатория «ГеоФарм» в Соронге создала тебе надёжное прикрытие… Ничто не в состоянии всегда идти правильно. — Афористическое утверждение Старджона нашло горькое отражение в её сновидении. Харон улыбнулся с сочувствующим взглядом, означающим ничего кроме как «ты правда уверена, что я там был? У тебя слишком мало доказательств», вернув всемогущую Сновидицу из отрадных мечтаний в сказочном небе обратно в комнату с тусклым освещением, и скорее всего мог поставить и крышу обратно, если б захотел. — Если НЦБ стран ещё не догадались проверять каждую транспортную единицу, нужно их уведомить, — подсказал лже-Картер. — Даже если это кому-то не понравится. — Ещё важный вопрос. Появишься ли ты сознательно на публике ещё раз? — Обращение к объекту диспута кроме Парны никто не применял, что представлялось довольно загадочно. Они смотрели на него, сквозь него, но не признавали в нём собеседника. Только для неё он был кем-то больше спрятавшегося неизвестно где уголовника. К её ужасу. — Игра в анонима потерпела крах в Оденсе. Каждое твоё участие в деле вынудит рисковать жизнью. — Злые люди два века живут, правильно, Парна? — Он облизнул губы и потряс бокал, зазывая выпить с ним. Она улыбнулась ему с намёком на флирт и, не отрывая взгляда, произнесла: — Стоит не забывать о том, что Харон — не отдельный человек. Он член Организации, а его покровители обеспечивают ему надёжную защиту. — Она выпила под конец своих неоспоримо важных свидетельств. Закон Паркинсона, гласящий, что работа заполняла время, отпущенное на неё, оказался верен и в её ситуации, вызывая нежелательную зевоту. Переговоры займут если не всю ночь, то большую её часть. «Успеть бы до отлёта!». — Отсюда просится вывод — у него влиятельная верхушка. — Поднял лже-Паркс полный бокал, вызывая если не смех, то неловкость. — Не кучка военных или сборище острых умов-изгоев, теплящихся в полуразрушенном здании бедного района в забытом городе. Что-то большее, весомее. — Уставился он на палас, видимо не готовый лицезреть пробивающее на слёзы великолепие сменяющегося неба. Парна представила ветер и чуть покрутила действительность вокруг. Свист и шум ознаменовали приближение погодного явления, и разноцветные листья поддались его вихрю. Она не замахивалась на энергетические воронки, как правило, олицетворяющие собой показушную мощь злодеев на экранах, но получилось нечто похожее само по себе. — Полноценная Организация, штат сообразительных и трудолюбивых, бесшабашных в меньшей или большей степени и всецело преданных личностей, готовых как идти на жертвы, так и убивать, — откровенничал за настоящего Харона, выпивая раз за разом наполняющийся бокал. Он здесь вообще не заканчивался. «Кад наверняка таким баловался, но толку ноль — в осознанках разум чист как стёклышко». — И убивать ради конкретной цели. Конкурентов — неизвестно в какой отрасли — или тех, кто вам попросту не нравится? Ведь вам же чем-то не угодил штаб клиники Эйр! В Великобритании нападок на дружественный филиал не состоялось. Они были глубоко шокированы и огорчены происшествием в Дании. Отличилась именно клиника в Оденсе, не вся медицинская отрасль, — с бокалом констатировала Сновидица-следователь, что в общем-то вписывалось в одну из её социальных ролей. С подобным поведением в реальности к её доводам даже не прислушивались. Здесь же, в обстановке знакомых людей, даже более чем знакомых, она ощущала себя раскрепощённо, матриархально, властно. Ей захотелось потянуться кошкой и улечься на столе. Однако же она продолжила тянуть за верёвочку важной мысли. Бурлила творческая деятельность, подмяв под себя слабенькую и автоматичную исполнительную, в сущности более простую. Сопоставляя и анализируя, находя связи, зависимости и закономерности в озвученных наблюдениях своих «гостей осознанки», Парна пришла к разумным выводам: — Надо вновь прошерстить список погибших на Баное в поисках новых зацепок. Вевак точно был не целенаправленным полигоном. Харон сделал это для отвлечения внимания, рискуя собой опять же. — Она опорожнила бокал одним глотком — вещи в её руках поддавались физическим законам. Наваждение явил ей слабую улыбку из-под бородки. «А ты, вроде как, гадёныш, освоился? — А кто помнит что именно в том показательном видео сообщили агенты Консорциума? — решила она пробудить от непонятной спячки своих идейных собеседников. — Что они наслышаны о войнах, устрактах, бунтах и революциях. Присутствовали во многих или даже каждой, иногда выступая зачинщиками. При всём при том непонятно как давно они этим занимаются, но налицо типичная проблема мышления, заключающаяся в иллюзии управления.  — Звучит по-диктаторски. — Парне показалось, что Харон не имел к написанию речи никакого отношения. — Видели гибель каждого и видимо вели учёт, если сделали на этом упор, — усталый сонный голос интуиции слабел. — «Список смертей». Кто-то ведёт его у них? Неужели я? — усмехнулся Харон и сложил руки. Он снова принял позу победителя, снисходительно осматривая всех вокруг. У Сновидицы проснулась прихоть снабдить его образ короной, но ничего не вышло, и она мысленно укорила себя. «Это было бы комично, но при других обстоятельствах».  — Нетипичная группировка, без названия, без явных целей. Они лишь намекнули о том, что располагают самым опасным в истории человечества оружием. — «Ящиком Пандоры», — с придыханием огласил автор названия и погладил ладошкой воздух. — Может, банально звучит, но каков символизм! — Суданский учёный, уже найденный заболевшим членами Консорциума, если верить его словам, пожертвовал собой, так как верил и надеялся, что помогает в их благих целях. Не совсем понятных, к слову, целях. — После этого охотнее миришься с версией о его добровольной инициативе, — Парна, ощутившая странный ветерок, не сомневалась, что Логан обращался прямо к ней, потому что она яростнее всех отрицала любое упоминание слов «Харон и добро» в одном предложении. Вообще не связывала их вместе. Но он и не был добряком, важно указать, но беспросветно дьявольской тварью — однозначно тоже. — Йерема внесла в положение свой вклад. Она такая же жертва, при этом согласившаяся сотрудничать. Спасла Кевина. Сновидица вдохнула горечь стылого ветра на пляжном мокром берегу Вевака. Телескопический эффект приблизил далёкие события и породил сопутствующие им чувствования.  — Или это иллюзорная корреляция. Ошибочное предположение тесной связи между переменными. — Вернёмся к «Эйр» и тщательно спланированным операциям, — меланхоличная пустота охватила тело Парны, всё выпитое и фальшиво опьянившее выветрилось. — Если они действуют во благо хоть кого-нибудь, и его местоположение зависит от происходящих поблизости конфликтов… — Сведения, что ранее противоречили друг другу в её понимании, обрели тождественность. — Мы же не будем ждать, пока он проявит себя, верно? Поскольку я не принадлежу к сторонникам принципа недооценки бездействия, где Харон не появляется на виду и тем самым даёт понять, что жертв среди гражданских не предвидится. Нам всё же стоит действовать на опережение.  — Кто подскажет, где нынче ведутся активные военные действия или политические беспорядки? — Джексон развела руки недовольным учителем перед классом детей. Она была оптимистично настроена относительно шансов успеха планируемых действий. — Стоит обратить внимание на закономерность и в высшей степени симптоматичность в появлении Харона рядом с устрактами. — Много где, — неутешительно отозвалось продуктивное мышление, понемногу болтающее вином в бокале, — однако если рассматривать конкретную географическую область, в которой гипотетически Бэрристер и находится, то во Вьетнаме, на прибрежном севере, в Хайфоне и других городах, население активно бастует против сокращения трудомест на морском промысле и его автоматизации. — Помнится, на Тайване, в национальном парке Кентинга, затаилась военизированная группа, вроде бы филиппинские интервенты, цели неизвестны, — интуитивность Логана стала сосредоточенной и буквально идейно продолжала лже-Аркадиуса, но до критического мышления Парны Джексон, заметно выросшего с недавних пор, им обоим было далеко. Она находилась впритык к важному открытию, которое обязалась в угоду нарциссизма перехватить и озвучить раньше своих «других я». Харон одобрительно молчал и лишь чесал нос. За показным безразличием скрывалось ничем не уступающее ей нетерпение, но оба старались не показывать друг другу волнения. Хорохорились, одним словом. — Японские острова, точнее