Спасающее Солнце и игры злой Луны

Так мог сделать только ты Ты сердце взял моё и сжал рукою Ты больно сделав смог потом уйти А я теперь живу с одной тоской Она съедает душу изнутри Её уже оттуда не прогонишь Так больно сделать мог мне только ты И только ты вернуть всё можешь. Мне не нужна любовь которая была Мне не нужны твои слова строкой Одно отдай чтоб только я жила Верни назад душе моей покой. Так больно мог мне сделать только ты Но я надеюсь ты когда-нибудь поймёшь Что не всегда сбываются мечты Что иногда мечтой бывает просто ложь. [Лара Анфисова]

      Бум.       Эти слова рухнули на Реджину мешком с цементом, всадились в её сердце острым, ядовитым кинжалом и разорвали её душу на мелкие, бесполезные тряпочки. Крюк сделал предложение Эмме Свон и та, со счастливой улыбкой на лице, сообщила семье о помолвке.       Всё правильно, — пронеслось в голове у бывшей Злой Королевы. — Всё так и должно быть, она не может принадлежать тебе или, хотя бы, чувствовать что-то отдалённо похожее на то, что чувствуешь ты.       — Эмма… я так рада за тебя, — выдавила из себя женщина, вымученно улыбнувшись, но Свон этого не заметила, а боль утонула в объятьях.       Тот, кто сказал, что объятья созданы для того, чтобы прятать лицо был совершенно прав. Они созданы для того, чтобы любимый человек не мог увидеть боль в твоих глазах, ту самую, что может отвлечь его от собственного счастья. Ведь мы желаем им только этого.       По «счастливой» случайности именно сегодня мэр Миллс собиралась открыть Спасителю свои чувства, более не способная смотреть на то, как Её Эмму обнимает и целует капитан Крюк и ничего с этим не делать. Она хотела сказать, что её улыбка ярче и теплее света солнца. Сказать, что когда-то чёрное, заполненное тьмой и ненавистью сердце Злой Королевы теперь бьётся лишь для неё, но именно сегодня дитя Истинной любви сообщила о своей помолвке с Киллианом Джонсом и её улыбка была настолько счастливой, что Реджина не смогла противиться её свету и выдавила из себя поздравления.       В конце концов она — Злая Королева, а её Истинная любовь — Робин Гуд, героически погибший и не вернувшийся с того света подобно этому… этому инвалиду, посмевшему прикоснуться своей рукой к её счастью, посмевшему его отнять.       Снова.       Было глупо и невероятно наивно даже просто думать о том, что Спасительница, дочь Белоснежки и Прекрасного Принца, дитя Истинной любви Эмма Свон полюбит её.              Реджина с ногами забралась на диван и обняла колени.Всё тело женщины было напряжено, а по её щеке скатилась первая, горькая слеза. В памяти всплыли моменты прошлого.Потеряла Дэниэля, начало пути Злой королевы.Проклятье, которое она наложила вырвав сердце у отца.Реджина вспомнила то, как Генри смотрел на неё, сначала, как на самое страшное и ужасное существо и убегал к Эмме при первой удачной возможности, а затем, как на незнакомку, не помня Реджину из-за её же заклятья. Смерть Коры, возвращение Эммой Мэриан, смерть Робина. Она всегда теряла то, что было ей дороже всего.       Счастье ускользало от Реджины, свободным песком проходя сквозь пальцы и развеиваясь по ветру, даруя себя другим. Эмма и Генри живы и это уже большое счастье, но её сын проводит много времени с Прекрасным и капитаном, а Эмма выходит замуж. Скоро Генри и вовсе уедет, ведь на магии мир не закончился и ему нужно продолжать учиться, Спасителя тоже ничего больше не будет держать в городе, как и её саму.       — Не думаю, что смогу смотреть на счастливую чету Джонс, — произнесла вслух Реджина, обращаясь к пустоте комнаты, пустоте, поселившейся в ней самой полчаса назад.       Королева рыдала. Она не могла больше сдерживать ту боль, что накапливалась годами и переполнила чашу сегодня. Она рыдала, вспоминая моменты с Эммой, как она улыбалась, как она смеялась, как приняла тьму на себя или прыгнула в портал. Реджина жива благодаря Спасителю, Реджина жила для Эммы Свон и их общего сына.       Женщина была настолько подавлена, что совершенно не заметила, как вокруг неё закружился вихрь магии. Реджина потеряла сознание, но из-под её глаз лился холодный, пробирающий до костей, чёрный свет, озаряя собой всю гостиную. Маленький, незаметный и скрытый волосами шрамик в виде месяца, происхождение которого столь незначительно и незаметно, что её величество его даже не помнит, так же, засиял и свечение приняло человеческую форму.       