О мимолетном

      Я касался твоих губ, срывая запретные плоды, я ласкал твое тело, бесстыже изучая ладонями те изгибы, которые безумно желал. Ты знал, сколь соблазнительно касаться разгоряченной кожи, оставлять ногтями алые полосы? Или влажными поцелуями опускаться на шею, даря россыпь рубиновых укусов? Ах, практически невозможно сопротивляться желанию.       Знаешь, ты же хотел этого не меньше той самой амброзии, которой потчевали друг друга боги, потакая своему желанию вечно оставаться молодыми. Ты был соткан из похоти, нити которой связали нас так прочно, что невозможно порвать.       Ты хотел этих ласк, от которых бы разгоралась страсть, от которых бы кровь бурлила и стремительными потоками сбегала вниз по венам, заставляя трепетать бренное тело, возложенное на алтарь желания, что становилось бы невыносимее с каждым ударом сердца, отражающимся эхом под кожей.       Я бездумно дарил тебе эти мгновения, не вспоминая об оплате минутного счастья, расписанного узорами страсти, въевшегося под кожу, вгрызающегося в мышцы и заставляющего тебя буквально трепетать с каждым новым взглядом или касанием. Ты не просил многого – ты требовал всего, хотел сгорать в безумном и легкомысленном, когда бы тебе не пришлось ни за что отвечать, кроме вопросов собственной совести, что ты когда-то похоронил за витиеватыми словами лжи и обольщения, за томными взглядами, которыми ты пожирал другие тела, обнаженные или скрытые завесой тряпок, что изящно дразнили линиями и изгибами.       Я оставлял влажные дорожки поцелуев на твоей неприкрытой шее, столь услужливо подставляемой, словно жертвенный агнец приносимой на алтарь во имя новой волны возбуждения, что пробиралась бы под кожу, в самую суть, заставляя тебя трепетать и молить о новом, от которого не осталось ни единого шанса сбежать.       Ты хотел всего и сразу, но игра дразнила тебя не меньше, когда давала возможность оттягивать момент исполнения желания, когда укусы становились ожесточенными, а кожа алела в этих местах, распускающаяся яркими бутонами боли. Я бездумно следовал твоему велению, не желая противиться и отказываться от того нектара, который собирал в звуках твоего дрожащего голоса, срывавшегося на стон, что звенел в тишине и не получал другого отклика, кроме глухого рычания.       Ты просил о большем, но не давал и меньшего, оставляя мозаику недосказанного за бессмысленностью слов. Я же смеялся и получал то, что даровано, не отказываясь помучить еще большим ожиданием, если плата оказывалась недостаточной, любуясь неприкрытой мольбой на искривленных страстью губах. Ты хотел большего, но я дразнился так же, как ты дразнил меня своими подрагивающими ресницами, тонким запахом тела и шлейфом духов, оставляемым на случайных перекрестках наших путей. Мне нравилось чувствовать твое несдержанное сердцебиение, пылающие припухшие губы, которыми ты тянулся за новыми поцелуями, но получал лишь укусы в ответ.       Но ныне белоснежный мрамор твоей кожи не влечет меня, я потерял к нему интерес. И даже этот томный взгляд не заставит более прикоснуться к тебе. Все осталось позади, а я отправляюсь дальше, ища новых трепещущих муз, которые подарят мне свое тело, которые безвозмездно отдадут чувства, мечтая пробудить новые, незнакомые мне прежде эмоции.       Твоих хладных губ более не коснусь, вверяю тебя другим богам, которые смогут увести в иные миры, окрашенные цветом твоего желания, столь манящего, но теперь не нужного мне.