Стерпится - слюбится

      Летом солнце всегда садится очень поздно. Взглянув на наручные часы, Америка убедился, что сейчас пять часов и двадцать шесть минут вечера, и вновь уставился в окно, облокотившись рукой на дверцу автомобиля. В салоне приятно пахло. Все окна были открыты настежь из-за сильного летнего зноя, но приятный ветерок, возникающий во время быстрой езды, и кондиционер делали своё дело. Они проезжали по идеально заасфальтированной дороге мимо широкой лесополосы. Тени деревьев темной лентой бежали за ними по автостраде. Бывшего за рулём Россию сейчас все пейзажи по сторонам совершенно не занимали: его задачей было внимательно следить за дорогой, чтобы ненароком не сбить какую-нибудь лисицу. Беларусь сидела на переднем сидении рядом с Россией и явно была в наушниках, так что поговорить Америке ни с кем не удавалось. Сразу же стало скучно, а от скуки он начинал наглеть. — А мы скоро приедем? — растягивая слова с интонацией умирающего спросил Штат. — Нет, не скоро — сухо отозвался Россия. — А «не скоро» это когда…? — Вечером — Федерация продолжал отвечать с ледяным спокойствием, но было видно, что его это начинает раздражать, а потому Америка решил не лезть к нему больше и притих.       Непривычно было видеть Россию в такой лёгкой одежде, без ушанки и не в строгом костюме. Простые джинсы, кеды, под которыми виделся неизменный атрибут — чулки, и футболка с белым медвежонком — одним из символов зимней Олимпиады в России, прошедшей в Сочи в две тысячи четырнадцатом году. Однако Федерация утвердил, что строгую форму, как и пальто с ушанкой, он взял с собой на всякий пожарный, а, вернее, всякий ледниково-периодный. Беларусь была неизменно одета в одно из своих льняных платьев, на этот раз — нежно-голубое. От прочих его отличал лишь более короткий рукав и отсутствие воротника, подобного тем, что встречаются на рубашках. Америка взял с собой только рюкзак с небольшим количеством одежды и ноутбуком, в то время как Россия и Беларусь, судя по объему чемоданов, ехали на курорт в гости к Египту на целый месяц.       Беларусь отметила, что становится холодновато, и попросила прикрыть окна. Стало заметно душнее, но зато теперь Америка наконец-то смог вздремнуть. Засыпая, он пытался кое-что вспомнить…       В нос вновь вместе с очередным потоком воздуха ударил запах прелой листвы, а затем ветер резко прекратился. Теперь был слышен лишь лёгкий шорох листвы из разноцветных крон деревьев где-то над его головой. Один яркий оранжевый лист упал прямо на русые волосы Америки. Япония слегка засмеялся, увидев застывшее на лице Альфреда выражение, и тут же взял листик. Они шли теперь вдвоем по тропинке, выложенной камнями. Деревянные башмаки гэта, в которые был обут Япония, лишь слегка постукивали по ним, нарушая тишину. Америка смотрел по сторонам. Всё это он видел впервые. Пройдя в красно-черную арку с высеченными на ней иероглифами, парни уверенно зашагали к храму, рядом с которым уже вырисовывались очертания огромных неподвижных камней, и ещё какие-то небольшие постройки, предназначенные, видимо, для жрецов. — И часто ты сюда ходишь…? — спросил Америка. — Каждый день… — отозвался Япония с улыбкой на лице. Его черные волосы развевались на ветру, а взгляд был устремлён куда-то в глубь леса. Таким Штат запомнил его навсегда.       Америка сонно открыл глаза. Россия слегка тряс его за плечо. — Мы на месте! За окном было уже совсем темно, в машине горела тусклая жёлтая лампа. На улице возле автомобиля стояло три силуэта, два из которых явно пренадлежали девушкам. Ам предположил, что эти леди — Беларусь и хозяйка дома. Он уже собирался выйти к ним, но Россия остановил его и накинул на плечи мастерку. — Там довольно прохладно, — пояснил он.       