— Я ведь столько раз говорил тебе не сидеть больше у открытого окна, — подобно тому, как с завидным постоянством цветы раскрывали свои лепестки, приветствуя солнце, Бэкхён продолжал приходить ко мне в комнату, разделяя со мной обеды.
За окном медленно накрапывал дождь, всё казалось серым, да и мне было абсолютно всё равно на происходящее вокруг — я казалась себе такой же унылой, как и погода на улице. Розы давно завяли, а их лепестки устлали землю, прогнивая и смешиваясь с грязью, а мне оставалось лишь наблюдать за этим вполне естественным процессом. Мне хотелось подобрать каждый лепесток и прижать к сердцу: они ведь столько времени радовали меня, украшали этот мир бархатным цветением и ярким ароматом, а теперь их безжалостно топтала судьба.
Я слезла с подоконника, отсчитанными шагами подходя к диванчику и медленно присаживаясь на его край, в моих руках тут же оказалась кружка горячего шоколада, приятно дразнившего меня своим запахом. Хоть что-то менялось, казалось, что, когда я выберусь отсюда, наконец, не смогу больше пить чай, ведь он навсегда останется в моей голове ассоциацией с Бэкхёном. Больше не было никаких чизкейков: видимо, даже Бёну они уже приелись. Может, я ему тоже когда-нибудь приемся — и он отпустит меня. Иногда меня саму поражало то, насколько сильна была во мне надежда, которая должна была уже давно умереть, но последнее время она только расцветала во мне. Или же я просто старательно пыталась убедить себя в этом, когда на деле в душе просто царил штиль вместо ожидаемого шторма.
— Мне, наверное, стоит привезти ещё книг, а то ты уже все перечитала, сделала так быстро то, к чему у меня руки не доходили годами, — хмыкнув, Бэкхён присел рядом, задумчиво осматривая книжные шкафы, на полках которых хаотично были разбросаны книги, хотя ещё совсем недавно они были расставлены в том педантичном порядке, который так ценил Бён. — Выглядишь уставшей, не выспалась?
— Ты, похоже, тоже, — взяв в руку пряный эклер, я откусила немного — лучше сделать это самой, чем дожидаться, когда парень начнёт заставлять меня есть, а в том, что он действительно начнёт, я и не сомневалась.
— Тяжёлый график, сейчас приходится много работать, — под глазами мужчины и вправду пролегли глубокие тени, отчего он стал выглядеть на полдесятка старше, отросшие волосы практически полностью скрывали его взгляд от меня, а удобная домашняя одежда заменяла идеально выглаженную деловую.
— Так можно всю жизнь проработать и не увидеть самой жизни, — потягивая сладкий шоколад, который делал меня чуточку счастливее, я неотрывно смотрела на Бэкхёна, наблюдала за каждым его движением. Он уже привык к этой моей привычке, чувствуя себя абсолютно спокойно, хотя раньше я могла замечать его мимолётное недовольство, которое, однако, ни разу не было высказано вслух.
— Но ведь и ты раньше работала круглосуточно и не покладая рук ради мечты, и ты исполнила её — теперь тебе можно отдохнуть. Моя же мечта всё ещё маячит на горизонте, — его слова раньше причинили бы мне боль, но я достигла невероятного уровня мастерства по подавлению своих эмоций. Хотя иногда я боялась, что весь этот океан невысказанного прорвётся наружу, но пока всё держалось под моим крайне несбалансированным и хрупким контролем.
— Я не достигла своей мечты, так что ты не можешь так говорить, причём ты сам стал тому причиной, — хотелось бы мне вернуть прежние яркие дни, но я уже вряд ли когда-нибудь смогу стать прежней. Казалось, что внутри меня будто бы разрастался айсберг, и я не могла найти ни одной причины для того, чтобы лёд начал таять. Да и работа, которая раньше была пределом моих грёз, сейчас же казалась мне чем-то абсолютно неважным, быть журналистом — я больше не видела в этом никакого смысла, мне хотелось просто жить, а не искать жизнь из ловушки своей комнаты через окно.
— Я не стал причиной, наше знакомство — это лишь последствие того, что твоя мечта воплотилась. Просто тебе стоило остановиться тогда, когда перед тобой замелькала жёлтая черта, но ты перешла её и вторглась в мир, который оказался тебе не по зубам, — хотела бы я вспомнить тот момент, когда я действительно перешла границу, но я всё ещё не понимала этого, ведь границы на самом деле переходила не я, а Бэкхён, причём каждый день.
— И какова же твоя мечта? Покорить криминальный мир? Мне кажется, ты и так достиг в этом немалых успехов, так что уже можешь расслабиться, — я, наверное, никогда не смогу забыть все те сцены жестокости, которые мне довелось увидеть. Бэкхён обычно был в главной роли в них и никогда — в роли жертвы, всегда власть была в его руках.
