Мы не случайно повстречались, Я должен был тебя найти!.. Мы не хотели, но расстались Яд стал преградой на пути. Один лишь поцелуй, но смерти! Ты первая, вторым был я Но вот сквозь глубину столетий Я всё-таки нашёл тебя! Я вырвал у судьбы свидание, Не узнаёшь? Вглядись. Смотри! Реинкарнация страдания… Реинкарнация души! Неважно кто был Капулетти, Кто был Монтеки! Суть-Любовь! Под новым солнцем, в новом свете В других телах, другая кровь, Но мы вдвоём. Смелей же, руку И…ты меня не узнаёшь Нет протянула, но как другу И тем надежды мои рвёшь… Всё повторилось, словно яду Преподнесли судьба и рок… Искал тебя! Нашёл! В награду- Любви развеянный песок… [Хз кто, не нашла]
— Нельзя воскресить, но можно заменить, — неожиданно выдала Реджина, вскакивая с места. — Что там говорил этот недохранитель? «Пока есть тьма, будет и свет», после ночи наступит день. — Баланс во вселенной? — предположил Генри, понимая к чему ведёт его мать. — Ну конечно же, что-то столь тёмное не может просто так существовать, если нет чего-то столь же светлого. — Самое светлое в этой комнате, это, как раз-таки, Спаситель, — вмешался Морей, — Дитя истинной любви, бездонный источник светлой магии. — Нет, не то, — задумался Зевс. — Точно, — крикнул Крюк, — поцелуй истинной любви. — Мы целовались, не помогало, — по лицу Эммы было понятно, что мысли Киллиана её не нравятся, — и прикосновения причиняют мне боль, помнишь? — Да. Но раньше у нас не было этого, — пират бесцеремонно выхватил из рук королевы кольцо, протянув его Эмме. — Это кольцо призывает то, что сравнимо по силе с Луной. — Не думаю, что всё так просто, — Голд поднялся места, чтобы получше рассмотреть Свон и, поджав губы, кивнул, — но больше вариантов я не вижу. За всей этой суетой никто не заметил, как в помещении стало прохладно. Киллиан повертел в руке кольцо и нацепил его на свой крюк, увидев это Реджина не сдержалась и фыркнула. Она хотела уже съязвить, но её остановило странное чувство. В голове тут же всплыл день, когда Эмма сообщила о помолвке и королева напряглась. Это чувство она уже испытывала, но почему она не помнит, что было потом и почему её затылок так жжёт. Пока женщина пыталась нащупать эпицентр дискомфорта пират уже потянулся к Эмме и из губы соединились в поцелуе. Мгновение. Все замерли. Это мгновение длилось слишком долго, следующее же началось с душераздирающего крика. Эмма оттолкнула Крюка от себя, зажав свои губы руками. Боль, которую не причинят ни острый меч, ни пылающее пламя, невообразимая боль поглотила Свон, но пират вновь потянулся к ней. Эмма собрала последние силы, готовясь вновь толкнуть его, в её руке даже заискрилась магия, но прикосновения не последовало. Вместо этого она услышала хрип. Злость, гнев, ярость, жажда убить этого наглого пирата захлестнули Реджину. Эмме было больно, это всё, о чём она могла думать. Это было последнее о чём она подумала прежде, чем погрузиться во тьму. Безграничная сила наполнила её, затмив разум, хотя нет. Это чувство. Почему она двигается, она не хочет подходить к Крюку, зачем она его схватила, а почему она светится? Тело Реджины не подчинялось её воле. Это была уже не Реджина, но Это подчинялось её эмоциям. Эмма разлепила глаза и увидела, как Реджина подошла к пирату и, подняв его за ворот куртки над полом одной рукой, вонзила вторую в его грудь. — Реджина, — прохрипела Свон, но женщина не отозвалась, а она ли это вообще. Из глаз королевы лился холодный, лунный свет, её тело так же сияло, губы украшал дикий оскал, а в правой руке билось сердце лежащего у её ног Киллиана