Машина была припаркована возле какого-то громадного задания. Валахия, доставивший чемоданы из багажника, пояснил, что это — Дворец Парламента, а потом сразу же пожал прибывшим руки и провел их в просторную белую приемную. Румыния — отец теперешних Валахии, Молдавии, Республики Молдовы и ещё пары княжеств, сформировавшихся на основе исторических областей, оставил после себя эту огромную двенадцатиэтажную постройку, на которую ушло огромное множество бронзы, мрамора и хрусталя. Полы здесь и там устилал паркет, а стены облицовывали панели из орешника, дуба, клёна, вишни или вяза. Все завороженно смотрели на это здание, но Америка и Россия лишь тихонько ворчали под нос, что у них в зимнем дворце тоже неплохо. Наконец, все прошли в огромный трапезный зал, превосходящий по своим размерам обеденный зал России и Америки раза в три.       С потолка свисала огромных размеров хрустальная люстра, кремовые стены с нежным белым узором украшались панелями из дерева, отличавшихся причудливой резьбой. Стол был П-образным и накрыт на двенадцать человек. Штат принялся считать присутствующих. Россия, стоящий где-то поодаль и думающий, что надо бы построить себе новый замок, Беларусь и Западная Молдова, о чем-то оживлённо разговаривающие с Валахией. А где же остальные…? Княжество убрала волосы за уши и пригласила всех к столу, причитая, что они, наверняка, устали с дороги. Слуги носили кушанья самого разного рода: это были плоды самых разных деревьев от яблок до абрикосов, мясо, салаты и многое другое. Америка неловко спросил у Валахии, явно занимающем не главенствующее положение в браке с этой властной женщиной, о шести других государствах, которых не было в числе присутствующих, а тот, в свою очередь продолжающий накладывать полную тарелку картофеля, добродушно отозвался: — Болгария с женой немного опоздает, а братья сейчас Спустятся… Ещё должны приехать Австрия и Венгрия… — Так вот они, приехали уже. Иди-ка, встреть их, а я пока вино всем разолью.       Валахия встал и быстро вышел. Его супруга, одетая в длинное вечернее платье с не очень глубоким вырезом принялась разливать алкоголь в бокалы. — После ужина я покажу вам ваши комнаты. Всего во дворце тысяча шестьдесят четыре помещения… — На четырнадцать покоев больше, чем у нас… У каких-то там-…! — с гневным шепотом собирался произнести Америка, но Беларусь под столом больно наступила каблуком ему на ногу, заставив выдавить из себя добродушную улыбку. — Манеры, Альфред, манеры…! — тихонько напомнил Россия, продолжавший корчить из себя джентльмена, хотя по его глазам можно было прочесть ту самую злую фиолетовую искорку «Вот приеду — прикажу возвести замок!» — Слушай, Ам, если тебе так хочется иметь больше комнат, можешь поделить.семь залов из всех имеющихся на две части и получишь ещё четырнадцать. А теперь давай насладимся этим чудесным ужином… — Простите за задержку! — поспешил извиниться вошедший мужчина. В нём Америка сразу же узнал Австрию. Одет тот был вполне просто — толстовка, джинсы, кроссовки. Видимо, только с дороги. Рядом с ним шагала его сестра — Венгрия — которую Штат тоже неплохо знал. За ними вошли ещё четверо в сопровождении Валахии. Тот шепнул жене о том, что слуга уже отнёс чемоданы в гостевые. Та кивнула и жестом попросила сесть за стол и разрезать гостям пирога. — Добрый вечер, Россия, Америка. Моё почтение, Беларусь. Ох боже, Молдова, отлично выглядишь, как всегда. А кто это тут у нас? Юный господин Румыния, здравия тебе! Ах, достойный же приемник у отца с мамкой, а