— Почему же криминал сразу? Моя жизнь ведь не ограничена этим, так что у тебя немного сбит фокус. Ты не думала о том, как же я пришёл в эту систему, ты просто сразу записала меня в виновники всех бед. У меня ведь есть и другая сторона, как и у любой медали, и моя белая и пушистая часть такая же яркая, как и та, которую ты наверняка считаешь чернее ночи, — я почти была уверена в том, что Бэкхён на секунду позволил каким-то ненужным ему эмоциям проявиться, но он быстро взял над ними верх. Хотя я всё же не понимала, зачем мне думать о том «как», если он сам выбрал путь, который шёл явно против всех возможных этических норм.
— Та темнота, что живёт внутри тебя, поглотит любой свет, если он в тебе вообще есть, — он был монстром, тем, кого ненавидят, тем, кого никак не должны были любить, но тем не менее он был не просто любимчиком, а буквально иконой, на него равнялись, и от этой мысли мне становилось тошно.
— Темнота не вытесняет свет, в каждом из нас есть что-то плохое и что-то хорошее, эти две стороны всегда находятся в балансе. Это зависит от того, под каким углом ты смотришь на человека. Шихён, ты ведь никогда и не пыталась увидеть во мне даже каплю добра, у тебя взгляд затуманился увиденным прежде. Просто попробуй рассмотреть во мне другого человека, отдели того меня, которого ты видишь сейчас, от того, что видела ранее. Разве я хоть раз причинил тебе боль? — хотелось бы мне знать: это такой извращённый способ манипулировать мной, заставить сопереживать, сочувствовать мужчине, или же Бён и вправду верил во всё сказанное.
— Твоя темнота никогда не позволит никакому свету существовать в тебе, добро просто не уживётся с тем хаосом, что ты своими же руками создаёшь вокруг себя. Я раньше считала, что у каждого человека есть ещё один шанс на исправление, но я больше так не думаю. Для того, чтобы заслужить ещё один шанс, тебе нужно покаяться и принять ответственность за свои поступки, но ты вряд ли когда-нибудь сможешь раскаяться в том, что ты считаешь лишь частью своей тёмной стороны, которую вполне сможет перекрыть своим светом твоя добрая сторона. Ты безнадёжен, Бэкхён, всегда таковым был, — я бы сейчас хотела оказаться в церкви, хотела бы прикоснуться к святому, но я уже не была уверена, что в этом мире существует хоть что-то над нами, что помогло бы мне добиться справедливости. Прошло слишком много времени, чтобы эта вера в святое не умерла во мне, если кто-то и мог спасти меня, то это я сама. Помощи извне тоже ждать более не приходилось — в первый месяц заключения здесь я ещё караулила тех, кто должен был прийти за мной в случае, если что-то пойдёт не так в моём плане по достижению справедливости. Но сейчас у меня осталась лишь я сама и случай — тот случай, который поможет мне хотя бы саму себя вытащить из этой выгребной ямы.
Сквозняк, скользивший по полу, коснулся моих голых лодыжек — это было то, чего в моей комнате никогда не происходило, ведь, даже несмотря на постоянно открытое окно и холод, воздух всегда казался каким-то застоявшимся. Я невольно кинула быстрый взгляд в сторону двери и с удивлением обнаружила, что та была незакрыта: совсем небольшая щель отделяла замок от того, чтобы с щелчком затвориться, но Бэкхён, кажется, не заметил этого.
Внутри меня всё резко перевернулось, хотелось тут же подскочить с места и побежать в сторону выхода из этой клетки, но, с другой стороны, даже если бы я оказалась снаружи, то наткнулась бы, скорее всего, на сменяющие друг друга путаные коридоры особняка, который я совершенно не знала. Меня бы поймали тут же — за первым углом, к тому же там наверняка была расставлена охрана, и, чтобы узнать, так ли это на самом деле, мне нужно было быть умнее, а не пользоваться первым подвернувшимся под руку случаем, хорошенько при этом не пораскинув мозгами. Это могла быть уловка, чтобы проверить мою реакцию, ведь для человека с таким педантичным характером, как у Бэкхёна, это была слишком большая халатность.
Я снова перевела взгляд на свой шоколад, что уже слегка остыл и не обжигал более мою кожу сквозь стенки кружки. Я не знала Бэкхёна совершенно, нужно было быть осторожной в каждом действии. Возможно, стратегия стать его идеальной куклой, марионеткой была не такой уж и плохой, но я всё ещё не могла сломать себя настолько, чтобы стать послушной собачонкой чудовища.