ближе к Карафуто[3], заключительное место, пожалуй, — подытожил севший поудобнее Аркадиус, уже готовый опустошить пренебрегаемый бокал, сдерживаемый шокировавшим Парну заявлением о том, что старался не пить ввиду какой-то лишь ему известной причины. Причины, долго не интересовавшей её и ставшей достаточно прозрачной, чтобы сказать наверняка. — В Фукугате[4] разразился скандал. — «Ребят, а с вами так всегда можно о новостях будет переговорить? Или вы мне сочиняли? Хах. Зато как красиво сочиняли!» Харон улыбнулся, создав впечатление подслушавшего её мысли. Пожалуй, ему не нужна была корона для доказательства своего превосходства. Вполне возможно, он предугадал всё, о чём они втроём переговорили. — Городское самоуправление не просто крало налоговые сбережения граждан, но и возводило на месте старых памятников архитектуры торговые центры. Непонятно во что в итоге выразилось возмущение жителей. Новости не щедры на подробности. — Ну и где, как ты полагаешь, понадобится помощь соображающего по технической части отменного лжеца с навыками пилота? — подвёл зачинщик форума псевдоследователей к финишной черте. То, что он не переставая обращался только к ней и пренебрегал общением с другими, Сновидица не заметила. Возможно, он как полноценная личность, в причислении к которой уже не должно было остаться сомнений, отдал предпочтение ввиду принятия её в некую группу по интересам. — Хочешь, выскажусь от имени своего математического чутья? Парна не отрывала глаза от своего Наваждения. Он снял очки и с показным педантизмом сложил перед собой. Улыбнулся ей, и в мимике этой, уже не вызывающей раздражения, она поняла где искать истинного кукловода её сновидений. Приняла ли иррациональное решение, основанное на прошлых решениях, или догадалась интуитивно, она не признавалась никому, даже себе. — Знаешь, когда Логан прочитал мне твоё досье в участке Вевака, — Парна взгромоздила локти на стол и указала на Харона пальцем; — я ощутила кое-что. Вроде резкого и приятного запаха, преследующего тебя долгие месяцы. — «И снова намёк на него, его запах. Я растеряла оригинальность». — Я ощутила достойного соперника. Достойного себя. — Я был рад всё это время быть в твоём списке номером один, — обменялся он любезностью. Как показалось Сновидице, образы Картера и Паркса опечаленно потемнели от осознания далеко не первой позиции в списке её сиюминутных потребностей. Она взглянула наверх — почерневшее небо явило другие звёзды, и они были столь же яркими, сколь во всех отдалённых от крупных городов местах. «Изумительно». Одеяло красочных оттенков акварельным полотном сменила ночь — магическое время суток, подчиняющееся желаниям Парны, избавило ото всех переживаний и исцелило от одержимости. Она освобождалась от гнёта мстительности. — Так что же скрывает тьма? — спросила Сновидица, вспомнив о книге, которую она так и не нашла, побегав глазами по полу. Вопреки мраку над головой, освещение комнатки, для которой ламп предусмотрено не было в принципе, не поменялось. — Тьма скрывает голых негритянок, — отшутился он по-простецки, вызвав добрую пухлогубую улыбку, но не упускающую возможность намекнуть о том, что ждёт более достойного ответа. — Душу. Душа каждого человека непонятна и окутана тайной. Разгадать её — задача той же сложности, что и решение открытых математических задач наподобие уравнения Матьё.  — Прости меня. — Мягкое сияние сосредоточилось на них двоих, выделяя важность произнесённых сожалений о зря потраченном времени в драках и побоях. Мир с ним оказался во многом лучше вражды, и причины тут не были в спонтанном удовлетворении сексуального воздержания или потребностях в мужчине, а в обществе, его обществе, представляющемся столь же настоящим, как и в мире пробуждения. Не было ни единого случая, чтобы она общалась с представителями по ту сторону закона так откровенно и близко. Реверсия виной и стыдом возвратила к мыслям о возможных действиях в прошлом по предотвращению потерь, исправлению необратимого и не придумала ничего действеннее двух жалких слов. — Прости, что не прислушивалась к… тебе или себе, — запуталась Сновидица. — Видать, мои советы были не без пользы, и я оказался не такой непроглядной мразью, как ты