ну-ка, ну-ка… Завидным женихом будешь, пан, завидным! Да за тебя любой парень, не то что девчонка, выскочит с превеликой радостью! — начали раздаваться приветствие со всех сторон. Америка ткнул в бок стоящего рядом с ним парня Румынию — того самого, с которым они виделись на собрании. — Кто эти люди? — Хм… Видишь того парня в длинном плаще? Это мой отчим Трансильвания, основное место проживания вампиров* и калиптр*. На моей территории волшебников* проживает гораздо больше… — ответил королевство, грызя печенье с орешками, — Я в его дела не вмешиваюсь, а дедушке Старому Королевству и моим родителям — Молдове, Валахии и Доброджи (На карте его имя пишется как Dobrogea) до него особого дела нет… А вот рядом с ним видишь парня с галстуком в рубашке и голубых брюках? У него ещё вышивка в виде рыбки на груди… Это и есть тот самый — хи-хи — Доброгея! Смотри, как на Болгарию глядит! А ведь одна из его жен — сестрица его Южная. Выскочила замуж за Болгара и была такова… Веселая история. Ты там не запутался, случайно? — А она неплохо сохранилась для своих лет… — задумчиво и отстранённо промолвил Америка, завороженно глядя на девушку с короткими каштановыми волосами, одетую в кружевное платье до колена. На её робко опущенной голове сидел венок из каких-то цветов и виноградной лозы, от которого вниз, до лопаток тянулись белая, красная и зелёная ленты. Её темные глаза были прикрыты пышными ресницами. Она о чем-то тихонько перешёптывалась с Болгарией… В этот момент Америка получил подзатыльник. Как выяснилось уже через пару секунд — от России. — Ауч! За что? — Да так… — сухо сказал Федерация, а затем наклонился к его уху и процедил сквозь зубы тихим шепотом — Хватит на неё так смотреть. Она замужем. И ты, кстати, тоже. «Ревнует?» — пронеслось в голове — «Значит ли это, что я ему всё-таки нравлюсь? Пожалуй, стоит спросить у него об этом позже…»

***

      Трапеза длилась долго, а закончилась игрой в техасский холдем. Родственники Княжества Молдовы и Вахалии, приходившиеся Румынии ни то сводными, ни то кузенами, ни то троюродными прадядями оказались очень хорошими и приятными в общении парнями, к тому же отлично играющими в покер. В конце концов, Трансильвания вызвался проводить гостей в их комнаты. Они все располагались в одном коридоре и имели отходящие от них ванные. Распределились так: Венгрии, Беларуси и Австрии выделили отдельные спальни, в то время как семейным парам — одну на двоих. Пожелав друг другу спокойной ночи, все разошлись по отведенным им покоям.       Закрылась за ними дверь, зажёгся свет. Дорожный чемодан и остальные вещи уже стояли возле кровати. Бежевые стены с темными панелями, большая люстра из хрусталя, телевизор и несколько картин с пейзажами каких-то холмов. Америка, как образец чистоплотности, заявил, что ему просто необходимо сходить в душ первым, а потому взял из рюкзака футболку и шорты, которые планировал использовать в качестве одежды на ночь, отправился в ванную. Защелкнув дверь на замок, он посмотрел на окно, плотно закрытое шторами. Для него по-прежнему оставалось загадкой, для чего в туалете нужно окно. Видимо, чтобы снаружи смотрелось красиво. Кто ж снаружи на шестой этаж будет смотреть и гадать — ванная там или нет. Сняв футболку и джинсовые шорты, он обыкновенно кинул их на пол вместо того, чтобы аккуратно сложить. «Потом подниму!», так сказать. Он принял теплый душ, снимающий напряжение и хорошо расслабляющий. Во время того, как вода с пеной стекала с его тела, он думал о том, с чего бы начать разговор. «Наши отношения какие-то прохладные для двух месяцев семейной жизни…», «Что значил тот подзатыльник?», «Ты вообще ко мне что-нибудь чувствуешь?» — примерно такие вопросы интересовали парня сейчас. Он, вроде, и сам был к России довольно равнодушен, но, раз уж дело дошло до брака, а о полиамории пока речи не идёт, вполне возможно, что в ближайшее годы пытаться завести интрижку с кем-то — измена, а любви всё-таки хочется… Конечно, Федерация ему во многом нравился, но если даже такая маленькая искорка останется без ответа, зачем на что-то надеяться? Штату определенно нужен был ответ.       