На другой стороне радуги

      Вадим снял свою футболку, позволяя брату разжигать их страсть, и раздел брата по пояс.       Губы и руки уже вовсю путешествовали по его телу, вызывая одновременно и дрожь предвкушения, и страх перед чем-то запретным и чем-то, на чем стоит клеймо «ТАБУ.» — Ты когда-нибудь делал это с мужчиной? — слегка отстранившись от поцелуев, спросил Вадим. — Нет, а ты? — Глеб нехотя оторвался от тела брата и посмотрел на него большими, светлыми как весеннее небо глазами. — Нет, ты же знаешь, я женщин люблю! — усмехнулся Вадим и провел рукой по плоскому животу. — А меня не любишь что ли? — Глеб обнял брата и провел языком от его ключицы к уху. — Люблю! — прошептал Вадим, прижимая бедра Глеба ближе к своим, — а со Славой что у тебя? — спросил он, сжимая ягодицы Глеба в ладонях. — Ничего, — ответил тот, пытаясь через одежду потереться своим напряженным членом о выпирающий холмик на его джинсах. — А почему он тебя трогал тогда? — Вадим слегка приспустил легкие спортивные штаны брата и, проникнув пальцами под трусы, начал поглаживать кожу, нежно обводя темные следы от уколов. — А я откуда знаю? Меня все трогают! — улыбнулся Глеб, расстегивая ремень на джинсах старшего.       Вадим хотел еще что-то сказать, но пальцы Глеба начали гладить его по низу живота, и он забыл слова.       Он избавил брата от треников и, осторожно приспустив трусы, погладил его член, прислушиваясь к своим и его ощущениям. Обхватив нежную плоть, Вадим начал водить по ней снизу верх и, доходя до головки, слегка надавливал на нее ладонью. Глеб начал стонать и, задышав еще чаще и тяжелее, дрожащими от возбуждения пальцами достал член Вадима и аккуратно сжал его.       Охваченный судорожным жаром, Вадим прижал брата к себе и впился в его губы, кусая и облизывая их, проникая в рот языком. Прикосновения Глеба обожгли его плоть, и все тело, казалось, превратилось в угли.

***

      Они зашли в спальню. Глеб лег на кровать, абсолютно голый и беззащитный, он запрокинул голову назад, пока Вадим избавлялся от последней детали одежды.       Он ощутил, как губы Вадима коснулись его изнывающего от желания пениса, и застонал, не в силах сдержаться, приподнимал бедра, желая, чтобы старший взял его член целиком.       Но Вадим остановился и посмотрел на искаженное страстной мукой лицо Глеба. — Тебе нравится? Я никогда этого не делал раньше, — сказал Вадим, гладя внутреннюю поверхность бедра Глеба, там, где кожа нежнее и чувствительнее. — Да, еще, продолжай! — настойчиво простонал Глеб и провел рукой по лицу брата.       Вадим прижил его кисть к губам, впиваясь зубами в костяшки пальцев. Глеб начал извиваться и стонать то ли от боли, то ли от наслаждения. Вадим коснулся языком шелковистой головки его пениса, и брат кончил ему в рот. Вадим слизал и проглотил все, желая полностью вкусить запретный плод. А Глеб тем временем сам припал к вкусному и большому члену брата, начиная узнавать, чего он столько лет был лишен, и что получали те сотни женщин, которых осчастливил Вадим.

***

— Сделай это! — Глеб лег на спину и, раздвинув ноги, приподнял бедра, положив под них подушку. — А смазка? — спросил Вадим, не желая причинять ему боль. — Нет, не надо, я потерплю! — он знал, что будет больно, но готов был принести эту жертву. — Скажи, если захочешь, чтобы я прекратил, — предупредил Вадим.       Он наклонился и провел языком по анусу брата. Глеб дернулся и шире раздвинул ноги.       Вадим выводил узоры, щедро смачивая слюной девственное отверстие Глеба.       Он чувствовал, что брат уже готов, и осторожно погрузил в него палец, от чего Глеб зажался и закусил губу.       Вадим уже не мог терпеть эту пытку дальше. Он сжал яички брата в руке и, поцеловав брата в живот, приставил свой член к анусу Глеба и стал медленно в него входить.       Глеб старался не кричать, прикусывая губы и закрывая рот рукой, уже жалея, что согласился на любовь без смазки. — Все хорошо, родной, сейчас все будет хорошо, — шептал Вадим на ухо.       Ему и самому было больно, но, конечно, не так, как Глебу. Он это понимал и старался быть как можно нежнее.

***

      Что-то внутри их тел стало экстремально чувствительным. Вадим начал двигаться внутри брата то медленнее, то быстрее, испытав оргазм, заставляя кончить Глеба и опять чувствуя прилив желания погружаться в измученное лаской тело, обретая высшую силу восприятия. И эта странная, пламенеющая истома проникала через поры, пронизывая и прожигая плоть, забирая в плен их жизни, связывая еще более крепкими узами и страстями.