всегда думала?! — истеричный тон он споро заглушил напитком. Опьянение для него тоже не было предусмотрено. Всё из-за того, что неизменно сложно представить человека не пьющего чересчур расслабленным и оттого чудаковатым. — Я не защищаю подобных себе и не ходатайствую о своей невиновности, но отрицать мотивацию и ненавидеть только за то, что я есть — было твоей большой ошибкой. «Уже поняла. И это тревожит и волнует меня. Какой же ты всё-таки?!» — Люди считают тебя серийным убийцей, это отнюдь не мелочь. Я видела много осуждённых мужчин и женщин, почти все из них настаивали на своей невиновности. Другие довольно быстро принимали неизбежное и меняли свои показания. Некоторые упорствовали, придумывали себе защиту, а кто-то действительно прилагал усилия, доказывал, свою непричастность. Но никто на моей памяти не заходил так же далеко как ты. Не утверждал о всесилии, не обещал глобальный геноцид, при этом безропотно веря в благо. И убеждая других! — кричать не получилось, несмотря на скабрёзные обвинительные речи.  — Ты очень много обо мне не знаешь, — повторился он, надоумив на то, что Парна слишком зациклилась на одних и тех же упрёках. — У каждого свои пути проявить особенность — это и есть её смысл — и стараются сверх имеющихся пределов. И ты же, замечу, посчитала это притягательным качеством. — Слово «притягательным» прозвучало как «сексуально привлекательным», вследствие чего Сновидица не стала медлить с терновым ответом: — Хах, из нас была бы худшая пара. Мы два хищника, активиста. Не подходим друг другу. Рано или поздно один бы вытеснил другого. — Он промолчал, словно отвергая её заурядные смены темы в пользу искажённых эмоций, и мысли поспешили заполнить нежелательную пустоту: «Но только наша встреча даст ответы на некоторые недосказанности, как ты, то есть я, и говорил». Или не мысли, а произнесённое вслух, но послать импульс в сторону оглушения сонных собеседников не составил труда. — Что ж, если мы закончили, — проснулся лже-Уоли, отряхнув серую форму с коричневыми полосами, поднял изогнутый и всё ещё полный бокал и поглядел на Сновидицу, — предлагаю тост — за единство мысли и духа. — Он наконец выпил и спешно потянулся за бутылкой, будто в порыве наверстать упущенное в трезвости время. Харон поддержал его, Парна ощутила тяжесть во всём теле, подсказавшее недвусмысленно, что напрягаться за всех ей тем не менее пришлось. — После нашего. или моего мозгового штурма я… — Она встала и ощутила надуманное головокружение. — Если мой разум условно представить вратами, то в них будто вломился огромный таран, размерами сопоставимый с авианосцем! — От придуманных нелепых метафор она возбудилась. — Он врезался прямо… нет, он просто разорвал двери на мириады крохотных… Что я мелю? Мне нужно расслабиться, — сделала запоздалый вывод утомившаяся Сновидица. Остальные в комнате осознали оное задолго до неё, если принять во внимание их крайнюю пассивность. Она стянула с себя топ по-мужски, схватившись за спину, не стесняясь окружающих, и полезла вверх по лестнице. — Сидите здесь, парни, я — к Логану. — Мужчина в белой больничной сорочке наверху обрадовался и промурчал её имя, прежде чем принял голые объятия. Перед тем как скрыться за невысоким бортом кровати, препятствующий нежелательному падению во сне, — высота была немаленькой — она распорядилась: — Кевин, ты следующий. В то время как сверху полились звуки, не просто намекающие, но и прямо указывающие на то, что влюблённые посвятили себя друг другу и не стеснялись страстных поцелуев, внизу два прообраза реальных людей молчали, а Аркадиус к тому же изменился в лице. — О, приятель, надо полагать, у нас назрел повод выпить. Мои поздравления! — лже-Паркс впервые прямо обратился к сидящему рядом и чокнулся с протянутым бокалом, выпил какое-то мутное псевдовино залпом, даже не поморщившись. В сущности, его загадочное поведение отразило тайный позыв убедить Уоли в её излечении, и состояние другого я вроде как выражал непритворное довольство. В сущности, осталось убедить настоящего. Лже-Кевин однако же медлил со своим самопополняющимся напитком и задумчиво крутил бокал за ножку. С лицом без читающихся эмоций, либо прекрасно таящим любые из них, он выдал довольно