— Беги, Шихён, беги, я ведь знаю, что ты хочешь, почему бы не попробовать, — тихий шёпот справа от меня, что касался всех струн внутри моей души, заставил вздрогнуть, и я посмотрела в глаза Бёна, находя на его лице ироничную ухмылку, — ловушка. Значит, это не была неосторожность, он действительно специально оставил дверь приоткрытой, проверяя меня.
— Мне сегодня неохота бегать, может, в другой раз, когда настроение будет, — я потянулась к ещё одному эклеру, пачкая пальцы в ореховом креме и пытаясь держать непроницаемую маску на своём лице — навык, в котором мне уже вряд ли найдётся кто-то равный.
— Что ж, возможно, у тебя будет ещё далеко не один шанс, — протянул мужчина насмешливо, и встал со своего места, выходя из моей комнаты и плотно закрывая двери. Щелчок замка — и я расслабленно откинулась на спинку дивана, отставляя в сторону кружку с шоколадом.
Само лишь присутствие Бэкхёна рядом со мной — это огромное испытание, я никогда не знала, чего стоило ожидать, так он ещё решил вдобавок поразвлекаться, изучая меня, словно подопытного кролика. Сильный порыв ветра заставил створку окна сильно удариться о стену, и я встала закрыть его, по привычке бросая взгляд на отцветший розарий, навевавший на меня тоску.
Если я переживу эту зиму, то следом придёт весна, потом лето — и так до бесконечности, впервые меня испугала мысль о том, что так и пройдёт остаток моей жизни. Лепестки роз опали, но колючки на стеблях остались на месте, я бы могла попробовать сбежать через розарий, сейчас я могла решиться на любую сумасшедшую идею, но нужно было подобрать такой момент, когда меня не смогли бы остановить. И услышать.
***
— Шихён, ты мне будешь должна за это до конца жизни, — Сынхи быстро подложила мне под стопку документов небольшой VIP-пропуск, который обещал приблизить меня к моей цели.
— Спасибо огромное, ты даже не представляешь, как меня выручила, — я едва ли смогла сдержать улыбку, ведь у меня на руках, наконец, был заветный ламинированный кусочек бумаги, который поможет попасть туда, куда смертным вход заказан.
— Если бы не твой энтузиазм… Эх, Шихён, только не увлекайся сильно, не то попадёшь в беду, — журналистка дружелюбно улыбнулась мне и ушла, оставляя наедине с планом, который я смогу воплотить уже этой ночью.
Как человек, который крутился во всей этой индустрии уже более пяти лет, Сынхи успела обзавестись немалым количеством знакомых среди селебрити, а с некоторыми смогла сблизиться достаточно, чтобы те делали ей одолжения. И она пошла на это, попросив достать один пропуск в кафе, что находилось в пекарне, и я понятия не имела, как отплатить за такое добро. Будучи моей наставницей, Сынхи делала всё, чтобы трудности, которые мне попадались, не ставали непреодолимыми. И у неё это отлично получалось, только вот её излишнее волнение за мою безопасность иногда чересчур давило — вот что со мной такого могло случиться?
Собрав свои вещи, как только рабочий день подошёл к концу, я отправилась домой — нужно было ещё переодеться и подготовиться к длинной ночке. Сегодня я, возможно, подберусь на несколько шагов ближе к Бэкхёну и его тайнам, нужно лишь было без лишних подозрений пробраться на второй этаж пекарни. Сегодня ночью мне придётся на время сменить образ — и на это уйдёт добрых несколько часов, ведь мой привычный вид студентки-журналистки явно не соответствовал тому, что было написано на моём пропуске — «Кан Мина. Модель».
***
Я проснулась посреди ночи от громких раскатов грома и стука оконной рамы о стену — на улице поднялся сильный ветер и рывками врывался в мою комнату. Глаза совершенно не привыкли к темноте, и я практически вслепую подошла к окну, встречая лицом ледяные мокрые порывы. Ливень с молниями нарушали привычные спокойствие и тишину ночи, и я замерла у подоконника, пытаясь привести мысли в порядок после беспокойного сна. Голову словно бы заволокло туманом, вряд ли я полностью отдавала себе отчёт в своих действиях, но с притуплёнными чувствами всегда намного проще принимать безрассудные решения.
