Стерпится - слюбится

      Собрание было назначено Германом на понедельник. В субботу почему-то у очень многих болела голова, а в воскресенье, как ни странно, все всегда находили себе миллионы очень важных и неотложных дел. Люксембург рассказал, что чем-то похожим он сталкивался и раньше, когда летом приглашал своих друзей в поход на холмы на весь июль, но по какой-то неведомой причине все оказались по уши в заботах, несмотря на то, что за день до этого они все вместе ходили в лес на пикник.       Выходные в зимнем дворце прошли неспокойно. Все выходы, кроме парадного и черного, были закрыты на ключ и тщательно замаскированы. Охрана территорий была усилена, Совет Безопасности позаботился об этом. Комнаты тщательно патрулировались. Второй и третий этажи были освобождены. Теперь во дворце использовались лишь залы на первом этаже и одна спальня на втором, которую России и Америке теперь приходилось делить пополам. Все вещи из кабинета Россия перенес в гостиную, где теперь и планировал работать в ближайшие дни. Резиденция действовала, даже с учётом объявленного кода. Конечно, камень в окно — не такая серьезная угроза, как можно подумать, однако гарантии, что следующим брошенным предметом не окажется атомная бомба, не было ровным счётом никакой.       Зал понемногу начал заполняться. Огромный крестообразный дубовый стол, во главе которого восседал Германия. Напротив входа, представлявшим из себя тяжёлую и высокую двустворчатую дверь, располагалась полукруглая стена с громадными, от пола до потолка, окнами. На двух других стенах висели картины, флаги и внушительных размеров карта мира. По правую и по левую сторону от стола стояли комфортные стулья, а чуть дальше — у самых стен — четырёхуровневые скамьи.       Федеральное Правительство и остальные слуги Германии встречали каждое государство как дорогого гостя. Одеты все были достаточно строго и деловито. При виде друг друга они приветливо здоровались и спрашивали о жёнах и детях, будто действительно давно не виделись, пусть год-два и не такой большой срок для страны.       Россия всегда приходил одним из первых и подолгу вёл дискуссии и светские разговоры с такими же ранними пташками. Несмотря на его трезвые принципы, отзывчивость, вежливость и пунктуальность сложно было сказать, что Россия идеален, или даже близок к тому. Нет, вовсе нет, и достаточно лишь две недели пожить в его доме, чтобы это понять. На многие комнаты забили и он, и прислуга. Они лишь иногда заходили туда, чтобы забрать немного вещей для себя. А эта вечная привычка в отдельных помещениях устраивать свалки вместо того, чтобы перерабатывать мусор, как это делает Япония… Также Россия, при всех имеющихся у него ресурсах, торговал довольно неумело, но всё же во всех планах работал над собой, что не могло не радовать, и, в сравнении с самим собой тридцать лет назад, он действительно стал намного лучше. Во всяком случае, ему удалось помириться и даже подружиться с другими европейскими странами. Сейчас он прятался за газетой, внимательно изучая содержимое и вчитываясь в каждую строчку. Америка уже успел перекинуться парой словечек с Канадой, после чего занял место рядом с мужем и принялся ждать, когда Германия призовёт собравшихся в тишине.       Наконец немец обратился к товарищам. — Господа. В ночь с пятницы (двадцать третьего июля) на субботу (двадцать четвёртое июля) на юго-западную границу Российской Федерации было совершено покушение со стороны, предположительно, Корея. Вероятно, это только начало, и в следующее время нам всем следует ожидать более мощного удара… — он обвёл зал взглядом. Все оживлённо перешёптывались. Канада рассасывал глицин, заботливо приготовленный сидящей рядом Беларусью, а Франция пытался хоть немного вывести Британию из состояния абсолютной апатии, потому что полное игнорирование темы собрания в данном случае могло сильно отразиться не только на том, кто хлопал ушами. Тут дверь тихо скрипнула и вновь открылась. — Прошу меня извинить! По залу эхом разнёсся этот звонкий певучий голос. Все замолчали и посмотрели на вошедшего мужчину. Тот пригладил свои каштановые вьющиеся волосы и поспешил занять свое место. — Испания, я просил не опаздывать!       Как только Артур услышал знакомое имя, его словно переклинило. Мельком взглянув на отца, Америка заметил, как тот поднял голову, не в силах оторвать взгляд от бывшего. Мексика и Франция, сидящие по правую и левую руку от него решительно постарались его отвлечь. Испания же в их сторону даже не посмотрел. Россия со скукой возвел свои голубые глаза к потолку и, тяжело вздохнув, попросил вернуться к обсуждению темы. — Да-да, конечно. Так или иначе, я призываю всех вас к сотрудничеству. Вам следует сохранять все меры осторожности и усилить оборону границ. Будьте на чеку, и сразу же сообщайте нам, если у вас появятся проблемы. Поведение Кореи очень настораживает в последнее время, не теряйте бдительности и постарайтесь поговорить с ним. Пошлите дипломатов, пусть разберутся.       