После дождя будет радуга

      Зорин закрыл входную дверь на замок, скинул туфли и, по привычке, сразу прошёл на кухню, где раньше его встречал Павлик с горячим ужином и неизменно радостной улыбкой. Сейчас же не то что об ужине, об элементарном порядке речи не шло. Окинув взглядом гору грязной посуды в мойке, разлитый и засохший бурым пятном чай на столе, просыпанный сахар, Евгений недовольно поморщился и принялся за уборку, прежде поставив кастрюлю с водой на плиту.       Он и половины скопившейся посуды не вымыл, как вода закипела. Обсушив руки о джинсы, вынул из морозилки полупустой мешочек дешёвых пельменей, загрузил их в кастрюлю, помешал и устало присел на табурет, чувствуя себя разбитым и несчастным…       Выловив готовые бесформенные комки теста с подобием мяса, Женя разместился за столом, так и не потрудившись протереть его тряпкой. Утолив голод абсолютно невкусным варевом, добавил опустевшую тарелку к недомытой посуде и, уныло шаркая тапками, побрёл на звук телевизора, доносящийся из спальни. Распахнув дверь, уставился на Илью, наливаясь негодованием: тот увлечённо смотрел какой-то фильм, доставал из цветастого пакета и запихивал в рот чипсы, рассыпая вокруг себя крошки и вытирая пальцы о простыню.       — Сколько раз я просил тебя не жрать в кровати? — недовольно сделал замечание Зорин, опустив приветствие.       Илюша посмотрел на него, наивно распахнув синие глазищи, и растянул пухлые губы в улыбке.       — Не бухти, потом стряхнём и всё, — ответил легкомысленно неряшливый обжора и снова уставился в телевизор, запуская руку в шуршащий пакет.       — Куда стряхнём? На пол? — желчно поинтересовался Евгений, рассматривая и так уже засранный палас.       — Прекрати ворчать, фильм интересный, а я есть захотел. Что тут такого?       — Да ничего такого! Посмотри, какой ты срач развёл! — не сдержавшись, завёлся Зорин, скользя взглядом по грязной одежде, разбросанной по комнате; кружкам с недопитым чаем на столе, заваленном конфетными фантиками; рыхлым клубкам пыли, притаившимся по углам: — Сколько раз я просил убирать за собой, мыть посуду и не разбрасывать шмотки?! Сколько раз умолял не жрать в кровати?! Сколько раз?!       — Не ругайся, завтра уберусь, — попытался успокоить его Илья и тут же предложил: — А вечером в клуб сходим.       Предложения Женя не оценил.       — Какой клуб?! — заорал он от бессилия. — Где у нас деньги на клуб?!       — Знаешь, раньше ты таким не был, — обиженно надул губы Илюша.       — Каким таким? Я был хорошим, когда ничего от тебя не требовал и без счёта сорил деньгами? Ну да! Когда Паша продукты покупал и за квартиру платил из своего кармана я мог себе это позволить! А сейчас мне не только себя, но и тебя содержать нужно, а ты отнюдь не дешёвый мальчик!       — Опять ты про своего Павлика начал! — ожидаемо взвизгнул блондин, он терпеть не мог упоминаний о бывшем сожителе Зорина.       — Да, опять! При нём в доме всегда порядок был! Сколько раз я просил тебя курить на балконе?! Вся квартира табачным дымом провоняла!       — Но они же с ментолом! — истерично возразил Илья.       — Ну и что, что с ментолом?! Они от этого вонять перестали?!       — Ну ладно, не ругайся. Иди ко мне, — резко сменив настрой, примирительно проворковал Илюша и, отложив пакет с чипсами, тряхнув кокетливо блондинистыми локонами, потянулся к распсиховавшемуся Зорину красивыми тонкими руками.       Женька обессиленно рухнул на кровать. Илька навис над ним, с минуту всматриваясь в печальные глаза, затем приник влажными губами к щетинистой щеке, скользнул по шее, вызывая в Женькином теле лёгкую дрожь удовольствия, оттянув ворот джемпера, лизнул ключицы, дальше вверх по кадыку, по колющемуся подбородку и накрыл жесткие губы своими, проникая в рот скользким языком со вкусом чипсов и бекона.       