Джонса, корчащегося от боли. — Не смей прикасаться к моей женщине, — произнёс холодный, металлический голос, прежде чем сжать сердце и дать его обладателю…обладателям насладиться стонами и мольбой жалкого пирата. Боль отступила и Эмма почувствовала, как её затылок начало жечь. — Реджина, прекрати, — простонала Свон. Все были в ужасе от происходящего, никто не смог прийти пирату на помощь, ведь от её величества исходила магия Луны, но ведь она должна быть в сознании Эммы, как она смогла подчинить себе Реджину. Сколько прошло времени? Никто не знал. Тишину в гостиной нарушали лишь хрипы и прорывающаяся сквозь них мольба Крюка, и попытки Спасителя докричаться до Реджины. Королева слышала её голос, но Луна не позволяла ей разжать ладонь, окутывая её душу ненавистью. Мгновение, два, три и Реджина уже сама начинает сжимать сердце пирата, она слышит лишь мольбу Крюка и голос Луны: «Он причинил боль твоей любимой». Ещё секунда и пират будет мёртв, ещё секунда и… но она не наступает. Вместо того, чтобы почувствовать как прах сыпется сквозь пальцы на пол, Реджина чувствует чью-то руку на своём запястье. Тепло. Почему это тепло такое знакомое? Почему?! Реджина распахнула глаза и увидела Эмму. — Мэгги, — произнёс кто-то устами Свон, — моя Луна. Реджина почувствовала, как по её щеке скатилась слеза, её тут же поймала рука девушки, нежно прикладывая ладонь к холодной щеке. — Я… Я-я убила тебя, — слёзы.Слёзы Луны падали на пол, и это были слёзы счастья. Она прижалась к руке девушки, даже не пытаясь их сдержать, — Ангела, моё Солнце. Солнце аккуратно взяла сердце Крюка, возвращая его на законное место и теперь уже обе излучающие солнечный свет ладони покоились на сияющих лунным светом щеках Реджины. — Как? — ещё недавно холодный, металлический голос стал нежным шёпотом. — Мы же… — Дитя Истинной любви стала подходящим сосудом для моего перерождения, несмотря на долгое ожидание, — ни Луна, ни Солнце не замечали никого вокруг. Они были счастливы вновь видеть друг друга, касаться друг друга, пусть и выглядели они иначе, — ты же нашла тело практически сразу, да и я не смогла тебя уничтожить. Каким ы сильным не было призвавшее меня заклинание, я не способна на такое. — Я вновь почти не помню тебя. Солнце улыбнулась и прильнула к губам Луны. Вокруг них завихрилась магия Истинной любви. — Давай вспомним вместе. ***Однажды на рассвете, луна влюбилась в солнце. Тепла её не хватало в пустынном небосводе, А солнце согревало её лишь на восходе. И только на закате, они опять встречались И ровно по минуты друг другом любовались. Так день за днём по кругу, в приятном ожидании, Закаты и рассветы — чудесные свиданья. Им не дано быть вместе, и верить в то наивно. Луна влюбилась в солнце, конечно же взаимно. Она не знала радости прекраснее на свете, В тепле лучей купаться каких-то полминуты И целый день смеяться от счастья почему-то, А ночью поражаться людской к любви небрежности. Как можно время тратить на что-то, кроме нежности? Им на двоих хватало каких-то полминуты, Чтобы купаться в счастье оставшиеся сутки. И счастливы по-прежнему, взгляни в своё оконце, А если мне не веришь, спроси об этом солнце. Любовь закаты дарят, рассветы — вдохновение И если приглядеться, хотя бы на мгновенье, То можно насладиться любви небесной чудом, Когда луна и солнце… Любуются друг другом. [Дмитрий Кирсанов]