пространную реплику: — Считаешь, стоит ей намекнуть? Аркадиус размышлял несколько секунд, будто силясь угадать. Но мимика выражала точно не недоумение. Он поднял ладони на уровень груди: на руке с бокалом выпятил три пальца. — Оставляю право за тобой, приятель. Кевин выпил и посмотрел наверх. — Парна, мы можем присоединиться, — протянул он и заставил её показаться, словно принцессу с высокой башни замка. Сейчас, правда, слишком увлечённую для того, чтобы слушать других «принцев». — Хорош шутить со мной, Харон! — возмутилась она смеясь. — Или ты… серьёзно? — тон подразумевал некий испуг от неожиданного предложения, и она неуверенно промямлила: — Нет, конечно… а хотя… Утро должно было встретить будильником или же Парксом, иногда просыпавшимся раньше её, так как имел более чуткое ощущение времени, позволявшее ему в любой важный день вставать с показавшимся на горизонте солнцем. Или раньше, когда того требовал совсем важный день. Но она поднялась самостоятельно с протяжным стоном довольства и без преувеличения назвала бы утро самым лучшим в жизни. Немного подпортило впечатление незаконченность сновидения, однако удовольствия были столь сильны, что жаловаться на них — последнее дело. Парна Джексон вытянулась, похрустела суставами на пальцах и зажмурилась от света, проникающего через косое окно на потолке. Последний раз, когда она могла поругаться на архитектурные недочёты. «Всё равно буду скучать по Орхусу». Опустив глаза, она встретилась с — другими под припухлыми веками и покрасневшими белками на осунувшемся лице и содрогнулась. Глубоко вдохнула. Уоли показательно хрипло кашлянул. Она конечно же не заметила его возвращение во сне, но и при пробуждении не придала значение уже бодрствующему близкому другу. Спать где-то в другом месте он не мог точно, но и постель была не смята. Он гулял всю ночь, но Парна отрицала эту вероятность. «Где ты был?» и «как твои сонные приключения?» задались одновременно. C Парксом ничего интересно не произошло или он не намеревался делиться, что по чести было одним и тем же, поэтому с прилежанием обещался выслушать всё, о чём она посчитает важным сказать. Но прежде попросил несколько минут на умывание и завтрак. Парна в ожидании его чуть ли не подпрыгивала от нетерпения, чем вызывала сходство с девчушкой, которой обещали подарок. Аркадиус вспомнил дочь и понял, что у обеих Пет, несмотря на отсутствие родства, имелось много общих признаков. Тот образ, что постарался вложить отец в своё дитя, нашёл отражение в её поступках и поведении. На самом деле он обрёл с ней и её матерью счастье. А возможность в скором времени увидеться понемногу справлялась с отрицательными симптомами недосыпания. Хотя он не понимал как держался последние дни, ворочаясь на матрасах, вопреки мягкости неудобных, словно набитых иголками, мучимый то совестью, то алкогольной отравой, продлевающей состояние беспамятства и беспомощности. В Парне, прошедшей, так сказать, испытания почти той же сложности, азарт сыщика был похоже неискореним и непоколебим. Вжившись в роль Сновидицы, она выложила всё, что удалось запомнить. Благодаря тому, что в осознанке каждую произнесённую реплику она соотносила с механическим действием — пробой сыра, в её случае — Парна разделила на этапы проведённый диспут, упомянув о его и Логана своеобразной помощи, но упустив методы допроса и венчающее окончание. Связать постанывания Парны и сонное окружение из трёх мужчин Аркалиус в силу усталости всё равно не смог, к её облегчению. Он доедал остатки вчерашней «стряпни» и запивал быстрорастворимым цикорием, к счастью, оставшимся лежать от прошлых постояльцев в одном из ящиков, и никак не мог избавиться от улыбочки, когда возлюбленная описала групповой мозговой штурм с бокалами вина. Пиком потрясения для слушателя стало озвученное имя — не кличка — преступника, и он, наученный горьким упрямством, хотел было поправить, но потом до его плохо соображающего ума дошло: она шла на поправку. Повествуемое с не меньшим восторгом, чем у детей, было сколь мистическим, столь и правдивым. Польза её гипотез, во многом имеющих теоретические задатки, несомненно, подтвердил он, положительным образом скажется на расследовании. Пусть они лишь