После дождя будет радуга

      Сентябрь облетел листвой и, отшумев дождями, уступил место октябрю, ещё не морозному, но уже головеткому и хмурому небом. Пашкина жизнь размеренно отсчитывала даты в календаре, без особых перемен и потрясений: он по-прежнему бегал на рынок за продуктами, готовил сытную и полезную пищу и к вящему своему удовольствию частенько ужинал в компании хозяина квартиры. Два раза в неделю Плиев посещал «Харизму», где спозаранку, в полном одиночестве отрывался на тренажёрах, и такое положение ему безумно нравилось: не нужно было ждать, когда освободится устройство для прокачки очередной группы мышц, да и никто не стоял над душой и он спокойненько выполнял свои подходы. В остальные дни неизменная пробежка, контрастный душ и работа чётко по расписанию, без дедлайнов, стрессов и нелепых осечек. И можно было смело сказать, что жизнь удалась, но… Пашка изнывал, впервые в жизни изнывал от неудовлетворённого желания близости, мечтал о горячих губах и сильных, но нежных пальцах, что сжимали его возбуждённую плоть, о беспредельной наполненности, что однажды подарила ему незабываемое чувственное наслаждение.       Плиев никогда не был инициатором, он давно определил себе пассивную роль и в постели, и в отношениях, но уже спустя неделю, после той знаменательной ночи, поглядывая по утрам на широкие плечи и упругие ягодицы, обтянутые шёлком вызывающе-сексуального халата хозяина квартиры, подумывал о том, что практически дошёл до ручки и готов сам сделать шаг, но мысль о возможном отказе вводила в ступор. Отказа Пашка и вправду жутко боялся. Только представив себе, как нелепо будет выглядеть в глазах Игоря, он ощущал, как в груди болезненно ёкало, и снова опускал руки и терпеливо ждал, когда же Заруднев заявится в его комнату с определенными намерениями. А тому, похоже, до Пашкиных ожиданий не было дела, он вообще вёл себя так, словно между ними ничего не произошло: с обнимашками и поцелуями больше не лез, и по-прежнему хранил сердитую и недовольную мину. Хотя, надо признать, всё же позволял себе иногда открыто улыбаться и даже вступать с квартирантом в праздную беседу, но теперь этого Пашке было до отчаянья мало, тем не менее приходилось довольствоваться тем, что есть.       Вот и этим вечером Паша украдкой поглядывал на красиво очерченные губы, туманно-серые глаза в обрамлении густых ресниц и давился чаем с мятой, изнывая от желания накрыть эти губы поцелуем, разгладить сердитую складку меж бровей и прижаться горячо и сладко к крепкой груди, сильные мышцы которой подчеркивала обтягивающая майка от брендового дизайнера.       — Подай мне, пожалуйста, пиво, — попросил Игорь, — и себе возьми.       — Нет, спасибо, я не пью, — отказался Паша, поднимаясь со стула и выставляя на стол одну бутылку из холодильника.       — Совсем? — удивился Игорь.       — Совсем, — согласно кивнув, подтвердил свои слова Паша.       — Почему?       — Денег жалко.       Этот ответ поразил Игоря необычайно.       — В каком смысле? — полюбопытствовал он.       — Какой от выпивки толк? Бесполезная трата денег. На ту сумму, что стоит приличный алкоголь, я лучше мяса куплю, причём высочайшего качества, — пожал Пашка плечами.       — Ну, это как-то…       — Да, мне действительно жаль тратить деньги на бессмысленные вещи, не приносящие очевидной пользы. И что плохого в таком отношении к деньгам?       — Думаю, ничего плохого, — улыбнулся Заруднев.       — Вот и я о том же, но кое-кто меня всегда упрекал, что я боюсь потратить лишнюю копейку, — пожаловался Пашка и, с каким-то надрывом, добавил: — Да не боюсь я, деньги для того и нужны, чтобы тратить! Но тратить-то нужно с умом! Если есть возможность сэкономить, нужно быть идиотом, чтобы ей не воспользоваться. Я, например, обязательно поторгуюсь на рынке и в магазине попрошу скидку и, если удастся сторговать пару десяток, буду очень рад. Копейка-то рубль бережёт. Но я никогда не экономил на своём здоровье и близких мне людей, всегда в дом самое лучшее, на стол самое полезное! А алкоголь, что? Никакой пользы, головная боль и только.       