Солнце лениво поднималось, знаменуя начало нового дня, но кое-кто уже давно не спал, а спал ли этот кое-кто вообще? Девочка, лет семи, худая и хрупкая, с короткими белыми-белыми, словно седыми, волосами и серыми глазами сидела на холодном камне и смотрела в небо, туда, где когда-то светила луна. Лучики солнца пробежали по её лицу и девочка поморщилась, прячась в тени камня. Она никогда не любила солнечный свет, он был слишком ярким, слишком тёплым, а его источник был так далеко, что человеку никогда не приблизиться к нему. За это все считали её странной. Девочка любила луну. Она была ближе и её свет был не таким ярким, она завораживала, манила. Девочка сравнивала луну с собой. Маленькая, по сравнению с любимым всеми солнцем, одинокая, ведь кому захочется после тяжёлого дня сидеть и смотреть на неё, рассказывать, как прошёл день. Холодная, этим они были похожи. Девочку считали странной, она была одинока, о ней минимально заботились. Она была самой младшей в семье, но, вопреки всем стереотипам, самой нелюбимой. Объектом воздыхания всей семьи и всего посёлка был её старший брат, вечно хваставшийся своими мускулами и начитанностью. Ему было пятнадцать, второй ребёнок в семье, тоже мальчик, во всём хотел на него походить, девочка же должна была брать пример с матери, но… Её считали странной все, она считала странными всех. Девочка могла увидеть красоту в чём или ком угодно, остальные же не желали смотреть дальше своего носа. Даже в нищем страннике, чей путь лежал через их неприметную деревушку, она прежде всего, увидела человека, а не попрошайку. Она увидела того, кто видел мир и не побоялась с ним заговорить, в то время как остальные гнали его от своих дворов мётлами. Странник поведал ей о мире, она накормила странника. Странник ушёл на следующий день, оставив в подарок девочке странную книгу, сказав, что однажды все будут знать её, но только ей решать, как её красоту будут видеть люди, в тёмном или же белом свете. Странник разглядел в ней магию, что не видывал раньше мир. Наступил рассвет, петухи пропели, все начали вываливаться из домов, тут же окутываемые тёплым, солнечным светом. — Где эта мелочь? — услышала девочка грозный голос брата и тут же пошла в другую сторону. — Не знаю, — послышался равнодушный ответ отца, — пусть с ней мать разбирается. Так проходило почти каждое утро — девочка возвращалась в дом, её встречало недовольство, девочка ночевала дома, её будила недовольная мать, девочка натыкалась на отца или братьев и тут же получала подзатыльники и пощёчины. Она привыкла и поэтому к дому старалась не подходить. Весь день она проводила в огородах, вырывая сорняки, вечерами зарывалась в сено или пряталась за сарай, обучаясь по подаренной странником книге, а ночью разговаривала с луной и засыпала под её ласковым взором, и лишь луна знала о пролитых девочкой слезах. Семья из пяти человек требовала больших запасом, поэтому огороды были большими, а заботились о них только женщины, ведь отец семейства был учителем в зажиточных семьях, а братья не желали заниматься чем-то другим, кроме драк, привлекая внимание девчонок. Мама болела уже три дня и вся работа по дому теперь упала на плечи маленькой девочки, но та старалась изо всех сил, ведь иначе можно отведать прутьев и остаться без обеда. Вот и сейчас она старательно выдёргивала каждую лишнюю травинку и ковшом поливала грядки. К обеду солнце нещадно палило, а Льюис и Рикки пришли измазанные грязью и травой. Решив, что поесть лучше без этих чурбанов, девочка продолжила прополку, не заметив, как мимо пробегает несколько детей. Они веселились, ведь их не заставляли пахать в огороде под палящим солнцем и за это девочка их ненавидела. Она их не знала ни по именам, ни в лицо, но всё же стискивала зубы, стоило только услышать звонкий