гипотезы, открытая проблема, но вскоре Паркс подтолкнёт нужных людей, чтобы доказать или опровергнуть их опытным путём. Парна воодушевилась поддержкой, подошла к Уоли и крепко-крепко обняла, словно хотела стать с ним одним целым, всё повторяя и повторяя два сладких слова — спасибо тебе, имеющих целебное свойство. Вселяющих бодрость и здравомыслие. Время на часах торопило улетающих не то следователей, не то туристов. Они вновь собрали сумки и осмотрели дом на предмет оставленных вещей, расплатились с арендодателем и отправились на такси в аэропорт. Молчали всю дорогу, словно заранее попросили взаимного покоя, так как мысленно уже путешествовали по тем местам, где будет хорошо, где смогут протянуть руки к любимым людям и ощутить их тепло, познать уют. Аркадиус был движим словами «Я не хочу возвращаться к прошлому. Терплю, скучаю, переживаю, но не хочу возвращаться», Парной управлял торопливый интерес к новому и решимость узнать то, насколько прочна бывает любовь белого парня. Оба иногда останавливали взгляд на контейнере спящего и не интересующегося делами млекопитающих великанов паука и раздумывали над тем, что это живое напоминание о страстных поисках его тёзки им больше не нужно, и его стоит вернуть в приемлемую среду. Если бы паук умел читать их мысли, то был бы доволен. Тем не менее, услуги датского аэропорта не предусматривали отправку экзотического живого груза домой, о чём вскорости узнает хозяйка, и сетуя с усмешкой на сложившиеся обстоятельства, найдёт их в большей степени приятными. И подняв клетку на уровень лица прошепчет «надеюсь, тебе понравится Техас» так, чтобы стоящий поодаль Кад сморщился, раздираемый завистью. Сдав вещи в багаж — сильно сказано, всего-то тонкую заплечную сумку да чемодан, — Паркс, явно изображающий взволнованность и мирящийся с покалыванием в груди, — а когда у него вообще рядом с возлюбленной ровно билось сердце?! — отвёл Парну от сносящей всё на своём пути торопящейся толчеи и еле слышно спросил: — Душенька, могу ли я попросить тебя кое о чём перед отлётом? — произнёс он так сладко, что ей показалось, будто у него во рту были сладости. — Ты же не зря увязался провожать. Ты не оставил мне выбора… Хэй! Что это за очередная хрень? — Возмутилась Парна приторно пахнущей корицей на своих ухоженных волосах. Дрожащая рука Уоли просыпала приправу на брови и ресницы, но женщина, не успевшая заключить семейный союз до двадцати пяти, тем самым попавшая под влияние причудливого датского обычая, быстро смахнула её. На мгновение её можно было сравнить с ведущей канала о нестандартной моде, призванной смешить, нежели давать достойные советы. Отвлекающий манёвр сработал, и поэтому Кад приступил к основному действу. Он долго сдерживался, и то вполне могло сойти за оправдание. Парна же допустила ошибку, когда о подобном вероломстве и предугадать не смела, тем самым влёгкую оказалась в сильной мужской хватке. Он нахально целовал, вызывая жалкие протестующие движения женских ладоней, в припадке пытающихся оттолкнуть хоть и стройное, но вполне сильное тело. Несколькими секундами спустя Джексон сдалась, ответив на навязанное возбуждение, и руки Када сразу же, почувствовав победу, поднялись к женским щекам. Он усилил напористость, нежные покусывания сочетал с резкими «жалящими» поцелуями, наполненные утаиваемой страстью. Он жаждал закрепить в памяти интимный момент с давно утраченной любимой женщиной, будто понимал, что он, вероятно, его последняя удачная попытка чувствовать её рядом. Не в прогулках, по-ребячески держась за руку, не в беседах, изредка позволяя себе едва прикоснуться к ней пальцами или обнять, и тем более не во время расследования, не подразумевающего подобного непозволительного поведения. Ни даже в чёртовых снах, где она выполняла любую его прихоть по мимолётному хотению его разума, потому что «там» была не «она». Она была здесь. Но неприступной горой для улитки. Когда же недостаток воздуха вынудил прерваться, тем самым открывая взор на озадаченную толпу в аэропорту Орхуса, Кад отстранился, неспособный не блеснуть своей улыбкой довольства, широкой и возмутительно привлекательной. Парна подобный восторг выражала в наименьшей степени. «Страстанулся[5]» со мной, значит, урвал