Женя, вяло шаря ладонями по стройному телу, подкинув бедра, прижался пахом к стояку любовника. Тяжело вздохнув, подмял Ильку под себя, стянул с него майку и штаны, приспустив свои джинсы, перевернул парня на живот в коленно-локтевую, надавил на поясницу, вынуждая сильнее прогнуться, и одним мощным толчком свободно проник в услужливо подставленный анус. Илья зашипел, дёрнулся, но тут же принялся подмахивать и постанывать. Раньше Женька откровенно балдел от его стонов и старался доставить своему мальчику удовольствие, а теперь ему было совершенно безразлично, что там испытывает Илька, нравится тому или нет.       А ведь ещё совсем недавно казалось, что в душе его вновь расцвели первоцветы. Тогда ему стоило лишь вдохнуть аромат Илюши, заключив в объятия любимого мальчика, прижать к себе крепко-крепко, наслаждаясь гибкостью и податливостью хрупкого тела, и он почти умирал от щемящей нежности, параллельно сгорая от безудержной страсти.       Куда же все подевалось? Где тот прекрасный юноша, казавшийся Жене нежным цветком? Почему развратные губы, что заставляли его сходить с ума от желания впиться в них грубым, кусачим поцелуем, утратили былую привлекательность? Отчего горячий и пошлый секс на грани разрыва сердца превратился в пресное удовлетворение физиологической потребности, способ выплеснуть накатившее раздражение?       Пара последних фрикций, прерывистый стон, и Зорин расслабленно развалился на спине.       — Придурок! Ты зачем в меня спустил?! — заверещал Илюша, мгновенно позабыв о недавней томности.       Зорин мстительно улыбнулся, наблюдая за тем, как тощее нагое тельце скачет галопом в сторону ванной, как по худенькому бедру ползёт белёсая струйка Женькиной спермы, и его совсем не волновало то обстоятельство, что Илька так и не кончил.       Вернулся парень через несколько минут и, обиженно надув губы, залез под одеяло.       — Ладно, пойдём завтра в клуб, — скривившись в снисходительной улыбке, пообещал Женя, не забыв выставить условие, по-другому с Ильёй не получалось: — Если в квартире уберёшься.       — Правда? — радостно воскликнул тот, вылезая из своего кокона, но следом на его лице появилось выражение сожаления и обречённости: — А как же денег нет? — спросил прискорбно доморощенный артист.       — Что-нибудь придумаю, — успокоил его Евгений и, тяжело вздохнув, прикрыл глаза: как же он устал.       Через пару минут всё же поднялся, для того чтобы раздеться и принять душ перед сном. Прихватив с собой телефон, он закрылся в ванной комнате и, в который раз за последний месяц, набрал до боли знакомые цифры в надежде услышать тихий голос, по которому так истосковался, но в ухо прошелестело уже привычное: телефон абонента выключен…       Присев на край холодной ванны, Евгений понуро опустил голову, сжав в ладонях бесполезный гаджет, думая о Паше. Всё то время, что они прожили вместе, он воспринимал его, как нечто само собой разумеющееся. Плиев, будучи домоседом, сожителя на поводке не держал, доверял ему и многое позволял, а главное, был безотказен, что в сексе, что в быту. В жизни Зорина тогда действительно было всё хорошо и устойчиво, но чего-то ему отчаянно не хватало… И однажды он понял, чего — щекочущего нервы ощущения полёта, которое он испытал, взглянув на худенького парнишку с синими глазищами и белокурыми локонами, подарившему ему кокетливую улыбку на одной из вечеринок, что Зорин посещал с завидным постоянством.       Изменять своему сожителю Женьке и в голову не приходило, он и вправду к этому не стремился, да, гулял по клубам и барам, но никогда и не думал о чём-то большем, чем напиться в компании дружков и натрястись на танцполе до колик в боку… Тем же вечером он и сам не понял, как оказался в отеле наедине с Илюшей.       Каким же сексуально развратным показался ему милый парнишка, как он томно стонал, извиваясь в Женькиных руках. Зорин будто утратил разум и до самого утра трахал соблазнительного парня, дурея от восторга.       