Почистил зубы мятной зубной пастой, претер между ними нитью, и уже стало намного легче. Полотенцем он не воспользовался намеренно, как и всегда, просто надел футболку на голое тело, рассчитывая, что она впитает воду в себя, вышел из ванной и сию минуту пожалел о содеянном. Войдя в помещение в первый раз, он не обратил внимание, что одно из окон открыто настежь. Неожиданно по всему телу прошла дрожь. Невыносимый холод. На кровати поверх одеяла уже лежал одетый в ночное Россия, читавший книжку, на которой было белым цветом выведено «Час быка». С сюжетом Америка был не знаком, но знал примерное содержание: научная фантастика с описанием высшей формы коммунизма, к которой так хотел стремиться Россия. — Ты уже помыться успел…? — с лёгкой дрожью в голосе спросил Америка, прикидывая, как бы залезть под одеяло и не получить порцию нотаций за его вредную привычку не вытираться после душа. — Да. Я сходил к Белоруссии… Аргх, снова! К Беларуси… Ты был в ванной слишком долго, а она пустила меня к себе и сказала, что ляжет не раньше двенадцати, после чего ушла беседовать в комнату Венгрии… — не отрывая глаз от книжки ответил Федерация.       Америка закрыл окно, на что Федерация ответил «Оставь так, здесь душновато». Душно ему! Предприняв бессмысленную попытку забраться под одеяло и решив, что доставать теплые вещи из чемодана России не самая удачная идея, он просто лег рядом с супругом, прижавшись к нему. — Мне холодно, обними меня, пожалуйста… — Не хочу я, с тебя вода стекает… — отозвался супруг, не отрываясь от книги. — Тогда хоть с одеяла встань… — Не-а, не хочу. Сиди и мучайся, сам виноват. — Тебя что, вообще не волнует, что я могу простудиться и умереть? Я хоть что-нибудь для тебя значу? — Ты мешаешь мне читать, Альф… — Так значу или нет? Россия захлопнул книгу, положив между страниц какую-то бумажку в качестве закладки. Он развернулся лицом к Америке, немного резко взял его за подбородок изящными бледными пальцами, притянул к себе и соединил их губы в поцелуе. Не ожидая такой реакции, Штат сидел неподвижно, пока Федерация обводил языком его нёбо и десны, игриво касался уздечки. Он отстранился только когда воздуха в лёгких начало не хватать. — Этого достаточно? — Более чем… — Америка отвёл смущенный взгляд в сторону, чувствуя, как горят его щеки. Мельком сквозь стекла очков взглянул в лицо Федерации. Все такое же холодное, спокойное и красивое… На нем не было даже блеклой тени румянца… В следующую секунду Америка оказался в объятьях супруга, который старательно заворачивал его в плед. — Откуда у тебя? — Он лежал под подушкой, и ты мог взять его все это время…

***

      Япония стоял и смотрел куда-то в даль… Минута? Час? Сколько времени они уже стоят возле этого храма? Ветер все колебал ветки, шебуршил листья и с какой-то особой нежностью перебирал русые волосы Альфреда, который стоял рядом с юношей. — Так зачем мы пришли в это место…? Япония загадочно улыбнулся, а затем откинул челку с его лица и осторожно поцеловал в лоб. Тучи сгущались, предвещая лёгкий и теплый осенний дождик. Листва под ногами приятно шелестела, журчала вода в источнике… Это была их последняя встреча.