смех. Вот и сейчас они смеялись, кидая друг в друга мешочки с травой и пытаясь защекотать. — Ангела, подожди, — крикнул кто-то, а прозвучавший в ответ смех заставил девочку поднять взгляд. Смеялась девочка, примерно её возраста, с длинными, рыжими волосами и ослепительной, подобно солнечному свету, улыбкой. Смотря на неё девочке тоже захотелось улыбнуться, но ей отвлекло что-то кружащееся в воздухе. В это время подул лёгкий ветерок. Девочка злилась на веселящихся детей и не заметила, как из её рук полилась магия, заставившая сорняки на всей грядке тут же иссохнут. Она стали настолько хрупкими, что простого дуновения хватило, чтобы развеять из по ветру. — Получилось, — радостно прошептала девочка и, всё же улыбнулась. — Мэгги, — девочка обернулась и увидела Рикки, — иди обедать, мама зовёт. Мальчик, одиннадцати лет, подбежал к сестре и замер.— Вау, а ты быстро. — Это было бы ещё быстрее, если бы кое-кто помогал, — фыркнула Мэгги, поднимаясь с земли и оттряхивая коленки. — Только и знаете, как в грязи валяться. Сами стирать будете. — Не наглей, малявка, — Льюис появился неожиданно, но его грозный тон заставил лишь закатить глаза, — и постираешь и зашьёшь, и слова поперёк не скажешь. Девочка улыбнулась. К заборчику подошли отец и мать, вынесшие посуду во двор, чтобы пообедать на свежем воздухе. Мэгги направилась к ним, даже не посмотрев на братьев. У неё было слишком хорошее настроение и даже напыщенный павлин, по имени Льюис, не мог его исправить. — Я тебе не служанка, — холодным голосом сказала она, — сам постираешь, просушишь, зашьёшь, а иначе пойдёшь и дальше валять дурака голым. Не думаю, что твоим воздыхательницам это понравится, они же строго воспитаны. День подошёл к концу. Сегодня девочку никто не трогал, ведь все были поражены тем, что она посмела сказать «нет» брату, а на отца посмотрела так, что он мог вспыхнуть пламенем, ярче чем на празднике урожая. Этого никто не ожидал и поэтому Мэгги спокойно сидела за сараем, в пятый раз перечитывая книгу. К вечеру она окончательно поняла, что именно стало с сорняками и, убедившись в отсутствии лишних глаз, без труда очистила весь огород. К моменту заката она уже сидела на излюбленном валуне. — Привет, — откуда-то сзади послышался голос и Мэгги вскочила. — Ой, прости, я не хотела тебя напугать. Сзади стояла та самая девочка, которую Мэгги видела в обед. На ней было одето жутко приторное, дорогое платье, а волосы были заплетены в две косички. Сама же Мэгги была одета в обноски братьев, от чего ей стало некомфортно. — Что надо? — Мэгги решила, что игнорировать нарушительницу своего покоя как-то некультурно и сползла с камня, умащиваясь на земле. — Я Ангела, — девочка улыбнулась и, обойдя камень, протянула руку, — ты всегда одна, подумала, может ты будешь не против компании. Мэгги косо посмотрела на незваную гостью, но решила, всё же, принять жест. С этого рукопожатия и началась их дружба. Ангела приходила к валуну, рассказывая о чём-то скучном, обыденном, а Мэгги позволяла ей увидеть ту красоту, что видела сама. Девочки засыпали, а затем их будило солнце, от которого Мэгги тут же пряталась в тени, а её подруга с радостью купалась в его первых, тёплых лучах, даруя светилу свою улыбку. Они встречались только здесь, днём Мэгги предпочитала работать, ведь удивление её семьи быстро прошло. С магией, которой с каждым днём она пользовалась всё уверенней, все было в разы легче. Так прошло много лет. *** На неизменном, нагретым солнечным светом камне сидела высокая, худая девушка с длинными, седыми волосами и холодными, серыми