На заре на него навалилось невыносимой тяжестью чувство вины. Стараясь не потревожить сон нечаянного любовника, он воровато покинул гостиницу и всю дорогу до дома казнил себя за несдержанность и клялся мысленно в вечной верности своему сожителю.       К концу недели страсти в его душе поутихли, жизнь устаканилась. Признаваться Пашке в измене Зорин не собирался, будучи уверенным, что ничего подобного с ним больше не произойдёт, но, приняв звонок с незнакомого номера, услышал звонкий голос Илюши. Выслушав парня, требующего немедленной встречи, так как тому есть что сообщить и это важно, в груди у него тревожно ухнуло: в порыве страсти он напрочь забыл о презервативах и, если мальчишка его чем-нибудь наградил, ему грозят серьёзные неприятности.       В обеденный перерыв Зорин заранее пришёл в кафе, где договорился встретиться с Ильёй и, расположившись за свободным столиком, потягивал кофеёк, наблюдая за входом.       Наконец дверь распахнулась, звякнув подвесным колокольчиком. Женя непроизвольно вздрогнул и мгновенно его душа расправила хлипкие крылышки и затрепыхала нежными пёрышками: Илюша, невероятно милый, нарядный и соблазнительный переступил порог. Завидев Зорина, сразу направился к его столику с мягкой улыбкой на пухлых губах и, присев напротив, тяжело вздохнул:       — Жень, тут такое дело, — начал он, став довольно серьёзным. У Зорина в дурном предчувствии сердце упало в пятки, он даже задержал дыхание, но Илька его огорошил по-дурацки нелепым сообщением: — Я беременный.       Встревоженного мужика разом отпустило. Облегчённо выдохнув, он посмотрел на собеседника, как на идиота:       — Ты прикалываешься?       — Конечно, — рассмеялся Илька весело и звонко, — пойдём со мной в туалет, мне твоя помощь нужна, — попросил он, вставая из-за стола. Зорин недоверчиво последовал за ним.       Впихнув его в тесною кабинку, Илька закрыл дверь на щеколду и, взглянув на него томным взглядом, пошло облизнул пухлые губы и крепко прижался к его груди, шепча, как молитву:       — Хочу тебя, безумно хочу, Жень, давай прямо здесь, по-быстрому.       Кровь в Женькиных жилах вскипела и помчалась по венам с бешеной скоростью, нутро затряслось от возбуждения и неловкости ситуации, умом он понимал, что так нельзя, но руки сами потянулись и обхватили крепко-накрепко стройное тело. Илька двинул бёдрами, давая возможность ощутить степень его желания, и это движение было последним осознаваемым Женькиным мозгом. Дальше все произошло быстро, горячо и на грани безумия. Накрывший его оргазм был такой силы, что Зорин потерял дар речи и после долго пытался собрать ошмётки мыслей в единое целое.       Более-менее придя в себя, они снова расположились за столиком. Женя любовался соблазнительным парнишкой, с аппетитом уплетающим пирожное, и думал о том, что ещё ни разу в жизни не испытывал подобного кайфа, как тот, что он пережил несколько минут назад в местной уборной, при этом его снова терзали чувства вины и сожаления.       Вторично дав себе клятву никогда больше не изменять Павлуше, он расплатился по счёту и распрощался с Ильёй, искренне считая, что навсегда. Но уже в ближайшую пятницу, столкнувшись нечаянно с ним в клубе, сам не зная как, оказался в задрипанной гостинице, где до самого утра выбивал хриплые стоны из разгорячённого диким сексом мальчика, что отдавался Женьке с откровенным восторгом.       С того раза они стали встречаться систематически. Зорин уже не терзался чувством вины, будучи уверенным, что Паша никогда не узнает об измене. Он оправдывал себя тем, что совсем потерял голову, успокаивал совесть надеждой на то, что всё это безумие скоро закончится.       