Шум стоял такой, что даже если бы я сейчас начала кричать во весь голос с улицы, то вряд ли бы меня кто-нибудь услышал в доме. Я выглянула из окна: мокрая земля смягчила бы моё падение, единственной проблемой были розы, но они больше меня не пугали. Дождь бы размыл мои следы, пока я бы нашла выход с территории поместья, а когда бы меня хватились — я была бы уже далеко. Нужно было принимать решение прямо сейчас — другой такой шанс предоставиться мне не скоро, особенно, если сейчас моя попытка провалится — тогда наблюдение за мной усилится. Но я так же не могла сказать, что меня ожидало во дворе этого имения — не удивительно было бы, если бы Бён держал здесь собак. Шанс выбраться составлял пятьдесят процентов, но остальные пятьдесят приходились на то, что попытка окажется провальной. И тогда Бэкхён бы показал мне своё настоящее лицо без всех этих масок доброты и душевной щедрости.
Решив, что даже если всё и станет для меня хуже, то другого такого шанса может мне уже и не выпасть, я взобралась на подоконник, широко открывая окно. Косые струи больно били по лицу, и моя тонкая ночная рубашка быстро промокала, прилипая к телу. Я села на самый край подоконника, упираясь пятками в наружную кирпичную кладку стены. Попытка прислушаться к каким-либо звукам во дворе не принесла никаких результатов, и я упёрлась руками в скользкий от дождя подоконник, готовясь к тому, чтобы прыгнуть, но внутри всё ещё происходила борьба с самой собой и здравым смыслом.
Решив плюнуть на всё, я сильнее упёрлась ступнями в стену, чувствуя, как пальцы рук скользят по твёрдой поверхности, и я почти успеваю спрыгнуть, как чувствую чужие горячие ладони, что, сомкнувшись на моей талии, быстро втянули меня обратно в комнату, а после я была аккуратно поставлена на пол.
Я чувствовала тот сумасшедший жар, что исходил от мужчины, и ту опасную ауру, к которой я успела привыкнуть за столько времени. Дождь всё так же врывался в комнату, и я продрогла от холода, а вся кожа покрылась мурашками. В том, что за мной стоял Бэкхён, я не сомневалась и секунды, загадкой оставалось лишь то, как закончится для меня эта ночь и увижу ли я рассвет.
— Если уже собиралась сбежать, то не нужно было сомневаться, — убрав руки с моей талии, Бён обошёл меня и закрыл окно, поворачиваясь обратно и с усмешкой глядя на меня. — Иди в душ, тебе нужно согреться, и ложись спать, а то проснёшься с температурой.
Я не могла разглядеть того, что скрывалось за его взглядом, — темнота ночи играла на руку мужчине, но он казался абсолютно спокойным, хотя я думала, что он будет в ярости. Сейчас я чувствовала себя подопытной овечкой, за поведением которой с интересом наблюдали ученые. Если так подумать, то я точно не слышала, чтобы дверь открывалась, а когда я проснулась, то в потёмках пошла открыть окно, комнату я точно не разглядывала, а значит, Бэкхён был здесь всё это время.
«Господи, какая же я дура».
— Как давно ты пришёл сюда? — я была явно не в том положении, чтобы задавать вопросы, да и я не знала, чем в итоге мне обойдётся сегодняшняя выходка, но я не могла не спросить.
— Часа полтора назад, ты так крепко спала, что не услышала меня. Тебя, похоже, опять мучают кошмары… — задумчиво посмотрев куда-то в сторону, Бэкхён обогнул меня и вышел из комнаты, напоследок аккуратно подтолкнув меня в спину в сторону ванной. Мне оставалось лишь надеяться, чтобы это утро оказалось для меня таким же, как и предыдущие.
Скользя мокрыми ногами по полу, я дошла до ванной комнаты, проходя внутрь, тут же включая горячую воду и стягивая промокшую насквозь ночную рубашку. Перед глазами всё ещё было открытое окно и высота третьего этажа, с которого я почти сорвалась в обрыв. Почему-то тогда мне не было так страшно, но сейчас я внутренне содрогалась от того, что я могла снова оказаться на том же месте, смотреть вниз с высоты десяти метров и думать о том, как аккуратнее приземлиться в кусте роз. Вряд ли я скоро снова решусь на это.
Было лишь непонятно спокойствие Бэкхёна: он ушёл, не побоявшись того, что я отважусь повторить этот подвиг с побегом, — видимо, дело тут было именно в территории особняка. Я ничего не знала о его устройстве и системе охраны, вполне возможно, что впереди меня ожидала кирпичная стена, высотой в три метра, вместо привычного забора, который можно было перелезть, — чтобы я тогда делала? Пошла бы искать главные ворота? Или обратно к Бэкхёну — чтобы тот помог мне попасть назад в комнату? Не лучшая идея. И почему я раньше об этом не задумывалась? Я строила только сам план: как, когда и откуда, но даже не пыталась рассмотреть те проблемы, с которыми я вполне могла столкнуться, как только оказалась бы вне стен дома.