Игорь с умилением смотрел на раздухарившегося квартиранта: глаза блестят, на щеках румянец, светлая чёлка дыбом, ну просто прелесть, по-другому не скажешь.       — У меня есть просьба, — неожиданно успокоившись, Пашка резко сменил тему.       — Что ты хочешь? — спросил Заруднев благодушно.       — Видишь ли, поступил заказ интересный и гонорар неплохой, нужно рекламный очерк для клубного заведения написать. Мне бы туда сходить и осмотреться на местности, но одному как-то не комфортно.       К Пашкиному удивлению, Игорь проявил неожиданный интерес.       — Что за клуб? — спросил он и, слишком уж сексуально обхватив горлышко губами, сделал аккуратный глоток прямо из бутылки.       У изнывающего от неудовлетворенного желания Плиева от подобного зрелища аж в паху потяжелело.       — «Дискоданс», знаешь такой? — Павел с трудом перевёл жадный взгляд на свои ладони в попытке скрыть внезапно накатившее возбуждение.       — Неплохое заведение. Когда пойдём?       — Ты правда составишь мне компанию? — всполошился квартирант и снова уставился на Заруднева, радостно улыбаясь. И немедленно предложил: — Можем сегодня, если ты не против, — придерживаясь народной мудрости: куй железо, пока горячо.       Игорь сделал очередной глоток из бутылки и поинтересовался:       — Ты когда последний раз отрывался в клубе?       — Никогда, — буркнул Пашка, улыбка медленно сползла с лица, уступая место угрюмому выражению досады.       В глазах же Игоря заплясали игривые смешинки:       — Совсем, совсем?       — Совсем, совсем, — передразнил его Паша, и сердито буркнул себе под нос: — Не было у меня такого интереса.       — И как же ты собираешься писать рекламный пост, если тебе сравнивать не с чем? Фикция получится. Нет?       Он явно над ним подтрунивал, и Плиев фыркнул в ответ обиженно:       — К твоему сведению, я один из лучших копирайтеров в городе и не только.       — Не сомневаюсь, — сверкнув весёлой улыбкой, Заруднев допил пиво и наигранно вздохнул: — Придётся устроить тебе марафон по клубам.       — Что? Прямо сегодня? — Паша, испуганно округлил глаза.       — А чего тянуть? — ответил Игорь и поднялся со стула: — Какой же ты всё-таки алмаз неогранённый, — то ли похвалил, то ли упрекнул озадаченного квартиранта и, выбросив опустевшую бутылку в мусорное ведро, направился к лестнице. — Через час выдвигаемся, будь готов, — предупредил, скрываясь за поворотом.       Пашку словно оса в зад ужалила, он немедленно подорвался со стула и развёл бурную деятельность: в мгновение ока прибрался на кухне и поскакал в свою комнату, где вытряхнул содержимое шкафа в надежде найти что-то подходящее для похода по клубам.       А через полчаса разочарованно уселся на край кровати и тяжело вздохнул. Он ещё помнил, как Женька прихорашивался и наряжался, собираясь «выйти в свет», и если Пашкина причёска была вполне на уровне, тем более на днях он забегал в салон на стрижку, то скудный гардероб оставлял желать лучшего.       Подумав немного, он неуверенно вынул из кучи черные джинсы с дырами на коленях и в цвет им сорочку с мелкой серебряной вышивкой по краю манжет и воротника, непонятно как оказавшуюся в его бауле с вещами при переезде. Эту сорочку когда-то подарил ему Женька. Тогда Плиев принял подарок без слов и засунул подальше в шкаф, совершенно не понимая, для чего ему столь вызывающая вещь, и вот теперь, впервые за три месяца, он вспомнил бывшего добрым словом.       Как только он застегнул последнюю пуговицу, небрежно заправил полы рубашки за пояс брюк, дверь распахнулась, являя ему хозяина квартиры в обычных синих джинсах, что, поддерживаемые ремнём, сидели идеально, в обтягивающем прокачанную грудь лонгсливе с ненавязчивым принтом в виде готических букв и с курткой из тончайшей кожи, перекинутой через плечо.       — Готов? — спросил он, скользя взглядом по прикиду квартиранта.       Пашкино сердце ухнуло и поскакало в неизвестном направлении: он тут мучился, терзался, выискивая что-то яркое и оригинальное, Игорь же оделся весьма скромно, но выглядел при этом настоящим принцем, причём чертовски соблазнительным и сексуальным. «Ну как ему это удаётся?» — мысленно простонал Пашка и смущённо пробормотал, приглаживая на груди свою сорочку:       — Сильно вызывающе?       