Женя действительно не мог отказаться от ошеломительного секса в пользу пресной близости в Пашкиных объятиях. И пусть Павлик в койке был покладист и безотказен, но вечно зажат и пассивен, без огонька. Илька же искренне горел желанием, он хотел Зорина всегда и везде, и так сильно, что готов был смачно отсосать, затащив его в укромный уголок забитой до отказа пивной забегаловки, и после, дерзко улыбаясь, утирать носовым платком капли Женькиной спермы со своего лица. Подобные выходки молодого любовника нравились Зорину необычайно, опасность того, что их могут застать на горячем, будоражила нервную систему, рискованность подобных ситуаций вызывала в его организме мощный всплеск адреналина, и в сочетании с бурным оргазмом он впадал в состояние бесконечного экстаза.       Зорин тщательно скрывал отношения на стороне, но однажды Илька попросился в гости. Застигнутый врасплох, причины для отказа он найти не смог и признался, что давно не одинок. Это сообщение парня не обрадовало. Закатив жуткую истерику, Илья запрыгнул в маршрутку и был таков, а после пропал на несколько дней, ставших для Зорина сущим кошмаром. Бедный мужик целыми сутками терзал телефон в надежде дозвониться до милого мальчика. Мысль о том, что Илья его бросил, доводила практически до инфаркта. Как замученный до полусмерти зверь в передвижном зоопарке, он уныло слонялся по дому, толком не ел и не спал, и забил на работу, а, услышав грустный голос Илюши, что наконец-то ответил на вызов, чуть не сошёл с ума от взорвавшего мозг ощущения счастья.       Встреча случилась томной со вкусом горького шоколада. Прогулка по бульвару под тусклыми фонарями закончилась бурным примирительным сексом в старом отеле на набережной.       Слегка отдышавшись от очередного оргазма, Илюша потребовал от Жени бросить сожителя. Пребывая на волне облегчения и бескрайней эйфории, Зорин адекватно соображать был не в состоянии и бездумно дал обещание выгнать Пашку взашей. А после тянул резину, не в силах собраться духом и признаться в измене.       Но Илька у моря погоды ждать был отнюдь не намерен и снова ушёл в туман, прежде поставив вопрос ребром: не пиши, не звони, пока не сделаешь окончательный выбор. Такого давления Женька не вынес и вскоре торжествующий молодой любовник занял Пашкино место и в койке, и в жизни.       Приблизительно через месяц совместного проживания Зорин испытал странное чувство, словно с глаз сошла пелена — он чётко и ясно увидел реальность. Женька всегда считал, что зарабатывает довольно прилично, но рядом с Ильёй деньги таяли со скоростью первого снега, не успевая задерживаться в Женькином портмоне. Сам же парень оказался до невозможности ленив: нигде не работал и не учился, прожигал жизнь в увеселительных заведениях или валяясь весь день на кровати, пялясь в телевизор, а тряпка и пылесос были его заклятыми врагами.       Эйфория и ощущение радостного полёта постепенно уступили место однообразию, секс стал скучным и пресным: качество уступило количеству, а в груди поселилась грызущая сердце тоска по уютному дому, горячим ужинам, бескорыстной ненавязчивой заботе и задорной Пашкиной улыбке.       И вот сейчас грустный Женька мечтает услышать тихий голос, что произнесёт: «Плиев слушает», с болью вспоминая, как избалованный Пашкиным всепрощением таскался с друзьями по клубам и барам, зная прекрасно, что бы ни сотворил, дома его ждёт чистота и порядок и всегда позитивный, до боли родной Павлуша.       Потому теперь Зорин всё чаще закрывается в ванной комнате и думает о своей ошибке, пребывая в уверенности, что всё ещё можно исправить, ведь Паша тоже скучает и ждёт, когда он предложит ему вернуться. А черные списки? Так то не беда, он попал в них лишь потому, что Пашкина гордость не позволяет пойти на уступки. Он даст ему время успокоиться, а затем пойдет в атаку. И Плиев немного покочевряжится, понятное дело, только для вида, и с радостью сдаст оборону.