Механический парнишка

Вернувшись из лаборатории, Куроко стал каким-то подавленным. Он снова начал много молчать, неуклюже двигаться и чуть ли совсем перестал проявлять активность. Он часами просиживал у окна и телевизора не меняя позы, и я уже начал беспокоиться: а не вернулся ли он к начальным установкам, забыв все, что было до того дня, когда на него напали? На мои вопросы он давал односложные ответы, и все время находился в состоянии погруженности в собственный мир, почти не реагируя на меня и на домогания Алекс, которая теперь приходила навестить «милого ребенка», как она называла Куроко, практически каждый день. Поскольку она видела разрез на его шее и сочащуюся из него темную жидкость, пришлось рассказать ей все от начала до конца в тот же самый день. На откровения о роботе Алекс отреагировала необычайно спокойно, выслушав меня с непробиваемой физиономией, и только сумасшедше заулыбалась под конец, поздравив меня неведомо с чем. Ну что еще следовало ожидать от женщины без царя в голове? Я не отступился от своих слов и старался держаться рядом с Куроко так же, как и раньше. Тему его происхождения я не поднимал, про хулиганов не спрашивал. На мои ласки он отвечал, но как-то робко, с опаской, и к более серьезным действиям я пока не переходил, решив дать ему время. Не было смысла добиваться чего-то большего, чем объятия и поцелуи, когда он находится в таком состоянии. Спешить не было смысла. Он был со мной и не со мной: в отличие от тела, его мысли были где-то далеко-далеко. Попытавшись спросить совета у Аомине, я только зря потратил время, выслушав длинную лекцию из цепочек его рассуждений, ничего в итоге не поняв. По словам ученого, все у Куроко хорошо работало, и никаких нарушений, которые могли послужить поводом такой странной перемены, не существовало. Иногда мы выходили за пределы дома в магазин или на так называемые «свидания» с молчаливым поеданием мороженого и диалогами в несколько фраз. Мне казалось, что Куроко стал чувствовать себя не в своей тарелке, когда оказывался среди людей. Он едва заметно нервничал: ерзал, вертел головой, перебирал пальцами пуговицы на своей рубашке. Я рискнул предположить, что дело в его пошатнувшейся вере в человечество – учитывая, как мало Куроко знал жизнь и плохие её стороны, он легко мог испугаться и замкнуться в себе после первого столкновения с жестокой реальностью. Любой конфликт требует разрешения, а если это конфликт внутренний, разрешить его нужно как можно скорее. Проблема была в том, что я понятия не имел, как мне поговорить с Куроко и с чего следует начинать. Решение пришло день спустя, когда по обыкновению повторяя ежедневный маршрут, мы заглянули в знакомый парк, устроившись на лавочке под тенистым вязом. Сжав холодную руку Куроко, я оглянулся по сторонам, убедившись, что никто не смотрит на нас, приблизился к нему и губами коснулся щеки, прошептав на ухо его имя. - Что такое, Кагами-кун? – было мне ответом. - Ты какой-то не такой в последнее время. Что тебя беспокоит? - Я много думал в последние дни, - сказал он, разглядывая наши сцепленные руки, - почему ты до сих пор не отказался от меня? - Почему это я должен вдруг отказываться от тебя? – сдвинув брови, спросил я с возмущением. - Зачем ты тратишь свое время, свою жизнь, на такого, как я? - На какого это «такого»? Ты можешь больше, ты замечаешь больше, чем большинство настоящих людей. Куроко, оглянись вокруг. Ты ничем не хуже других, ты особенный. - Но я хочу быть таким, как все! – Громче обычного, произнес Куроко. – Хочу получать удовольствие от еды, дышать воздухом и бояться щекотки. Хочу делать все то, чем занимаетесь вы, и чувствовать