***

      Америка резко сел на кровати. Воспоминания редко посещали его сны, но именно в этот момент он думал, насколько же всё-таки соскучился по Японии. Рядом лежал Россия, по пояс накрытый одеялом. Его голубые глаза были закрыты, белоснежные волосы слегка спутались… Если он спал, то могло значить лишь то, что сейчас явно меньше полудня. Америка встал с кровати. Наплевав на поиск тапок, он прошел к стулу, где оставил свою одежду вчера. Накинув на плечи мастерку и поправив очки на переносице, он подошёл к окну и взглянул сквозь стекло на густой туман, витавший над городом. Прошёлся по комнате — туда и сюда. Заснуть снова у него не получится, он знал это абсолютно точно. Не дожидаясь, пока проснется Россия, Америка прошел в кабинет, дверь в который отходила от спальни. Присел за письменный стол, достал из рюкзака личный дневник и ручку черного цвета и принялся строчить. «Dear Diary…       Не знаю, с чего бы начать эту страницу. Сегодня воскресенье, а время уже движется к обеду… Чувствую себя превосходно, но все же немного устал, ведь я, как и все остальные, вернулся домой вчера очень поздно, а восстановить недосып ужасно сложно. Всю пятницу и субботу мы с Россией и Беларусью провели здесь, а сегодня после обеда уедем домой. Думаю, следовало бы рассказать, как я, а точнее — мы, провели эти дни…       Утром в пятницу за завтраком все ели пончики и запивали теплым, а кто-то даже горячим, кофе. С сахаром, с молоком, со взбитыми сливками, американо, капучино — каждый пил что-то своё. Семья Румынов была в высшей степени гостеприимна, именно поэтому их трапезная такая большая — она рассчитывалась не только на их огромное семейство, но и на большое количество гостей. Семья Румынских княжеств, как выяснилось, действительно большая, но их я видел за завтраком только недолго. Так уж вышло, что господин Румыния — единственный их наследник, и нет у него ни сестер, ни братьев — все земли и ресурсы Болгарии, Валахии, Трансильвании, Молдовы, Галиции (к слову, прекрасная мадам, судя по тому, как о ней все отзываются), Венгрии и даже что-то от Австрии переходят к нему, так что приданное за ним большое. На ком бы этот очаровательный юнец ни женился, его избраннику крупно везёт (молю Господа о том, чтобы Россия не нашел эту запись или хотя бы не разобрал почерк — что ни говори, а почерк у меня скверный, стараюсь делать записи на русском, чтоб быстрее выучить второй государственный язык)       Что примечательного для себя отметил я в этой части семейства? Они ужасно не любили солнце. Что же с них взять… Большая часть населения вампиры… Никто и не настаивал, чтобы они ехали с нами в лес на пикник. Нам же больше шашлыка достанется. Решено было ехать без детей в силу ограниченного количества еды, машин и палаток, и решено правильно, я полагаю. Собрав вещи и провизию, мы разделились на две группы по пять человек. В машине Валахии, кроме него самого, должны были ехать Молдова, Болгария с женой и Доброджа, а в машине России — я, Беларусь, Румыния, Австрия и Венгрия. Всю дорогу из динамиков играл какой-то шансон. Честно, в этот момент я начал бы чувствовать себя лишним, не сядь на сидение рядом с водительским, потому что Беларусь и Венгрия на заднем плане без конца болтали о том, у кого заказывают одеколон, о парнях и о французских ресторанах, а Австрия так и вовсе сидел в наушниках, слушая творчество Шопена и не желая вмешиваться в дела дурдома. Россия же молчал, и это меня, как ни странно, успокаивало. Во всяком случае, ни один я был аутсайдером в этом мире. Как я понял, Венгрия с Беларусью очень дружили раньше — распевали на всю машину. Что ж, рад за них без всякой меры, Вен показалась мне очень милой дамой.       Каким же счастьем для меня было наконец добраться до леса. Опушка, которую мы нашли, была не очень большой, но на пять двухместных палаток и маленький костерок её хватило. А дальше занялись кто чем: я и Россия ставили палатки, Южная Доброджа отправилась за водой, а остальные либо собирали хворост, либо камни для костра. Когда наша работа была окончена, мы уселись на поленья и принялись жарить зефир. В целом день прошёл довольно весело, я не жалею, что провел его в такой компании. Мы пили, жарили шашлыки, играли в «Правда или действие», и, ах, чёрт, как же это было прекрасно. Думаю, нам следовало бы повторить это… Следующий день тоже прошел очень весело, но описывать в деталях и красках все это я не могу — листов не хватит.       А теперь мне пора собирать вещи…       P.S.: Я уже давно не получал писем от родителей или братьев. Это заставляет меня нервничать… Надеюсь, они живы и здоровы…»       Америка ни слова ни сказал про Россию: ни поцелуй, ни то, как они «спали» в одной палатке, на самом деле всю ночь играя в карты на раздевание… Ничто из этого не было запечатлено на бумаге, пусть это и личный дневник, которому можно было доверить самое откровенное.       Спрятав хранилище своих мыслей куда подальше, Америка поспешил вернуться в спальню.

