Уродство

      Разделение на группы, лицемерие и презрение. Наверное, все эти фракции объединял один страх — боязнь афракционеров. Альтруисты, презирающие эгоизм, не учли одного фактора — их мягкость и постоянно закрытые глаза на человеческую жажду отмщения приведет город, с хотя бы минимальными моральными устоями, в постоянный страх. Страх за наступающий день, за выживших родных, за себя, в конце концов. В последнее время многим загробная жизнь казалась раем.       Чикаго превратился из шумного городка в мрачное зрелище. Головорезы, которым уже терять нечего (они уже упустили свой шанс помочь этому городу и принести своей фракции что-то полезное), уже заставили дружелюбных пить сыворотку мира чаще, чем три раза в день; эрудитов — регулярно протирать запотевшие очки. Искренних страх заставил держать свои ядовитые языки за зубами. И только две фракции не изменяли своим традициям: Отречение и Бесстрашие.       Первые продолжали отдавать последние крошки еще не поехавшим от всей этой пропаганды афракционерам. Вторые агитировали друг друга «горячими» лозунгами о победе над бунтующими.       Конечно, простых людей, а точнее рабочую силу, очень легко держать в узде. Дайте им сыворотку, создайте парочку боев, окажите кому-нибудь помощь, устройте шуточный допрос или же заприте в библиотеке. Но верхушка никогда не теряет бдительность и не может поверить во весь этот отвлекающий туман. Они просто вдыхают его, пропускают через легкие, словно сито, и снова выдыхают, без предпосылки на помутнение разума.       По опустевшим улицам Эрудиции ехали два черных автомобиля. В каждом сидело по одному лидеру и помощнику. За головы этих людей в призрачном гетто Чикаго была назначена не хилая сумма. Откуда у афракционеров были деньги на выписку чека победителю? Или, может, они будут платить по-другому? Освободившимся местом? Свободой?       Но, к сожалению, эти рассуждения сейчас не относятся к сегодняшнему мероприятию — очередному собранию. Тихий шум тормозивших колес убирал все вопросы и просто говорил о прибытии главных людей Бесстрашия.       — И что мы на этот раз им скажем? — хриплый голос Лидера разрезал тишину. — Мы похоронили на пару людей меньше, чем в прошлом месяце? — он сжал челюсть, и рисунок на его шее стал еще выразительнее.       — Появились сведения о новом местонахождении… — начал другой Лидер — Алик.       — Да мне плевать, — прошипел на него Эрик. Он уже не могу терпеть никого рядом с собой. Это слишком сложно — держать лицо почти 24 часа в сутки. — Они водят нас за нос.       Он сразу вспомнил Джанин. Эта эрудитка, якобы, предоставила разработки для слежения группе разведчиков. После одной недели их пришлось хоронить вместе с этими приборами, запутанными в кишках.       — Им дается еще один шанс, — пожал плечами Алик. Он зло посмотрел на проходивших мимо эрудитов. — Как же они надоели глазеть, — закатив глаза, Лидер накинул на голову капюшон.       — Тебя все равно это не спасет. Все знают, что ты — пальма, — усмехнулся один из помощников. Он просто сдернул капюшон, и на свет снова появился пучок из темных дредд.       Трое бесстрашных постарались засмеяться, но больше, чем кислую улыбку и тихий смешок, у них выдавить не получилось. И только четвертый просто шел впереди них и все продолжал думать о такой кардинальной смене его образа жизни.       Вместо выпивки, девушек, кипы бумаг или тренировок неофитов его ждет самая унылая процессия на свете — похороны. Каждый месяц, каждую неделю он хоронит пару десятков людей. Если быть точнее — сжигает. Прах закапывается в землю или развеивается по ветру, скорбящие расходятся и вечер уходит вместе со Смертью в закат. И так уже полгода.       Эрик не раз задавался вопросом: что именно он сделал не так? Может, сказал что-то? Кого-то сильно обидел? Но потом, в его голове происходит щелчок и на место возвращается тот самый холодный рассудок. Та самая маска, которая прикрывает его от этой паники, скорби и слез.       — Эй! — голос Лидера раскатился, как гром, по всему первому этажу здания эрудитов. — Совсем глаз нет?! — он раздраженно смотрел в след босой сумасшедшей, которая налетела на него.       — И что тут делают правдолюбы? — с интересом спросил Алик, он смотрел в вслед убегающей.       — Да мне как-то фиолетово. Пошли.       Будучи рожденным с клеймом эрудитов на подгузниках, Эрик не мог терпеть две вещи в своей жизни: пюре и монотонные разговоры. От того и того хотелось выворачивать себя наизнанку снова и снова. Может быть, поэтому он сбежал из своей родной фракции? Не вытерпел постоянных нотаций.       Он просто сидел и пропускал все мимо ушей. Что нового они могут сказать? «Мы нашли новое местоположение при помощи своих новомодных штуковин». Раньше Эрик просто кипятком мочился, когда видел эти приборы. Удивление мастерству этих очкариков не было предела. До определенного момента, когда вся его фракция пришла в траур и, одновременно, в паранойю.       Эрик все еще помнит тот момент, когда он орал во всю глотку: «Ваши средства не помогают, а забирают жизни бесстрашных!». Тогда он похоронил одну из первых групп погибших собратьев.       — Эрик, — обратилась к нему Джанин, — когда начнете подготовку к операции?       — Когда вы перестанете лезть не в свои дела, — спокойно произнес Лидер. Все мысли покинули его, и на их место стало спокойствие. Этой «накидкой» парень прикрывался уже давно. Она помогала защищаться от внешних раздражителей.       — Мы хотим помочь с безопасностью города, — Джанин взялась за старые праведные дела.       В ответ часы Лидера зазвенели, и на экранчике появилось лишь одно слово. Партия.       — Безопасность, — усмехнулся Эрик. Взгляд все еще был устремлен на экранчик. — Тогда, помогите мне с новой партией сожженных. У нас заканчивается место для захоронения.       — Ты же понимаешь, что за это тебя по головке не погладят? — Алик подошел к машине и посмотрел на Лидера.       — Пусть вообще скажут «спасибо», что я занимаюсь самой грязной работой.       Голос парня звучал отрешенно. Все знали, что он сам вызвался на эту работу.       — Эрик, ты специально шел по головам к этой должности, чтобы спикировать к прозвищу Гробовщик, да? Если это шутка, то заканчивай, не смешно.       Он стоял в кабинете Макса и выслушивал реакцию на его предложения.       — Я должен похоронить ее. Она должна получить покой, — все не унимался он.       Тогда Эрик даже и представить не мог, что с разрешения Главного он на постоянной основе будет дарить людям покой. Отказываться от этого — желания не возникло, и теперь раз в неделю на экранчике загорается одно слово. Партия.