глазами. На ней была старая рубаха и заплатанные штаны, а травы касались босые ноги. Сзади, к ней подкрадывалась невысокая девушка с рыжими, заплетёнными в косу волосами и карими глазами. Кружевные платья остались в прошлом, ведь ей надоело хвастаться и теперь она носила простые, чуть ниже колен, сарафаны. Обеим было по семнадцать и обе были счастливы вот так сидеть на древнем камне и любоваться луной. Мэгги больше не пряталась от утреннего солнца, а Ангела начала беседовать с луной. По именам они давно друг друга не называли, да и в деревне, как-то прижилось звать яркую и вечно улыбающуюся Ангелу Солнцем, а холодная Мэгги, лишь недавно начавшая общаться с людьми, гордо именовалась Луной. Все уже смирились с их неразлучностью, а родители привыкли не находить их по утрам, так и не догадавшись, где и чем они занимаются. Рядом с Солнцем, Луна чувствовала себя полной, она чувствовала, что способна свернуть горы, изменить течение реки, остановить несущееся торнадо, она больше не считала, что до солнца невозможно дотянуться, ведь она каждый вечер перебирала волосы лежащей на её коленях девушки, рассуждая о бессмысленности той или иной, прочитанной, истории. Солнце же была единственной, кто не боялся холода в глазах Луны. Они дополняли друг друга. Они были полными противоположностями. Сегодня в деревне был праздник. С войны возвращались герои, возвращались с победой. Среди них были и Льюис с Рикки. Старший был всё таким же напыщенным и пытался угодить всем старшим, из-за чего быстро продвигался, а Рикки, наконец, понял, что не тем он восхищался и решил идти своим путём. Льюис выжил, потому что сидел возле командиров, Рикки — потому что не побоялся пойти вперёд и повести за собой оставшихся воинов, но дома об этом никто не знал и все лавры пошли старшему. Мэгги предпочла не участвовать в обмене пафосными фразочками, растворяясь в серебристой дымке, что было замечено лишь её подругой, которую заставили присутствовать на пиру до самого его завершения. Она пришла к камню лишь перед рассветом, переполненная злобой и чувством безнадёжности. — С днём рождения, — прошептала Луна прямо в ухо, прижимаясь к ней со спины. — Пьяные драки были? — Целых три, — засмеялась Солнце, разворачиваясь и чмокая подругу в щёку, — тебя тоже с днём рождения. — Почему ты так ненавидишь своего брата? — спросила Ангела, касаясь витающей в воздухе искорки. Ей нравилась магия, ей нравилась Мэгги, ей нравилось, когда она колдует. — Знаешь, как выжил Рикки? — спросила спустя пару мгновений девушка, создавая всё новые искры и красиво закручивая их. — Землетрясение. Они смогли вырваться из города, а я его разрушила. Их просто некому было преследовать. А Льюис в это время сидел под юбкой капитанов и проигрывал в карты посланные им обоим деньги. За всю войну он убивал лишь беспомощных, продавал детей в рабство и насиловал женщин. Его не за что любить, он жить то права не имеет. — Что? И об этом никто не знает? Подожди, а те дни, когда ты невылазила с чердака? — Подстраивала побеги детей, — Луна была спокойна. Её магическая сила была огромна и, несмотря на неприязнь к братьям, она наблюдала за ними, пытаясь помогать. Она была единственной из простых людей, понимающих всю бессмысленность этой войны и пыталась минимизировать потери, но алчные и жадные короли были ненасытны. Глазами братьев она видела мир и всё больше чувствовала к нему отвращение. Она видела всю гниль, но была нейтральна. Ей было всё безразлично и этой позиции она и планировала придерживаться, но девушки ещё не знали, что именно уготовила им