Чёрный, холодный, внушающий ужас светящийся силуэт принял форму высокой девушки. Она была облачена в плотные, кожаные, чёрные штаны и чёрную блузку. На пол ступили тряпичные, чёрные сапоги, без каблука, что выглядели слегка странно даже для жителей Зачарованного леса, и поверх всего этого была накинула чёрная, не длинная мантия, скрывающая за своим широким капюшоном, казавшимся бездонным, черты её лица. Девушка оглядела помещение и её взгляд наткнулся на лежащую в неестественной позе и почти сползшую с дивана Реджину, чей шрам до сих пор светился холодным светом, но уже не так ярко. Незнакомка аккуратно взяла женщину на руки и, оглядевшись ещё раз, будто бы что-то вспоминая, понесла её в спальню, заботливо укрыв пледом.       — Мам? — внизу не сильно хлопнула дверь и послышался обеспокоенный голос.       Неожиданное возвращение Генри потревожило девушку, что на миг напряглась, будто бы секунду раздумывая, принимать ли боевую стойку, но после она лишь отошла к окну, просачиваясь сквозь него на улицу.              Эмма сидела на диване лофта, поджав под себя ноги. В её руках была кружка какао, а в памяти улыбка Реджины. Её королева улыбалась, но в глазах была…боль? Они были (кто бы мог подумать) подругами и Реджина была рада, что Эмма наконец нашла дом, семью, покой, но… при упоминании Киллиана она кривилась, не всегда или, может быть, не всегда Эмма это замечала. Спасительница списывала это на личную неприязнь, но сегодня…       Эта вымученная улыбка… то, как Реджина запнулась… её взгляд… Всё это было слишком похоже на то, что делала Эмма при упоминании Робина, при виде того, как разбойник обнимает Её королеву, при виде их счастья, но… Спаситель не вмешивалась. Реджина была счастлива, а это главное. Именно поэтому Свон согласилась на отношения с Крюком.       Эмма старалась, старается и будет стараться забыть, заглушить, запереть те чувства, что возникают у неё при виде Реджины, наверное поэтому она и приняла кольцо, но…эта улыбка. От раздумий принцессу Зачарованного леса отвлёк телефон и она, не обратив внимания на неожиданно зачесавшуюся шею, тут же ответила.       — Привет, ма, — услышав голос Генри Эмма расцвела в мягкой улыбке, — ты не знаешь где мама? Снежка сказала, что она ушла.       — Привет, пацан, — Эмма устроилась поудобнее, беря телефон в другую руку. — Кажется, она говорила, что ей нужно разобраться с документами. Или в мэрии или дома, но лучше не беспокой её, я сама забросила участок из-за всей этой ситуации.       — Да. Хорошо, что всё закончилось. — парень на секунду замолчал. — Кстати, сегодня…       Генри решил рассказать о школе, так как Эмма ещё вчера отказалась от пятничного ужина в особняке. Свон могла слушать его часами и факт того, что перед ней не сидит внеземная брюнетка, то и дело отвлекающая блондинку от сына своими формами, смехом или голосом, дал Спасителю возможность, наконец таки не упустить ничего из слишком эмоционального рассказа Генри.              Румпельштильцхен мирно прогуливался по площади, не обращая внимания на людей. Все его мысли занимала Белль, так как старый крокодил пытался придумать ей сюрприз. Кто бы мог подумать, что всё наладится? Город и его, порой, глуповатые жители спасены, в очередной раз, а в ближайшем будущем никаких проблем не предвидится. Он, как всегда, почти всесилен, хотя Тёмного это вовсе не волнует. Тишина, мир и покой — это именно то, что заслужил Сторибрук и то, что может остепенить даже такого крокодила, как Голд.       Неожиданно, мужчина почувствовал лёгкое дуновение ветра в спину, что не должно было привлечь его внимания, но… Мурашки миллиардной армией прошли двойной марш по его спине, а волосы встали дыбом. Стало холодно, но Голд не пытался укутаться поплотнее в пальто, хмурясь из-за неожиданной смены погоды, он не смел и шевельнуться от нахлынувшего страха.Нет, не страха, от первобытного ужаса, ворвавшегося в его тёмную душу. Это чувство было так знакомо, но разум словно блокировал все воспоминания, не желая травмировать своего хозяина.       Всё закончилось так же быстро, как и началось, но Румпель простоял в таком положении ещё минуты три, привлекая к себе внимание редких прохожих, а силуэт в чёрном одеянии, в это время, незамеченным проскользнул на одну из улиц.       Бог нам дал любовь, с ней словно крылья за спину       И сошла с ума Маргарита вслед за мастером.       Но людская зависть захотела украсть её,       Но навсегда осталась в сердце Мастера часть её.       [Баста]