***

      Снова пристегнутый ремень, шансон из радио и пассажирское сидение. Дорога домой была не такой утомительной, теперь Альфред и сидевшая теперь на пассажирском сидении рядом с ним заловка, имя которой, как выяснилось, Наталья, оживлённо разговаривали о прошедших выходных, стараясь делать это как можно менее навязчиво, чтобы ни в коем случае не отвлекать Россию.       Парни душевно попрощались с Беларусью, которую подбросили прямо к дому, и теперь были всего в нескольких километрах от собственного дворца.        Наконец машина остановилась. Америка отстегнулся, вышел из нее и осмотрелся по сторонам. Что-то было явно не так. Петербург сегодня выглядел куда мрачнее обычного: над домами — новыми и старыми — кружили большие черные птицы, а церковь вдалеке доносила до барабанных перепонок похоронный звон колокола. Атмосфера складывалась гнетущая. От этого всего стало не по себе. Ветер почему-то дул как-то по-осеннему. Пока Россия парковал машину, Америка приоткрыл парадную дверь и вошёл. Зал выглядел также, как и обычно, но все равно парень не мог избавиться от ощущения, что что-то здесь не чисто. Он почему-то чувствовал чужое присутствие. Решив развеять собственные предрассудки, свалив всё на усталость, он сделал несколько шагов по направлению к Иорданской лестнице и уже через секунду пожалел об этом. Чьи-то крепкие руки схватили его сзади, стоило лишь чуть-чуть углубиться в прихожую. — Эй, отпустите! Это уже не смешно! Вы кто, чёрт бы вас побрал?! Он извивался и вырывался из цепкил лап, как мог. И он бы извернулся и сумел, если бы откуда-то не вышли ещё двое незнакомцев в белых масках. Тоже слуги, но не их с Россией. Чужие… Он извивался и вырывался из цепкил лап, как мог. И он бы извернулся и сумел, если бы откуда-то не вышли ещё двое незнакомцев в белых масках. Тоже слуги, но не их с Россией. Чужие… Америка уже готов был закричать и начать звать на помощь, как прямо над его ухом раздался звонкий мужской смех, однако пальцы в шелковых перчатках черного цвета все еще крепко сжимали его. — Что здесь творится? — строго спросил Россия. Свет включился. Руки разжались, отпустив вырывающегося Америку. Тот отбежал шагов на десять, благо зал позволял сделать это, и обернулся, тяжело дыша. Он увидел Корею, который широко улыбался, пожимая руку и дружески похлопывая Россию по плечу. — Ванечка! Дружище! Ты представить себе не можешь, как рад я видеть тебя. Я счастлив безумно! А чего ты такой вялый? Не рад мне? Ну я же знаю, что ты по мне соскучился!       Россия стоял, скрестив руки, надев на бледное лицо маску абсолютного безразличия. — Мне стало известно, что кто-то из твоих шпионит за мной и разбил мое окно. Это правда? Улыбка пропала с лица Кореи. — Воу, как грубо… Клевета. Позволите объясниться? — Позволю. Администрация! Проводи моего дорогого гостя в гостиную и принеси нам кофе. — Господин Корея! Мы так по Вас скучали! Давно же вы к нам не заглядывали! — Неси, кому сказал! — прикрикнул на свою служанку Россия.