судьба. — Мэг, я… мне выбрали жениха, — Ангела была подавлена. В её голове тут же всплыл том момент, после которого ей захотелось умереть: «— Внимание, внимание. Сегодня счастливый день для нашей деревни, но позвольте поделиться и счастьем двух семей, — с места поднялся пьяный, как и все гости, отец Мэгги, привлекая к себе внимание. Внутри Ангелы всё сжалось, она понимала, что именно сейчас произойдёт, ведь её отец поднялся с места и подошёл к Льюису, — мой сын, герой войны, Льюис, и дочь моего лучшего друга Ангела скоро станут законными супругами. Это величайшее счастье для наших семей и мы, с величайшей радостью, приглашаем всех на праздник». — Что?! Ты не выйдешь за этого ублюдка, — Луна вскочила на ноги, в её глазах пылала ярость. — Дать кому-то подобному ему опорочить нечто столь чист… Её перебили. Все слова утонули в нежном поцелуе. Солнце притянула Луну к себе за ворот потрёпанной рубашки и подарила ей нежный, искренний, молящий о помощи поцелуй. Это был тот самый поцелуй, над которым обе смеялись, сидя под светом луны, это был поцелуй, способный разрушить границы миров. В семнадцатый день рождения Луна получила в подарок поцелуй Истинной любви, наконец, позволив чувствам вырваться наружу. — Давай сбежим, — прошептала солнечная девушка, получая в ответ улыбку, сияющую луной. Спустя три дня Мэгги стояла у камня и ждала свою любимую. Она была одета в чёрные кожаные штаны, в которые была небрежно заправлена чёрная рубашка, на ногах были высокие сапоги, а поверх всего этого была надела длинная мантия, с широким капюшоном. Сегодня они должны сбежать. Они не знали куда, но это было даже лучше. Солнце знала, что Луна защитит её, а Луна хотела позволить Солнцу увидеть мир. Мэгги вертела в руках кольцо, простенькое, вырезанное из дерева, но это было всё, что она могла преподнести своей любви сейчас. — Прости, я пробиралась через огороды, — послышался родной голос и Мэгги обернулась. — Я уже думала, что ты решила обойти деревню раз пять, — на её лице сияла улыбка, но, стоило Мэгги обернуться, как счастье на лице сменилось непониманием, — Солнце? Перед ней стояла Ангела, одетая в лёгкий сарафан, у ног стоял небольшой мешок, подобный тому, что стоял на камне, но что-то было не так. Из живота девушки торчало лезвие, а по светлой ткани сарафана стекала кровь. Клинок покинул насквозь тело своей жертвы и она упала на сырую землю, Луна тут же подбежала к ней, но было поздно. — Мэгги…моя Луна, — прохрипела Ангела и жизнь покинула её тело, а на лице застыла улыбка. — Нет, нет, нет, — прошептал Мэгги, но шёпот её обратился в дикий крик, а руки всё сильнее прижимали к себе бездыханное тело, — нет, нет, нет…кто? — Считаешь, что я позволю себя опозорить, — девушка услышала противный голос и подняла голову, — ты правда столь наивна, сестрёнка! Высокий мужчина с длинными, чёрными волосами держал в руках окровавленный меч и улыбался, смотря на тело убитой им невесты и сестры, в чьих глазах перестала прослеживаться жизнь. Но улыбался он недолго. Боль, ненависть и жажда убийства переполнили девушку, чья магическая мощь и так была безгранична, а на руках она держала единственную, увидевшую в ней человека и не побоявшуюся полюбить. Горячая кровь стекала по бледным рукам, а ветер утих. На крик сбежались люди, увиденное заставило их ужаснуться. — Честь война короля превыше всего, — начал Льюис, считая, что никто ему и слова поперёк не скажет, — она пыталась опозорить и меня и н… Закончить ему не удалось. Пока мужчина начинал свою речь, Луна поднялась на ноги. Она вся тряслась, но это не