Губы Игоря дрогнули, в глазах сверкнуло что-то непонятное.       — Пойдём, машина ждёт, — обронил он небрежно и вышел из комнаты.       Паша поспешил следом, возмущаясь на ходу:       — Зачем нам машина, здесь две остановки на маршрутке.       — Побудь сегодня моим гостем, позволь показать тебе другой мир.       — Я не понимаю, о чём ты говоришь, — пыхтел Пашка уже в прихожей, натягивая любимые красные кеды.       Игорь с ухмылкой посмотрел на его обувку и, скользнув взглядом выше, с саркастичной улыбочкой уставился на квартиранта.       Перехватив его взгляд, Паша засуетился и, попытавшись стянуть уже надетые кеды, сообщил:       — У меня здесь есть только белые кроссовки, остальная обувь, к сожалению, дома, у маман. Я к ней на следующей неделе собирался заскочить, — попытался он оправдаться, чувствуя себя настоящим идиотом: прежде чем просить о помощи, нужно было позаботиться о внешнем виде.       — Пойдём, — скомандовал Игорь и, сдернув с крючка Пашкину куртку, схватил его за руку и потащил за собой в подъезд, затем вниз по лестнице и на улицу. Запихнув парня на заднее сиденье поджидающего у ворот автомобиля, уселся рядом с водителем и скомандовал: — В ТЦ Феерия.       — Зачем мы здесь? — спросил Плиев, рассматривая яркие витрины презентабельных бутиков и разноплановых магазинчиков, замерев на пару секунд на пороге популярного торгового центра.       — Хочу сделать тебе подарок, — ответил Игорь и уверенно направился к эскалатору.       Паша, бессмысленно пялясь по сторонам, посеменил за ним, пытаясь по пути вспомнить, что такого хорошего сделал, чтобы заслужить презент. Так ничего и не придумав, уже поднявшись на второй этаж, он придержал Игоря за рукав и задал мучающий его вопрос:       — Почему?       — А мне нужна причина? — губы Заруднева недовольно изогнулись, и чуть ли не насильно он потащил растерянного парня в супердорогой бутик итальянской обуви, где, усадив на кушетку, спросил, сурово сдвинув брови: — Какой у тебя размер?       Пашка, не желая портить Игорю настроение, которое, как ему казалось, катастрофически уходило в минус, покорно пробубнил:       — Сорок третий, — и принялся с интересом осматриваться по сторонам. В силу своей природной бережливости в подобные места он даже не заглядывал, обходился обычными барахолками вроде «Стольник». Здесь же буквально всё, от плитки на полу до обувных ложек, кричало о шике и небывалой дороговизне.       Пройдя неспешно вдоль полок, Заруднев выбрал пару черных мокасин и молча поставил их перед Пашей.       Плиев без сопротивления снял любимые кеды и сунул ноги в красивые кожаные туфли с декоративной шнуровкой. Пошевелив пальцами, поднялся с кушетки и сделал несколько шагов. От ощущения невероятного комфорта у него аж мурашки по спине пробежали, а на лице появилось выражение истинного удовольствия, что сразу же подметил Заруднев и, протянув карту трущейся рядом в ожидании девице, скомандовал:       — Берём эти. — Перехватив её ироничный взгляд, сканирующий красные кеды, с ледяным спокойствием потребовал: — А это упакуйте и отправьте по адресу. — Вручив ей записку, ухватил он Пашку за руку и потащил на выход из бутика.       Паша следовал за ним, как баран на верёвочке, на ходу убеждая его в своей состоятельности:       — Ты не думай, я не нищий какой и сам могу купить такие туфли. Просто раньше не было необходимости. Куда бы я в них пошёл, на рынок? Как вернёмся домой, я сразу переведу тебе деньги.       Игорь его лепет вроде бы и не слушал, но уже на улице неожиданно остановился:       — Ты совсем не умеешь принимать подарки? — спросил с толикой грусти в голосе.       — Просто я не понимаю, почему?       — И не надо понимать, считай это моей прихотью.       Пашка уставился на ставшее каменным лицо и даже пикнуть не посмел наперекор, опасаясь разозлить Игоря и окончательно испортить ему настроение. К эмоциональным перепадам Заруднева он давно привык и, решив вернуться к вопросу о подарке позже, широко и задорно улыбнулся.