то же самое, что и вы! - Быть такими, как все мечтают только олухи, это раз, - жестко сказал я, не дав Куроко вдаваться в подробности. – Все люди чувствуют по-разному, и реагируют по-разному, это два. Я сгреб его в охапку и взъерошил волосы, разлохмачивая их. - Ты мне нравишься, это три. В том, что ты сильно ото всех отличаешься, есть своя прелесть. - Я не могу понять, кто я, - сказал Куроко задумчиво. – Не человек, не машина. Всего лишь копия человека, жившего много лет назад. Он сказал это с таким сожалением, что даже у меня что-то защемило в груди. Может из-за того, что я не был знаком с «оригиналом», может из-за того, что мне искренне хотелось помочь Куроко, но его слова резанули слух, словно что-то в них было неправильным. Я потряс головой, стряхивая с себя грусть. Черт возьми, из-за этого коротышки я стал чертовски сентиментальным. - Ты – Куроко, - сказал я, одаривая парнишку звонким щелбаном. – Я не умею складно говорить, но ты меня вынуждаешь. Должен признать, что твой прототип был дьявольски крут, раз уж его работы нашли отклик в сердце такого непробиваемого прагматика, как Аомине. Но знаешь, ты не прав, если считаешь себя копией. Даже близнецы, одинаковые на вид, получаются абсолютно разными. - Я – Куроко, - повторил за мной андроид, чтобы лучше запомнить. - Люди такие сложные, - с еле заметным недовольством он пригладил к голове волосы и потер лоб. – Воюете друг с другом, совершаете бесчеловечные поступки, и в то же время создаете столько прекрасного. Только вам доступно искусство. Только вы способны свести счеты с жизнью. Люди ужасают и восхищают одновременно. Вы самые противоречивые существа на свете. - То же самое можно сказать и о тебе, – улыбнулся я. – В тебе столько силы, но ты не можешь ранить, ты спишь и видишь сны, но тебе не требуется отдых, ты не можешь чувствовать, но ты любишь меня. Ведь я прав? – Чуть смутившись, спросил я с надеждой. – Любишь? - Люблю, - не задумываясь, ответил Куроко, и уголки его губ поднялись. Меня захлестнула такая нежность, что я не сдержался и зацеловал эти самые уголки, не беспокоясь о том, что подумают случайные свидетели. Уже выходя из парка, краем глаза я заметил ту самую пару, выяснявшую отношения у фонтана несколько недель назад. Они шли рука об руку, и девушка что-то увлеченно рассказывала своему парню, словно и не было той некрасивой ссоры, когда она ударилась в слезы и ушла, а он провожал ее растерянным взглядом. «Помирились», подумал я, поглядывая на Куроко, смотревшего в ту же сторону, что и я. С долей облегчения я подметил, что его глаза снова стали живыми. Следующий день начался с не совсем приятной новости. Куроко лежал на моей руке, досматривая свои утренние сновидения, когда я очнулся и понял, что что-то не так. Сверхосторожно убрав затекшую руку, я подождал, пока Куроко перевернется и перестанет копошиться, и, задержав дыхание, посмотрел вниз. О, здравствуй, мой друг. Тебе вздумалось встать раньше меня, не так ли? Морщась от неприятного напряжения, я перевернулся на бок, чтобы не смотреть на беззащитного, свернувшегося в клубок, соседа по кровати, и, прихватив телефон, бесхозно оставленный на полу, вышел из комнаты. - Не смей трогать его, извращенец, иначе обещаю: я приду к тебе и ты станешь неизлечимым импотентом, - вместо приветствия сказала трубка голосом будто с того света. А ведь я всего лишь хотел уточнить кое-что об… эм… возможностях Куроко. Невзначай, просто так. На всякий случай, да. В конце концов, я же должен знать, как далеко я могу продвинуться в отношениях с ним. Из чистого любопытства… В общем, это была плохая затея. - И тебе доброе утро, Ахомине, - тихо прохрипел