помешало её вонзить руку в спину брата. Спустя мгновения Луна уже стояла, сжимая в своей руке живое, горячее, тёмное сердце, а её брат корчился от боли. Зловещий оскал на губах и её кожа засияла ледяным светом, а рука сжала сердце Льюиса с такой силой, что оно обратилось в прах. Мужчина рухнул к её ногам, но этого было мало, чтобы утолить жажду крови, жажду мести, чтобы остановить её. Луна ненавидела, Луне был противен мир, увиденный глазами братьев, Луна была влюблена и лишь для своей возлюбленной она позволяла себе колдовать, ведь её смех был самой красивой мелодией. Лишь Солнце могла сдержать Луну, но она мертва. Вся тьма, годами накапливающаяся в девушке, получила свободу, пропитала каждую клеточку её тела и вырвалась наружу леденящим душу хохотом. Тело Ангелы вспыхнуло, а её прах развеялся, Луна рыкнула и от этого рыка содрогнулись небеса. В глубине деревни она увидела костёр. Всего лишь взмах руки и безобидный костёр превратился в огненное торнадо, второй взмах, и их окружила гигантская стена. — Мэгги, прекрати, — крикнула мать, жители пали на колени, моля о пощаде, — зачем ты это делаешь? — Мэгги? Мэгги больше нет, — холодный, металлический, полный презрения голос девушки резал уши, перед ней, на коленях, стояли все, и стар и млад, но что это меняло? — Моё имя Луна, а вы, всего лишь люди, недостойные жизни. Неожиданно, за какие-то мгновения до смерти, торнадо развеялось от одного прикосновения. Перед людьми предстала девушка, в белом, лёгком сарафанчике, босыми ногами прошедшая по мёртвой, от излучаемой Лунной тьмы, земле. Она подошла вплотную к обезумевшему магу и нежно коснулась её щеки. — Ангела, — прошептала девушка, прикасаясь к тёплой руке. — Ангела мертва, — тихим, убаюкивающим голосом произнесла девушка, покачав головой. — Моё имя Солнце и люди достойны второго шанса. Солнце нежно поцеловала Луну и отошла. — Там, где есть тьма, есть и свет, — произнесла она, — твоя магия велика, но есть и то, что равно ей. Рыжеволосая протянула руку и блондинка приняла этот жест. Вокруг них закружилась магия, которой не видывал свет. — Я вырвусь, — прошептала Луна, — я потеряла контроль и меня не сдержать никакими цепями. — Вырвешься ты, пробудят и меня. На небе уже всходило солнце, но луна никак не желала уходить. — В следующий раз я могу тебя не помнить, — прошептала девушка, облачённая в чёрное и начала растворяться. — Ты вспомнишь, ведь по-прежнему меня любишь и всегда будешь, — вторила ей дева в белом сарафане, так же растворяясь. Ещё ровно минуту Луна не желала отступать, но всё же опустилась за горизонт, позволяя начаться новому дню. На следующий день к камню, соединившему два сердца, подошёл нищий странник и вырезал в нем одинокий месяц и излюбленное солнце, а поверх него он положил маленькое, деревянное кольцо. — Пройдёт ни одно столетие прежде, чем кто-то сможет взять кольцо в руки, — пророчил он, — пройдёт ни одно столетие прежде, чем Луна начнёт свою первую игру, веселясь с одним из королей, а Солнце пробудится от своего сна. Знал я, что в тебе сила спит великая, но не знал, что узрят её в твоём безумии. — А Ангела? — не выдержал парень, странник обернулся и увидел старшего брата Луны — Рикки, обперевшегося о дерево. — Она же сказала, есть тьма, есть и свет, — странник коснулся камня в последний раз и кольцо засияло. — Магия основана на эмоциях, ненависть и отчаяние сделали Луну ещё сильнее. Смерть Ангелы породила Луну, рождение Луны породило Солнце. Когда твоя сестра вырвется лишь это кольцо сможет её остановить, а посему ты, воин Рикки, отныне Хранитель