Он ещё долго рассказывал о глобальных проблемах, новостях экономики, рассказывал о том, что удалось узнать его шпионам и сообщил, что дипломаты так и не вернулись. Артуру до того не было дело. Он зачарованно, с тоской глядел на Испанию шепча себе под нос «Мой милый, наконец-то мы встретились снова». Франция, усердно записывающий за Германией каждое слово, лишь иногда с сочувствием поглядывал на бледного британца. — Большое спасибо, — наконец сказал немец, убирая листы в стол. — Дорогие друзья, гости, коллеги, в обеденном зале накрыты столы специально для вас. Выпейте кофе перед обратной дорогой… — робко добавил Швейцария, выглядевший весьма неприметным рядом с Германией. Он не любил участвовать в переговорах, у него и так со всеми были прекрасные отношения. Конфликты? Только не для него! Пускай дерутся! Он постоит в сторонке.       Все начали вставать с мест и расходиться кто куда. Одни сразу же, не прощаясь с остальными, спешили на парковку, другие переговаривались, направляясь в сторону трапезной. Россия смерил Америку взглядом, заметив, что тот уже несётся к семье сломя голову. — Поехали домой…! — Да-да, сейчас… — Ой, Россия, я так давно тебя не видел! — послышался сзади знакомый голосок. Господин Румыния, поверх одежды которого красовался плащ, напоминающий цветом красное вино, обнял сводного брата сзади. Россия незамедлительно вывернулся из крепких объятий любвеобильного парнишки. Тот просто улыбнулся, поправляя маску, изображающую орла, на груди которого висит щит. Вьющиеся каштановые локоны слегка выглядывали из-под венка, перевязанного жёлтой, синей и красной лентами. Румыния, такой молодой, и все же в их обществе уважаемый, протянул Америке руку. Они были не особо знакомы, а единственным разом, когда они виделись за последние шестьдесят лет, была свадьба. — О, Штат, я очень рад тебя видеть. — Взаимно… — Тебе что-то нужно? — Россия, можно сказать, бесцеремонно влез в разговор. — Да-да… — этот голос принадлежал уже подошедшей женщине в длинном темно-красном платье с лёгким охристым узором. На её не особо объемной груди висел крест, а такие же, как у Румынии, каштановые волосы были коротко обстрижены и убраны за уши. Голову украшали коровьи рожки, между которыми на верёвочке висела позолоченная звёздочка из дерева. Под руку ее держал молодой русоволосый человек. Россия незамедлительно поднёс протянутую ему руку к губам и коснулся ими костяшек пальцев. — Княжество Западная Молдова, или просто Молдова, а это — мой супруг Валахия… Мы — старшие дети соединенного королевства Румынии — для вас не секрет, что сын наш в честь него и назван… Очень приятно видеть вас здесь, — произнесла дама, обращаясь к Америке, — Мы, кажется, раньше не встречались, но я была на вашей свадьбе. — О вашем отце я наслышан… Соболезную вашей утрате, — ответил Федерация, кивнув ей. — В любом случае, мы хотели бы пригласить вас троих на ужин вечером в четверг, — теперь она говорила уже с Россией, Штатами и Валахией сразу, хотя последнего раньше не особо любила. Каждый раз, когда несчастный парень пытался сделать ей предложение, она говорила, что он совсем обрусел, и она не желает выходить за иноверца. Со временем их отношения наладились до тёплых семейных (все же Запад и Восток имели общих предков), но осадок остался. — Мы обязательно придём, — заверил её Россия. Изящное лицо княжества теперь украшала милая и скромная улыбка. Среди черт лица этой женщины можно было отметить две татуировки цвета меди: на правой щеке — в форме цветка, на левой — в виде полумесяца. — Тогда увидимся в четверг в пять часов вечера… La revedere, — парочка поспешила удалиться. Америка воспользовался моментом, и убежал искать семейство, оставив Россию наедине с навязчивым сводным братишкой, расспрашивающем что-то о поставке яблок. Вскоре Ам увидел Канаду, который шел к выходу. Парня несказанно удивило то, что Клён пребывал в полном одиночестве. — Куда это ты собрался? Тот, вздрогнул, остановился и оглянулся назад. — Да так, не важно. Мне нужно кое-кого проведать. Канада был немногим старше Америки, но характер и привычки его значительно отличались от тех же качеств младшего. Он был более тихим, чутким и заботливым, но местами холодным и молчаливым. Парень редко лез в политические перепалки, если они, конечно, не касались его самого, был более равнодушен к происходящему. Друзья и семья, стоит отметить, были для него на первом месте, чего о Соединённых Штатах, который был не в самых лучших отношениях с родителями и частенько понтовался перед соседями, сказать нельзя, а иногда его поведение было даже на грани наглости. Тем не менее, он много времени проводил с друзьями, и с ними был довольно кроток. Его искренность поражала, хотя скромность ему не помешала бы даже в этом случае. — Проведать кого ты там собрался? Уж не Австралию ли? — Нет, не его. — Ты что, вражеский шпион? Почему ты сваливаешь от нас под шум волны? На собрании были все, кроме Австралии, а это значит, что-либо ты мне солгал, либо ты несёшь информацию кому-то из Африки, Южной Америки или Азии… — Нет, Боже левый…! И на собрании были не все. И вообще… Я пацифист, и жду тихонько, когда врага убьет другой! Да и кто там в Африке помимо Уганды да Египта? — Ну что ж, удачи тебе с этим… Канада кивнул и быстро вышел из здания, хлопнув дверью. Америка вернулся к России и теперь уже сам предложил поехать домой и поиграть в карты вечером, на что получил незамедлительное согласие.