я, стараясь не разбудить Куроко. – Откуда ты узнал? И вообще – какое тебе дело? Мой Куроко, что хочу, то с ним и делаю. - Я уснул за работой, - неохотно пробурчал Аомине. – Датчики зафиксировали зашкаливающее либидо в радиусе метра. Я даже проснулся. - Молодец. А теперь сделай одолжение, отключи телефон, а я сам подумаю, что мне делать со своим либидо. - Не глупи, Тайга, ты знаешь что делать! – Послышался свист. Я слишком поздно понял, что он наполнял легкие до отказа, и не успел прикрыть динамик ладонью. - Тецу! Проснись! Ты слышишь меня?! Быстрей вставай и беги! - Успокойся, Аомине-кун, - сонно пролепетали откуда-то сзади, и я подпрыгнул от неожиданности, ошалевшими глазами уставившись на завернутого в одеяло Куроко, зевающего и потирающего глаза. – Что стряслось? - Папочка волнуется, - подразнил я и поднес телефон к оглохшему уху. – Эй, Аомине, он в надежных руках. – Подумав, я добавил: - Я готов взять ответственность, если что. - Не см… Дальше я не услышал. Куроко отобрал у меня телефон, высвободив голову из белого плена, приложил его к уху. - Не кричи так, Аомине-кун. Я достаточно самостоятельный, чтобы распоряжаться собой так, как считаю нужным. Пожалуйста, не волнуйся. Кагами-кун ведь сказал, что я в надежных руках. У меня не было оснований, чтобы предъявлять претензии на отобранный телефон. Спокойно выслушав все наставления, которые бурным потоком полились из трубки, Куроко вежливо попрощался и передал её мне. - Я отлично понимаю, что ты хочешь оставить свое сокровище неприкосновенным, - сказал я в затихшую трубку. - Но у Куроко есть собственное мнение на этот счет, ты ведь понимаешь. - И все же надеюсь на твое благоразумие, Бакагами, - выделив каждое слово, произнес Аомине. Странный у него был голос. Вроде смирился, а вроде и нет. - Аомине, я… - Завались. Если ты звонил ради того, чтобы задавать мне тупые вопросы, то… а впрочем, сам узнаешь. Я кладу трубку. И не дав мне ответить, он отсоединился. - Это, наверное, больно, Кагами-кун, я могу помочь тебе. Хочешь? Пару секунд я просто стоял, переваривая услышанное. Затем я раздумывал, выдержат ли доски, если я упаду на пол. Решив, что это неподходящее время для экспериментов, я просто развернулся лицом к Куроко и уставился на него с самым глупым выражением лица. - Что-что ты сказал? Нет, не говори, я понял, - перебил я, едва Куроко успел открыть рот. - Кагами-кун, пошли, - из белой груды выросла рука и потащила меня в направлении спальни. Продолжай. Прошу тебя, продолжай, потому что я не верю, что это происходит наяву. Я даже ущипну себя для верности. Ай! - Но, Куроко, не слишком ли ты торопишь события? – спросил я, шагая за ним. – Ты уверен, что хочешь этого? - Уверен. Хочешь поспорить? – Он развернулся, заставив меня опешить от серьезности его взгляда. В его непроницаемых глазах было что-то новое. Я даже не сразу смог опомниться, поняв, что это такое. Все-таки не каждый день тот, кого любишь, добивается тебя с пугающей настойчивостью. - Ты – только мой, Куроко. – Выдохнул я в раскрытые губы. По телу стройными рядами маршировали мурашки, сердце колотилось, собираясь переломать все ребра. – Мой особенный. Тонкие пальцы вплелись в волосы на затылке, и я закрыл глаза, чувствуя приятно холодящее кожу ощущение прикосновений механического чуда. Плевать на Аомине, плевать на всё. Это утро только наше. _____________________________________________________________________ От автора: Ну что, камрады, фик закончен. Надеюсь, вы не потратили время зря, читая эту недонаучную фантастику, потому что мне её написание стоило немалого труда. Спасибо вам за ваши отзывы и поддержку! Искренне Ваша, Waka Baka.