сего артефакта и потомки твои наследуют этот титул. Парень смиренно кивнул, ведь понимал, что за те грядущие столетия сила его сестры лишь возрастёт, а одиночество окончательно лишит её и рассудка и памяти. Рикки смотрел, как странник уходит к горизонту и стоило ему скрыться, как на левой ладони зажглось пламя и отпечаталось на ней кольцо. Спустя четыре столетия оковы пали и из заточения вырвалась бледная девушка с металлическим голосом. Король самого могущественного государства проснулся от криков в своей голове, позднее сменившимися хохотом. Спустя полгода его величество спрыгнул с самой высокой башни своего замка, не в силах больше видеть лицо Луны, а её потомок принёс маленькое, деревянное кольцо, пробуждая Солнце. Так продолжалось долго, пока призвать не захотели Луну. Её призвала Кора и сломались не только оковы, но и темница, служившая домом для Луны. Солнце могла бы создать новую, но и её призвали для убийства. Я останусь на твоих губах поцелуем. На твоих руках ожила, там и умру я. Я боялась посмотреть в глаза, молчу я. Но ты не поняла, что без тебя не смогу. [Егор Крид] *** Холод отступил, лунный свет погас, на устах Реджины и Эммы сияли улыбки Луны и Солнца. Луна, живущая в теле королевы верила и ждала появления Солнца, Солнце, переродившаяся в Спасителе, наконец пробудилась. Они вновь вместе и, на этот раз, солнечный диск не желал опускаться за горизонт, шокируя город. — Думаю, Капитан Крюк, ваша помолвка отменяется, — Солнце бросила беглый взгляд на, до сих пор, лежащего на полу пирата. — Думаю теперь Эмма не побоится открыть свои чувства. — Думаю, Капитан Крюк, вам стоит обходить владельца этого тела. Ведь именно её ревность смогла меня пробудить, — губы Реджины навеки покинул Лунный оскал. — А нам стоит покинуть их тела, только твоё присутствие доставило им много проблем, — Предложила Солнце. —Я всё ещё Луна, — напомнила девушка, жившая в теле Реджины. — А я всё ещё Солнце. Луна кивнула и вновь потянулась за поцелуем, позволяя Солнцу прижаться к ней. Девушек окружила магия и спустя мгновение в комнате стояли именно Луна и Солнце, точно такие же, какими они были безумное множество лет назад. Они придерживали ещё не пришедшие в себя тела своих сосудов. 2 года спустя. — Генри, милый, разбуди свою маму, пожалуйста, — крикнула Реджина, заметив проходящего мимо кухни сына. — Это необязательно, — Эмма подкралась к своей жене и сгребла её за талию, прижимая к себе и утыкаясь в её шею. — С чем-нибудь помочь? — О нет, миссис Свон-Миллс, я не подпущу вас даже к кофемашине, — Реджина развернулась в объятьях и прильнула к губам Эммы, — лучше достань украшения. — Почему мы украшаем ёлку в самый последний момент? — спросил Генри, заглянув на кухню, но тут же из неё скрылся. — Потому что у тебя очень ленивая мать. — Именно в этом году мне помешало проклятье, — возмутилась Эмма. — Когда же они кончатся? Реджина лишь пожала плечами и продолжила готовить завтрак. Сегодня с кухни она не выйдет долго. — Мам, а Мэгги и Ангела приедут? — пацан вновь заглянул на кухню, смотря на Реджину глазами полными надежды, через секунду к нему присоединилась и Эмма. — Да, они приедут, — уверила их женщина и посмотрела на часы, — их самолёт уже должен приземлиться, твой дедушка их встретит, Генри. Мало, кто в городе знал, кто эти девушки и абсолютно никто не мог подумать, что Спаситель и Королева будут так близки с Луной и Солнцем. Попробуй любить меня, ты же сойдешь с ума Это судьба я же видел твою ладонь… Пробуй понять любовь, просто открой глаза Лишь для тебя я пишу эти песни вновь….