своё, засранец?!» — Позвони мне, если тебе там не понравится. Я буду ждать. Она застыла, поражаюсь эпохальным воспалением его наглости. «То есть это не было «кое-что» в его понимании? Не та просьба, о которой он молил? Засранец». Но оставила за собой выбор промолчать ради возможности высказаться о раскрытой тайне в биографии напарника: — У меня в свою очередь ответная просьба, дай мне обещание, Кад, если я не позвоню, то ты вернёшься к своей семье. К дочери. — Паркс был отчасти готов к такому повороту, и только на секунду сбитое дыхание выдало в нём страх и тревогу. Она всё-таки дала волю наглости и перешла границы личного пространства, как он и размысливал. — Поверить не могу, что у тебя в Мельбурне осталась дочь, а ты безнравственно скрываешься от обязанности воспитывать её! Это так расходится с твоими благородными целями сеять везде мир и правосудие… — интонационное отсчитывание, в споре за первое место на конкурсе прозаических отрывков которое составило бы крепкую конкуренцию, закончилось. Парна подышала загнанным зверьком, затем высказала конечную мысль, постепенно поднимая взгляд с пола на мужское лицо. — Чувствую, как самой от ворошения темы становится более неуютно и стыдно, чем тебе. И это раздражает меня, Уоли Паркс! Ты должен испытывать эти чувства! — Обе ладони Парны стукнули по мужской груди. — Придётся обещать тебе это, душенька, — с придыханием проговорил он и поцеловал перехваченную женскую кисть. Парна приветливо улыбнулась. — Но тебе стоит проверить лично, и тогда ты рискуешь остаться со мной, так как ручаюсь, я просто так тебя не отпущу. — Я могу не приехать проверять лично, Паркс. Но очень надеюсь на твою благоразумность. — Конечно же, из соображений совести, не в силах пожелать тебе всего плохого с этим белым парнем. Просто хочу надеяться на счастливый конец для нас обоих. — Последние слова заглушило объявление диктора-информатора о начавшейся посадке на чем-то необходимый для важной женщины рейс. Они дождались конца и последующего повтора, пялясь куда-то в неровный потолок, и вернулись к личному разговору: — Это было почти мило с твоей стороны, Кад. Хотя эгоизм просвечивает. Думаю, если бы Логан знал о тебе, он бы сказал то же самое. Вы оба чертовски привлекательные эгоисты и упрямцы. — Прошу, Парна, я желаю оказаться в той реальности, в которой никакого «другого упрямца» в твоей жизни нет. — Прощай, Аркадиус. — Семантически жёстокосердечно для меня. Предпочёл бы услышать «до встречи». — Он ожидал мгновенного ответа, обещающего успокоение, поэтому молчание ещё больше разволновало его. Растрата обаяния и просьба неунывающего романтика растворились в воздухе душного здания переполненного аэропорта, так и не достигнув адресата: Парна Джексон спешно прошла через ворота, выдала профессионально улыбающемуся мужчине билет на проверку и, приняв его обратно с ответной вежливостью, направилась по телетрапу к самолёту, который так далеко и неизвестно на сколько увезёт от Паркса любимую. Аэробус, скрывшийся за плотными облаками в западном направлении, оставил на небе конденсационный след с четырьмя полосами. Мужчина с чаянием смотрел на него порядка следующего получаса, пока не прошёл в зал ожидания, не сел на оглашённый рейс, выдержав — неясно как — снова полсуток полёта, и не высадился в австралийской столице, чтобы на не чувствующих ногах не пересесть на другой самолёт, добравшись до Мельбурна, и не предстать перед начальством. Сонным, раздавленным и улыбающимся, а на возражения в духе «где же вас черти носили, мистер Паркс?» и «вы изменились, что произошло?», найти их глаза своим мутным взглядом и произнести: — Я застал снег. _____________________________________________________________________________ [2] Существо, дух, ангел или божество, во многих религиях ответственное за безопасное сопровождение душ умерших в иной мир (греч. ψυχοπομπός — проводник душ). [3] Название южной части острова Сахалин, входившего в Японскую империю в период 1905–1945 г.г. Здесь: Япония сохранила право владеть половиной острова после Второй мировой. [4] Соответственно вымышленный город на Карафуто. [5] В австралийском жаргоне обозначает страстный поцелуй (англ. pash сокращ. от passion — страсть).